3. От Таствольда до Порт-Пардусса

Кугель шагал по берегу, дрожа от пронзительного ветра. Вокруг была бесплодная, унылая местность: слева черные волны накатывались рябью на грязевые отмели, справа гряда пологих холмов загораживала вид на внутренние пространства полуострова.

Кугель упал духом. У него не осталось ни гроша; у него не было даже заостренной палки, которой он мог бы обороняться от разбойников. Грязь наполняла его башмаки и хлюпала на каждом шагу, промокшая до нитки одежда воняла гниющими водорослями.

Увидев заводь с чистой морской водой, Кугель промыл в ней башмаки, после чего ему стало легче идти, хотя облепившая одежду грязь все еще не позволяла ему сохранять достоинство и производить впечатление порядочного человека. Сгорбившись, Кугель брел вдоль берега, как огромная, мокрая, замызганная цапля.

Там, где в море просачивалась вялая речка, Кугель вышел на старую дорогу – она вполне могла вести в поселок Таствольд, где Кугель, возможно, нашел бы кров и пищу. Кугель повернул в сторону, противоположную побережью.

Для того, чтобы согреться, Кугель побежал трусцой, высоко поднимая колени. Так он преодолел два-три километра, и за холмами открылась любопытная картина: отдельные возделанные участки, разбросанные по пустоши. Вдали, подобно островкам в воздушном море, виднелись разделенные почти равными промежутками округлые скалистые возвышенности.

Человеческих жилищ Кугель еще не видел, но в полях группы женщин окучивали кормовые бобы и просо. Когда Кугель проходил мимо, они отрывались от работы и провожали его глазами. Кугель находил их пристальное внимание оскорбительным и гордо бежал вперед, не глядя по сторонам.

Над западными холмами собирались тучи, охлаждавшие воздух и обещавшие дождь. Кугель ожидал, что впереди вот-вот появится поселок, но тщетно. Солнце скрылось за тучами, и местность, и так уже блеклая, заметно потемнела и приобрела характер древнего пейзажа, нарисованного сепией, с плоскими перспективами, усеянными черными черточками силуэтов деревьев-пангко.

Сквозь разрыв в тучах пробился веер солнечного света, озаривший вдали, на расстоянии примерно двух километров, скопление каких-то белых колонн или столбов.

Кугель тут же остановился, разглядывая это странное архитектурное явление. Храм? Мавзолей? Руины громадного дворца? Пробежавшись еще некоторое время по дороге, Кугель снова остановился. Столбы – от приземистых постаментов до почти тридцатиметровых колонн – отличались один от другого высотой, хотя все они были примерно трехметрового диаметра.

Кугель продолжил путь. Приблизившись к лесу белокаменных столбов, он заметил, что на вершине каждого столба сидел человек, загоравший в расслабленной позе в слабеющем красноватом зареве.

Разрыв в тучах сомкнулся – никаких солнечных лучей больше не было и в ближайшее время не предвиделось. Люди, сидевшие на столбах, выпрямились и стали перекликаться, после чего спустились с каменных насестов по приставным лестницам. Оказавшись на земле, они, все как один, направились к поселку, полускрытому рощей широколиственных шраков. Судя по всему, этот поселок, в полутора километрах от столбов, следовало считать Таствольдом.

В стороне, за чащей столбов, в обрывистую стену одной из округлых возвышенностей, замеченных Кугелем раньше, углублялась впадина каменоломни. Оттуда медленной походкой человека, привыкшего максимально экономить усилия при каждом движении, к дороге направлялся седой сутулый старик с жилистыми руками. На нем были белая блуза, свободные серые штаны и потертые, но прочные кожаные сапоги. На плетеном кожаном шнурке, висевшем у старика на шее, поблескивал пятигранный амулет. Завидев Кугеля, старик остановился и ждал, пока Кугель не подошел.

Кугель обратился к нему самым любезным тоном: «Сударь, не делайте поспешных выводов! Я не бродяга и не попрошайка. Я – моряк, но мне пришлось выбираться на берег по грязевым отмелям».

«Как правило, на берег не высаживаются таким образом, – сказал старик. – Опытные моряки чаще всего пользуются с этой целью причалами Порт-Пардусса».

«Совершенно верно. Этот поселок неподалеку – Таствольд?»

«На самом деле все, что осталось от Таствольда – развалины под утесом, где я добываю белый камень. Но местные жители присвоили это наименование своему селению, в чем я не вижу никакого преступления. Что вам понадобилось в Таствольде?»

«Кров и пища – мне нужно где-то переночевать. Тем не менее, у меня нет с собой ни гроша, так как все мое имущество осталось на борту застрявшего в отмелях судна».

Старик укоризненно покачал головой: «В Таствольде вы найдете только то, за что можете заплатить. Здесь живут отъявленные скупердяи – они расходуют деньги только на возвышение. Если вас устроят простая постель и миска супа на ужин, я мог бы удовлетворить ваши нужды – и забудьте об оплате».

«Благодарю вас за щедрое предложение, – поклонился Кугель, – я с радостью его принимаю. Позвольте представиться: меня зовут Кугель».

Старик поклонился в ответ: «Я – Нисбет, сын Нисвангеля, добывавшего камень на том же месте, и внук Роунса, тоже каменолома. Но пойдемте! Что тут стоять и дрожать от холода, если дома можно согреться у очага?»

Они прошли к жилищу Нисбета – скоплению ветхих сараев из досок и камней, прислонившихся один к другому; строения эти явно возводили здесь на протяжении многих лет – возможно, столетий. Внутри жилище оказалось достаточно удобным, хотя и настолько же беспорядочным по конструкции и планировке. Каждое помещение было завалено редкостями и древними сувенирами, собранными Нисбетом и его предшественниками в ходе добычи камня в развалинах Старого Таствольда и в других местах.

Нисбет устроил Кугелю горячую ванну и предоставил ему залежавшийся потертый халат, чтобы Кугель мог что-то носить, пока стиралась его одежда. «Стирку лучше поручить женщинам из поселка», – заметил при этом Нисбет.

«Вынужден вам напомнить, что у меня нет денег, – откликнулся Кугель. – Я рад пользоваться вашим гостеприимством, но ни в коем случае не хотел бы возлагать на вас финансовое бремя».

«Ни о каком бремени нет речи, – возразил каменолом. – Местные женщины горят желанием оказывать мне услуги – с тем, чтобы я обслуживал их вне очереди».

«В таком случае позвольте вас снова поблагодарить».

