Глава 11
Операция «Аркаим»

Полковник Головин был доволен, что Алексей достаточно быстро оправился после, казалось бы, смертельного ранения. Современная медицина, хоть и отдавала шаманством, оказалась вполне эффективной. Радиация придавала лекарственным травам новые свойства, иногда усиливала действие, хотя стать пациентом столь нетрадиционного лечения полковник решился бы только в самом крайнем случае. С Алексеем так и вышло, парень поначалу выглядел совсем безнадежным.

Операция «Аркаим» к этому моменту перешла в решающую стадию, и долгие задержки вроде лечения необходимого Головину человека в его планы не входили. Его больше занимала интенсивная подготовка к переброске сил и средств к объекту № 2. Это чрезвычайно важное дело казалось полковнику последним в его карьере. Дальше только и оставалось уйти на заслуженный отдых или умереть за «Страж». Штабная работа боевого офицера не прельщала, а прыгать по мертвой, истерзанной ядерной войной Челябинской области он устал. Смерть, казалось, ходила за ним по пятам, но в самый последний момент полковнику удавалось выскользнуть из ее костлявых лап. Каждый раз, находясь на самом краю, он говорил себе, да и ей тоже: «Не сегодня, точно не сегодня»! Первоначальный план операции Головину не нравился, он сразу настроился скептически, твердо уверенный, что договориться с «нечистью» не получится. Он настаивал на втором варианте, который подразумевал полное уничтожение объекта № 2. Для этого были собраны все силы и средства, включая резервы. По сути, он готовил мощную атаку на особей. Вся боевая техника была подготовлена и сосредоточена в одном месте, в защищенных помещениях в северо-западном районе Челябинска. В переброске войск должны были участвовать двенадцать машин на базе ЗИЛ-131, имеющих защиту от радиации. На одной из таких машин передвигалась группа Трофимова, и утрату ее полковник считал колоссальным ущербом. Планировалось, что операция займет один световой день, и во время атаки людей будет поддерживать военная техника: три БМП. Имевшийся танк Т-72, к огромному сожалению Головина, вышел из строя. Прикрывать метро оставалось менее сотни солдат, что было очень рискованно. Но Аркаим и поселение в нем следовало сохранить любой ценой, это была единственная надежда на будущее. Сам полковник, конечно, не стал бы так рисковать лучшим генофондом «Стража». Особи не были до конца изучены, он подозревал ловушку… Не исключал даже, что гибель большого количества людей будет выгодна Совету. Всех же не поселить в Аркаиме. В том случае, если атака людей будет отбита, планировалось отступать к Челябинску и выводить особей на челябинское метро. Если тем будет нанесен серьезный ущерб, они долго будут зализывать раны, и у военных будет время укрепить оборону Аркаима и эвакуировать людей из метро.

Совет челябинской военизированной группы «Страж» понимал, что на карту поставлено слишком многое. В случае неудачи и больших потерь руководство останется без поддержки армии, зато лицом к лицу с недовольной оппозицией. А за потери придется отвечать перед людьми. Головин также понимал, что удачный исход операции принесет ему всеобщее признание, звание генерала и гарантированное место в Совете. Правящая верхушка неохотно делилась властью, и ей победа полковника была бы уж точно невыгодна. Его расценивали как конкурента. Не исключено, что и физически устранить попытались бы… В случае провала его ждал трибунал. Получалось, что гибель на поле боя была не самой худшей перспективой. Опытный офицер просчитывал варианты.

– Ну что, Алексей, готов к проверке? – спросил Головин у Смирнова, пригласив его в свой кабинет. – Как себя чувствуешь?

– Более или менее, – вяло ответил республиканец. – Я уже дважды себя похоронил, как связался со «Стражем», так что проверяйте. Хуже вряд ли будет.

Кабинет полковника представлял собой просторную комнату, стены, как и везде в крепости, были сложены из неотесанных бревен. Таких помещений на объекте № 1 насчитывалось несколько десятков, побольше и поменьше, в зависимости от назначения. Объект был окружен высокой деревянной стеной от четырех до шести метров высотой. Стены снаружи опоясывал глубокий ров, усеянный заточенными сосновыми кольями, врытыми в землю. С четырех сторон были установлены пулеметные точки, а по периметру круглосуточно нес дежурство караул. В лес, где заканчивались вырубленные в тайге сектора для стрельбы, два раза в сутки выходил патруль. Дополнительно базу защищали и расставленные ловушки: растяжки и заградительные мины.

Уровень радиации обычно находился в пределах допустимой нормы. Гарнизону крепости оставалось только удерживать позиции от мутофлоры и мутофауны, укрываясь иногда от кислотных дождей. Раз или два в неделю показывались «мертвые», напоминая о себе, прощупывая оборону. Но слабых мест пока не нашлось.

– Тебе нужно будет войти в Аркаим и через несколько часов вернуться, – спокойно произнес Головин.

– А если все пойдет не так, и мне, как и большинству, станет плохо? И ваши предположения не оправдаются…

– Значит, ты не избранный, – усмехнулся полковник. – А приказы Центра не обсуждают, все уже решено Советом.

– Тогда операция окажется на грани провала! Может, сразу на объект № 2? – не унимался Алексей.

– Нет, я следую инструкции. Да и что тебе терять? Не пройдешь первую проверку – останешься в Аркаиме. Если повезет, и девушку твою потом к тебе отправим – живи и радуйся. Ну, а в том случае, если наши ученые не ошиблись, вколем тебе подготовленную ими дрянь – и вперед, на переговоры.

– Товарищ полковник, опять я все узнаю в последний момент! – возмутился Смирнов. – Какую еще «дрянь» вы собрались мне колоть?

– Реакция на новость адекватная… Ты пойми, – начал оправдываться Головин, – мы вообще не надеялись, что тебя и до базы-то доведут, тем более через Златоуст. Но у нас случилась утечка информации, и другого выхода не было. Потери по тому маршруту всегда огромные, вся природа против нас, а тут еще и «мертвые» проявили повышенную активность. Я лично прибыл сюда, чтобы возглавить штурм объекта № 2, а вот наши ученые верят больше в тебя, надеются, что без больших потерь обойдется.

– Так ведь еще в бункере профессор Варламов мне сказал, что я – что-то вроде приманки. Мы же должны атаковать и отступить к челябинскому метро?

Давно это было, казалось, вообще не с ним.

– Все почти так, Алеша, но на Совете было решено, что фактор внезапности нужно использовать до конца. В случае твоей неудачи я перехожу ко второму плану и попытаюсь полностью уничтожить особей. Для этого Совет назначил меня командующим сводной группировки сил первого и второго батальона общим количеством около четырехсот человек.

– Это же целая армия! – удивился Алексей, пропустив малоприятное и не очень оптимистичное «твоей неудачи». – И как только Совет отдал свои последние резервы в виде первого батальона?

– Долгая история. И рассказать без мата не получится…

– Минаев за что получил лейтенанта? – резко сменил тему Алексей. – За мое спасение?

– Нет, ему младший лейтенант по сроку положен, но мы решили поощрить за выполнение задачи внеочередным. Остальных, кроме Трофимова, даже похоронить не сможем. Нужно проследить, чтобы близкие компенсацию получили.

– Все понятно. Так что я должен буду сделать?

– Пройдешь на территорию объекта № 2 к особям и вступишь с ними в контакт. Ученые считают, что такую возможность нельзя упускать. Ранее попытки договориться заканчивались гибелью людей. Скажу сразу, что военные другого мнения, хватаемся за соломинку, а если не выйдет… Говорят, что особи эти даже говорить-то не могут и общаются, считывая мысли друг друга.

– Понятно! Нашли смертника с Республики. Билет в один конец! А какого мнения военные?

– Считают, что ты должен пройти на объект, заложить в нескольких местах взрывпакеты и эвакуироваться.

– Взорвать их хотите?

– Всех, конечно, не взорвем, но нам нужны максимальные потери среди противника. Оставшиеся звери будут выходить, бросаться на всех, кого встретят, а тут мы со своей огневой мощью, – азартно ответил Головин.

– А если они меня сразу разорвут на части? Я мысли читать не умею.

– Не исключено, но ученые говорят, что есть вероятность телепатического контакта. В любом случае, твои мысли они должны считать. Общение будет в этом случае в одни ворота. Передашь информацию и посмотришь на реакцию. Если, конечно, сможешь.

– Подробнее?

– Понимаешь, в чем тут соль – если тебе удастся выйти из Аркаима, то и общаться с особями сможешь. Есть такая гипотеза… Также есть вероятность, что станешь одним из них: перепрограммируют или сам посочувствуешь. Возможно, они просканируют полностью твой мозг и будут знать о деталях операции. Кто этих тварей знает, чужие они для этого мира, иногда лучше даже не вникать в такие аномалии, просто уничтожить, пока не поздно.

