25. Призраки моей жизни

Иногда по ночам в Тауэре происходят корпоративные вечера Клуба йоменов. Но – иногда. В основном мы ограничиваемся обычной Церемонией передачи ключей – ритуальным запиранием ворот Тауэра в 10 часов вечера. И после нее йомены предоставлены сами себе.

Люди часто любопытствуют, верю ли я в призраков. Мой честный ответ – да. И нет. Помните? Когда Скруджа в «Рождественской песни в прозе» навестил дух его покойного компаньона Джейкоба Марли, он отказался признать, что перед ним призрак: «Может быть, вы – вовсе не вы, а непереваренный кусок говядины, или лишняя капля горчицы, или ломтик сыра, или непрожаренная картофелина. Может быть, вы явились не из царства духов, а из духовки, почем я знаю!» Думаю, что как минимум некоторые из наших знаменитых йоменских историй о привидениях и упырях родом из духовки, а не из царства духов. К ним правильнее относиться с изрядной долей сомнения – и даже запивать каплей-другой виски, раз уж они почти наверняка сварганены поздним вечером в Клубе йоменов за пинтой пенного и вприкуску с пирогом. И все же…

Должен признаться, что в Тауэре порой случаются труднообъяснимые вещи. Вы меня знаете, я вполне рациональный бывший пехотинец, но даже сейчас, спустя почти пятнадцать лет службы йоменом, который вынужден одиночестве бродить по Тауэру ночью, я по-прежнему жду встречи с Анной Болейн, или сэром Уолтером Рейли, или двумя принцами, или с безголовым солдатом, патрулирующим стены. Обитают ли здесь призраки и скользят ли они за полночь по древним булыжникам и коридорам? Сомневаюсь. Слышны ли здесь повсюду отголоски прошлого, видны ли тени, которые манят и взывают к нам, стоит только остановиться и прислушаться? Несомненно. Тауэр – место воспоминаний и грез, издавна славящееся историями о своих пиршествах и увеселениях, коронациях и кутежах, пытках и ужасных делах. Я готов биться об заклад, что у вас не получится совсем не думать о его славном кровавом прошлом, когда солнце покатится к закату, а тени станут длинными и до неузнаваемости исказятся окружающими холодными каменными стенами.

О местных призраках говорится немало. Один из наших бывших йоменов, Джеффри «Бад» Эббот, написал о них целую книгу. Бад был прекрасным человеком и рассказчиком, и многие йомены до сих пор опираются на его сборник «Привидения Лондонского Тауэра» (Ghosts of the Tower of London). Это хорошие истории. Но у меня о столкновении со сверхъестественным есть и собственные впечатления, полученные благодаря особенностям моей работы.

Я не люблю рассказывать о таких вещах, потому что, честно говоря, это звучит немного безумным. Тем не менее, справляться с упырями и привидениями, длинноногими чудищами и прочими шатающимися во тьме тварями – еще один важный аспект работы Смотрителя воронов. Или, по крайней мере, наблюдать за ними. Как написал в своей книге Бад, «пламя свечи почти невидимо в солнечном свете, но оно по-прежнему существует. То же самое с призраками Лондонского Тауэра – присмотритесь к местам, где прячутся тени, к углам и пространству под лестницей, и вы тоже их увидите».

Наш самый известный призрак – Анна Болейн. Ее много раз видели возле Дома Королевы и Королевской церкви Святого Петра в оковах в годовщину ее смерти. Когда мы с женой только переехали в Тауэр, нас поселили в маленькую квартирку на Тауэр-Грин. Однажды рано утром я проснулся и почувствовал, что должен выглянуть в окно нашей спальни, и, выглянув, увидел вдалеке тень, которая двигалась по дорожке, ведущей к церкви. Была ли это она? Я не знаю. Определенно это был кто-то или что-то. Призрак Уолтера Рейли совсем недавно, в 1976 году, лицезрела жена йомена, когда принимала ванну. Говорят, что после наступления темноты в Соляной башне начинает подавать признаки жизни некое ужасное невидимое существо, а в девятнадцатом веке из башни Мартина имел привычку вываливаться призрак гигантского медведя, хотя мне неизвестно, куда он подевался позднее. Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть истинность всех этих наблюдений, но расскажу о том, что видел и слышал собственными глазами и ушами.

Это было совершенно обычное утро, несколько лет назад: я встал до будильника, выпил чашку чая, вышел из дома, поднялся вверх по старой винтовой лестнице, ведущей из Казематов к Тауэр-Грин. Я чувствую, что воронам не терпится расправить крылья и стряхнуть с себя ночной сон еще до того, как увижу или услышу их. Мой радар работает: я знаю, есть ли кто-нибудь с ними рядом и что именно у них там происходит.

Висящие высоко над входом в Сокровищницу часы Тауэра как раз зазвонили. Было ровно шесть, солнце уже поднималось над горизонтом, отбрасывая длинные тени на вымощенные камнем дорожки, окружающие Тауэр-Грин. Увернувшись от брызг поливалки, я прошел по траве и направился к ночному ящику Мерлины.

Я слышал, как она зовет меня. Уверен, что она чувствует мое приближение, так же, как и я ее.

