Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Как вы знаете, я эксперт в области орфографических эпикфейлов, но однажды зажег и на литературном поприще. После переезда из Северной столицы в Южную я стал бывать в приличных домах. И как-то, пытаясь поразить московскую аристократию питерским изыском и эрудицией, я вступил в литературную дискуссию.
Отмечу, что читал я относительно мало, абсолютно бессистемно и не до конца. Тем не менее, имена нужных авторов знаю, равно как и названия нужных произведений. Это не раз позволяло мне блеснуть викепедийностью знаний. Но всему приходит конец.
Итак, диалог.
Московский аристократ и литературовед:
– Ты читал «Бойню номер пять»?
От страха я забыл, что читал это, а страх быть пойманным на деталях парализовал меня вовсе. Дабы не потерять лицо, я равнодушно-устало ответил:
– У Воннегута я читал только «Над пропастью во ржи».
Аристократ – на то и аристократ, чтобы не подать виду и продолжить беседу. Через минуту смысл сказанного мной догнал меня, и я, ощущая гирю в животе, проникся особенным уважением к старшим и воспитанным москвичам.
Одной фразой моя московская подруга сформулировала суть столицы: «Инфинити? Сань, ты чё?! У меня муж эти машины любовницам на прощание покупает, они потом на них в «Ашан» за картошкой ездят».
Она же: «Пойми, некоторые девушки, как чайные пакетики. Мужчины заваривают их максимум три раза, дальше – совсем бесцветно».
Она же: «Саш, бабе разводиться пора, когда она смотрит в зеркало и думает: „Так ему и надо“».
«На первом свидании стал мне рассказывать, какая сука его бывшая. Я сразу ответила, что мой бывший – прекрасный человек и отличный любовник. Больше он о своих бывших речь почему-то не заводил».
«Домодедово». Внутриаэропортовый шалман. Подхожу к стойке. Никого. Но, вроде есть какая-то движуха внизу. Бодро и задорно спрашиваю:
– Работаем?
Из-за стойки вылезают три тетки в резиновых перчатках, чумазые и мокрые:
– Нет, блин, отдыхаем.
– А изнутри вы мне нравитесь гораздо больше, чем снаружи. Скажите, вы свечами пользовались?
– Только в церкви…
– Продолжайте, но добавим с диклофенаком.
– Ты, конечно, многого добилась!
– Да я что… вот моя сестра выбилась в люди!
– А кто она?!
– Руководит криминологическим отделом морга.
Москва-сити. Какой-то верхнепланктоновский шалман. За соседним столом сидят двое лет 25 – 30. От дна оторвались, но якорь запутался, думаю, надолго. Обсуждают барышень, сидящих через несколько столов от них. Те им кокетливо улыбаются, накручивают волосы на палец, теребят вилки и эротично всасывают макароны. Вполне симпатичные. В какой-нибудь Германии королевами красоты стали бы легко.
Диалог щуплых, кислорожных мачо, которые в той же Германии могли бы претендовать лишь на соцпрограмму «Секс из милосердия»:
– Познакомимся с теми мурзилками?
– На хрен? В декабре глупо знакомиться. Скоро Новый год, потом – Рождество, 14 февраля, Восьмое марта. Разоришься. Я, наоборот, всех сейчас выслал и в марте начну возвращать, а эти три месяца я – верный муж.
«Шереметьево». Контроль. Приложил посадочный талон штрих-кодом к считывателю.
Сотрудница аэропорта подсказывает:
– Не убирайте сразу. Это не человек, ему подумать надо.
Увидев на мне футболку Personal Jesus с крестом, купленную мной на концерте Depeche Mode в Германии, московский товарищ родом из КПСС серьезно и язвительно спросил:
– В религию ударился? Ну да, теперь это модно…
Сивцев Вражек. Пожилая пара на пешеходном переходе. Дедушка ринулся на красный.
Бабушка:
– Куда ты пошел? Собьют, и я не уверена, что сразу насмерть.
Забегаю в лифт, в котором уже находится барышня.
Шучу:
– Подвезешь?
– Дорогу покажешь?
Захожу в отъезжающий в Москву аэроэкспресс. На сиденье, уронив голову на сумку, спит мужик. Даже по его позе видно, что последние несколько часов, а может, и дней, он безудержно пил. Думаю, откуда он прилетел такой расписной, и как его вообще в самолет пустили? Приезжаем в Москву. Я его толкаю, он поднимает абсолютно осоловелые глаза и спрашивает:
– Где мы?
– В Москве.
– Ууу… Все еще не поехали? Ну ладно.
И рухнул спать. Я понял, что «гражданин рассеянный» давно катается. Но в ответ на мои попытки разбудить его вновь, он лишь бурчал и ругался.
Значит, не нужно ему лететь. Пусть поспит человек.
– Какой салат посоветуете?
– Новинка – «Брут».
– Почему он так называется?
– «Цезарь» так достал шеф-повара, что он его убил.
Услышал прекрасную «московскую» фразу относительно Крыма, хотя и к другим ситуациям вполне применимую:
«Ситуация неоднозначная, но контрольный пакет правды у нас».
«Домодедово». Скан перед проходом в зону вылета. Если помните, там не обыскивают, а установлена капсула с рентгеном.
Передо мной человек: пальцы в татуированных перстнях, безжалостно веселый взгляд замутненных, но прожигающих воздух глаз, одеколон «Фаренгейт», черная водолазка. Все понятно.
Заходит в капсулу. Сотрудник аэропорта голосом, значительно более императивным, чем следует в данной ситуации, распоряжается:
– Ноги на знаки, руки поднимите.
«Блатной» медленно расставляет ноги на максимальную ширину, руки заводит за спину, сцепляет их в замок и выламывает вверх. Лбом упирается в стекло и со смехом спрашивает:
– Начальник, так нормально?
Спрашивает с огоньком, по-доброму, но таким голосом, что я думал, стекло треснет, равно как и застывшее лицо оператора сканера.
Вежливее нужно быть с людьми. Порезать могут. Чай не Швейцария.
Войти с помощью соц. сетей: