Глава 6
Страх и контроль
Ну да, мы могли три часа спорить, как лучше варить курицу и, проголодавшись, заказать пиццу. Но я не боялась отстаивать право солить бульон, как нравится мне, и искать компромиссное решение – курьера, который приносит готовую еду.
Муж знал, куда я иду поздно вечером, конечно, я говорила ему, потому что он беспокоился за меня, и мы всё еще были – лучшие друзья. Он даже мог просить меня не идти, если на улице слишком скользко, холодно или темно. Но он просил, а не запрещал. Предлагал, а не требовал.
Постепенно в новых условиях мне удалось перестать вздрагивать от каждого шороха и я обзавелась обычными заботами молодой семьи: планированием отпуска, поездки в мебельный магазин и расширения детской. Очень скоро у нас родился сын, в воспитании которого мы совершали другие ошибки. Трогательные и совсем не страшные – баловали игрушками, например.
Моя жизнь перестала быть кошмаром, и даже призраки прошлого ее совсем не тревожили. Да, у человека остается шрам от аппендицита, но, заметив его, он не вспоминает боль операции ежедневно.
Господин Тиран и закон
Существует миф о том, что жертвы насилия не обращаются в полицию. Именно на нем паразитируют противники введения соответствующего закона (закона о семейном насилии). Если бы все было настолько просто! Маргарита Грачева, которой муж отрубил кисти обеих рук, до трагической развязки не просто писала заявление в полицию, но и предупреждала коллег и друзей – она в опасности, о чем они свидетельствовали на суде, заседания которого я посещала.
«Забрать» заявление из полиции, помирившись с мужем, тоже нельзя. Это очередной вредный и опасный миф.
Адвокат Мари Давтян:
Побои – это административная ответственность, это значит, что заявление нельзя забрать. Теоретически сотрудник полиции должен собирать весь материал для административного дела.
К сожалению, так не всегда происходит на практике, но делать для своего спасения надо все, что возможно.
Закон о домашнем насилии, охранные ордера и невозможность приблизиться к объекту повышенного интереса Господина Тирана мог бы предотвратить множество трагедий, но даже в его отсутствие стоит использовать все юридические механизмы собственного спасения и обязательно надо обращаться в полицию.
На самом деле термин «насилие» в законопроекте – формальный. Поэтому хочется сразу разбить аргумент о том, что каждый понимает под насилием что-то свое. Каждый, кроме законодательных документов, где все разграничивается вполне четко.
Адвокат Мари Давтян:
В законодательстве РФ нет термина «насилие». Для закона о домашнем насилии надо обозначить, что́ такое домашнее насилие, какие виды домашнего насилия существуют, кто находится под охраной закона. Все это надо регулировать и четко прописывать, но для начала хотя бы дать юридическое определение. На сегодняшний день его вообще не существует. Мы должны четко знать:
Что делает полиция?
Что делают социальные службы?
Что делают медики?
Как все службы взаимодействуют между собой?
На сегодняшний день такого регулирования нет.
В моей практике был случай, когда сотрудник полиции не знал, что на соседней улице есть кризисный центр для женщин, пострадавших от домашнего насилия. Часто мы встречаемся с тем, что в травмпунктах просто не знают, как правильно описывать травмы, полученные в результате побоев, а это значит, что впоследствии мы не сможем нормально провести экспертизу по делу.
Адвокат и правозащитница Мари Давтян, которая оказывает юридическую помощь женщинам, пострадавшим от сексуального и домашнего насилия, разбивает и другой миф – о том, что принятие такого закона поставит под удар родителя, если тот шлепнул ребенка (бить детей, кстати, тоже нельзя).
Мари Давтян:
В современном уголовном законодательстве РФ (ноябрь 2018 г. – Прим. ред.) не существует понятия «насилие», есть только разная степень причинения вреда здоровью и, если речь идет о детях, – «жестокое обращение». А также есть побои, за которые наступает административная ответственность. Формально закон никогда не разделял детей и взрослых, и это правильно. Мы же не можем обеспечить детей меньшей защитой, чем взрослых, и наоборот. На практике прецедентов: «шлепнул ребенка – сел в тюрьму на два года» никогда не случалось. Если мы посмотрим на статью побоев в предыдущей редакции, до декриминализации, меры пресечения «лишение свободы» не существовало как наказания и в ней. Никого нельзя было посадить за шлепок, обвиняемому грозили штрафы или обязательные работы.
