О Европе и России
Порой складывается впечатление, что мир сошёл с ума.
На Евровидении Европа дружно голосует за какое-то странное межполое существо. Во французских школах мальчикам предлагают приходить на занятия в девичьей одежде, а девочкам – в мужской. Для того чтобы подчеркнуть «равенство полов»…
Бесовщина всё это, по-моему. И говорить об этом – просто не хочется.
Давайте – о другом.
Ангела Меркель
Например, о том, что госпожа Меркель позволяет себе заметить, что президент России утратил связь с реальностью. А я считаю, что всё как раз наоборот. На сто процентов! Владимир Путин более чем реально понимает – чего от нас эти господа хотят и зачем всё такое проделывают и с Украиной, и с Сирией. Отчётливо понимает и прямо об этом говорит. А вот многие европейские лидеры боятся рот раскрыть и потеют ладошками от ужаса, предполагая, что с ними могут сделать американцы, если они свой рот раскроют.
Да, сегодня Россия – почти в одиночестве. Но именно Россия показывает миру – кто есть кто и что есть что. И надеюсь, что это может послужить примером для тех, кто давно уже всё знает и понимает, но боится поднять голову.
Многих сегодня в мире волнует, почему так долго не реагирует Путин? Его всё время провоцируют и оскорбляют, санкциями запугивают, а он со спортсменами общается, на выставки ходит, с журналистами встречается, занимается хозяйством страны… Никакой истерики. Всё спокойно. Ну, присоединили Крым – и присоединили. Всё движется своим естественным путём.
А почему так?
Это тоже очень важный момент. Момент понимания русского характера, понимания поведения русского человека.
На мой взгляд, удачной иллюстрацией этого молчаливого русского сосредоточения является эссе колумниста интернет-журнала «Однако» Романа Носикова, опубликованное на сайте 6 мая 2014 года под названием «Слушайте русское молчание».
«Слушайте русскую тишину!
Мир переполнен призывами к России. Мир призывает русских и их президента повлиять на “пророссийских сепаратистов” на Юго-Востоке Украины. Международное сообщество, российская интеллигенция, украинский медиакласс задыхаются от крика, которым напоминают нам о нашем миролюбии, о непротивлении злу, о Льве Толстом и Махатме Ганди.
– Мир! Мир! Мир! Милосердие!
Вот что слышим мы круглыми сутками.
И одновременно с этими призывами, из тех же самых ртов в нас летят угрозы:
– Санкции! С голода сдохнете! В пещеры вас загоним! В бараки! Всё отнимем, всё отберём, всех купим, заставим! Засудим!
Что же раздаётся в ответ? Что слышат наши визави от русского президента? Что они слышат от нашего народа?
Молчание.
На мир опустилось тяжёлое, невыносимое, как предгрозовая тишина, русское молчание.
Отлились и высохли женские слёзы. Разгладились только что искажённые от омерзения и гнева лица мужчин.
Тишина.
На мир опустилась священная русская тишина, на фоне которой все выкрики, все призывы, все махания транспарантами, зигхайли, “смерть ворогам” и “слава Украине”, требования выглядят особенно жалко и неуместно – словно пьяные требования “Мурку!” в консерватории перед началом исполнения Второго концерта для фортепьяно с оркестром Рахманинова.
Время этой музыки прошло. Не будет – ни рэпа, ни блюза, ни рок-н‑ролла. Они уже неуместны.
Сейчас в мире загремит русская симфония.
Но пока… пока ещё первые ноты не пронзили огромное сердце человечества – в мире наступает тишина. Так решила русская душа, и никакая сила на свете не в состоянии запретить наступить этой тишине. И хрипнут лужёные глотки, давятся заготовленными и выученными словами опытные ораторы.
Тишина идёт.
Тишина, огромная и могучая, как медведь, наступает, наваливается на земной шар, душит в железных объятиях.
Они ещё пытаются кричать, чтобы не дать себе поверить в то, что неизбежное уже происходит, не дать ужасу опуститься из осознавшего всё разума в сердце и заморозить его. Но крики всё более похожи на писк.
Так решила русская душа, и в который уже раз за человеческую историю Бог с ней согласен.
А если Бог с нами, то кто против?
Почему русские молчат?! Почему их президент молчит? Почему они не отвечают?
Всё больше и больше страха в этих вопросах.
Всё больше и больше понимания правильного ответа на них.
России больше не с кем разговаривать на этой планете. У России нет достойных собеседников. У России нет предмета, который стоит с кем-либо обсуждать.
Россия молчит. Россия ужасна в своём молчании.
Страшен этот молчаливый, всё понимающий, пронзающий насквозь, не оставляющий места ни для какого лицемерия, не позволяющий закрыть от себя ни одну, хоть самую хорошо обдуманную подлость, ни одно предательство, как бы ни было оно завёрнуто в пелены оправданий, ни одно преступление, взгляд.
