Глава 3

Освобождение

На следующее утро волны тумана, наползавшие с залива, поглотили город, закрыли солнце и выстудили воздух. Я проснулся поздно. Сжевал яблоко, достал свой переносной телевизор, набросал в миску печенья, нашел какой-то сериал и на время погрузился в чужие проблемы. Загипнотизированный сюжетом, в какой-то момент я потянулся за очередным печеньем и обнаружил, что миска пуста. Как это я все съел и не заметил?..

Позднее я пошел сделать пару кругов по стадиону имени Эдвардса. Там я познакомился с Дуайтом – парнем, работавшим в Национальной лаборатории имени Лоуренса на Беркли-хиллз. Пришлось переспрашивать, как его зовут, потому что в первый раз я «не расслышал», хотя на самом деле просто отвлекся. Еще одно свидетельство моей невнимательности и вечно где-то блуждающего ума. Через пару кругов Дуайт заметил, какое сегодня прекрасное голубое небо. А я, заблудившись в собственных мыслях, даже не обратил внимания. Потом Дуайт побежал в сторону холмов – он был марафонцем, – а я вернулся домой, размышляя о собственном уме. Пожалуй, самое бесперспективное занятие из всех возможных.

Я обратил внимание, что на тренировках по гимнастике у меня отлично получалось сосредоточиться именно на том, что я делал, но едва полет на брусьях заканчивался, как ум снова принимался блуждать, затемняя восприятие окружающей реальности.

В тот вечер я пришел на заправку пораньше, надеясь встретиться с Сократом в самом начале его смены. Сделав все возможное, чтобы забыть вчерашний эпизод в библиотеке, я был готов внимать любым советам, которые помогли бы мне справиться с неуправляемым умом.

Я ждал. Пришла полночь, а вскоре за ней пришел Сократ.

Не успели мы войти в офис, как я расчихался. Пришлось высморкаться. Кажется, я немного простудился. Сократ поставил чайник. Как обычно, я начал с вопроса:

– Сократ, как мне справиться с умом, остановить свои мысли? Помимо чувства юмора….

– Для начала тебе нужно понять, откуда вообще берутся мысли. Вот сейчас, например, ты простыл; эти симптомы говорят о том, что физическому телу нужно восстановить равновесие, вновь наладить отношения с солнечным светом, чистым воздухом, простой пищей. Точно так же и вводящие тебя в стресс мысли есть результат конфликта с реальностью. Стресс появляется, когда ум сопротивляется тому, что видит.

На заправку въехала машина. Пожилая пара, он и она, строгие, прямые как солдатики, одетые безукоризненно и скучно.

– Пойдем со мной, – велел Сократ.

Он снял с себя ветровку и хлопчатобумажную футболку, открыв взору плечи и торс – стройные, мускулистые, покрытые светлой, будто сияющей изнутри кожей.

Направившись прямиком к водителю, он дружелюбно улыбнулся шокированным супругам:

– Чем могу помочь, ребята? Залить бензина, добавить топлива вашему духу? Может, масло поменять, смягчить шероховатости вашего дня? А как насчет нового аккумулятора, подзарядить вашу жизнь?

Весело подмигнув, он стоял и улыбался. Автомобиль сорвался с места и уехал. Сократ почесал в затылке:

– Вспомнили, наверное, что дома воду забыли закрыть…

Когда мы уютно устроились в офисе, попивая чай, Сократ объяснил:

– Ты только что стал свидетелем тому, как эти мужчина и женщина оказали сопротивление ситуации, показавшейся им непонятной. Они не знают, как спонтанно реагировать на неожиданное событие, потому что по рукам и ногам связаны страхами и условностями. А ведь я мог стать для них самым ярким эпизодом их дня. Видишь ли, Дэн, когда ты сопротивляешься тому, с чем имеешь дело, ум начинает торопиться. Мысли, которые тебя так донимают, на самом деле создаешь ты сам.

– А твой ум что, работает по-другому?

– И да, и нет. Мой ум – как ничем не потревоженная гладь пруда. Твой же пруд покрыт бессчетными волнами, потому что ты чувствуешь себя отделенным от реальности, полной незапланированных, а иногда пугающих неожиданностей. Твой ум напоминает пруд, в который только что скинули огромный валун!

Я слушал и рассматривал дно чашки с чаем, которую держал в руках. Вдруг я почувствовал легкое прикосновение за ушами. Внимание внезапно усилилось, сконцентрировавшись в одной точке; я вглядывался в чашку все глубже, и глубже, вниз, вниз…

Я был под водой и смотрел вверх. Что за глупость! Не мог же я, в самом деле, свалиться в собственную чайную чашку! И чешуя, и жабры – все было на месте: настоящая рыбка. Я вильнул хвостом и ушел вглубь, туда, где тихо и спокойно.

Вдруг поверхность воды буквально взорвалась, потревоженная огромным булыжником. Меня отбросило поднявшимися волнами. Я изо всех сил заработал плавниками, стараясь отплыть подальше от опасного места, и забился в какую-то щель, ожидая, пока все не успокоится. Через какое-то время я привык к мелким камушкам, иногда плюхавшимся в воду, но большие булыжники по-прежнему меня очень пугали.

Вернувшись в мир, где были звуки и воздух, я лег на диван и посмотрел на Сократа широко открытыми глазами:

– Сократ, это было невероятно!