Иногда женщины боятся обращаться в правоохранительные органы, потому что формально их никто не бил. Ежедневные «чтоб ты сдохла» и «уйдешь – убью» в определенный момент начинают восприниматься как нечто само собой разумеющееся. Для жертвы Господина Тирана это – такой же фоновый шум, как для человека в спокойных отношениях «доброе утро, любимая».
Тем не менее преступные разговоры тоже существуют, и было бы чудесно их зафиксировать. Особенно в этом деле пригодятся свидетели, ведь Господин Тиран вряд ли станет угрожать на диктофон. Пылкие смс-ки с угрозой убийства тоже подойдут.
Мари Давтян:
В случае, когда речь идет о моральном насилии, а не о физическом, привлечь человека можно за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью.
Все эти «прихлопну», «ты пожалеешь», «вырву тебе волосы» и т. д. – незаконны. Вы должны как минимум поставить в известность органы правопорядка. Даже не ради себя. Ради других. В одном лифте, в одном офисе, в одном доме с кем-то находится человек, который именно так решает проблемы с неугодными людьми. Сегодня ему не понравились вы, завтра не понравлюсь я. Именно поэтому соответствующее законодательство не повредит и тем, кто от семейного насилия совершенно не страдает.
Если Господин Тиран перешел от слов к делу, фиксируйте побои! Порядок ваших действий прост: фиксировать побои и идти в полицию.
Я часто слышу о том, что от таких советов могут пострадать ни в чем не повинные люди, которые в пылу спора просто легонько толкнули жену. Сложно подобрать аргументы для тех, кто считает, что легонько толкать, слегка ущипнуть и чуть-чуть проломить череп – не страшно, но все-таки попробую.
Мари Давтян:
В статистику о семейном насилии попадают только те дела, которые доходят до суда. Ложных доносов по таким делам не больше, чем «в среднем по больнице», то есть, например, по кражам. Но мы же не отменяем кражу как статью. Считать, что закон о домашнем насилии не нужен, потому что будут ложные доносы – очень удобно. В первую очередь удобно для обвиняемых. Они могут утверждать, что насилия нет и не было, а во вторую очередь это удобно полицейским, можно все свести к тому, что потерпевшая врет и «провоцирует», и ничего не расследовать.
Что может защитить женщину?
Защитные предписания и охранные ордера – это физическая защита потерпевшей. Ее невозможно вводить в сферу уголовного процесса или гражданского кодекса. У нас должно быть отдельное законодательство по домашнему насилию, как это сделано во всем мире, тогда нам, юристам, будет проще его применять. Наша задача – защитить жертву от преследования, и защищать ее надо сегодня, когда она пришла и написала заявление. Проверка по делу может идти 30 дней, но защищать потерпевшую надо прямо сейчас. Мы не говорим о том, что обвиняемого надо немедленно сажать в тюрьму, но оградить его от потерпевшей и запретить к ней приближаться – это физическая защита для нее. Это никак не ограничит его права, потому что у него нет права совершать насильственные действия против женщины. Так обвиняемый будет знать, что защита уже работает, он совершает преступление и его может ждать серьезное наказание. Многих преступлений могло не быть, если бы у нас существовали охранные ордера.
Как выглядят защитные предписания в других странах?
Не приближаться на 100 метров.
Не искать место жительства, адрес работы и прочее, когда потерпевший пытается скрыться.
Не контактировать с потерпевшей лично и через любые средства связи.
Не совершать новых актов домашнего насилия.
Ни у кого нет права преследовать другого человека и навязывать ему общение. В других странах есть возможность временного выселения из жилья. Это не значит, что выселенный перестает быть собственником, но это дает потерпевшей возможность собраться с мыслями, обдумать дальнейшие действия, найти работу и устроиться в жизни.
