Книга: Мекка. Биография загадочного города
Назад: Глава 7 Рог шайтана
Дальше: Глава 9 Европейцы в арабских одеждах
Глава 8
Тысячи мертвых верблюдов
В Мекке как увеличиваются добрые деяния, так увеличиваются и плохие деяния.Муджахид ибн Джабр
* * *
Большинство мекканцев не слишком переживало по поводу ареста и изгнания Талиба. Но родственники и сторонники тарифа опасались за свою жизнь. Бедуины Хиджаза, которые сотрудничали с ваххабитами, тоже чувствовали себя в опасности. Многие влиятельные семьи покинули Мекку. Их приютили товарищи по несчастью – бедуинские племена. Ни отцы города, ни кочевники больше не считали султана Хранителем Двух Святынь. Теперь они воспринимали османов как захватчиков. По мнению Хашимитов, Порта пыталась навязать свое правление священному городу – и неважно, что священный город являлся частью Османской империи. Старый принцип «враг моего врага – мой друг» действовал безотказно. Поэтому семья тарифа и бедуины встали на сторону ваххабитов.
Родственники Талиба отправились в Эд-Диръию (столицу Дирийского эмирата) и присягнули на верность Сауду. Сауд встретил их с распростертыми объятиями. Учитывая многовековую историю Мекки, это был еще один пример того, как городская элита меняла одного покровителя на другого.
Хиджазские бедуины быстро объединились против османов. Ключевую роль в этом союзе играло сильное племя Бану Бакум. Оно базировалось в городе Тараба к востоку от Мекки. Бану Бакум возглавляла суровая шейха Галия – вдова авторитетного вождя. Она демонстрировала решимость и жестокость, присущие курайшитке Хинд. Османы панически боялись Галии. По Хиджазу ходили слухи, что она была волшебницей и сделала ваххабитов непобедимыми.
Мухаммед Али видел, что против него формируется мощная коалиция. Тем не менее паша хотел навести порядок в Аравии, ибо видел ее частью собственной империи. Осенью 1813 года он назначил тарифом Яхью ибн Сарура – племянника Талиба. Яхья был не единственным кандидатом на мекканский трон, но Мухаммеду Али был нужен интриган и манипулятор. Затем египетский наместник велел Тусун-бею возобновить войну с ваххабитами. В начале ноября 1813 года Тусун-бей двинулся на Тарабу, имея 2 тысячи солдат и 30-дневный запас продовольствия.
По пути он сражался с бедуинскими отрядами и неизменно разбивал их. Когда османы добрались до Тарабы, продуктов у них оставалось только на три дня.
Тусун-бей сразу же напал на Тарабу. Бакумы под командованием Галии отважно защищали свой город и легко отбили первую атаку. Вторая атака захлебнулась. Османы бежали, бросив оружие, фураж и прочее имущество. Бедуины преследовали врагов. Они организовали несколько засад и убили более 700 солдат Тусун-бея. Из трупов выложили линию отступления.
Жалкие остатки османской армии добрели до Эт-Таифа. Многие из тех, кто пережил бойню, погибли в дороге от голода и жажды. Другие карательные экспедиции постигла та же участь. Действия ваххабитов невозможно было предсказать. Например, во время сражения за порт Эль-Кунфида османы, спасаясь, прыгнули в море. Воины Сауда прыгнули за ними с кинжалами в зубах и всех перерезали.
Потерпев унизительное поражение, Мухаммед Али изменил тактику. Он решил завоевать сердца мекканцев. Таможенные пошлины были снижены, а пошлины на кофе и табак – и вовсе отменены. Паша щедро жертвовал деньги улемам и затеял дорогостоящий ремонт Аль-Ха-рам. Будучи скептиком, он много молился. Кроме того, наместник Египта заключил перемирие с бедуинскими племенами. Благодаря этому в Хиджаз потянулись купцы и паломники. Бедуины пропустили даже караван из Дамаска, который не появлялся в Мекке с начала XIX века. Шейхи потребовали у сирийцев оплатить проезжую пошлину не только за 1813 год, но и за предыдущие 10 лет, Мухаммед Али беспрекословно выделил необходимую сумму из личных средств. Потом он осыпал горожан и хаджи ценными подарками, В городе началось всеобщее ликование, Страх перед ваххабитами уменьшился, и паша начал обдумывать свой следующий шаг.
Вероятно, молитвы Мухаммеда Али были услышаны. В мае 1814 года амир Сауд скончался. Лежа на смертном одре, он прошептал своему сыну Абдаллаху: «Никогда не сражайся с османами на открытых территориях».
Абдаллах I ибн Сауд стал четвертым, и последним, главой Дирийского эмирата. Но несмотря на отчаянную храбрость и боевые заслуги, он не смог управлять бедуинами так же эффективно, как его отец. Антиосманская коалиция распадалась. Многие бедуины пытались действовать самостоятельно, не считаясь с интересами и потребностями своих союзников. Шейхи постоянно ссорились. Мухаммед Али понял, что может перебить мятежные племена одно за другим.