Кугель с облегчением вымылся и завернулся в старый халат, после чего поглотил сытный обед – горячую уху из рыбы-свечи с хлебом и квашеной черемшой, которую Нисбет особенно рекомендовал в качестве местного деликатеса. И хозяин, и гость ели из разнокалиберной старинной посуды и пользовались столовыми приборами, ни один из которых не составлял пару другому – даже в том, что касалось материалов: здесь были вилки, ложки и ножи из серебра, блестящего термопластика, чугуна, золота, зеленого сплава меди с мышьяком и другими веществами. Нисбет рассеянно указывал на эти предметы: «Каждый из круглых холмов на равнине Гадор-Поррады когда-то был древним городом – теперь это руины, занесенные пылью тысячелетий. Когда я могу сделать перерыв на пару часов, я часто ухожу порыться в тех или иных развалинах и время от времени нахожу любопытные вещи. Вот этот поднос, например, я откопал в одиннадцатом слое города Челопсика – он сделан из корфьюма, инкрустированного окаменевшими светлячками. Я не умею прочесть надпись на подносе, но, по-моему, это слова какой-то детской песенки или считалочки. Вот этот нож еще старше; я нашел его в склепе под городом, который называю Арадом, хотя его настоящее наименование давно забыто».

«Любопытно! – воскликнул Кугель. – Удалось ли вам отыскать сокровище или драгоценности?»

Нисбет пожал плечами: «Каждый из этих неповторимых предметов – бесценное сокровище. Но теперь, когда Солнце вот-вот погаснет, кто станет платить за них полновесной монетой? Бутыль доброго вина гораздо полезнее. В связи с чем предлагаю перейти в гостиную подобно знатным грандам минувших эпох – там я открою флягу хорошо выдержанного вина, и мы согреем старые кости у огня».

«Удачная мысль!» – отозвался Кугель. Он последовал за Нисбетом в комнату, захламленную всевозможными креслами, диванчиками, столешницами и подушками, не говоря уже о сотнях антикварных редкостей.

Нисбет наполнил бокалы из керамической фляги – весьма почтенного возраста, судя по покрывшей ее радужной пленке окисей. Кугель осторожно попробовал вино, густое и крепкое, полное странных ароматов.

«Благородный напиток!» – заявил Кугель.

«У вас есть вкус, – похвалил Нисбет. – Я взял эту бутыль в погребе виноторговца на четвертом уровне Цзеи-Камбаэля. Пейте, не жалейте – там, в темноте, плесневеют еще тысячи таких фляг».

«Ваше здоровье! – Кугель опорожнил бокал. – Нельзя не заметить, что у профессии каменолома есть свои преимущества. У вас нет сыновей, которые продолжили бы ваши традиции?»

«Нет. Моя супруга давным-давно умерла – ее ужалил синий фунтикул – и с тех пор у меня не было никакого желания снова жениться». Крякнув, Нисбет поднялся на ноги и подбросил дров в камин. Проковыляв обратно к креслу, он развалился в нем, глядя на пляшущие языки пламени: «Я часто здесь сижу по ночам и думаю о том, как пойдут дела, когда меня не будет».

«Может быть, вам пригодился бы ученик, подмастерье?»

Нисбет откликнулся невеселым смешком: «Не все так просто. Здешние юнцы только и мечтают, что о высоких столпах, не научившись даже сплевывать как следует. Я предпочел бы компанию человека, который видел мир и что-то понимает в жизни. Кстати, чем вы обычно занимаетесь?»

Кугель ответил самоуничижительным жестом: «По сути дела, я еще не выбрал постоянную профессию. Я работал червячником, а недавно некоторое время командовал торговым судном».

«Высокопоставленная должность!»

«Верно – но команда взбунтовалась и вынудила меня сложить с себя полномочия».

«Посредством пересечения грязевых отмелей?»

«Вот именно».

«Так уж устроен этот мир, – вздохнул старый каменолом. – И все же у вас впереди еще много лет, много славных свершений. А я вспоминаю свою жизнь, подходящую к концу, и не замечаю в ней существенных достижений».

«Когда Солнце погаснет, – сказал Кугель, – все достижения, существенные и несущественные, не будут иметь никакого значения».

Нисбет встал, достал еще одну флягу вина, открыл ее, наполнил бокалы и снова опустился в кресло: «Два часа философских рассуждений выше облака ходячего не прибавят веса ни той, ни другой чашке весов – не больше, чем одна громкая отрыжка. Как бы то ни было, я – каменолом Нисбет, и мне нужно возвести слишком много столпов. Заказов столько, что я не справлюсь до конца своих дней. Иногда мне хочется самому залезть на столп и загорать на солнышке».

Они посидели в молчании, глядя в огонь. Наконец Нисбет сказал: «Видно, что вы устали. Не сомневаюсь, что вам пришлось пережить бурный день». С трудом поднявшись на ноги, старик указал на диван: «Ложитесь там».

Наутро Нисбет и Кугель позавтракали блинами с консервированными фруктами, приготовленными женщинами из поселка, после чего Нисбет взял Кугеля с собой в каменоломню. Показав рукой на огромную выбоину, проделанную им и его предками в крутом склоне возвышенности, он сказал: «Старый Таствольд пережил тринадцать стадий существования, как вы можете видеть по количеству слоев. На протяжении четвертой эпохи горожане выстроили храм Миаматты, их верховного бога богов. В развалинах этого храма более чем достаточно белого камня для столпов всех нынешних жителей Таствольда… Солнце встало. Скоро народ потянется сюда, чтобы взобраться на столпы – вот, они уже идут».

Мужчины из поселка приближались – группами по два, иногда по три человека. Кугель наблюдал за тем, как они поднимались по приставным лестницам, каждый на свой столп, и устраивались на плоских вершинах, повернувшись лицом к Солнцу.

Недоуменно повернувшись к Нисбету, Кугель спросил: «Зачем они так прилежно рассаживаются на столпах?»

«Они впитывают эманацию здоровья из солнечного света, – пояснил бывалый каменолом. – Чем выше столп, тем чище и насыщеннее эманация. Кроме того, чем выше столп, тем выше репутация его владельца. Причем женщины больше всего озабочены высотой, на которую поднимаются их мужья. Когда они приносят мне терции, чтобы заплатить за новые сегменты столпов, они настаивают на том, чтобы дополнительные блоки были установлены немедленно, и безжалостно меня осаждают, пока я это не сделаю – а если это разозлит их соперниц, тем лучше».

«Странно, что у вас нет конкурентов – возникает впечатление, что ваше предприятие приносит существенную прибыль».

«Не так уж это странно, если учитывать, сколько работы мне приходится выполнять. Камень, вынутый из стен разрушенного храма, нужно спустить, обтесать до требуемых размеров, отполировать, удаляя любые древние надписи, после чего, присвоив ему новый порядковый номер, поднять на вершину столпа. Одному человеку все это сделать было бы практически невозможно – но у меня есть вот эта штука, – Нисбет прикоснулся к пятигранному амулету, висевшему у него на шее. – Прикосновение к ней уничтожает воздействие силы притяжения, и самый тяжелый груз легко поднимается в воздух».