– Зачем тогда мне сообщать про детали операции? Мы же подставляемся, – начал возмущаться Алексей.

– Если ты не подашь сигнал в назначенное время, никакие знания им уже не помогут, – спокойно ответил Головин. – И тебе, к сожалению, тоже. Либо ты их взрываешь, либо мы их уничтожим вместе с тобой.

– А если они успеют каким-то образом передать сигнал тревоги своим сородичам?

– Исключено!

– Вообще это все планировалось осуществить еще неделю назад, но наши ученые у тебя в крови что-то нашли. Я при нашей первой встрече хотел тебя и твоего товарища просто завербовать. Хороших офицеров нам не хватает, а тут ты – со своими возможностями и уровнем подготовки. Пришлось откладывать операцию и вносить коррективы. Не буду скрывать, что ты не первый испытуемый, но предыдущие не прошли проверку Аркаимом.

– Извини за прямоту, мне легче уже тебя просто пристрелить и начать свою работу, но не могу – приказ. Даже всю «живучку» на тебя потратили.

– А что за «живучка»? Лекарство новое?

– Да, типа того. До конца не изученная и вредная, но раны затягивает отлично. Не на всех действует почему-то, но тебе помогла. Видишь, несколько дней всего прошло, а ты как будто и при смерти не был. Как сейчас самочувствие?

– В целом неплохо!

– Вот и отлично.

– Когда я выдвигаюсь в Аркаим?

– Через полчаса за тобой придет проводник. Можешь там не торопиться: у тебя времени до вечера еще много. В любом случае, к объекту № 2 планируем выдвигаться завтра – первого мая. – Полковник задумался. – Вот и до третьего месяца весны дожили.

Через час старший лейтенант Смирнов в сопровождении проводника покинул объект № 1, и они двинулись по тропинке в сторону странно чистой зоны, откуда люди обычно не возвращались. Сердце Алексея билось часто – то ли от страха, то ли от ощущения невероятной ответственности. Не хотелось остаться в Аркаиме навсегда. Слишком много еще было незаконченных дел за пределами этого нового мира.

– Каковы симптомы при выходе за границы зоны? – обратился он к впереди идущему проводнику. – Как я понимаю, ты уже полчаса вне ее?

– Максимум с час держишься, потом кровь закипает. Хотя многие и пятнадцати минут выдержать не могут. Я поставил рекорд: полтора часа, но чуть не умер.

Проводник был пожилым, с седой бородой. После подтянутых и подвижных военных странно было увидеть этакого звездочета из детских сказок. Одежда, похожая на балахон, и посох довершали образ. Впрочем, в аномальной зоне чего-то подобного Алексей и ожидал.

– Вы там все так одеваетесь?

– Нет, это мой собственный стиль. А что, не нравится?

– Да нет, просто интересно.

– Я не только проводник, я еще и знахарь местный. Знания и способности помогают мне оставаться за периметром час и более. Плащ тоже защищает. Спрашивайте лучше только по существу, ведь мне здесь даже разговаривать сложно.

Вопросы оставались, но Смирнов ограничился тем, что рассматривал по пути плащ и прикидывал, какое значение имеет посох? Долго идти не пришлось: если год назад от базы до зоны было не менее восьмисот метров, то теперь она приблизилась, расстояние сократилось вдвое. Видно, не зря полковник беспокоился и спешил. Алексей так ничего и не почувствовал, преодолевая символический Рубикон. А затем путь им преградила недостроенная крепость, немного похожая на объект № 1.

– Еще один форт?

– Да, лишняя защита не помешает, – сухо ответил проводник.

– Вас хоть как звать-то? – не унимался Алексей.

– Зови знахарем, – тоном, не располагающим к беседе, ответил проводник.

Сняв респиратор, как только проводник объявил о том, что они уже внутри периметра, Алексей не мог надышаться чистым горным воздухом. Сразу же почувствовал легкое головокружение. Хлюпая берцами, местами проваливаясь в воду по колено, они двигались по заболоченной местности вдоль реки Киалим. Видимость из-за тумана была почти нулевая, но постепенно он рассеивался.

– Аккуратнее. Киалим заражен. Пьем мы из колодцев.

– Хорошо! Но воздух?

– Воздух чист, и вода в колодцах – тоже.

– Это невозможно! – воскликнул Алексей. – Все-таки Аркаим существует?!