– Только без рыбацких баек, пожалуйста! Рад, что тебе удалось приятно поплавать. Могу я продолжить?

Ответа он дожидаться не стал:

– Сначала ты был очень нервной рыбкой, которая шарахалась от каждого всплеска. Потом ты привык к всплескам, но причина их оставалась тебе неизвестной. Ты ведь понимаешь, какой скачок сознания нужно совершить рыбке, чтобы осознать наличие другого мира за пределами воды, в которой она существует, и понять, что источник всплесков находится в том, другом мире? Такой же скачок нужно совершить тебе. Когда ты ясно увидишь источник, ты поймешь, что рябь на поверхности твоего ума не имеет к тебе никакого отношения; тогда ты станешь наблюдать за своими мыслями, никак к ним не привязываясь и не чувствуя потребности эмоционально реагировать каждый раз, когда падает очередной камушек. Как только ты перестанешь так серьезно воспринимать свои мысли, ты станешь свободным от всех треволнений этого мира. Помни – как только начинаются неприятности, отпусти свои мысли, чтобы смотреть и видеть сквозь ум!

– Но как?

– Не такой уж плохой вопрос. Как ты уже заметил по своим гимнастическим тренировкам, вспышки осознанности происходят не сразу; тут нужно время и практика. Практика проникновения в источник ряби твоего ума – это медитация.

Сделав это торжественное заявление, он извинился и пошел в туалет. Пришел мой черед его удивить. Не вставая с дивана, я повысил голос, чтобы он расслышал меня через дверь:

– А ведь я тебя опередил, Сократ! Я неделю назад записался на курсы медитации. Просто подумал, что это поможет совладать с умом. И, между прочим, у меня получается. Я научился расслабляться и немного контролировать свой внутренний монолог. Ты заметил, насколько я стал спокойнее? Я тебе больше скажу…

Сказать я ничего не успел. Дверь туалета с грохотом распахнулась. На меня, вращая глазами, летел Сократ, а над головой у него был занесен настоящий самурайский меч! Не успел я пикнуть, как он рубанул с плеча. Меч бесшумно рассек воздух и замер в нескольких миллиметрах от моей головы. Я перевел глаза с неподвижного лезвия на Сократа. Он растянул губы в улыбке.

– Сократ, да чтоб тебя! Ты меня напугал до полусмерти!

Меч медленно поднялся в воздух. Теперь он висел прямо надо мной, будто вбирая в себя весь имевшийся в помещении свет и усиливавший его многократно. Блеск слепил, но я не мог отвести глаз. Я решил, что лучше помолчать.

Сократ опустился передо мной на колени, осторожно положил меч между нами, закрыл глаза, сделал глубокий вдох-выдох и замер. Я немного понаблюдал за ним, опасаясь, что стоит мне пошевелиться, как этот «спящий тигр» снова на меня набросится. Прошло десять минут, двадцать. Я подумал, что, наверное, он хочет, чтобы я тоже помедитировал, и закрыл глаза. Посидел полчаса. Открыл глаза. Сократ сидел, не шелохнувшись, как Будда. Я немного поелозил, встал, чтобы выпить воды. Когда я наполнял стакан, он положил руку мне на плечо. Я вздрогнул, плеснул водой на ноги.

– Сократ, мне не нравится, когда ты так подкрадываешься. Ты не мог бы издавать хоть какой-то шорох, когда двигаешься?

Он улыбнулся:

– Тишина – искусство воина, а медитация – его меч. Этим мечом ты прорубишь себе путь сквозь иллюзии. Но пойми одну важную вещь: полезность меча полностью зависит от того, кто его держит. Если человек не умеет пользоваться мечом, это опасная, обманчивая, в лучшем случае просто бесполезная вещь. Да, медитация на начальных стадиях действительно помогает расслабиться. Ты можешь вытащить свой «меч» на всеобщее обозрение, похвастаться перед друзьями. Сияние меча отвлекает многих начинающих практиковать искусство медитации, и они в конце концов бросают медитацию, уходя на поиски других эзотерических практик.

Воин же пользуется мечом медитации с умением и пониманием. Он рассекает свои мысли, оставляя от них одни клочья и таким образом являя их ничтожество. Возможно, ты помнишь легенду об Александре Македонском, который вел свои армии через пустыни и пришел в один город, где был страшно запутанный узел, называемый гордиевым. Никто не мог его распутать. Александр же, ни секунды не колеблясь, выхватил меч и разрубил узел. Таков путь медитации воина, так нужно расправляться с узлами своего ума. До тех пор пока не наступит тот день, когда у тебя вообще отпадет надобность в каком-либо оружии.

Как раз в этот момент к заправке подъехал микроавтобус-«фольксваген», свежевыкрашенный в белый цвет, с нарисованной сбоку радугой. Внутри было шестеро очень похожих друг на друга людей. Подойдя ближе, мы увидели, что это две женщины и четверо мужчин. Все они с головы до ног были облачены в голубые одеяния. Я узнал их – это были члены одной из многочисленных сект, занимавшихся духовными исканиями, которых в последнее время так много развелось в области залива Сан-Франциско. Эти просветленные личности старательно избегали замечать наше присутствие, будто мы были слишком мирскими и могли их заразить.

Сократ, конечно, не мог не ответить на такой вызов. Он тут же сгорбился, захромал и начал яростно чесаться – ну вылитый Квазимодо!