«Невероятно! – воскликнул Кугель. – Несомненно, в том, что касается вашей профессии, такой магический амулет – полезнейшее средство».

«Незаменимое, я сказал бы… Ха! К нам приближается леди Крулькс, и сейчас она сделает мне выговор за отсутствие должного прилежания».

Действительно, к ним подошла корпулентная женщина средних лет, с плоской круглой физиономией и светло-рыжими волосами, типичными для местных жителей. Нисбет вежливо приветствовал ее, но она ответила резким недовольным жестом: «Нисбет, я снова вынуждена протестовать! С тех пор, как я уплатила вам сполна, вы сначала подняли блок на столп Тоберска, а затем – на столп Силлинкса. И теперь мой муж сидит в тени их столпов, а их жены злорадно насмехаются над моей неудачей. Разве я заплатила вам фальшивой монетой? Вы забыли, сколько раз моя дочь, Тургола, приносила вам хлеб и сыр? Почему вы так со мной поступаете?»

«Леди Крулькс, позвольте мне вставить хотя бы пару слов! Ваш двадцатый блок готов к подъему – о чем я как раз собирался сообщить вашему супругу».

«А! Рада слышать! Вы же понимаете, как это важно…»

«Разумеется. Но для того, чтобы в дальнейшем не было никаких недоразумений, я обязан вам сообщить, что леди Тоберск и леди Силлинкс заказали по двадцать первому блоку каждая».

У леди Крулькс отвисла челюсть: «Уже? Беспардонные выскочки! В таком случае мне тоже придется заказать двадцать первый блок – и вы должны установить его в первую очередь!»

Нисбет удрученно застонал и запустил пальцы в седую бороду: «Леди Крулькс, имейте сострадание! Мои натруженные руки не творят чудеса, я не могу работать одновременно в трех местах, как это бывало во времена моей молодости! Сделаю все возможное – больше ничего не могу обещать».

Леди Крулькс продолжала спорить еще минут пять, после чего оскорбленно развернулась на месте и направилась в поселок, но Нисбет задержал ее: «Леди Крулькс, вы могли бы сделать мне небольшое одолжение. Моему приятелю, Кугелю, не повезло и пришлось пробираться по отмели. Его костюм нужно тщательно выстирать, почистить, выгладить и вернуть в превосходном состоянии. Не могли я возложить на вас эту обязанность?»

«Конечно, можете! Вам стоит только попросить! Где эта одежда?»

Кугель принес свою грязную одежду, и леди Крулькс вернулась с ней в селение.

«Вот так здесь делаются дела, – с печальной улыбкой произнес Нисбет. – Мне нужен сильный помощник – иначе я не справлюсь. Что вы думаете по этому поводу?»

«Ваш род занятий отличается рядом преимуществ, – сказал Кугель. – Позвольте задать вопрос. Леди Крулькс упомянула о своей дочери, Турголе. Можно ли допустить, что Тургола выглядит гораздо привлекательнее своей матери? Кроме того, стремятся ли дочери местных жителей угодить каменолому так же, как их матери?»

Нисбет ответил авторитетным басом: «По поводу вашего первого вопроса: жители поселка Таствольд происходят от керамианцев, бежавших из Рраб-Фаага, и никто из них не отличается особенно привлекательной внешностью. Тургола, в частности – приземистая девушка с низко расположенным центром тяжести и выступающими изо рта зубами. В связи с вашим вторым вопросом должен заметить, что, возможно, я иногда неправильно истолковываю намерения здешних женщин. Леди Петиш нередко предлагала сделать мне массаж спины, хотя я никогда не жаловался на боли в спине. Леди Гезкс иногда ведет себя странно – так, словно мы с ней закадычные приятели… Хо-хм. Впрочем, все это неважно. Если, как я надеюсь, вы согласитесь стать „помощником каменолома“, вам придется самостоятельно интерпретировать такие спорадические проявления дружелюбия, хотя я надеюсь, что ваше поведение не приведет к какому-нибудь скандалу, который нежелательно отразится на репутации моего предприятия, до сих пор остававшейся безукоризненной».

Кугель со смехом отверг всякую возможность скандала: «В целом, я расположен принять ваше предложение, так как у меня, по сути дела, нет средств для того, чтобы продолжать путь. Поэтому я по меньшей мере временно предоставлю себя в ваше распоряжение, получая за это такую плату, какую вы сочтете разумной».

«Замечательно! – отозвался Нисбет. – Детали мы обсудим позже. А сейчас – за работу! Нужно поднять двадцатый блок Крулькса».

Нисбет отвел Кугеля в мастерскую, устроенную в каменоломне, где на деревянном поддоне стоял готовый «двадцатый блок» – доломитовый цилиндр трехметрового диаметра, высотой метра полтора.

Каменолом обвязал этот блок несколькими веревками. Глядя по сторонам, Кугель озадаченно спросил: «Не вижу здесь никаких шкивов, лебедок или кранов. Как вам удается одному перемещать такие каменные громады?»

«Вы забыли об амулете? Смотрите! Я прикасаюсь к блоку амулетом, и он заряжается силой, противодействующей его естественному весу. Я слегка пинаю его носком сапога – вот так, не более чем легким толчком! Если прилагается небольшое усилие, магия недолговечна, ее хватает только на то, чтобы передвинуть блок к столпу и поднять его на вершину. Если бы я пнул посильнее, отталкивающая притяжение сила продолжала бы действовать целый месяц или даже дольше».

Кугель с уважением рассмотрел амулет: «Каким образом вы приобрели такое чудодейственное устройство?»

Нисбет вывел Кугеля наружу и указал на утес, нависший над равниной: «Видите, там деревья наклонились над обрывом? В этом месте великий волшебник по имени Макке Могифер построил себе усадьбу и правил всей страной, подчинив ее своей могиферической магии. Его магия распространялась на все четыре стороны света; человек мог взглянуть Макке в лицо однажды, второй раз – с большим трудом, но третий раз – никогда! Такова была его могиферическая власть.

Макке устроил квадратный сад с четырьмя волшебными деревьями по углам. Одно из них, древнее «оссипово дерево», растет до сих пор, и в мире нет лучшей сапожной ваксы, чем вакса из оссиповых ягод. Я смазываю сапоги оссиповой ваксой, и она защищает мои ноги от ударов камней, осыпающихся в каменоломне. Этому меня научил отец, а его научил дед – и так далее, из поколения в поколение. Первым из моих предков, кто забрался в сад Макке и открыл это свойство оссиповых ягод, был некто Нисвонт; он же нашел амулет и определил его магическое действие.

Сначала Нисвонт занялся перевозкой грузов и с легкостью перемещал товары на огромные расстояния. Но ему надоели дальние поездки – это пыльная и опасная работа. Он поселился здесь и стал каменоломом; я – его последний потомок».

Они вернулись в мастерскую. Выполняя указания Нисбета, Кугель взялся за веревки и потащил каменный блок по воздуху к столпам.