Но для решающего марш-броска на Эд-Диръию паше по-прежнему не хватало верблюдов. Среди 8 тысяч животных, которые прибыли в Мекку осенью 1813 года, разразился мор. Каирский караван доставил в Хиджаз еще 10 тысяч верблюдов и лошадей. Однако и они подхватили заразу. В Аравии бушевала эпизоотия. Дороги от Джидды и Эт-Таифа до Мекки были усеяны верблюжьими тушами. В священном городе было столько падали, что зловоние мешало мекканцам заниматься своими делами. По распоряжению шарифа Яхьи паломники собирали мусор, сухую траву и хворост. Затем они разжигали большие костры, дабы сжечь мертвых дромадеров. Почти месяц над Меккой стоял черный удушливый дым. Местные жители не выходили из своих домов. Это неудивительно – в Городе Аллаха и его окрестностях погибло примерно 30 тысяч верблюдов.
Когда эпизоотия пошла на спад, Мухаммед Али продолжил укомплектовывать армию. Он заказал 3 тысячи верблюдов из Сирии и отправил Яхью за пределы Хиджаза с целью купить здоровых животных. Шариф приобрел 500 дромадеров. Тусун-бей конфисковывал вьючный скот у проходящих караванов. В ноябре 1814 года начался хадж. Из Каира в Мекку пожаловала Амина Ханум (жена паши и мать Тусун-бея). Ее сопровождали 400 верблюдов. По завершении паломничества Мухаммед Али забрал около 2 тысяч дромадеров у египетских хаджи и более 12 тысяч – у сирийских. Египтян отправили домой по морю из Джидды. Сирийцев попросили подождать окончания антиваххабитской операции.
7 января 1815 года Мухаммед Али вывел войско из Мекки и направился к Тарабе. У паши было 12 единиц тяжелой артиллерии, 20 тысяч солдат, а также сотни плотников, каменщиков и саперов. Десятки верблюдов несли мешки с арбузными и дынными семенами. Мухаммед Али намеревался стереть Тарабу с лица земли и разбить на ее месте бахчу.
Ваххабиты были готовы к сражению. Их силы составляли 25 тысяч человек и 5 тысяч верблюдов. Внешняя угроза сплотила разрозненные племена. К антиосманской коалиции присоединились все жители Юго-Восточной Аравии, а также бедуины Йемена, Абдаллах I, его брат Фейсал и шейха Галия встретили Мухаммеда Али на подступах к Тарабе – в долине, окруженной горами. Путь в Тарабу пролегал через ущелья, где также засели ваххабиты.
История повторилась. Саудовская армия отразила несколько османских атак и обстреляла врага с возвышенных позиций, Затем тысячи ваххабитов обрушились на османов с окрестных холмов, учинили резню и быстро вернулись в горы. Они действовали молниеносно и не поддавались ни на какие уловки Мухаммеда Али. Паша отступил в долину. Чтобы поднять боевой дух солдат, он приказал засадить долину арбузами и дынями. Османы потратили на это бесполезное занятие целый день. Пока они разбрасывали семена, ваххабиты совершили десятки молниеносных рейдов в тыл противника. В рядах османов царило отчаяние. Некоторые солдаты дезертировали.
Вернувшись в Мекку, дезертиры пустили слух, что Мухаммед Али убит и ваххабиты победили. Город охватила невообразимая паника. Мекканцы разбегались кто куда. Одни устремились в Джидду. Вторые укрылись в форте на горе Абу Кубейс. Третьи спрятались в Запретной мечети – хотя никто не верил, что ваххабиты действительно сочтут ее запретной для насилия.
Но ситуация под Тарабой складывалась не так плохо, как думали мекканцы. Мухаммед Али понял, что не возьмет верх, пока ваххабиты остаются в горах. Их надо было выманить на открытую территорию. Паша обратился к истории и вспомнил прием, который использовали курайшиты в битве с мусульманами при Ухуде 625 года. Он решил применить тактику язычников.
Мухаммед Али разместил свои войска в стратегически важных точках долины. Потом командиры нескольких отрядов максимально приблизились к позициям неприятеля и открыли стрельбу из тяжелых орудий. После непродолжительной схватки они беспорядочно отступили. Со стороны это выглядело как разгром. И ваххабиты поверили. Опьяненные близкой победой, они спустились с гор и бросились в погоню за османами. Когда ваххабиты высыпали на равнину, их окружили солдаты Мухаммеда Али. Сам паша выбрал удобное место, уселся на свой ковер, закурил трубку и заявил, что будет ждать триумфа или смерти. Предварительно он пообещал 6 дирхамов за каждого убитого врага.
Османы выиграли битву менее чем за пять часов. Мухаммеду Али принесли около 5 тысяч голов. Только в одном ущелье солдаты паши разрезали на куски 1,5 тысячи ваххабитов. Вся долина была завалена трупами. Спаслись лишь 300 ваххабитов, включая их лидеров – Абдаллаха, Фейсала и Галию.