– Эй, шеф, – обратился он к водителю, обладателю самой длинной бороды, которую мне когда-либо приходилось видеть, – вам заправиться или как?

– Да, хотим заправиться, – ответил водитель масляно-гладким голосом.

Сократ уставился на двух женщин на заднем сиденье, потом просунул голову в открытое окно и громко зашептал:

– Эй, а вы там что, медитируете?

Последнее слово было произнесено так, будто речь шла о сексуальном самоудовлетворении.

– Да, мы занимаемся медитацией, – ответил за них водитель, буквально излучая чувство собственного превосходства. – Будьте так добры, полный бак, пожалуйста.

Сократ махнул мне рукой, чтобы я залил бак, и продолжил играть на нервах несчастного водителя:

– Слушай, а ты на девку похож в этом платьице… Не, я что, я ничего, даже симпатично. А чего не бреешься-то? Чего ты там прячешь под этим мехом?

Пока я старался побыстрее обслужить незадачливых клиентов, Сократ набирал обороты.

– Эй! – обратился он к одной из женщин. – А это как бы твой парень, да? О, давно хотел спросить, – обратился он ко второму мужчине на переднем сиденье. – А вы вообще, ну… этим занимаетесь? Или все в себе сберегаете, как в «Нэшнл инкуайрер» пишут?

Это стало последней каплей. К тому времени, когда Сократ пересчитывал сдачу, раздражающе медленно, все время сбиваясь со счета и начиная заново, я давился от смеха, а пассажиры микроавтобуса чуть ли не тряслись от злости. В конце концов водитель выхватил сдачу и газанул так, что сомнений не осталось – спокойствием и умиротворением там и не пахло. Пока микроавтобус выруливал на дорогу, Сократ успел крикнуть вдогонку:

– Вы медитацию-то не бросайте! Говорят, полезная штука!

Не успели мы вернуться в офис, как подъехал большой «шевроле». Сразу после звонка вызова мы услышали нетерпеливый рев клаксона. Я снова пошел помогать Сократу.

За рулем сидел сорокалетний мужчина, одетый как юнец: шелковая рубашка кричащей расцветки, шляпа с широкими полями и пером… Он был как натянутая струна, все барабанил нервными пальцами по рулю. Рядом сидела и пудрилась, глядя в зеркало заднего вида, дамочка неопределенного возраста с огромными накладными ресницами. Я не мог понять почему, но эта парочка сразу начала действовать мне на нервы. Слишком уж идиотский вид был у обоих. Мне хотелось сказать им: «Хватит дурака валять, ведите себя по возрасту!» Но я молчал и наблюдал.

– Эй, чувак, здесь сигареты продаются? – спросил взвинченный водитель у Сократа.

Сократ прервал свою работу и тепло улыбнулся:

– Нет, сэр, мы не продаем сигареты, но дальше по шоссе будет круглосуточный магазин.

С этими словами он вернулся к проверке уровня масла, полностью сосредоточившись на том, что делал. Сдачу он вручил так, словно подавал чай императору.

Машина быстро уехала, мы остались у бензоколонок, вдыхая ночной воздух.

– Ты был с ними так вежлив… А тех ребят в голубых робах довел до белого каления, хотя они вроде как ищущие и явно находятся на более высоком духовном уровне, чем эта парочка. Почему?

Неожиданно для меня Сократ дал прямой и четкий ответ:

– Единственные уровни, которые тебя должны беспокоить, – это мой и твой собственный.

Он ухмыльнулся и добавил:

– Этим людям нужно было немного доброты. А искателям духовности нужна была дополнительная пища для размышлений.

– А что нужно мне? – выпалил я.

– Больше практики, – тут же ответил он. – Твоя практика не помогла тебе сохранить спокойствие, когда я кинулся на тебя с мечом. Практика тех ребят в голубых одежках не помогла им сохранить спокойствие, когда я немножко над ними подшутил. Попробую объяснить так: кувырок вперед – это далеко не вся гимнастика. Медитативные техники – это далеко не весь путь воина. Если ты не сумеешь увидеть всю картину, то можешь обмануться и всю жизнь практиковать одни кувырки вперед или одну медитацию. Да, ты будешь получать пользу от такой практики, но это будут только жалкие обрывки того, что ты мог бы получить. Что тебе действительно нужно, так это карта той местности, куда ты собираешься отправиться. Только тогда ты сможешь увидеть все преимущества и ограничения медитации. И вот тебе вопрос: где можно купить хорошую карту?

– На придорожной автозаправке, конечно.

– Вот именно. Марш в офис. У меня есть как раз та карта, которая тебе нужна.

Смеясь, мы вернулись в офис. Я плюхнулся на диван, Сократ бесшумно опустился в кресло напротив, уютно устроившись между огромными подлокотниками. Он смотрел на меня не мигая не меньше минуты. Мне стало тревожно.

– Эй, – нервно произнес я наконец, – в чем дело?

– Проблема в том, – вздохнул Сократ, – что я не смогу описать тебе эту местность… По крайней мере… словами.

Он поднялся и пошел ко мне с уже знакомым блеском в глазах. Я понял, что пора «паковать чемоданы». Мы снова отправлялись в путешествие.

Я очутился где-то на самом верху, в пустом пространстве. Точка обзора была отличная. Но это длилось всего мгновение. Потом я начал стремительно расширяться: мое существо со скоростью света протянулось до горизонта и за его пределы, и так продолжалось до тех пор, пока я сам не стал Вселенной. Не осталось ничего отдельного от меня. Я был всем. Я был осознающим себя Сознанием; я был светом, который физики приравнивают к материи, а поэты называют любовью. Я был един, я был всеобъемлющ, я светил всем мирам. В этот момент вечное и непознаваемое предстало передо мной в ослепительной простоте и ясности.

Еще мгновение – и я вернулся в свое смертное тело, только тело это плыло в космическом пространстве среди звезд. Я увидел призму, по форме напоминавшую человеческое сердце, а по размерам превосходившую самые большие галактики. Она расщепляла свет сознания на целую россыпь цветных лучей, и эти лучи всех цветов радуги устремлялись в каждый уголок Вселенной.

Мое тело вдруг тоже стало такой сияющей призмой, расщеплявшей белый свет на цветные лучи и рассылавшей их во все стороны. Я вдруг понял, что высшее предназначение человеческого тела – стать чистым сосудом для этого света, сосудом, который своей яркостью рассеивал бы и растворял любые препятствия, узлы и сопротивление.

Я почувствовал, как расщепляется свет по всему телу. И тогда я понял, что осознание – это способ, которым человеческое тело воспринимает свет сознания.

Я узнал, что такое внимание. Это преднамеренное управление осознанием. Я снова почувствовал свое тело, и оно было пустым сосудом. Я посмотрел на свои ноги. Они были заполнены теплым лучезарным светом и постепенно растворялись в этом свете. Посмотрел на руки. То же самое. Я поочередно фокусировал свое внимание на каждой части тела, пока все оно вновь не растворилось в сияющем свете. И тогда я понял, какова конечная цель истинной медитации – расширить осознание, направить внимание и в конце концов полностью раскрыться навстречу свету сознания.

В темноте мигал огонек. Я постепенно приходил в себя. Наконец я понял, что это Сократ водит у меня перед глазами фонариком.

– Электричество вырубили.

Он осветил свое лицо снизу вверх и растянул губы в пугающей улыбке, став похожим на зубастую хэллоуинскую тыкву.

– Ну как, разобрался? – добавил он, будто только что объяснил мне принцип действия лампы накаливания, а не обнажил душу самого мироздания. Я с трудом заговорил:

– Сократ, я перед тобой в неоплатном долгу. Я все понял. Теперь я знаю, что делать. Наверное, в наших дальнейших встречах нет никакого смысла.

Мне было немного грустно. Я знал, что буду по нему скучать.

Он непонимающе воззрился на меня, а потом расхохотался так, как никогда не смеялся раньше. Тело сотрясалось, по щекам текли слезы. Кое-как успокоившись, он объяснил причину своего смеха:

– Это был не выпускной экзамен, юниор. Считай, что ты только начал. Посмотри на себя. По большому счету ты точно такой же, каким был, когда ввалился в этот офис несколько месяцев назад. То, что ты сейчас видел, – не более чем видение, а вовсе не исчерпывающий опыт. Оно поблекнет в твоей памяти, но все равно останется в качестве ориентира и напоминания. А теперь расслабься и не будь таким серьезным!

Он откинулся на спинку кресла. В мудрых глазах, как обычно, плясали хитрые огоньки:

– Видишь ли, наши маленькие путешествия избавляют меня от необходимости пускаться в длинные объяснения с целью просветить тебя.

В этот момент вспыхнул свет, и мы оба рассмеялись.

Продолжая улыбаться, Сократ дотянулся до маленького холодильника, стоявшего рядом с бачком для воды, вынул из него несколько апельсинов и принялся их чистить, чтобы сделать сок.

– Если хочешь знать, – продолжил он, – ты мне тоже оказываешь услугу. Я тоже «застрял» в конкретной точке времени и пространства, так что и я тоже, можно сказать, в долгу. У меня сейчас многое связано с твоим прогрессом.

Разговаривая, он не глядя бросал апельсиновые шкурки через плечо в стоявшее поодаль мусорное ведро – и неизменно попадал.

– Мне в буквальном смысле приходится помещать в тебя часть себя. Поверь мне, это отличное вложение. Поэтому в любом случае у нас с тобой командная работа.

Он закончил отжимать сок и протянул мне небольшой стакан.

– Тогда тост, – заключил я. – За успешное партнерство!

– Давай, – улыбнулся Сократ.

– Расскажи еще про этот твой долг. Кому ты там задолжал?

– Назовем это необходимостью подчиняться Домашним Правилам.

– Это не ответ.

– Да, звучит немного глупо, но в моем деле я действительно вынужден подчиняться ряду правил.

Он достал визитную карточку. На первый взгляд она казалась обычной, но потом я заметил слабое свечение. На карточке рельефными буквами значилось:

Корпорация «Воин»

Сократ, владелец

Специализация:

парадокс, юмор и перемены

– Храни ее. Может быть, когда-нибудь понадобится. Если почувствуешь, что я тебе нужен – по-настоящему нужен, – возьми ее в обе руки и позови. Так или иначе я появлюсь.

Я бережно опустил карточку в бумажник:

– Буду беречь ее, Сократ. Не сомневайся. Кхм, кстати… А у тебя похожей карточки с адресом Джой нигде не завалялось?

Он меня проигнорировал.

Мы помолчали. Сократ принялся готовить один из своих хрустящих салатов. У меня появился еще один вопрос:

– Так что же мне делать? Как открыться навстречу свету осознанности?

Сократ ответил вопросом на вопрос:

– А что ты делаешь, когда хочешь видеть?

Я рассмеялся:

– Смотрю, конечно! Ты имеешь в виду медитацию?

– Суть вот в чем, – вдруг сказал он, нарезая овощи, – медитация заключается в двух единомоментных процессах. Это инсайт, когда ты отслеживаешь все, что возникает в твоем уме. И это отречение, когда ты отпускаешь привязанность к возникающим мыслям. Так ты обретаешь свободу от ума.

– Кажется, я понял, что ты имеешь в виду.

– Может быть, ты слышал притчу об ученике, который, погрузившись в глубокое безмолвие, сидел и медитировал в небольшой группе других практикующих. Его посетило видение, в котором были кровь, смерть и демоны. Страшно напуганный, он подошел к учителю и прошептал: «Роси, у меня было страшное видение!» Учитель ответил: «Отпусти». Через несколько дней ученик наслаждался эротическими фантазиями и видениями ангелов; ему казалось, что он наконец постиг смысл жизни. Учитель подошел сзади и стукнул его по голове бамбуковой палкой: «Отпусти!»

Я посмеялся над притчей и сказал:

– Знаешь, Сократ, я думаю…

Он стукнул меня по голове морковкой:

– Отпусти!

Мы поели. Я накалывал овощи на вилку, он брал куски деревянными палочками, жевал тщательно и бесшумно. Никогда не тянулся за следующим куском, не дожевав предыдущий. Для него как будто каждая порция сама по себе была полноценным приемом пищи. Я восхищался тем, как он ест, но не забывал и собственный рот набивать салатом. Закончив, я откинулся на диван и произнес:

– По-моему, я готов к настоящей медитации.

– Ах да, – он отложил палочки. – Совладать с умом. Если тебе это интересно…

– Мне интересно! Я очень стремлюсь к самоосознанию. За тем и пришел.

– К красивой картинке ты стремишься, а не к самоосознанию. Ты пришел, потому что тебе больше некуда было идти.

– Но я хочу избавиться от шума в уме, – возразил я.

– И снова иллюзия. Ты похож на человека, который отказывается носить очки, утверждая, что дело не в его зрении, а это газеты стали хуже печатать, шрифт слишком расплывчатый.

– Неправда, – замотал я головой.

– Я не жду, что ты увидишь правду, ты пока не готов, но ты должен ее хотя бы услышать.

– К чему ты ведешь? – спросил я нетерпеливо: мое внимание начало рассеиваться.

– Вот к чему, – сказал Сократ таким тоном, что мое внимание немедленно сосредоточилось на нем. – Ты до сих пор веришь в то, что ты и есть твои мысли, и защищаешь эти мысли как драгоценные сокровища.

– А вот и нет. Откуда тебе это знать?

– Твои упрямые иллюзии – это корабль, который идет ко дну, юниор. Очень советую отпустить их, пока еще есть время.

Я слегка разозлился, но сдержался:

– А откуда тебе знать, как именно я отождествляю себя со своим умом?

– Ладно, – вздохнул он. – Сейчас докажу. Когда ты говоришь «я иду домой», не означает ли это автоматически, что ты мыслишь себя отдельным от дома, в который направляешься?

– Конечно.

– Тогда что ты имеешь в виду, когда говоришь «у меня сегодня мышцы гудят»? Кто это «я», которое отделяет себя от физического тела и говорит о нем так, будто оно им обладает?

Мне пришлось рассмеяться:

– Сократ, это семантика. Надо же как-то говорить.

– Именно. И условности языка очень хорошо отображают наше видение мира. Ты действительно действуешь так, будто являешься неким «умом» или иной тонкой сущностью, заключенной в физическое тело.

– Да зачем мне вообще это делать?

– Затем, что ты боишься смерти и стремишься к выживанию. Ты хочешь быть Всегда, ты желаешь Вечности. Твое ошибочное верование, будто ты «ум», «дух» или «душа», заключенные в тело, – это лазейка в контракте, который у тебя заключен со смертью. Вдруг твой «ум» останется жить после смерти физического тела, парящий и свободный, а?

– А это мысль, – усмехнулся я.

– Вот именно, Дэн. Это именно мысль, и она не реальнее, чем тень другой тени. Не Сознание находится внутри тела; тело находится внутри Сознания. Ты и есть это Сознание, а вовсе не фантомный ум, доставивший тебе столько хлопот. Да, ты тело, но ты и все остальное тоже. Вот что ты видел в своем видении. Только ум сопротивляется переменам. Когда тебе удается расслабиться внутри тела и остановить поток мыслей, ты отдыхаешь, счастливый, свободный, не чувствуя своей оторванности от мира. Ты уже бессмертен, но не так, как тебе того хотелось бы или как ты себе это представляешь. Ты был бессмертен до своего рождения и останешься таковым после того, как распадется твое физическое тело. Тело – это Сознание; оно не рождается, не умирает, только изменяется. Ум – твое эго, личные убеждения, твоя история и личность – все это закончится вместе со смертью физического тела.

– Как-то я не очень готов это переварить.

– Конечно, нет, – рассмеялся Сократ. – Слова мало значат до тех пор, пока ты сам не познаешь истину. А когда познаешь, станешь наконец свободен.

– Звучит здорово.

– Да, это действительно здорово. Я пока лишь готовлю почву для того, что придет потом.