Нисбет остановился у столпа, отмеченного табличкой с надписью:

Задрав голову, Нисбет прокричал: «Крулькс! Спускайся! Пора установить твой блок!»

На фоне неба появился силуэт головы Крулькса, выглянувшего с вершины столпа. Убедившись в том, что звали именно его, он спустился на землю. «Вы не торопились выполнять заказ! – ворчливо обратился он к Нисбету. – Слишком долго мне пришлось довольствоваться неполноценной эманацией».

Нисбет не принимал критику близко к сердцу: «Что было, то было, а что будет, то будет – в данный момент ваш блок готов к подъему, и вы сможете наслаждаться излучением, находясь ближе всех к Солнцу».

«В данный момент, в данный момент… Вам бы только рассуждать! – брюзжал Крулькс. – Вас нисколько не беспокоит мое здоровье, а оно ухудшается с каждым днем!»

«Я делаю все, что могу, – возразил Нисбет. – В связи с чем позвольте представить вам моего нового помощника, Кугеля. Будем надеяться, что теперь, благодаря его опыту и энергии, дела в каменоломне пойдут как по маслу».

«В таком случае я хотел бы сейчас же заказать еще пять блоков. Леди Крулькс внесет залог, чтобы в оплате не было сомнений».

«В настоящее время никак не могу подтвердить, что выполню заказ, – возразил Нисбет. – Тем не менее, я учту ваши потребности. Кугель, вы готовы? В таком случае поднимитесь на столп Ксиппина и потихоньку подтяните блок как можно выше, а мы с Крульксом переместим его веревками отсюда».

Как только его блок был надежно установлен, Крулькс взобрался на свой столп и устроился на нем поудобнее, озаренный красными лучами Солнца. Нисбет и Кугель вернулись в мастерскую, где каменолом стал обучать помощника методам обтесывания, округления и шлифования белого камня.

Кугель скоро понял, почему Нисбет отставал с выполнением заказов. Прежде всего, каменолом настолько состарился, что привычные навыки уже не компенсировали замедленность и неуверенность его движений. Во-вторых, Нисбета часто отвлекали посетители: женщины из поселка приходили заказывать блоки, требовать и жаловаться, приносили подарки и предлагали всевозможные услуги.

На третий день трудоустройства Кугеля неподалеку от жилища Нисбета остановилась группа странствующих торговцев – представителей темнокожей расы, отличавшейся янтарно-желтыми глазами, горбатыми длинными носами и гордой прямой осанкой. Их одежда была не менее достопримечательна: опоясанные кушаками шаровары, рубахи с отогнутыми воротниками-стойками, жилеты-безрукавки и камзолы с глубокими вырезами – черные, желтовато-коричневые, сумрачно-серые и темно-коричневые. Они носили черные шляпы с широкими опущенными полями – Кугелю очень понравились эти шляпы. Торговцы привезли с собой огромный фургон на высоких колесах, доверху нагруженный чем-то под чехлом. После того, как старшина купцов посовещался с Нисбетом, другие сняли чехол с фургона – под ним оказалась, судя по всему, груда сложенных штабелем трупов.

Нисбет и старшина договорились, после чего четыре маота – так Нисбет назвал Кугелю этих людей – начали разгружать фургон. Старый каменолом отвел Кугеля в сторону и указал на видневшийся вдалеке курган: «Там некогда был древний Кахр – самый влиятельный город в наших краях, от Рухнувшей Стены до Силькальских Шлюзов. В эпоху своего могущества жители Кахра исповедовали единственное в своем роде вероучение – на мой взгляд, не более и не менее абсурдное, чем любое другое. Они считали, что после смерти человек – мужчина или женщина – попадал в загробный мир в том телесном состоянии, в каком он умер, после чего мог проводить вечность в пиршествах, попойках и прочих удовольствиях, о которых не принято упоминать в приличном обществе. В связи с чем они делали вполне разумный в своем роде вывод: лучше всего было умереть в расцвете лет, потому что, например, рахитичный беззубый старик, страдающий одышкой и несварением желудка, никогда не смог бы насладиться в полной мере райскими банкетами, песнопениями и нимфами. Поэтому обитатели Кахра делали все необходимое для того, чтобы умирать достаточно молодыми, причем их бальзамировали настолько искусно, что их тела по сей день кажутся спящими, а не мертвыми. Маоты добывают эти тела в мавзолее Кахра и везут их по Диким Пустошам в Туниакскую консерваторию в Новале, где, насколько я понимаю, их используют в каких-то церемониальных целях».

Пока они говорили, торговцы-маоты разгрузили мумии, уложили их в ряд и связали вместе веревками. Старшина подал знак Нисбету; тот прошелся вдоль ряда набальзамированных тел, прикасаясь к каждому амулетом. Затем он прошел вдоль того же ряда в обратном направлении, с размаху пиная каждый из трупов. Старшина маотов уплатил каменолому причитающуюся сумму, после чего они обменялись несколькими ничего не значащими любезностями. Наконец маоты направились на северо-восток, бросив лишний пустой фургон, а вереница мертвецов летела за ними на высоте пятнадцати метров.

Подобные эпизоды, несмотря на их развлекательный и поучительный характер, задерживали выполнение заказов, в то время как доставки каменных блоков настойчиво требовали не только мужчины, ожидавшие оздоровления по мере их приближения к эманациям дневного светила, но и женщины, финансировавшие возведение столпов как с целью укрепления здоровья супругов, так и во имя приобретения большего престижа их семьями.

Для того, чтобы ускорить работу, Кугель предложил несколько усовершенствований, позволявших экономить усилия и время, чем заслужил похвалу Нисбета: «Кугель, вы далеко пойдете в нашем деле! Ваши изобретения свидетельствуют о недюжинных умственных способностях!»

«Я подумываю и о некоторых других полезных нововведениях, – ответил Кугель. – Очевидно, что нам следовало бы удовлетворять спрос с упреждением – хотя бы для того, чтобы максимально повысить прибыльность предприятия».

«Само собой – но как это сделать?»

«Я уделю этому вопросу самое пристальное внимание».

«Превосходно! Можно считать, что проблема решена!» – заявил Нисбет и занялся приготовлением праздничного ужина, каковой он собирался подать в сопровождении трех бутылей великолепного зеленого вина из погреба в развалинах Цзеи-Камбаэля. Вечером Нисбет позволил себе выпить лишнего и уснул на диване в гостиной.

Кугель не преминул воспользоваться этой возможностью, чтобы провести эксперимент. Отстегнув от цепочки на шее старого каменолома чудодейственный пятигранный амулет, он провел им по ручкам тяжелого кресла, после чего слегка пнул это кресло, чтобы привести в действие уничтожающую притяжение силу так, как это делал Нисбет.

Кресло осталось таким же тяжелым, как прежде.