После взятия Тарабы Мухаммед Али отвоевал у неприятеля несколько опорных пунктов, включая Эль-Кунфиду. Однако тяжелые переходы через пустыню истощили османов. Люди и животные умирали сотнями от голода, жажды и переутомления. 21 марта 1815 года в Мекку вернулись только 1,5 тысячи солдат и менее 300 верблюдов. Это была бледная тень той великолепной армии, что покинула город всего 10 недель назад.
Число ваххабитов значительно уменьшилось. Мухаммед Али выставил на всеобщее обозрение в Мекке 300 пленных. Все они были казнены (50 – у ворот Мекки, 12 – в Суэйге и прочих оживленных районах, остальные – перед главными воротами Джидды). Тела бросили на растерзание собакам и стервятникам.
Далее Мухаммед Али отправил Абдаллаху письмо, в котором призвал дирийского амира капитулировать. Спустя несколько месяцев паша вернулся в Каир. В 1816 году Тусун-бей скончался от чумы. Дело Мухаммеда Али продолжил другой его сын, Ибрагим-паша. К 1817 году он нанес ваххабитам ряд крупных поражений и лишил их контроля над Центральной Аравией. В апреле 1818 года пала Эд-Диръия. Османы сровняли ее с землей. Абдаллаха доставили в Стамбул и обезглавили. Первое Саудовское государство прекратило свое существование.
Османо-саудовская война привела к изменениям в управлении Меккой. Мухаммед Али назначил египетского представителя в священном городе – махафиза (в переводе с арабского – «опекуна»). Интересы османов защищал губернатор Джидды. Между махафизом и губернатором был зажат шариф Яхья. Он лишился реальной власти и превратился в номинального правителя Мекки. Но мекканцев все устраивало. Они требовали, чтобы махафиз обеспечивал город всем необходимым и поддерживал порядок. От губернатора Джидды ожидали подарков и пожертвований.
Яхья был в бешенстве. В 1827 году он совершил необдуманный поступок – казнил египетского посланника, который привез в Мекку новые распоряжения Мухаммеда Али. Одумавшись, Яхья занял форт на горе Абу Кубейс, но быстро сдался. По пути в Каир он обманул конвоиров и нашел убежище в племени Бану Харб. В конце концов египетские солдаты задержали его в Эт-Таифе. В 1838 году Яхья умер в каирской тюрьме.
Мекке нужен был новый шариф. Мухаммед Али вспомнил про Абд аль-Мутталиба – сына Талиба, который с 1813 года проживал в Салониках. Мекканцы согласились с этой кандидатурой. Абд аль-Мутталиб немедленно воцарился в Городе Аллаха. Но потом наместник Египта передумал. Он сделал ставку на Абд аль-Муина ибн Ауна – племянника Талиба, который поддержал османов в борьбе с ваххабитами. В 1828 году Ибн Аун официально сменил Абд аль-Мутталиба на мекканском престоле. В течение следующих 30 лет оба родственника Талиба делили власть. Каждый из них трижды становился шарифом.
Ибн Аун зарекомендовал себя достойным правителем. Он был умен, вежлив и обаятелен. Новый шариф носил яркую одежду, огромные белые тюрбаны, муслиновые рубашки и расшитые шаровары. Однако, за приятной внешностью скрывался хитрый и жестокий человек. Ибн Аун хотел самостоятельно править Меккой и избавиться от египетского влияния. Поэтому он начал заключать союзы с хиджазскими бедуинами, в первую очередь – с Бану Харб. Но махафиз заподозрил неладное, и в 1836 году Мухаммед Али вызвал Ибн Ауна в Каир. Мекка осталась без шарифа на четыре года.
В 1840 году шариф вернулся в Город Аллаха. Благодаря дипломатическому таланту он убедил Мухаммеда Али в своей преданности. Но формально Мекка по-прежнему находилась под османским контролем.
Второе правление Ибн Ауна длилось 12 лет. За это время Порта заметно ослабла. Российский царь Николай I назвал ее «больным человеком Европы». Западные державы заигрывали с Османской империей, что в конечном счете привело к Крымской войне 1853–1856 годов. Шарифу выпал шанс реализовать свои планы. На этой почве Ибн Аун вступил в конфликт с губернатором Джидды – Османом Нури-пашой.
Нури-паша был другом Мухаммеда Али и любимцем султана Абдул-Меджида I. Он приобрел административный опыт в Медине, а военный опыт – в кампаниях против ваххабитов. Последние не сдавались: в 1818 году, сразу после разгрома Дирийского эмирата, они основали эмират Неджд (Второе Саудовское государство) со столицей в городе Эр-Рияд. Ваххабиты все еще угрожали Аравии, и Нури-паша успешно с ними боролся. Словом, губернатор Джидды обладал гораздо большими ресурсами и авторитетом, чем шариф Ибн Аун.
Позицию Нури-паши можно выразить известной фразой: «Мы не ведем переговоры с террористами». Османский губернатор отказался платить бедуинам за то, чтобы они не грабили паломников. Первым взбунтовалось Вану Харб. В знак протеста харбы напали на небольшой османский гарнизон около Медины.