Я открыл дверцу клетки, пожелал Мерлине доброго утра, как делаю это каждый день, и она вышла наружу. Она никогда не слоняется вокруг, пока я разбираюсь с клетками. А когда она так делает, значит, что-то идет не так. Мерлин спрыгнула с насеста и, хлопая крыльями, вылетела на мощеную дорожку. Иногда, в дождь, она колеблется, как бы спрашивая: «Мне нужен зонтик? Как ты думаешь?» Но в то утро она, как обычно, расправила крылья, энергично потрясла ими, наклонила голову, высоко подняла зад и принялась облегчаться прямо передо мной. Таков уж ее утренний ритуал. Вороны – рабы привычки.

Потом она взгромоздилась на металлическую приставную лестницу, поприветствовала меня легким кивком головы, и громко каркнула. Я ответил на приветствие. Затем Мерлин направилась к своему любимому кусту остролиста рядом с домом врача, готовясь к охоте на мышь. Она – превосходный мышелов. (Ее метод состоит в том, чтобы просто шататься вокруг норы в ожидании, когда мыши сами вылезут наружу. Так проще. Заметьте, я видел, как она в полете поймала лазоревку, когда та проносилась мимо нее, так что ее вряд ли можно назвать медлительной, когда дело доходит до охоты.)

Я оставил Мерлину наедине с мышами и направился к заднему входу в Дом Королевы на Тауэр-Грин, чтобы взять щетку и ведро и наполнить водой миски. Утро было совершенно тихим. Вокруг никого. Я совершенно один. Стояла абсолютно безветренная погода. С ведром и щеткой в руках я сделал несколько шагов в сторону лужайки, и вдруг дверь за мной резко захлопнулась, словно кто-то был в ярости или хотел привлечь мое внимание. Я чуть не выпрыгнул из кожи. Дверь никогда так не хлопала ни до, ни после того случая. И у меня нет объяснения, почему это произошло.

Еще историю? Пожалуйста. Опять же, воспринимайте ее, как хотите. И помните, что когда-то у йоменов был отличный стимул сочинять байки, чтобы развести посетителей на щедрые чаевые, но теперь эта практика совершенно справедливо канула в прошлое, поэтому мне нет никакой пользы что-то выдумывать. Я просто рассказываю о том, что видел.

Однажды вечером я загонял воронов на ночлег. Я отпер дверь постройки и пошел за Эрин и Рокки. Было видно, что им не терпелось лечь спать, но у Эрин есть привычка колебаться перед тем, как войти внутрь, и пока она медлила, я заметил маленькую девочку, сидящую в одиночестве на скамейке рядом с постройкой и внимательно за мной наблюдающую.

На вид ей было лет десять. Мышиного цвета волосы, обычная современная одежда. Я не узнал в ней никого из детей здешних обитателей. Тауэр давно закрылся, и вряд ли это была заблудившаяся дочь кого-то из посетителей. Она сидела совершенно неподвижно, в полной тишине наблюдая за мной.

Не зная, что сказать, я вежливо спросил девочку, не может ли она пошевелиться, потому что следующая пара воронов не захочет войти в постройку, если она этого не сделает. Она посмотрела на меня и едва заметно улыбнулась, но ничего не ответила. Я подумал, что с ней, вероятно, что-то не так. Но решил, что сначала разберусь с воронами, поэтому отпер дверь отсека Мунин и Джубили, что заняло всего мгновение – простой поворот ключа – а когда обернулся, девочка пропала. Ей не удалось бы проскользнуть мимо меня незамеченной, но ее уже не было. Испарилась. Внезапное исчезновение настолько выбило меня из колеи, что я отправился на поиски и обыскал весь Внутренний двор. Тогда я никого не нашел, и до сих пор, хотя уже успел опросить всех здешних жителей, никто ничего не знает об этой маленькой девочке.

Еще случай. Помню, солнце ярко освещало Тауэр-Грин и место казни. Казалось, оно смывало все следы кровавого прошлого Тауэра. Территория гудела от болтовни детей в школьной форме, которых привели сюда родители и учителя. Я был на дежурстве, наслаждался погодой и наблюдал за тем, как Мерлина играет с палкой. От одной группы отделилась девочка, подошла ко мне, указала на башню Бичем и сказала, что там ходит мужчина в странной одежде. Потом она бегом вернулась к одноклассникам. Я не придал этому значения – подумаешь, детское воображение! А потом вдруг вспомнил, что несколько лет назад моя жена испытала в башне Бичем нечто похожее.

После подачи заявления на должность йомена, но еще до моего собеседования, мы с женой наведались в Тауэр, чтобы вглянуть на то, что впоследствии может стать нашим домом. Как и все остальные туристы, мы провели здесь замечательный день, осматривая достопримечательности. Но в башне Бичем жена вдруг замерла и не захотела идти дальше. Она побледнела, выглядела совершенно подавленной, и поспешила уйти оттуда. Естественно, я последовал за ней и спросил, все ли в порядке. Она ответила, что как только вошла в комнату, ее охватил ужас, точно кто-то не желал, чтобы она двигалась дальше. Жена сильно испугалась.

После того как я получил работу, нас поселили на Тауэр-Грин, рядом с Кровавой башней и в пределах видимости от башни Бичем. Все время, пока мы там жили, жена ни разу не приблизилась к башне Бичем и до сих пор отказывается это делать. Ее нельзя назвать суеверной – она не из тех, кто пугается собственной тени – но она отнюдь не первая, кто чувствует, что там творится что-то неладное.

Так что нет, я не верю в призраков. Но я верю тому, что видел сам, и тому, что говорят мне люди. Я верю: то, что мы называем призраками, может существовать в нашем воображении и по какой-то причине мы видим их под впечатлением окружения. Дух Анны Болейн? Призрачные фигуры юных принцев? Или просто твоя фантазия?