Кугель в замешательстве отступил на пару шагов. Он воспользовался амулетом неправильно – но в чем заключалась ошибка? Неужели магическая сила подчинялась только Нисбету, и никому другому?

Вряд ли. Тем же волшебным инструментом пользовались предки Нисбета.

Но почему, в таком случае, инструмент работал в руках Нисбета и не подчинялся Кугелю?

Нисбет развалился на диване, протянув ступни к огню; рядом стояли его сапоги. Кугель снял башмаки и натянул сапоги каменолома.

Он снова провел амулетом по ручкам кресла и слегка пнул его концом сапога Нисбета. Кресло тут же лишилось массы и повисло в воздухе.

«В высшей степени любопытно!» – подумал Кугель. Пристегнув амулет к цепочке старика, он вернул сапоги туда, где они стояли раньше.

На следующее утро Кугель сказал Нисбету: «Должен заметить, что мне не помешали бы крепкие кожаные сапоги – такие, как у вас. Во время работы мне то и дело падают на ноги камни. Где я мог бы добыть такие сапоги?»

«В качестве работодателя я обязан, конечно, предоставить вам доброкачественную обувь, – отозвался каменолом. – Сегодня же отправлю посыльного в поселок, чтобы он позвал сюда леди Тадук, жену сапожника». Нисбет провел пальцем по кривому морщинистому носу и хитро усмехнулся: «О, я научился погонять женщинами Таствольда – и, по сути дела, женщинами вообще! Никогда не давайте им то, чего они хотят! В этом секрет успеха! В данном случае, например, супруг леди Тадук сидит на столпе из всего лишь четырнадцати блоков – недостаточная целительная эманация его не устраивает; кроме того, тени более высоких столпов нередко загораживают от него Солнце, а леди Тадук приходится терпеть снисходительное презрение со стороны сверстниц. Поэтому она трудится прилежнее всех остальных обитательниц поселка – за исключением, пожалуй, одной только леди Кайлас, которая валит деревья и распиливает бревна на брусья и доски требуемых размеров. Так или иначе, новые сапоги вам стачают мигом – осмелюсь предположить, что вы сможете их надеть уже завтра».

Как предсказал Нисбет, леди Тадук тут же прибежала из поселка и спросила, чем она могла бы оказаться полезной. «При всем при том, господин Нисбет, – прибавила она, – я надеюсь, что вы со всей серьезностью уделите внимание трем новым блокам моего мужа. В последнее время бедняга Тадук кашляет – чтобы выздороветь, ему совершенно необходимо более интенсивное излучение».

«Леди Тадук, сапоги нужны моему помощнику, Кугелю – его нынешние башмаки состоят из одних дыр и ошметков – прохудились до того, что он натыкается пальцами ног на камни».

«Беда, просто беда!»

«А в том, что касается ваших блоков, насколько я понимаю, первый из трех должен быть установлен примерно через неделю, а другие – вскоре после этого».

«В самом деле? Рада слышать! Так что же, господин Кугель, какие сапоги вам сделать?»

«Я давно завидую тем, которые носит Нисбет. Пожалуйста, сделайте мне точно такие же».

Леди Тадук взглянула на него с некоторым удивлением: «Но ступни господина Нисбета сантиметров на пять длиннее ваших; кроме того, у него они узкие и плоские, как камбала!»

Кугель задумался. Действительно, возникла проблема. Если действие магического амулета зависело от сапог каменолома, только точная копия, по-видимому, могла послужить поставленной Кугелем цели.

Нисбет положил конец размышлениям: «Разумеется, леди Тадук, сапоги должны подходить тому, кто их носит! Почему бы Кугель стал заказывать сапоги не своего размера?»

«Да-да, я просто сначала чего-то не поняла, – спохватилась жена сапожника. – Хорошо, побегу домой резать кожу. Возьму шкуру старого самца-бока и сделаю сапоги, которых вам хватит до конца ваших дней или до тех пор, пока не погаснет Солнце – в зависимости от того, что случится раньше. Так или иначе, другие сапоги вам точно не понадобятся. Возьмусь за дело сейчас же!»

На следующий день сапоги были доставлены – согласно пожеланиям Кугеля, они ничем не отличались от сапог Нисбета, за исключением размеров.

Нисбет осмотрел новые сапоги и одобрил их: «Леди Тадук натерла их ваксой, вполне пригодной для представителей других профессий – но, как только она высохнет, кожа будет снова нуждаться в пропитке. Тогда мы нанесем на ваши сапоги ваксу из оссиповых ягод – и у вас будут такие же надежные сапоги, как у меня».

Кугель радостно хлопнул в ладоши: «Предлагаю приготовить еще один сытный ужин, чтобы отпраздновать приобретение новых сапог!»

«Почему нет? Пара добротных сапог – достаточный повод для торжества!»

Они закусили на славу бобами с беконом, болотными куропатками с грибной начинкой, щавелем, оливками и большим ломтем сыра. При этом они умудрились выпить три бутыли вина из погреба в Цзеи-Камбаэле, известного под наименованием «Серебряный иссоп». Последнее обстоятельство разъяснил Нисбет – интересуясь антиквариатом, старик изучил множество древних рукописей. Пока они дегустировали сей драгоценный напиток, каменолом и его помощник провозглашали тосты за здоровье не только леди Тадук, но и того усопшего виноторговца, щедрыми запасами которого они пользовались – хотя, строго говоря, надлежащий срок выдержки старого вина давно истек.

Так же, как раньше, Нисбет опьянел и улегся на диван, чтобы вздремнуть. Кугель отстегнул его амулет и возобновил эксперименты.

Новые и удобные сапоги Кугеля, несмотря на их сходство с обувью Нисбета, не возымели никакого эффекта, тогда как сапоги Нисбета, не только в сочетании с амулетом, но и без оного, легко преодолевали силу притяжения.

«Исключительно любопытное обстоятельство!» – думал Кугель, пристегивая амулет к цепочке старика. Разница между двумя парами сапог заключалась лишь в том, что сапоги старого каменолома были смазаны ваксой из оссиповых ягод, собранных в саду Макке Могифера.

Поиски горшка с этой ваксой среди бесчисленных сувениров и древностей, накопленных Нисбетом и его предками, заняли бы много времени. Отяжелевший от еды и вина Кугель решил сначала выспаться.

Наутро Кугель сказал Нисбету: «Мы тяжело работали – пора бы устроить небольшой отпуск. Давайте поднимемся на соседнюю обрывистую возвышенность и заглянем в заброшенный сад Макке Могифера. Мы могли бы, между прочим, набрать оссиповых ягод для сапожной ваксы и – кто знает? – может быть, найдем еще какой-нибудь амулет…»

«Удачная мысль! – заявил старик. – Сегодня мне что-то несподручно долбить камень».