Паша действовал в соответствии с дипломатическими традициями Порты. Он пригласил Ибн Руми (вождя Вану Харб) на роскошный ужин – якобы для того, чтобы обсудить ситуацию. Шейха торжественно встретили и проводили в шатер Нури-паши, В разгар пиршества губернатор извинился и вышел. Османские солдаты моментально перерезали веревки, и шатер накрыл Ибн Руми и его свиту. Лидеры ваххабитов попали в ловушку, словно рыба – в сети. Началась резня. Головы шейха и его приближенных были отправлены в Мекку.
Именно в то время Ибн Аун налаживал связи с Бану Харб. Действия Нури-паши серьезно повредили престижу тарифа среди бедуинов. Между Нури-пашой и Ибн Ауном разгорелся открытый конфликт. В августе 1852 года губернатор получил султанский приказ об аресте тарифа. Силы были неравны, и Ибн Аун спокойно капитулировал. Мекканский трон опять перешел к Абд аль-Мутталибу. На тот момент ему исполнилось уже 60 лет.
Второй срок Абд аль-Мутталиба совпал с одним из самых интересных периодов в истории Мекки. В 1770-1860-х годах западные государства отменяли рабство, освобождали крепостных крестьян и провозглашали права человека. Появились первые базовые документы в этой сфере – Декларация независимости США (1776) и французская Декларация прав человека (1789). Османская империя не хотела отставать от Запада. Султаны Махмуд II и Абдул-Меджид I издали фирманы против работорговли в 1830 году, 1836 году и 1854 году.
Однако в Мекке рабство было частью естественного порядка. Оно являлось неотъемлемым элементом городской экономики. Чернокожих невольников использовали в качестве телохранителей, детей – в качестве домашней прислуги. Женщины становились наложницами, В некоторых коранических сурах говорится о допустимости рабовладения (например, 33:50), Поэтому мекканцы верили, что оно разрешено Аллахом и пророком Мухаммедом, Горожан шокировало само предложение об освобождении невольников. По их логике, если рабство упоминается в Коране, который вечен, значит, и само рабство вечно.
В 1854 году после очередного фирмана Мекка восстала. Улемы призывали мусульман противостоять нарушению Закона Божьего. Местные жители избивали османов. Даже османские солдаты не могли спокойно передвигаться по городу. Абд аль-Мутталиб безуспешно пытался навести порядок. Он хотел обратиться в Стамбул, но потом сообразил, что в разгар Крымской войны ему никто не поможет. Тогда шариф вывел на улицы свою армию. Османы подумали, что Абд аль-Мутталиб будет с ними сражаться. Все объяснения и оправдания оказались бесполезными. Через несколько недель Абд аль-Мутталиб вернулся в Салоники, а Ибн Аун – в шарифскую резиденцию.
Ибн Аун тоже не смог успокоить сограждан. Мекканцы отказались упоминать имя султана в хутбе. Османы по-прежнему чувствовали себя небезопасно.
В марте 1858 года 90-летний шариф скончался. Бразды правления принял его сын Абдулла. Но времена изменились. Англичане и французы построили консульства в Джидде, и Абдулле приходилось вести дела с европейцами, В Мекке появился телеграф – а значит, и связь с остальным миром. Кроме того, в 1869 году состоялось открытие
Суэцкого канала, который соединил Красное и Средиземное моря. Если раньше османским войскам требовались месяцы, чтобы добраться до Хиджаза через пустыню, то теперь они быстро приплывали в Джидду из Египта.
Безусловно, глобальные тенденции сказывались на Мекке. Ее социальный состав значительно изменился. Почти 20 % населения являлись выходцами из Гуджарата, Пенджаба, Биджапура, Кашмира, Декана и иных индийских регионов. Большинство хаджи также прибывало из Индии – по морю через Джидду. Мекканцы пренебрежительно называли индийцев «хинди». Однако экономика Мекки держалась на поставках с полуострова Индостан. Ежегодно корабли хинди привозили в Хиджаз рабочих, паломников, а также серебро, текстиль, специи, рис и десятки других товаров. Таким образом, во второй половине XVIII века финансовое благополучие мекканцев почти полностью зависело от индийских мусульман.
История индо-мекканских отношений начинается довольно скверно. В 1526 году падишах Бабур (1483–1530) основал на Индийском субконтиненте империю Великих Моголов. В отличие от Аббасидов и Османов, Бабуриды не отправляли в Мекку фантастические сокровища, не организовывали паломнические караваны и никогда не помогали тарифам. До конца XVIII века индийских хаджи было мало, особенно по сравнению с египетскими, сирийскими и турецкими пилигримами. Это объяснялось тем, что мусульмане-хинди не считали хадж обязательным по политическим причинам. Действительно, можно было попасть из Индии в Мекку только по морю, где преобладали португальцы, или по суше через шиитскую Персию.