– Да, а разве вы сомневались до сих пор? Тысячи лет назад одно из первых поселений древних, которое нашли в Челябинской области, так и называлось – Аркаим. Отчего же не существовать ему и теперь?

Когда рассеялся туман, открылись красивые пейзажи не тронутой войной земли, сквозь пелену облаков пробивались лучи солнца. А где-то там, вдали, было жгучее солнечное пекло Свердловской области.

– Мы уже привыкли так жить, но… Боимся потерять это снова, – произнес, улыбнувшись, немного оттаявший проводник.

Через несколько минут они вышли к поселению, где под лучами солнца смеялись и играли дети. Вдоль домов тянулись засеянные поля, грядки с овощами. Люди выходили, встречая и приветствуя гостя.

Вперед выступил пожилой человек, опираясь на трость и прихрамывая, поздоровался:

– Добрый день, товарищ старший лейтенант!

– Добрый день, – поприветствовал его Алексей, невольно прислушиваясь к ощущениям – не залезли ли ему опять в голову? И не мираж ли все это снова?

– Чувствуйте себя, как дома. Мы получили инструкции насчет вас.

– А вы, собственно, кто?

– Временно исполняющий должность главы поселения майор Пицык. – Закашлявшись в ладонь, собеседник отвернулся. – Извините! На время пребывания здесь я к вашим услугам. Девушки проводят помыться в бане с дороги, затем покажут ваши апартаменты. Надеюсь, у нас останется время поговорить. К нам, как вы понимаете, редко заходят. А еще реже выходят.

– Спасибо за встречу. Про баню слышал, что жарко там, с детства немного даже помню… А в метро, знаете ли, и тазик с водой – баня.

– Тем более, – улыбнулся глава поселения.

– А вы ведь должны быть знакомы? – неожиданно для Пицыка спросил Знахарь и посмотрел на Смирнова. – Майор Пицык к нам с Республики пришел.

– Давно? – удивился Алексей. – Всех офицеров Республики я знаю в лицо.

Профессор Пицык не ожидал такого поворота событий. В ноябре прошлого года их спасательная экспедиция закончилась очередным провалом. «Мертвые» не подпустили людей к секретной лаборатории. В тот роковой день группа разделилась. Пицык с тремя военными на армейском УАЗе отступил к центру города. Полковник Сурнин с остальными людьми на БМП вновь попытался прорваться к металлургическому заводу. Потеряв и машину, и людей, профессор налетел на патруль «Стража», бойцы приняли его за офицера Республики. Разуверять их ученый не стал. Соврав, что имеет звание майора, он продолжал собирать информацию об особях. Узнав об Аркаиме, заинтересовался. Напросился участвовать в его изучении. Примкнул к разработчикам препарата, помогающего преодолеть аномалию, но до сегодняшнего дня их попытки не увенчались успехом. В феврале он чуть не погиб, задержавшись за периметром на сорок минут. А в марте был назначен главой поселения.

– Я могу объяснить. Понимаете…

Смирнов почувствовал нотку растерянности в голосе этого местного старосты.

– Как, вы сказали, ваша фамилия?

– Пицык! Майор Пицык.

– Вы служили, наверное, в охране президента? Внутренние войска?

– Да, да, – подтвердил Пицык, с благодарностью глядя на Алексея.

Смирнов огляделся.

– У вас тут просто склад пиломатериалов. И фундаменты готовите…

– Да, строим много. Сейчас мы готовы принять до семисот человек, но поступило распоряжение на полторы тысячи, и это еще не предел. Мы много чистых деревьев рубим, хотя Головин стал заготавливать древесину и за пределами зоны и переправлять нам.

– Но полторы тысячи – это же мало! – возмутился Алексей. – Скажите, а больше людей вы можете принять?

– Еще максимум сотню – больше не прокормим, по крайней мере, не сейчас. Скажу больше: мы и семьсот-то не прокормим. Все наши возможности – это только разместить.

– Значит, сократить численность населения метро просто выгодно руководству Совета, – произнес Алексей. – И в этот рай всем не попасть.

Пицык неожиданно кивнул, соглашаясь.

– Насчет вас мы получили отдельные указания.

– Это какие же? Пристрелить, если лишним стану? – усмехнулся Смирнов.

– Предоставить вам отдельный дом в бессрочное пользование и выдать усиленные лимиты на пропитание.

– Какая щедрость, ладно, ведите в баню, – ответил Алексей, не желая спорить. – Потом попробуем ваши лимиты.