Они поднялись на крутой холм окольной тропой там, где в его склоне была прогалина, и вышли к тому месту у обрыва, где когда-то был сад волшебника Макке.

«Ничего здесь не осталось, – скорбно заметил Нисбет. – За исключением, конечно, оссипова дерева – оно, судя по всему, процветает, хотя за ним никто не ухаживает. А от усадьбы Макке осталась вот эта груда камней – у него был пятиугольный дом, наподобие увеличенного амулета».

Кугель подошел к развалинам – и ему показалось, что из трещин между камнями поднимается струйка пара. Приблизившись на несколько шагов, он опустился на колени и раздвинул несколько камней. До его ушей донеслись какие-то голоса – сначала один, потом второй – продолжавшие, казалось, возбужденную беседу или спор. Голоса были настолько тихими и далекими, что Кугель никак не мог разобрать слова, а Нисбет, которого Кугель подозвал к той же расщелине, вообще не расслышал никаких звуков.

Кугель встал и отошел от развалин. Конечно, раскопки в этом месте могли привести к обнаружению сокровищ; с другой стороны – и скорее всего – археолога-любителя подстерегали какие-нибудь не поддающиеся воображению ужасы. Нисбет придерживался того же мнения, и оба решили держаться подальше от остатков усадьбы волшебника. Усевшись на обросшей лишайником каменной плите, они перекусили хлебом с сыром, пряной колбасой и луком, запивая принесенным в горшках таствольдским элем.

Неподалеку от них раскинуло мощные ветви оссипово дерево – живой свидетель тысячелетий с серебристо-серым кряжистым стволом полутораметровой толщины. На конце каждого из многочисленных прутиков-черенков, торчавших на ветвях, висела гроздь больших сферических ягод, серебристо-зеленых с восковым отливом, сантиметра по два с половиной в диаметре каждая.

Покончив с закусками, Кугель и Нисбет набрали четыре полных мешка этих ягод – старик привязал их к веревке и сделал их невесомыми. Подтягивая мешки за собой, как детские воздушные шары, они вернулись в каменоломню.

Нисбет вытащил громадный котел и развел огонь, чтобы нагреть в нем воду, после чего насыпал в кипящую воду собранные ягоды. Через некоторое время на поверхности стала образовываться накипь. «Это и есть вакса», – сообщил старик, снимая накипь и сбрасывая ее в таз. Он повторял этот процесс четыре раза, пока не сварились все ягоды, и наполнил таз ваксой.

«Сегодня мы далеко ходили и достаточно потрудились, – заключил Нисбет. – Не вижу, почему бы нам не поужинать пораньше. У меня в кладовой остались два превосходных филе – их мне принесла леди Петиш, жена местного мясника. Если вы будете так добры и разведете огонь в камине, я схожу за подходящим вином».

И снова Кугель с Нисбетом сели за стол, приступив к плотному ужину. Как только старый каменолом открыл вторую бутыль вина, однако, открылась и громко захлопнулась входная дверь – до их ушей донеслись звуки решительных тяжелых шагов.

Через мгновение в гостиную зашла высокая корпулентная женщина с толстыми руками и ногами, костлявым подбородком, сломанным носом и жесткими рыжими волосами.

Опираясь на стол, Нисбет с трудом поднялся на ноги: «Леди Секворс! Не ожидал вас увидеть так поздно вечером».

Леди Секворс с неодобрением взирала на уставленный блюдами и бутылями стол: «Почему вы не обрабатываете мои блоки? Их давно уже пора было установить!»

Нисбет ответил с надменной прохладцей: «Сегодня у нас с Кугелем были важные дела, а теперь мы ужинаем – как обычно. Вы можете вернуться утром».

Леди Секворс пропустила его слова мимо ушей: «Вы завтракаете слишком поздно и ужинаете слишком рано, причем явно злоупотребляете вином. Тем временем мой муж ютится на столпе гораздо ниже супругов леди Петиш, леди Хаксель, леди Крулькс и прочих. Так как вы неправильно поняли мое долготерпение, мне придется прибегнуть к новой тактике, а именно к тактике запугивания. Короче говоря, если мои требования не будут выполнены в самое ближайшее время, я приведу с собой сестер и мы устроим вам знатную взбучку!»

Нисбет придал своему голосу мягкость, взывающую к разуму: «Если бы я уступил вашим требованиям – даже не требованиям, а угрозам! – другие женщины из Таствольда тоже попытались бы меня запугивать, и это отразилось бы самым нежелательным образом на всем предприятии».

«Мне плевать на ваши проблемы! Установите мои блоки немедленно!»

Кугель встал из-за стола: «Леди Секворс, вы ведете себя совершенно неприлично. Никто и ни на каких основаниях не смеет принуждать Нисбета к чему бы то ни было! В свое время, в разумные сроки, он изготовит и установит ваши блоки. Теперь он требует, чтобы вы удалились – и при этом не слишком шумели!»

«Даже так? Теперь Нисбет будет предъявлять требования? – леди Секворс сделала два шага вперед и схватила каменолома за бороду. – Я пришла сюда не для того, чтобы восхищаться вашим бахвальством!» Дернув бороду, она отступила от старика: «Я ухожу – но только потому, что сказала все, что хотела сказать! Рекомендую серьезно отнестись к моим словам!»

Леди Секворс удалилась, оставив за собой тяжелое молчание. Наконец Нисбет произнес, с натянутым благодушием: «Драматическое вторжение, ничего не скажешь! Придется попросить леди Викско заняться дверными замками. Не обращайте внимания, Кугель! Вернемся к ужину».

Они продолжили трапезу, но праздничное настроение не возвращалось. В конце концов Кугель сказал: «Нам нужен резервный запас блоков, готовых к подъему на столпы, чтобы мы могли сразу удовлетворять запросы этих заносчивых женщин».

«Несомненно, – согласился Нисбет. – Но как это сделать?»

Кугель осторожно наклонил голову набок: «Вы готовы выслушать неожиданное предложение?»

Старый каменолом был полон решимости – что объяснялось не только количеством выпитого им вина, но и беззастенчивым обращением леди Секворс с его бородой: «Если обстоятельства побуждают к действию, меня ничто не остановит!»

«В таком случае пора засучить рукава! – заявил Кугель. – У нас впереди целая ночь! Мы избавимся от всех наших проблем, раз и навсегда! Возьмите фонари».

Несмотря на напускную храбрость, Нисбет последовал за Кугелем довольно-таки неохотно: «Что именно вы имеете в виду?»

Но Кугель отказался обсуждать свой план, пока они не дошли до столпов. Там он подал знак Нисбету, чтобы тот поторопился: «Все нужно сделать как можно быстрее! Поднесите фонарь к первому столпу».

«Это столп Фильдикса».

«Неважно. Поставьте фонарь на землю, прикоснитесь к столпу амулетом и слегка пните его – осторожно, но ощутимо. Но прежде всего дайте мне обвязать столп этой веревкой… Вот так. А теперь приложите амулет и пните!»