Тем не менее Бабуриды регулярно отправляли в Мекку копии Корана, переписанные ими от руки. Они считали это достойным подарком священному городу. Но мекканцы ждали денег и всякий раз высмеивали подобные дары падишахов. Отношения между тарифами и Великими Моголами неумолимо портились. В 1659 году падишах Ау-рангзеб (1618–1707) пожертвовал Городу Аллаха 660 тысяч рупий. Шариф Зейд отклонил пожертвование как незначительное и отказался признать Аурангзеба – самого набожного из всех Бабуридов – законным правителем. Сумма действительно была невелика, но Аурангзеб смертельно обиделся. Он приказал раздать деньги мекканским улемам, юристам и рядовым горожанам. Этот поступок лишь усилил ярость Зейда.
Великие Моголы были весьма невысокого мнения о тарифах, но Мекку они считали истинно священным городом. Поэтому Бабуриды посылали в Хиджаз «на перевоспитание» провинившихся аристократов, придворных и чиновников. Те воспринимали «мекканскую ссылку» как суровое наказание. Сын Бабура, Акбар I Великий (1542–1605), отправил в Город Аллаха двух имамов, которые постоянно ссорились. Аурангзеб в 1690 году «сослал» в Хиджаз полководца, проигравшего сражение. Вернувшись домой, одни изгнанники с ужасом рассказывали о жестокости и алчности мекканцев. Другие превращались в закоренелых преступников. Неудивительно, что мнение Бабуридов о Городе Аллаха изменилось не в лучшую сторону. В конце концов падишахи перестали интересоваться Меккой.
В отличие от Бабуридов, правители основных индийских провинций горячо любили священный город. Они тратили много времени и денег на заботу об индийских хаджи. Например, гуджаратский султан Музаффар II (XV–XVI век) построил в Мекке гостиницв1 для хинди и оплатил корабль для перевозки бедных пилигримов в Хиджаз. Другой султан Гуджарата, Махмуд II, занимался реконструкцией мекканских мечетей. Правители Бенгалии и других индийских регионов последовали его примеру. Постепенно раджи, султаны и набобы склонили Бабуридов к торговле с Меккой. А в сентябре 1858 года империя Великих Моголов пала под ударами англичан. Индия стала колонией и превратилась в «жемчужину британской короны».
Трудности в индо-мекканских отношениях негативно влияли на хинди, проживавших в Мекке. Горожанам не нравилось, что теперь Мекка зависит не от Каира и Стамбула, а от Индии. Во-первых, британская Ост-Индская компания господствовала в Индийском океане и доставляла индийских хаджи в Аравию на британских торговых судах. Это значительно уменьшало доходы тарифа. Во-вторых, мекканцы по-прежнему считали хинди не слишком щедрыми и потому относились к ним очень плохо. Хуже относились только к малайцам и индонезийцам, которые составляли около 5 % населения Города Аллаха и которых уничижительно именовали «джава».
Именно на этом фоне в Мекку пожаловала Сикандар-Бегум (1838–1901) – княгиня Бхопала, второго по величине англо-индийского княжества в Индостане. Она заранее договорилась о хадже с тарифом Абдуллой (сыном Ибн Ауна), который тогда находился у власти. Сикандар-Бегум была умна, хитра и очень богата. Как сообщало в 1863 году издание The Illustrated London News, она являлась единственной женщиной-кавалером Ордена Звездв1 Индии – за исключением британской королевы Виктории.
Планируя хадж, Сикандар-Бегум придерживалась древней традиции, существовавшей среди благородных индийских женщин. Одной из ее предшественниц была Гульбадан-Бегим – дочь падишаха Бабура. Гульбадан-Бегим приехала в Мекку в 1575 году в окружении нескольких сотен женщин. Все они совершили паломничество и вернулись в Мекку спустя семь лет, в 1582 году. В 1660 году вдовствующая султанша Биджапура привезла в священный город еще одну женскую группу. Принцессы Декана регулярно посещали Мекку на протяжении всего XVII века. Таким образом, Сикандар-Бегум следовала по стопам независимых индийских правительниц, которые совершали хадж без сопровождения своих мужей.
Сикандар-Бегум прибыла в Джидду в январе 1864 года с ценными подарками для мекканцев. Княгиня ожидала, что с ней будут обращаться согласно ее высокому статусу. Однако ожидания не оправдались. Шариф Абдулла даже не удосужился встретиться с важной гостьей. В то же время богатство Сикандар-Бегум привлекало всех грабителей и разбойников Хиджаза. Стоило индийскому кораблю пришвартоваться в Джидде, как багаж княгини украли. Губернатор Джидды вымогал у Сикандар-Бегум огромные налоги. По пути из Джиды в Мекку на ее караван несколько раз нападали бедуины. В самой Мекке выяснилось, что забронированные ею гостиничные номера сданы другим паломникам. Короче говоря, княгиня Бхопала претерпевала всяческие унижения. По итогам хаджа она составила подробный отчет и направила его королеве Виктории.
Конкретный случай, изложенный в этом отчете, отражает суть отношений между мекканцами и хинди. Когда Сикандар-Бегум возвращалась из Запретной мечети, на нее налетели рабы Абдуллы. Они избили княжеских слуг и заявили, что сама княгиня должна прийти в дом тарифа и съесть дорогой ужин, специально приготовленный для нее, Сикандар-Бегум возразила, что ее никто никуда не приглашал. Рабы ответили: «Пир обошелся нашему господину в 5 тысяч рупий. Если ты не придешь, он очень рассердится».