После бани, купания в искусственном чистом пруду и обеда Смирнов почувствовал себя, как в раю. В этот момент он жалел, что с ним рядом нет Алисы. Здесь было безопасно. Пока что… Алексею казалось, будто он вернулся в прошлое. При этом он понимал, что без любимой девушки никакой Аркаим и чистый воздух ему не нужны.

Серьезного разговора с главой поселения у Смирнова пока не получилось. Да он и не стремился к этому. Пицык никакого отношения к Республике не имел, но стоило ли об этом сразу докладывать Головину? Алексей думал о своем, поселиться тут навсегда не хотелось. Для оперативника это было бы равносильно выходу из игры или смерти. И эта жизнь после смерти в раю без права выхода его не привлекала. Тридцатого апреля в двадцать часов вечера по уральскому времени старший лейтенант Смирнов вышел из Аркаима к объекту № 1.

– Уже час прошел, какие ощущения, Алексей? – спросил Головин, прохаживаясь по своему кабинету.

– Пока ничего особенного, чувствую только слабость какую-то и легкое головокружение. – «Запугали, как всегда, ученые, или напутали что-то», – решил Смирнов.

– Это уже нехорошо, ложись на мою кровать.

– Зачем? – возразил Алексей.

– Ложись, это приказ! – грубо произнес полковник. – Сержант Дроздов, лейтенанта Минаева ко мне!

Смирнов лег, и через пять минут уже был обездвижен и намертво привязан к кровати полковника.

– Минаев, учитывая, что ты уже один раз помог старшему лейтенанту Смирнову, попробуй еще раз.

– Уточните, товарищ полковник, я не понял, – удивленно отозвался, завязывая узел, Александр Минаев.

– Что тут непонятного, плохо ему становится, видишь. Все, мать твою, не по плану пошло. Сейчас, как начнется агония, вколешь ему эту сыворотку. Так еще час продержим, а если лучше не станет, и пена изо рта пойдет, вызовешь проводника с помощниками, пусть утаскивают.

– Я ничего не чувствую, ничем пошевелить не могу: все как будто сгорает изнутри, – вдруг застонал Алексей. – Ноги и руки ватные.

– Началось, готовься, – обратился к Александру полковник. – Коли сыворотку, думаю, тянуть смысла нет.

– Лучше пристрелите, – застонал Смирнов. Его словно что-то разрывало изнутри. – Не оправдал я ваших надежд.

– Коли, Минаев, что замер, недолго ему осталось, – закричал Головин.

– Скажите, товарищ полковник, – прохрипел Алексей. – Что случилось с первыми испытуемыми?

– Они все погибли! – хладнокровно ответил тот. – Даже Аркаим им не помог.

Александр ввел в вену лежащего сыворотку. Через десять секунд Алексей что-то пробормотал и отключился. А вскоре начал биться в агонии, пытаясь вырваться. В сознание он так и не приходил, но тело пыталось сопротивляться внешней и внутренней угрозе.

– Уже несколько минут, как пена изо рта, товарищ полковник, потеряем же его! – крикнул Минаев. – Вызвать проводника?

– Нет, я видел, что происходит с людьми, покидающими периметр – через час скручивает. Мы их сначала в периметр возвращали, а им еще хуже становилось. Леха уже два часа держится. Будем надеяться, отойдет до утра, лишь бы сердце выдержало. Если выживет, то утром телефонограмму отправим, что седьмой жив, и начало операции переносится на полдень третьего мая.

– Товарищ полковник, – спросил Александр, – с объекта № 1 кто выдвигается к месту сбора?

– Сначала предполагалось по максимуму людей выдвинуть, но здесь останется прикрывать Аркаим весь караул, тридцать человек, усиленный взводом лейтенанта Терентьева. Его же назначаю начальником гарнизона. Приказ нужно подготовить о присвоении ему старшего лейтенанта досрочно: почти роту под свое командование возьмет. А то потом, может, и присваивать некому будет.

Головин, задумался. Верное ли он принял решение? – Ему приказано было оставить только караул. Но тогда в случае провала операции и при больших потерях объект № 1 останется небоеспособным. И он решил усилить охрану крепости дополнительным взводом, иначе те даже от «мертвых» не смогут отбиться.

– Ну, а остальные три взвода готовим к пешему марш-броску, – продолжал полковник вслух. – Выдвигаться пока планируем второго мая после обеда, с утра третьего мая три БМП должны будут нас встретить под городом Карабаш и доставить к объекту № 2.

– Три БМП на девяносто человек? – переспросил Минаев.