Я секунд десять поразмышлял над тем, что услышал, прежде чем задать следующий вопрос:

– Сократ, но если я не мои мысли, тогда кто я?

Он посмотрел на меня так, будто только что подробно объяснил, что дважды два четыре, а я спросил: «Но все-таки сколько будет дважды два?» Снова открыв холодильник, Сократ достал луковицу и бросил ее мне:

– Начинай чистить. Один слой за другим.

Я начал чистить луковицу.

– Что видишь?

– Следующий слой.

– Продолжай.

Я снял еще несколько слоев:

– Сократ, тут только следующие слои.

– Давай дальше.

– Ничего не осталось.

– Нет, кое-что осталось.

– И что же?

– Мироздание. Подумай об этом по пути домой.

Я выглянул в окно. Занимался рассвет.

На следующий вечер я вернулся на заправку после не слишком удачного сеанса медитации. В уме по-прежнему бурлили мысли и вопросы. Клиентов почти не было, поэтому мы сидели, пили мятный чай, и я рассказывал о своих неудачах в деле постижения искусства медитации. Сократ улыбнулся:

– Возможно, ты слышал о послушнике, который пытался постичь дзэн. Он спросил у своего учителя, что самое важное в дзэне. «Внимание», – ответил роси. «Понятно, спасибо, – согласился ученик. – А вторая самая важная вещь?» И роси ответил: «Внимание».

Я недоуменно посмотрел на Сократа, ожидая продолжения.

– Вот и всё, ребята, – закончил он.

Я поднялся, чтобы налить себе воды.

– Ты сейчас внимательно следишь за тем, как стоишь? – спросил Сократ.

– Конечно, – ответил я, хотя совсем не был в этом уверен.

Я направился к бачку.

– Ты сейчас внимательно следишь за тем, как идешь? – снова спросил он.

– Да, внимательно, – ответил я, начиная понимать, к чему он клонит.

– Ты внимательно следишь за тем, как двигаются твои губы, произнося эти слова?

– Ну, наверное, да.

Я был немного сбит с толку.

– Ты внимательно следишь за тем, что думаешь?

– Сократ, дай перевести дух! Я очень стараюсь!

– Сдается мне, твоих стараний недостаточно, – склонился он ко мне. – По крайней мере, пока. Твое внимание должно обжигать. Просто катаясь по гимнастическим матам, чемпионом не станешь; просто сидя с закрытыми глазами, позволяя уму блуждать, где придется, внимание не натренируешь. Сконцентрируйся! Победа или смерть!

Он улыбнулся:

– Это напоминает мне одну историю, которая произошла много лет назад.

Я тогда был в одном монастыре. Много дней я бился над коаном – загадкой-парадоксом, которую учитель поручил мне разгадать, чтобы подстегнуть ум и таким образом раскрыть его истинную природу. Я не мог разгадать коан. Каждый раз, когда я приходил к учителю, я приходил ни с чем. Я вообще был не очень способным учеником и уже начинал в себе разочаровываться. «Подумай еще месяц, – сказал мне как-то роси. – Через месяц ты точно все поймешь».

Прошел месяц, я действительно очень старался. Коан остался неразгаданным. «Продолжай еще неделю, посвяти этому весь жар своей души!» Коан действительно жег меня и днем, и ночью, но я так ничего и не добился.

«Еще один день, – сказал тогда роси. – Вложи всю душу». Прошел день, я устал до предела. «Учитель, – сказал я, – все бесполезно. Месяц, неделя, день, я не могу разгадать этот коан». Учитель долго смотрел на меня. «Помедитируй еще час, – сказал он наконец. – Если через час ты не разгадаешь коан, лучше тебе будет покончить с жизнью».

К концу этого часа, оказавшись лицом к лицу с неминуемой смертью, мое осознание сумело прорваться через препятствующий ему ум.

– Но зачем вообще воину сидеть и медитировать? – спросил я. – Я думал, путь воина – это путь действия.

– Сидячая медитация – практика для новичков. Со временем ты научишься медитировать, что бы ты ни делал. Садясь медитировать, ты будто совершаешь ритуал, ты выделяешь себе время на практику равновесия, легкости, божественной отрешенности. Тебе нужно в совершенстве овладеть этим ритуалом, чтобы потом распространить свое умение проникать в сущность вещей на повседневную жизнь и полностью открыться ей навстречу.

Как твой учитель, я буду прибегать к любым способам, использовать любые приемы, чтобы ты не сошел с пути и выполнил предстоящую тебе работу. Если бы я просто подошел к тебе на улице и сказал, в чем заключается счастье, ты бы меня даже не услышал. Тебе нужен был кто-то, кто поразил бы твое воображение, кто умел бы запрыгивать на крыши, например. Только так можно было вызвать у тебя интерес. Что ж, я не против поиграть еще немного, но всегда приходит тот час, когда воин должен пойти по своему пути один. А пока я сделаю все возможное, чтобы ты оставался здесь и учился этому пути.

Я вдруг разозлился, почувствовал, будто мной манипулируют:

– И что, мне до старости сидеть на этой заправке, а потом развлекаться тем, что терзать бедных наивных учеников?

Я пожалел о том, что сказал, едва отзвучало последнее слово. Сократ безмятежно улыбнулся:

– Не следует ошибочно судить о своем учителе и о том месте, в котором он находится. Да, я заперт в этой вселенной, но не на этой заправке. А почему ты должен остаться… Что ж, по-моему, это очевидно. Я, например, совершенно счастлив. А ты?

Подъехала машина. Из-под капота валил пар.

– Пойдем, – сказал Сократ. – Этот автомобиль явно исстрадался: возможно, придется пристрелить его, чтобы не мучился.

Мы вышли на улицу. У автомобиля действительно закипел радиатор. У водителя тоже чуть ли не дым валил из ушей:

– Почему так долго?! Я что, всю ночь вас тут должен ждать?

Сократ посмотрел на него, и взгляд его не выражал ничего, кроме сочувственного понимания:

– Давайте отгоним ее в гараж, сэр, посмотрим, что можно сделать. И пусть это будет не более чем маленьким неудобством, которое скоро останется позади.

Он показал, куда отогнать машину, и там, в гараже, нашел течь в радиаторе. Дыру Сократ запаял за несколько минут, но предупредил водителя, что радиатор все равно скоро придется менять.

– Все течет и изменяется в этом мире, даже радиаторы, – подмигнул он мне.

Когда водитель отъезжал от заправки, я вдруг осознал все значение недавно сказанных мне слов. Сократ действительно был абсолютно счастлив! На его хорошее настроение не способны были повлиять никакие, действительно никакие, события внешнего мира. За время нашего общения я видел его разным. Он мог казаться сердитым, грустным, мягким, жестким, шутливым, даже встревоженным. Но его глаза всегда светились счастьем и спокойствием, даже если в них стояли слезы.

Я шел домой и думал о Сократе. Моя тень то удлинялась, то сжималась, когда я проходил мимо очередного фонаря. Тихо пнув камушек, исчезнувший в темноте, я свернул на подъездную дорожку, которая вела мимо дома вглубь, к моему переделанному в жилое помещение гаражу, прятавшемуся под ветвями большого орехового дерева.

До рассвета оставалась всего пара часов. Я лежал и никак не мог уснуть, все думал, смогу ли я когда-нибудь постичь его тайну. Теперь это казалось даже важнее, чем научиться запрыгивать на крыши.

И тут я вспомнил про визитную карточку. Я быстро сел на кровати и включил свет. Достал кошелек и извлек карточку. Сердце заколотилось. Сократ сказал, что, если он мне когда-нибудь понадобится, нужно будет взять карточку в обе руки и просто позвать его. Что ж, сейчас проверим.

Я подождал немного. Меня начало трясти. Колени задрожали. Я взял в руки слегка мерцающую, приятную на ощупь визитную карточку и позвал: «Сократ, приди, Сократ. Дэн вызывает». Я чувствовал себя полным идиотом, стоя вот так посреди комнаты в четыре часа пятьдесят пять минут утра, держа в руке чуть светящуюся карточку и разговаривая с пустотой. Ничего не произошло. Я разочарованно бросил карточку на тумбочку. И тут выключился свет.

– Что?! – заорал я, резко разворачиваясь и пытаясь понять, здесь он или нет. Потом, следуя классическим законам жанра кинокомедии, я отступил на шаг назад, споткнулся о стул, шлепнулся на край кровати, чуть подпрыгнул и сполз на пол.

Снова включился свет. Если в этот момент кто-то проходил по улице, он наверняка пришел к выводу, что у какого-то бедолаги студента большие проблемы с освоением древнегреческой философии. Потому что с чего этому студенту орать во все горло в пять часов утра: «Да черт бы тебя побрал, Сократ!!!»

Я ведь никогда не узнаю, было ли это временное отключение электричества простым совпадением или нет. Сократ просто сказал, что появится, но не уточнил, в какой форме. Опасливо взяв карточку с тумбочки, я начал было укладывать ее обратно в бумажник, как вдруг заметил, что надпись изменилась. Под последними строчками «Парадокс, юмор и перемены» появилась еще одна, жирным шрифтом: «Только для чрезвычайных ситуаций!»

Расхохотавшись, я упал на кровать и через секунду уже спал.

Начались летние тренировки. Было приятно встретиться со старыми приятелями. Херб отращивал бороду; Рик и Сид щеголяли коричневым загаром и были стройными и сильными как никогда.

Мне так хотелось поделиться с ребятами из команды недавними событиями своей жизни, рассказать им, чему я научился! Но я не знал, с чего начать. Потом я вспомнил про визитную карточку. Перед разминкой я подозвал Рика:

– Слушай, хочу тебе кое-что показать…

Я знал, что, как только он увидит чуть светящуюся карточку и «специальности» Сократа, он сразу захочет узнать больше; кто знает, может, им всем станет интересно.

Выждав паузу для повышения драматического эффекта, я вынул из бумажника карточку и протянул ему:

– Правда, странно?..

Рик повертел карточку в руках, поднял на меня лишенные всякого выражения глаза:

– Это что, шутка такая? Я что-то не врубился.

Я тоже посмотрел на карточку, перевернул ее… Она была абсолютно пустой!

– Кхм… Карточки перепутал, – проворчал я, убирая карточку на место. – Забудь. Пошли разминаться.

Я вздохнул. Отлично. Этот эпизод наверняка укрепит ребят во мнении, что я странный парень… Дешевый трюк с исчезающими красками…

В тот вечер, на заправке, я снова вытащил карточку и швырнул ее на стол:

– Сократ, а можно без розыгрышей? Я уже устал выглядеть полным идиотом.