Княгиня отправилась в особняк тарифа. Самого Абдаллы там не оказалось. Слуги провели Сикандар-Бегум в зал, где стоял огромный стол с 500 блюдами арабской кухни. Еда остыла и была невкусной, но слуги сказали: «Ешь и оставайся на ночь». Вежливая княгиня отужинала и легла спать. Проснувшись утром, она обнаружила, что ей принесли еще 25 подносов, полных еды. Сикандар-Бегум выразила свое недоумение. Слуги ответили: «В нашей стране принято кормить путешественников в течение трех дней. Не зли нашего господина». Тогда княгиня попросила позвать на обед свою свиту, ибо еды было слишком много для нее одной. Но слуги возразили: «Так нельзя. Ты не подчиняешься приказам тарифа и относишься к нему с неуважением». Они исправно кормили правительницу Бхопала и, спустя 3 дня, просто вышвырнули ее на улицу.
Неудивительно, что Сикандар-Бегум не понравилась Мекка. Она нашла город «диким и недружелюбным», а его жителей – «лживыми, скупыми и бессовестными». По мнению княгини, «они ничего не делают и живут в достатке. Дай им все – но они никогда не будут довольны». Сикандар-Бегум отмечает, что мекканцы не умеют не только работать, но даже петь и танцевать. Их пляски и кривляния ужасны – впрочем, как и поведение в целом. Женщины ругаются и свистят вслед мужчинам. Крепких семей нет. Горожанки вступают в брак не менее 10 раз. Если мекканка видит, что ее супруг постарел, или влюбляется в другого мужчину, то она идет к тарифу и покупает разрешение на развод. После этого женщина снова выходит замуж – за более молодого, красивого и богатого. Возмущенная правительница Бхопала утверждает, что Мекку населяют сплошь негодяи и преступники. Эти люди «подобны тысячам мертвых верблюдов», что погибли в Хиджазе в последние годы Османо-саудовской войны.
Но несмотря на все недостатки, в Городе Аллаха было безопасно. За его воротами начинался хаос. Путешествие из Мекки в Медину сулило не меньше проблем, чем в X веке при карматах. Поэтому Сикандар-Бегум отказалась ехать в Город Пророка. Но многие пилигримы желали поклониться всем святыням. В их числе был и Хафиз Ахмед Хасан – советник правителя индийского княжества Тонк. Хафиз посетил Мекку в 1871 году. Позже он написал книгу «Паломничество к Каабе и на Чаринг-Кросс», в которой рассказал обо всех трудностях хаджа.
Хафиз испытывает к мекканцам сильное отвращение. Он утверждает, что жители священного города глупы и некультурны. «Они любят носить шелковую и шерстяную одежду ярких цветов, – пишет советник. – Одежду изготавливают на мануфактурах в Англии и Франции, но эти невежественные люди считают, что все сделано в Стамбуле. Их невозможно переубедить, хотя на вещах есть ярлыки с указанием производителя и места производства!» Интересно, что, пока Хафиз сетовал по поводу наивности мекканцев, европейцы выглядели ничуть не более сообразительными. Они традиционно считали, что абсолютно все экзотические вещи и продукты имеют турецкое (османское) происхождение. Поэтому индейка – птица из Северной Америки – называется по-английски «turkey».
Готовясь к поездке в Медину, Хафиз обнаружил, что многие караванщики состоят в сговоре с грабителями-бедуинами. Они приводят паломников в заранее оговоренные места, где несчастных грабят и убивают. Будучи в благостном расположении духа, шариф Абдулла пообещал предоставить Хафизу эскорт – «надежных и сильных людей, которым можно доверять».
На следующий день Абдалла прислал советнику десяток отпетых негодяев – злобных, нищих и уродливых. Они были одеты в плащи, сшитые из старых одеял, и вооружены кремневыми ружьями. Телохранители Хафиза больше походили на шайку отчаянных головорезов. Но шариф заявил, что это лучшие воины в Хиджазе, способные дать отпор любым бедуинам.
Однако советник почему-то не чувствовал себя достаточно защищенным. В расстроенных чувствах он отправился бродить по Мекке. Недалеко от Запретной мечети Хафиз встретил старого бедуинского шейха по прозвищу «Принц воров и грабителей». Местные хинди называли его просто аль-Хараммой – Ублюдком. По слухам, Ублюдок принадлежал к благороднейшему разбойничьему племени. Одного его присутствия было достаточно, чтобы защитить купцов и хаджи от любых посягательств. Хафиз нанял аль-Харамму для сопровождения своего каравана. Вскоре паломники двинулись в Медину.
Несмотря на все меры предосторожности, караван Хафиза неоднократно грабили и обстреливали. Верблюдов крали. Стариков и больных убивали. Спустя несколько дней индийцы столкнулись с другими пилигримами, которые пережили нападение бедуинов. Многим хаджи выкололи глаза и порезали щеки. Несколько человек были тяжело ранены. Хафиз вспоминает, что один из паломников его каравана, холеный османский чиновник, под конец путешествия сошел с ума.