– Понимаешь, дополнительно техники не будет, одна БМП будет у Смирнова… надеюсь. А я с двумя БМП постараюсь перебросить людей за два захода. Ребята с первого батальона организуют за городом Карабаш временный блокпост – там, где радиационный фон поменьше. Туда же цистерну с горючим подтянут. Кого-нибудь и на броне довезем, на скорости, лишь бы не нахватались отравы – фонит там местами сильно.

– Все ясно, товарищ полковник, – кивнул Александр.

– От Смирнова не отходить и никого не впускать, я сам – тоже спать, а то уже с ног валюсь. Ты отдохнешь днем. Да, завтра решу, к какому подразделению тебя приписать. Но если что со Смирновым – не церемонься, сразу мне докладывай! Хотя, вроде пока держится.

До утра первого мая Смирнов дожил, но в сознание не приходил еще несколько дней. Операцию «Аркаим» пришлось отложить. Головин нервничал, но терпеливо ждал. Вечером четвертого мая Алексей пришел в себя, но даже шаманские травки лишь через два дня помогли ему набраться сил и кое-как самостоятельно подняться с кровати. Восьмого мая он в сопровождении проводника снова посетил периметр Аркаима и благополучно покинул его, не почувствовав каких-либо изменений.

Вечер второго мая 2033 года, объект № 1, кабинет полковника Головина:

– Лейтенант Минаев, с сегодняшнего дня вы поступаете в распоряжение капитана Дорониной!

– Товарищ полковник, к Дорониной? – удивился офицер «Стража».

– Есть возражения? – неожиданно прозвучал женский голос, и из полутьмы выступила Алена Доронина – командир бывшего элитного женского подразделения. – Во-первых, моя группа уже давно не женская, во-вторых, хорошие стволы в прямом и переносном смысле нам не помешают.

Полковник Головин не удержался от смеха – видимо, сказывалось напряжение последних дней.

– Хватит, Алена, развеселила старика, – продолжая улыбаться, произнес он. Затем принял свой обычный мрачно-задумчивый вид и добавил:

– У тебя действительно есть возражения, лейтенант?

– Никак нет, товарищ полковник, попасть в самое боеспособное подразделение «Стража», хоть и полуженское, – тут Александр поймал на себе укоризненный взгляд Дорониной, – большая честь для меня! Я просто думал…

Он запнулся на полуслове.

– Думать – это вообще неплохо, Саша. Давай неформально: что ты об этом скажешь?

– Я вообще-то надеялся, что группу Трофимова восстановят, и даже ради того, чтобы не забыть заслуги… – смутился тот.

– Понял тебя, сынок, – не дал договорить Головин. – Ваша группа была лучшей, и заслуги перед объединенной группой «Страж» у нее огромные. Сейчас у нас силы на исходе, и вот их, последние, надо собрать в один большой кулак для решающего удара. Новая угроза – гораздо страшнее! Но надежда есть, и находится она на объекте № 2, куда отправятся почти все подразделения. Бойцов для спецзаданий остались единицы, поэтому таких профессионалов, как вы, придется объединить.

– У нашей группы какие будут задачи? Довести до цели Смирнова?

– Да! Будем надеяться, что он уже в состоянии передвигаться. Не особо верю в успех этой авантюры, но выжить после Аркаима – уже чудо. Так используем его, чтобы взорвать логово изнутри. Если оно вообще там есть. Как только Алексею станет лучше, сразу отправим его в Аркаим. Там работает группа ученых, они возьмут кое-какие анализы и дадут нам свои рекомендации.

– А если Смирнов не выживет? – неожиданно спросила Доронина.

– Я даже не хочу об этом думать, Алена, – спокойно ответил полковник. – Мы пойдем в лобовую атаку, понесем большие потери, война дойдет и до метро, эти твари ж не успокоятся: или мы их, или они нас.

– Тогда смысл ждать его выздоровления? – спросил Минаев.

– Потому что я так сказал! Жду, и вы подождете. Мы обязаны использовать все возможности, слишком многое от нас сейчас зависит.

В кабинете Головина воцарилась полная тишина, каждый думал о своем. Полковнику не хотелось, чтобы сбылись самые мрачные прогнозы. Да и никто не хотел, чтобы привычная, обустроенная база превратилась в поле боевых действий. Окна были наглухо закрыты, и освещали кабинет только несколько восковых свечей. Генераторы для освещения запускались только днем, ночью темнота скрывала форт от тварей. Вечером включался лишь обогрев помещений, и часто к утру на базе становилось невыносимо холодно. А все-таки дом…

– Вас, товарищ лейтенант, назначаю заместителем Дорониной, – прервал тишину Головин. – Ответственность большая для молодого офицера. Справитесь?