Нисбет подчинился; столп сразу стал невесомым – всего на несколько секунд, но Кугелю этого времени было достаточно, чтобы извлечь нижний, «первый» блок и отложить его в сторону, после чего магическая сила рассеялась, и оставшийся столп опустился на прежнее место.

«Смотрите! – воскликнул Кугель. – Мы обозначим этот блок другим номером, продадим его леди Секворс, и она перестанет надоедать!»

Нисбет возразил: «Но Фильдикс, конечно, заметит, что его столп стал ниже!»

Кугель улыбнулся и покачал головой: «Маловероятно. Я наблюдал за тем, как мужчины взбираются на столпы. Они приходят, протирая глаза, еще практически в полусне. При этом они посматривают только на небо, проверяя, будет ли ясная погода, и тут же хватаются за перекладины лестниц».

Нисбет с сомнением запустил пальцы в бороду: «Завтра, когда Фильдикс поднимется на столп, он обнаружит, что каким-то образом опустился, что под ним стало одним блоком меньше».

«Именно поэтому нам надлежит удалить первый блок из-под каждого столпа. Возьмемся за работу! Придется переместить множество блоков».

Когда уже светало, Кугель и Нисбет оттащили последний из блоков в каменоломню, в укромное место за грудой каменных обломков. Теперь старик Нисбет дрожал от радостного возбуждения: «Впервые у нас под рукой достаточный запас блоков! Теперь все пойдет, как по маслу. Кугель, вы одарены поистине изобретательным умом!»

«Сегодня нам следует работать по-прежнему. А затем, если кто-нибудь так-таки заметит, что столпы стали ниже, мы всегда можем развести руками и сказать, что не имеем ни малейшего представления о причине такого явления – или обвинить в хищении блоков тех же маотов».

«Мы могли бы предположить также, что столпы постепенно опустились под собственным весом, и первые блоки оказались под землей».

«Верно. Нисбет, этой ночью мы на славу потрудились!»

Солнце взошло – по дороге из поселка приближалась первая группа медленно бредущих мужчин. Как и предсказывал Кугель, каждый из них взобрался на свой столп и устроился на его вершине, не высказывая никаких сомнений и без каких-либо признаков замешательства. Нисбет облегченно рассмеялся.

На протяжении нескольких следующих недель Кугель и Нисбет выполнили большое количество заказов, но не слишком с этим торопились, чтобы по этому поводу не начались пересуды. На столпе супруга леди Секворс, вопреки ее требованиям. они установили два блока, а не три, но она этим удовлетворилась: «Так и знала, что добьюсь своего! Если твоими желаниями пренебрегают, достаточно указать на неприятные последствия их невыполнения. Вскоре, когда мне будут по карману ваши возмутительные поборы, я закажу еще два блока – хотя, по сути дела, вы могли бы начать их обтесывать уже сегодня, чтобы впоследствии мне не пришлось долго ждать. Как по-вашему, Нисбет? Еще не забыли, как я отодрала вас за бороду?»

Нисбет отозвался со всей возможной вежливостью: «Я возьму ваш заказ на заметку, и он будет выполнен в надлежащей последовательности».

Леди Секворс только хрипло расхохоталась и пошла по своим делам.

Нисбет разочарованно вздохнул: «Я надеялся, что ускорение доставки блоков пресытит амбиции столпников – но, судя по всему, мы только стимулировали спрос. Леди Петиш, например, раздражает тот факт, что теперь супруг леди Гиллинкс восседает на той же высоте, что и господин Петиш собственной персоной. Леди Виберль считает, что она занимает верхнюю ступень таствольдской иерархии, в связи с чем настаивает на том, чтобы Виберля отделяли от нижестоящих на общественной лестнице конкурентов как минимум два блока».

Кугель пожал плечами: «От нас невозможно требовать невозможного».

Запас приготовленных блоков был растрачен неожиданно быстро, и женщины из поселка снова стали приставать к каменоломам с назойливыми просьбами. Кугель и Нисбет подробно обсудили сложившееся положение вещей и решили упрямо отказывать в выполнении чрезмерных требований.

Некоторые из женщин, однако, заметив успех леди Секворс, стали прибегать ко все более категорическим угрозам. В конце концов Кугелю и Нисбету пришлось уступить неизбежности, и, дождавшись ночи, удалить из-под столпов «вторые» блоки, переместив их в каменоломню. Так же, как раньше, мужчины ничего не заметили. Кугель и Нисбет попытались выполнить уже полученные к тому времени заказы, и в древней вазе, служившей Нисбету копилкой, не осталось места – она заполнилась терциями до краев.

Однажды к Нисбету пришла посоветоваться молодая женщина: «Позвольте представиться, я – леди Мупо. Я вышла замуж всего лишь неделю тому назад, но думаю, что настало время начать возведение столпа для Мупо – у него не слишком крепкое здоровье, он нуждается в возвышенной эманации. Я выбрала подходящий участок – но, пока я ходила между столпами, я заметила странную вещь. Нижние блоки всех столпов пронумерованы цифрой „3“, а не „1“, хотя, казалось бы, нижние блоки должны быть первыми. Почему это так?»

Запинаясь, Нисбет начал было подыскивать какое-нибудь объяснение, но Кугель поспешно вмешался в разговор: «Это нововведение предназначено помогать молодым семьям, таким, как ваша. Например, Виберль беспрепятственно наслаждается чистейшей эманацией на своем двадцать четвертом блоке. Но если отсчет начинается с третьего, а не с первого блока, вы с самого начала отстаете от него только на двадцать один блок, а не на двадцать три».

Леди Мупо понимающе кивнула: «Действительно, это очень полезно!»

Кугель продолжал: «Мы не кричим об этом на каждом углу, потому что всем угодить одновременно невозможно. Просто рассматривайте это обстоятельство как персональную услугу со стороны Нисбета – и, так как Мупо часто хворает, мы установим для вас не только третий, но и четвертый блок. Но об этом не следует никому говорить – даже самому Мупо, потому что мы не можем делать такие поблажки каждому».

«Я все хорошо понимаю! Никому ни слова!»

На следующий день в каменоломне появилась леди Петиш: «Нисбет, моя племянница, только что вышла замуж за Мупо. Она бессвязно рассказывает какую-то чепуху про третий и четвертый блоки, и, честно говоря, я никак не могу понять, о чем она говорит. По ее словам, ваш помощник, Кугель, обещал устанавливать для молодых семей дополнительные блоки – бесплатно и вне очереди. Меня это интересует, потому что на следующей неделе состоится свадьба другой моей племянницы. Кроме того, если вы устанавливаете два блока по цене одного, было бы только справедливо, если бы вы оказали такую же услугу такому давнему и надежному клиенту, как я».