Жестокому обращению подвергались не только хаджи. Горожане развернули масштабную кампанию против иудеев и христиан. Поскольку в Городе Аллаха не было кяфиров, мекканцы отправились карать неверных в Джидду.
Кульминацией этих кровавых событий стало убийство французского консула.
Одновременно тариф Абдалла призывал к независимости Мекки и сохранению исламских традиций. Мекканцы не желали соблюдать нормы вестернизированного османского права. Они заявили, что признают только шариат – свод законов, которым мусульмане руководствуются в повседневной жизни. Была проведена судебная реформа. Ее результаты оказались чудовищными. Отныне османы не могли судить бедуинов и мекканцев, родившихся в священном городе. Этим занимался единолично шариф – кроме тех случаев, когда дело подлежало рассмотрению шариатским судом. Османы подпадали под юрисдикцию османского губернатора Джидды. Индийцев и представителей других национальностей должны были судить их соотечественники. Человек, которого судил шариф, мог быть освобожден османским губернатором – и наоборот. В общем, путаница продолжалась.
Абдалле не удалось разобраться со всеми трудностями. Он умер в 1877 году, и власть перешла к его брату Хусейну ибн Мухаммеду ибн Ауну. Именно новый шариф и стал жертвой мекканского гнева. Либеральный Хусейн считал, что растущее западное влияние на Хиджаз нельзя игнорировать. Но мекканцы восприняли его позицию как готовность сотрудничать с христианами – а значит, как предательство.
В западных источниках сохранились два упоминания о Хусейне. Первое принадлежит перу английского авантюриста Джона Фрайера Кина, который провел в Мекке полгода, в 1877–1878 году. Джон Кин родился в Калькутте в семье англиканского священника и, будучи ребенком, записался юнгой на корабль. Он прекрасно говорил на урду и чувствовал себя среди индийских мусульман как дома. В Аравии из-за белой кожи его принимали за кашмирца. Кин проник в Хиджаз под именем Хаджи Мухаммеда Амина, находясь в свите одного индийского принца.
* * *
ВСЕГО НА ПРОТЯЖЕНИИ XVI–XIX ВЕКОВ В МЕККЕ ПОД ВИДОМ МУСУЛЬМАН ПОБЫВАЛИ 17 ЕВРОПЕЙЦЕВ:• итальянец Людовико ди Вартема (в 1503 году);• француз Винсент Леблан (в 1568 году);• немец Иоганн Вильд (в 1607 году);• англичанин Джозеф Питтс (в 1680 году);• испанец Доминго Франсиско Хорхе Бадьи-и-Леблиха (в 1807 году);• немец Ульрих Яспер Зеетцен (в 1809 году);• швейцарец Иоганн Людвиг Буркхардт (в 1814–1815 году);• итальянец Джованни Финати (в 1814 году);• француз Леон Рош (в 1841–1842 году);• финн Георг Август Валлин (в 1845 году);• англичанин Ричард Ричард Фрэнсис Бертон (в 1853 году);• немец Генрих фон Мальтцан (в I860 году);• англичанин Герман Бикнелл (в 1862 году);• англичанин Чарльз Монтегю Даути (в 1876 году);• англичанин Джон Фрайер Кин (в 1877–1878 году);• голландец Христиан Снук-Хюргронье (в 1884–1885 году);• француз Жюль Жерве-Куртельмон (в 1894 году).
* * *
Поступок Кина был безрассудным и очень смелым. Священные города ислама всегда притягивали европейцев. Но если мусульмане распознавали кяфиров, они их просто убивали. В 1811 году эта участь постигла немца Ульриха Яспера Зеетцена. Во второй половине XIX века француз Леон Рош был разоблачен и спасся чудом. Однако, невзирая на смертельную опасность, Кин свободно гулял по Мекке. Англичанин был очарован ее космополитизмом. Помимо арабов, турок и индийцев, в Городе Аллаха проживали африканцы, персы, берберы, сирийцы, татары, китайцы и русские. Под русскими Кин понимал чеченцев, ингушей и других выходцев с Северного Кавказа, которые эмигрировали на Ближний Восток в ходе Кавказской войны 1817–1864 годов.
Кин считал Мекку отличным местом, где можно от души повеселиться. Он даже завел любовницу – англичанку, которая приняла ислам и провела в Аравии 20 лет. Ее муж-мусульманин умер. Иногда «леди Венера» (как называл ее Кин) испытывала одиночество, но в целом была довольна своей жизнью. Во время хаджа она привела возлюбленного в долину Арафат, где тот увидел шарифа Хусейна,
По воспоминаниям Кина, шариф был маленьким, проворным, хорошо сложенным человеком с короткой бородой и пышными усами. По внешнему виду ему можно было дать от 20 до 40 лет, ибо Хусейн, подобно большинству мекканцев, пользовался средствами для восстановления и окраски волос. Кин с удивлением замечает, что, приветствуя паломников, шариф гордо восседал на сером жеребце – но в английском седле из свиной кожи, В Мекке это свидетельствовало о большой прогрессивности – или о непростительном легкомыслии.