– Не подведу, товарищ полковник! – отрапортовал, вытянувшись в струну, Минаев.

– Детали уточнишь у командира группы. За звание уже проставился?

– Никак нет, – виновато ответил Александр. – Тут норм таких нет, чтобы стакан водки найти, да и не время: только что Трофимова похоронили.

– Мы товарищей почти каждый день теряем, но обмыть звание – это святое, и приказываю не тянуть с этим. Я сделаю распоряжения и вечером жду всех офицеров в столовой. Больше не задерживаю, товарищ лейтенант.

– Разрешите идти?

– Идите!

– Есть! – ответил Минаев, приняв строевую стойку, а затем, повернувшись, вышел из кабинета.

Традиции и ритуалы успокаивают, думал полковник, да и кто знает, что их всех ждет?

– Хороший офицер получится, Алена, что скажешь? – обратился Головин к девушке.

– В деле его еще не видела, но раз он был в группе Трофимова, значит, профессионал, других там не было. Жаль, что девчонок больше в группу не набираем.

Капитан Доронина была одета в камуфлированный костюм с нашивкой «Страж». На поясном ремне у нее висел штык-нож и кобура с пистолетом «ТТ». Эта яркая брюнетка в косметике не нуждалась. Высокая и спортивная, она и в рукопашной схватке представляла угрозу.

– Дефицит сейчас с девчонками, сама знаешь. На базе – только медицинский персонал, кухонные работники и… легкого поведения, короче. Кого из них в группу выберешь? – усмехнулся полковник. – И те стараются скорее забеременеть и получить пропуск в Аркаим. Там, кстати, сейчас дамского полу прибавилось, но вывести мы их не можем. К концу мая должно быть закончено строительство внутренней крепости для усиления обороноспособности поселения. Сами себя охранять начнут – все нам полегче станет.

– Будем довольствоваться тем, что имеем, – согласилась Алена.

– У тебя сейчас сколько людей? Мне доложили, что при зачистке дороги от Карабаша до объекта № 2 – без потерь не обошлось.

– С «мертвыми» опять столкнулись, Дмитрий Владимирович, хорошо, что на броне были, так бы тяжело нам пришлось. Сержанта Маркину не донесли: слишком длинный пеший переход обратно к Аркаиму, а у нее было ранение в грудь. Рядовую Сафонову еще в бою потеряли.

– Сейчас дорога свободна?

– Пока да, мы их там хорошо зачистили. Они в десяти километрах от Карабаша держатся, там фонит поменьше. Рядом с городом так зашкаливает, что и «мертвые» не суются, только живые. – Девушка невольно улыбнулась. – После боя насчитали сорок трупов с их стороны, плюс-минус один-два.

– Вот херова толпень набежала! Я сам недавно там проезжал – никого не видел. Уничтожили их не без помощи БМП? – спросил полковник, встав из-за стола и подойдя ближе к Алене.

– Конечно! Автоматическая тридцатимиллиметровая пушка и ПКТ работали исправно. Экипаж, зная ваш приказ, использовал боекомплект экономно.

– Где сейчас экипаж и БМП?

– В укрытии за Карабашем, связи с ними нет, но посыльные работают, – ответила девушка.

– Боекомплект?

– У пушки чуть больше двухсот выстрелов, у ПКТ – тысяча выстрелов, не меньше.

– Хорошо, но что с топливом? – уточнил Головин, подойдя вплотную.

– У них в баке литров триста и с собой сто, что обеспечит запас хода до шестисот километров, – уверенно ответила собеседница.

– Алена. – Интонация полковника вдруг стала совсем иной. – Ты мне как дочь, твой покойный отец просил меня присмотреть за тобой, а я сделал из тебя машину для убийства. И ты постоянно рискуешь, так что слова я не сдержал.

– Не говорите так: это мой выбор, и я о нем не жалею. В новом мире все могут умереть, а у «машины убийства» все же побольше шансов уцелеть!

– Тебе уже двадцать пять, может, о детях подумаешь, о замужестве? Я могу оставить тебя в Аркаиме. Мы и так уже нарушили рекомендации Совета – не набирать женщин на службу.