Кугель любезно ответил: «Леди Мупо, по-видимому, неправильно поняла мои разъяснения. Мы заметили в последнее время, что между столпами бродят какие-то подозрительные личности неизвестного происхождения. Мы их выгнали, после чего – для того, чтобы затруднить задачу для возможных похитителей – изменили нашу систему нумерации блоков. Практически, однако, ничто не изменилось, вам не о чем беспокоиться».

Леди Петиш удалилась, с сомнением покачивая головой. Остановившись среди столпов, она внимательно рассматривала их снизу доверху на протяжении нескольких минут и только после этого вернулась в поселок.

Нисбет нервничал: «Надеюсь, больше никто не придет с расспросами. Вы отвечаете на них очень находчиво и даже меня сумели привести в замешательство, но кое-кого из местных жителей не так просто надуть».

«Думаю, что нам больше не будут докучать», – отмахнулся Кугель, и они оба вернулись к работе.

После полудня из Таствольда прибыла, вместе с сестрами, леди Секворс. Задержавшись на некоторое время среди столпов, все они явились в каменоломню.

«Кугель! – дрожащим голосом сказал Нисбет. – Назначаю вас представителем, ведущим переговоры от имени предприятия. Будьте добры, успокойте этих дам».

«Сделаю все, что могу», – пообещал Кугель. Он вышел навстречу леди Секворс: «Ваши блоки еще не готовы. Вы можете вернуться через неделю».

Леди Секворс словно не слышала его. Ее бледно-голубые глаза рыскали, оглядывая каменоломню: «Где Нисбет?»

«Он не очень хорошо себя чувствует. Мы сможем доставлять новые блоки только примерно через месяц, потому что наши запасы белого камня истощились, придется выламывать новые заготовки. Прошу прощения, но мы не сможем выполнить ваш заказ раньше».

Леди Секворс сосредоточила взгляд на Кугеле: «Где первые и вторые блоки? Почему каждый столп опирается на третий блок?»

Кугель притворился удивленным: «В самом деле? Странно, очень странно! Тем не менее, ничто не вечно в этом мире – надо полагать, со временем первые и вторые блоки осели и рассыпались».

«У оснований столпов нет никаких следов такого разрушения».

Кугель пожал плечами: «Так как соотношения высоты столпов не изменились, не вижу, в чем заключается проблема».

Тем временем сестры леди Секворс бродили по задворкам каменоломни. Теперь они прибежали: «Там у них, за скалой, целая куча блоков, и все помечены цифрой „2“!»

Угрожающе покосившись на Кугеля, леди Секворс развернулась на каблуках и направилась обратно в поселок; сестры последовали за ней.

Помрачнев, Кугель приблизился к дощатой хибарке, где скрывался Нисбет. Старик, слышавший весь разговор, вышел ему навстречу. «Обстоятельства изменились, – сказал Кугель. – Пора уносить ноги».

Нисбет потрясенно отшатнулся: «Что вы говорите? Как я могу покинуть мой чудесный старый дом? Мою коллекцию древностей, мои бесценные безделушки? Немыслимо!»

«Боюсь, леди Секворс не ограничится критикой. Помните, как она схватила вас за бороду?»

«Прекрасно помню! И теперь готов обороняться!» Поспешно вернувшись домой, Нисбет вынул из шкафа старинный меч: «Оружие, выкованное из лучшей стали древнего Харая! Вот, Кугель, возьмите! Эта шпага в роскошных ножнах не уступит харайскому мечу! Носите ее с честью!»

Кугель пристегнул к поясу старинную шпагу: «Бросать вызов врагам очень благородно, но меня больше интересует возможность спасти свою шкуру. Предлагаю подготовиться к любому исходу конфликта».

«Я никогда не сдамся! – страстно восклицал Нисбет. – Я встану у входа, и первый, кто на меня нападет, будет сражен, разрубленный мечом пополам!»

«Они отступят и начнут кидаться камнями», – предупредил Кугель.

Нисбет не прислушался к нему и встал с мечом в дверном проеме. Поразмышляв несколько секунд, Кугель собрал полезные вещи – провизию, вино, несколько ковров и костюмов – и сложил их в фургон, оставленный торговцами-маотами. В поясную сумку он положил горшочек с оссиповой ваксой, предварительно смазав ею свои сапоги, а также пригоршню-другую терциев из копилки Нисбета. Еще один горшочек с ваксой он бросил в фургон.

Окрик Нисбета прервал эту торопливую деятельность: «Кугель! Они уже бегут сюда! Как целая армия разъяренных хищников!»

Подойдя к двери, Кугель взглянул на приближающуюся толпу женщин: «Вы можете доблестно размахивать мечом, защищая эту дверь, но они просто-напросто ворвутся с заднего хода. Предлагаю отступить. Фургон готов».

Нисбет неохотно направился к фургону. Взглянув на собранные Кугелем вещи, он возмутился: «Где же мои терции? Вы взяли сапожную ваксу, а деньги оставили! Какой в этом смысл?»

«Именно сапожная вакса, а не амулет, висящий у вас на шее, уничтожает силу притяжения! А ваза, в которой вы храните деньги, слишком тяжелая».

Тем не менее, Нисбет забежал в дом и, пошатываясь, вышел с вазой в руках, оставляя за собой рассыпающиеся монеты.

Таствольдские женщины были уже в нескольких шагах. Заметив фургон, они стали бешено вопить. «Стойте, разбойники!» – кричала леди Секворс. Ни Кугель, ни его работодатель, разумеется, не подчинились.

Подтащив вазу с монетами к фургону, Нисбет сумел затолкнуть ее туда, где лежали другие вещи, но сам упал, пытаясь взобраться в кузов. Кугелю пришлось помочь старику встать и залезть. Пнув фургон заряженным магией сапогом, Кугель с силой оттолкнул его – фургон взлетел и поплыл по воздуху. Кугель побежал за ним, чтобы прыгнуть и ухватиться за обод колеса, но споткнулся и упал.

Для второй попытки не осталось времени: женщины уже набросились на него. Отмахиваясь шпагой и придерживая другой рукой тяжелую поясную сумку, чтобы она не мешала ему на бегу, Кугель пустился наутек. Самые быстроногие из женщин погнались за ним.

Пробежав меньше километра, преследовательницы убедились в том, что не догонят беглеца. Кугель смог остановиться и перевести дух. Над жилищем Нисбета уже поднимался столб дыма – лишившись возможности расправиться с каменоломом, мстительная толпа уничтожала его имущество. Таствольдские мужчины стояли на вершинах столпов и напряженно наблюдали за происходящим. Высоко в небе плыл по ветру на восток фургон маотов; Нисбет осторожно поглядывал вниз, высунув голову за борт.

Кугель глубоко вздохнул. Отстегнув пояс с тяжелой сумкой, он перекинул ее через плечо и побрел на юг, в направлении Порт-Пардусса.