– А ты опять выглядел полным идиотом? – сочувственно поинтересовался Сократ.

– Да ладно тебе! Я прошу тебя перестать.

– Что перестать?

– Дешевые мистификации в духе исчезающих черн…

Краем глаза я поймал слабое свечение, исходящее от стола:

Корпорация «Воин»

Сократ, владелец

Специализация:

парадокс, юмор и перемены.

Только для чрезвычайных ситуаций!

– Не понимаю, – пробормотал я. – Эта карточка что, меняется?

– Все меняется.

– Да, но текст на ней, он что – исчезает и появляется снова?

– Все исчезает и появляется снова.

– Сократ, когда я показывал ее Рику, там ничего не было.

– Домашние Правила, – улыбнулся он, пожимая плечами.

– Знаешь, это не особо помогает. Я хочу понять, как…

– Отпусти… Отпусти.

Быстро пролетело лето, заполненное интенсивными тренировками днем и ночными посиделками на заправке с Сократом. Половину времени мы посвящали медитации, остальное время либо копались в гараже, либо просто отдыхали и пили чай. Время от времени я спрашивал про Джой; мне безумно хотелось увидеть ее снова. Сократ ничего не отвечал.

Когда впереди замаячило начало учебного года, мой ум вернулся к предстоящим занятиям. Я решил на неделю слетать в Лос-Анджелес, повидаться с родителями. Еще мне пришла идея оставить здесь в гараже свой старенький «плимут», купить в Лос-Анджелесе мотоцикл и вернуться по шоссе вдоль побережья.

Я шел по Телеграф-авеню, делал покупки и как раз выходил из аптеки с новой зубной щеткой, когда ко мне вплотную подошел костлявый паренек. Он был так близко, что я ощутил запах застарелого пота, смешивавшийся с перегаром.

– Мелочи не найдется? – спросил он, глядя в сторону.

– Нет, извини, – ответил я, хотя никакого сожаления по этому поводу не чувствовал. «Иди работать», – мысленно добавил я, продолжая свой путь. Сразу же подала голос совесть: «Отказал попрошайке, у которого явно ни гроша». В ответ поднялась волна злости: «А нечего подходить, да еще так близко!»

Я успел пройти полквартала, пока не осознал, какую бурю мыслей я устроил в своей голове и как напряглось в ответ на этот сумбур мое тело. И все из-за того, что человек попросил у меня денег, а я ему отказал. Я отпустил. Сразу почувствовал себя лучше, сделал глубокий вдох и выдох, стряхнул с себя напряжение и сосредоточился на том, какая сегодня прекрасная погода.

В тот вечер я поделился с Сократом планами на ближайшее будущее:

– Я лечу в Лос-Анджелес на несколько дней, поживу у родителей. Может, мотоцикл прикуплю. Ты представляешь, только сегодня узнал: Американская федерация гимнастики отправляет меня и Сида в Югославию, мы будем там готовиться к чемпионату мира по гимнастике. Они считают, что у нас обоих есть потенциал для выступления на Олимпийских играх. Ну не здорово?

К моему удивлению, Сократ нахмурился:

– Чему быть, того не миновать.

Настроение у меня было приподнятное, я решил не обращать внимания и направился к двери:

– Ну, тогда увидимся через пару недель?

– Через несколько часов. Встречаемся у фонтана Людвига. В полдень.

Я, недоумевая, попрощался. Поспал шесть часов и побежал к фонтану, названному в честь любившей здесь когда-то бывать собаки. Здесь и сейчас плескалось и возилось несколько собак, спасавшихся в фонтане от августовской жары. Рядом играли в мелкой воде ребятишки.

Когда знаменитая колокольня Беркли начала бить полдень, на меня упала тень Сократа.

– Пройдемся, – сказал он.

Мы медленно пошли по кампусу, мимо Спраул-холла, прошли за Оптометрическим институтом и больницей имени Кауэлла, дошли до футбольного поля и углубились в холмы каньона Строуберри.

Наконец Сократ заговорил:

– Дэн, ты вступил в новую фазу. У тебя начался этап осознанных перемен. Назад пути нет. Если ты попытаешься вернуться назад… впрочем, об этом нет смысла рассуждать. Я должен быть уверен, что ты готов взять на себя соответствующие обязательства.

– Как при приеме на работу? – пошутил я.

– Что-то вроде того, – усмехнулся он.

Мы немного прошли молча по тенистой тропинке для пробежек, вдоль которой тянулись разросшиеся кусты. Когда город остался далеко внизу, Сократ снова заговорил:

– Дэн, наступит момент, когда я больше не смогу тебе помочь. И никто не сможет. Да, я буду вести тебя еще какое-то время, но потом даже мне придется отойти в сторону и ты останешься один. Перед тем как наступит такой момент, ты подвергнешься очень серьезному испытанию. Тебе понадобится огромная внутренняя сила. Надеюсь, ты сумеешь вовремя ее отыскать.

Легкий бриз, дувший со стороны залива, стих, стояла жара. Но и на этой жаре меня пробил озноб. Дрожа от холода на ярком солнце, я смотрел на ящерку, которая быстро скользнула под кусты. Смысл сказанного медленно доходил до моего сознания. Я повернулся…

Он ушел.

Почему-то испугавшись, я вернулся на тропинку. Тогда я этого не знал, но моя подготовка закончилась. Впереди было настоящее обучение, и началось оно с испытания, которое чуть не стоило мне жизни.