– Обижаете, товарищ полковник. Какое тут замужество, или вы сами мне предложение делаете? А ведь я была влюблена в вас, Дмитрий Владимирович, и предлагать надо было несколько лет назад! Сидела бы сейчас в метро, ваших детей воспитывала. – Усмехнувшись, она поцеловала в плохо выбритую щетинистую щеку застывшего от неожиданности полковника и положила голову ему на плечо.

Обняв девушку, Головин тихо произнес:

– Я и сейчас ничего не предлагаю. Не имею права. Возраст… Да ты тоже, главное, вовремя придумала!

– Да ладно, дядя Дима, без обид, – совсем по-детски произнесла Алена.

– Ты понимаешь, что для многих эта операция будет последней? Может быть, и для меня? Нет, оставлю тебя на базе, точно!

– Разрешите идти, товарищ полковник? – вырвавшись из объятий, официально и холодно поинтересовалась Доронина.

– Никак нет, товарищ капитан, – произнес Головин. – Вы мне так и не сказали, сколько сейчас людей в группе?

– Если считать нового заместителя, то девять человек. Лейтенант Минаев и Макар – единственные мужчины.

– Берегите их. Добавлю вам еще мужиков. Макар-то справляется, не молод ведь уже?

– Да, всегда исправно своим пулеметом прикрывает. Он у нас и за наставника, и за психолога, нам, девчонкам, ни бояться, ни плакать не дает. Молодец, одним словом. Спасибо за такого бойца. Ну, а сколько ему лет, кто ж знает? На вид лет сорок пять или пятьдесят. Мы о нем ничего не знаем, конечно, но показал себя хорошим бойцом.

Макара в ноябре прошлого года нашли в районе металлургического завода – полумертвым. Несколько месяцев он пролежал в санчасти, бредил все о каких-то лабораториях и сверхсекретных объектах. Потом очнулся и сказал, что ничего не помнит. Имя Макар выбрал себе сам. Еще во сне все звал какого-то профессора. Надеялись, что со временем он вспомнит хоть что-нибудь.

– Пока команда: всем отбой, – подытожил полковник. – Твоей группе я лимиты на алкоголь увеличу, чтоб хоть спали получше, а не болтали, и через пару дней получите новое задание.

– Спасибо, дядя Дима, – благодарно улыбнулась Алена.

– Аленка! Соблюдай субординацию! – возмутился тот.

– Конечно, конечно, – произнесла девушка и снова вплотную подошла к Головину.

Их глаза встретились. Головин смотрел на девушку, едва находя силы сдерживать свои желания, ее глаза проникали в душу, губы дразнили, напоминая о давно забытых сладких поцелуях. Хотелось быть с нею, вдыхать ее запах, обняв, не отпускать никогда.

– Можно, я сегодня останусь? – прошептала Доронина.

– Но я…

Полковник не смог сказать «нет». Мечтал об этом давно и одновременно боялся. Но как можно уступить ей и… себе? Оставалось уничтожать в зародыше фантазии, которые невыносимо хотелось реализовать!

– Может быть, забудем о войне на одну ночь?! Я знаю, что нам обоим это нужно. Зачем скрывать, что вы давно меня любите, и совсем не как отец. И я всегда мечтала только о вас.

Ни Головин, ни Алена уже не сомневались, что перешли черту, которая их долгое время разделяла. Молча смотрели они друг на друга, не решаясь сделать последний шаг навстречу. Тени двигались по стенам кабинета, уже сливаясь в одну, дрожащие огоньки свечей отражались в глазах людей.

– Я ждала вас, видела во сне, и больше никогда не хочу терять! Не сейчас! Не сегодня! Не прощу себе, если позволю… и тем более, если нет!

– Но я не мог и не смел… Растерян, как мальчишка. – Дыхание полковника участилось, ладони от волнения вспотели. – Даже для меня самого все неправильно, но, Алена…

– Замолчите!

Их губы встретились, и это сразу сожгло все мосты к отступлению. Любовь нашла выход, как вода, прорывающая плотину неудержимым потоком, и захлестнула обоих с головой. И как в воде, можно было утонуть, и трудно было дышать. Поцелуй, казавшийся бесконечным, был так сладок, что до гробовой доски не забыть его вкус…

Еще долгое время две тени от мерцающих, потревоженных движением воздуха свечей танцевали вместе, в одном порыве, в одном ритме. Они любили друг друга так, будто это была первая и одновременно последняя ночь в их жизни. И даже под страхом смерти сейчас не смогли бы остановиться, это было сильнее смерти, времени… и их самих.