Описание Кина резко контрастирует с описанием другого англичанина, Чарльза Монтегю Даути (1843–1926), Эксцентричный Даути был поэтом и путешественником, В Европе он снискал славу одного из самых первых и крупнейших исследователей Аравии. В 1870-х годах Даути странствовал по Хиджазу и выдавал себя за простого сирийца по имени Халил, Он присоединился к паломническому каравану в Дамаске и дошел до Мекки в окружении презренных иранских шиитов. По дороге бедуины-сунниты плевали им в лицо.
Даути дает Хусейну 35 лет. Он характеризует шарифа как «приятного и гуманного человека» с «трезвым взглядом на жизнь» и «мягким, веселым голосом», В отличие от Кина, который видел Хусейна только на расстоянии, Даути встретился с ним лицом к лицу, В своей книге «Путешествие по пустыням Аравии» он пишет, что шариф был вежлив, грациозен и курил тонкую трубку, явно подражая османам.
Вскоре после этой встречи Хусейн был зверски убит в Джидде, Даути рассказывает, как это случилось, Шарифу нанесли удар кинжалом 14 марта 1880 года в 5:30 утра, когда он вошел в Джидду под видом персидского дервиша. Раненого правителя доставили в дом знакомого караванщика. Несмотря на плохое самочувствие, он велел сообщить родным, что все хорошо. Но на следующий день Хусейн скончался. Он умер в 10:00 утра на руках у врачей. По мнению османов, тарифа убили, потому что он поддерживал англичан.
Мекканцы призвали на трон консервативного Абд аль-Мутталиба. Это был его третий срок в качестве правителя. Тем временем в священном городе бушевала холера. Паломники оставили после себя сотни трупов жертвенных животных. Разумеется, их никто не убирал. На улицах снова лежали гниющие туши верблюдов. Эпидемия распространялась со скоростью света. По сообщению Даути, ежедневно умирали не менее 60 человек. Тем не менее мекканцы восторженно встретили нового тарифа, впечатленные его самоотверженностью и почтенным возрастом.
Горожане сплотились вокруг Абд аль-Мутталиба еще и потому, что он олицетворял консервативную традицию. Это был инстинкт самосохранения. Мекканцы считали тарифа своей последней надеждой. Сумасбродства Абд аль-Мутталиба, граничившие со старческим маразмом, только укрепили его репутацию среди подданных.
Первым делом Абд аль-Мутталиб поднял налоги. Затем он отменил коммерческие льготы, выданные предыдущими тарифами, и распродал их с публичных торгов. Три почтенных мекканца были арестованы по подозрению в проанглийском заговоре. Их вину даже не пытались доказать. Несчастных пороли перед Запретной мечетью, пока двое из них не умерли. Далее Абд аль-Мутталиб приказал снести резиденции своих предшественников. Недовольных пытали и казнили. Мекканцы были в восторге. Они считали, что Абд аль-Мутталиб демонстрирует свою власть – и, следовательно, автономию Города Аллаха.
Впрочем, через год тариф оттолкнул от себя всех приближенных. В Стамбул полетели многочисленные доносы. Осенью 1881 года султан Абдул-Хамид II снял Абд аль-Мутталиба с должности. Но старика нельзя было изгнать – большинство мекканцев очень его уважало. Османы боялись бунта. В конце концов Абд аль-Мутталибу разрешили поселиться в долине Мина, где он и скончался в январе 1886 года.
На похоронах Абд аль-Мутталиба присутствовала вся Мекка. Горожане рыдали так, словно потеряли любимого родственника. Но на самом деле они оплакивали прошлое. Династия Хашимитов подходила к концу. Вскоре в Хиджазе появятся новые правители. Мекка прощалась не со старым шарифом – она прощалась со своей многовековой изоляцией.
Ближний Восток стоял на пороге европейского колониализма. Буркхардт, Зеетцен, Рош, Кин и Даути стали первыми в плеяде отважных западных путешественников XIX–XX веков. Некоторые из них примут ислам. Другие притворятся мусульманами. Таинственный Город Аллаха, запретный для кяфиров, окажется в центре внимания западных держав. Искатели приключений будут публиковать все новые и новые отчеты о поездках в Мекку. Независимо от того, для чего их напишут – чтобы заинтриговать публику или чтобы заполнить архивы научных обществ, – все эти отчеты приведут к конкретным политическим последствиям. Они повлияют на то, как Мекку, ислам и мусульман будут воспринимать в европейских столицах – там, где решится судьба Аравии,
Состояние Мекки изменится в соответствии с интересами власть имущих. Чем больше Мекка будет открываться миру, тем больше мир будет воздействовать на Мекку. И это воздействие будет осуществляться новыми способами, немыслимыми во времена шарифов. Поэтому зимой 1886 года мекканцы хоронили не только тарифа Абд аль-Мутталиба.
Они хоронили целую эпоху.
Назад: Глава 7 Рог шайтана
Дальше: Глава 9 Европейцы в арабских одеждах