Тишина, порой, бывает нужна и для того, чтобы услышать самих себя, всмотреться в себя самих, осмотреться вокруг. И понять – какими мы стали и не изменилось ли наше самосознание?
Где? Где же они раньше могли видеть этот жуткий взгляд?
Ах, да… Русские иконы.
Так смотрит русский Бог.
Русский Бог. Бог – русский?
Да. Сегодня Бог – русский!
И всё Небесное Воинство сейчас – русское. И Святой Георгий сменил копьё на РПГ‑7.
Это взгляд России. Это взгляд Бога.
Страшно русское молчание. Потому что это приговор.
В этой опускающейся на мир тишине больше нет возможности за отвлекающим шумом прятать от себя правду о себе.
Россия молчит. И в этом молчании они лихорадочно пытаются вспомнить, что там говорили их великие о России. “Россия – это загадка, упакованная в тайну, спрятанную в непостижимость”. Так, кажется?
И понимают ответ: просто Россия – это Бог.
А если Россия это Бог, то “Мне отмщение и Аз воздам” – это про неё. Она воздаст.
Вот-вот прозвучат во вселенной первые ноты новой русской симфонии. Она сорвёт все маски, она проветрит и обновит весь мир – душа за душой. Она не оставит ничего затхлым и старым. Она сотворит всё новое. Она прогремит как гроза, она пронесётся по миру как буря, она потрясёт незыблемое и развеет в пыль то, что казалось вечным.
А пока – на мир пришла русская тишина.
Слушайте тишину».
Прекрасный текст! И замечательный литературный опыт с глубоким смыслом.
Ещё – несколько цитат в связи с этим:
Карл XII, 1707 год: «Россия – карлик. Я поставлю её на колени». После сражения под Полтавой Швеция навсегда лишилась статуса великой державы.
Фридрих Великий, середина XVIII века: «Я покорю отсталую Россию». В 1759 году русские войска вошли в Берлин.
Наполеон Бонапарт, 1812 год: «Россия – колосс на глиняных ногах. Я разрушу её». В 1814 году русские войска взяли Париж.
Адольф Гитлер, 1941 год: «Мной утверждён план молниеносной войны “Барбаросса”. Я завоюю СССР к концу года». В 1945 году Гитлер покончил с собой, когда Красная армия вошла в Берлин.
Барак Обама, 26 марта 2014 года: «Россия всего лишь региональная держава». Что в ответ? Тишина… Россия пока молчит.
Тишина, порой, бывает нужна и для того, чтобы услышать самих себя, всмотреться в себя самих, осмотреться вокруг. И понять – какими мы стали и не изменилось ли наше самосознание?
Давайте посмотрим на себя… Что же мы увидим?
В современном мире происходит подмена понятий. Чудовищная подмена!
Мы – не холодны и не горячи. Мы стали теплохладны.
И это касается не только очередного нового голливудского фильма с замечательными актёрскими работами, с прекрасной режиссурой, фильма, в котором главным нравственным выводом является вопрос о материальном достатке. Герои радуются, как дети, тому, что в итоге получили деньги. Они добиваются не справедливости, не любви, не вечной молодости, а долларов. Как можно больше долларов! Вполне земная мечта у американских героев – обрести больший достаток и поиметь окружающий их мир во всех его проявлениях. Так сказать – в глобальном масштабе…
А мы? Мы – не холодны и не горячи. Мы стали теплохладны. Мы играем друг с другом в городской пинг-понг хорошего тона. «Как дела? – Все хорошо!» А если начнёшь: «Да от меня жена ушла, сын приболел…», то тебя не поймут. Потому что спрашивают ради вежливого вопроса, а не ради искреннего ответа. Всем всё равно, как ты живёшь в действительности. Вот так складывается ощущение мира, которое я называю «туристическим». Мы коллекционируем фотографии – «я и Пирамида Хеопса», «я и Эйфелева башня» – и потом показываем нашим гостям, заставляя их восхищённо цокать языками. Хотя большинству из них «до лампочки», где ты побывал, что ты увидел, а иные – просто завидуют.
Разрыв, который существует сегодня в сознании человека, лишает нас возможности ощутить себя частью природы. И это является очень серьёзной проблемой нашей сегодняшней жизни.
Недавно в Лос-Анджелесе я оказался на одном автопати. Продолжение банкета шло своим чередом – белозубые улыбки, кусочки льда в бокалах… Вот пара – муж и жена. Они разговаривают, ходят, здороваются. Музыка грохочет вокруг… Подходит к этой паре какой-то их знакомый: как дела, и всё такое… И муж отвечает: «Вот мы собираемся с женой на каникулы в Венецию». И человек, который подошёл, задаёт «гениальный» вопрос: «Зачем?» То есть он спрашивает – а какой смысл в вашей поездке? Там у вас – бизнес? Или вас пригласили? Или что? Зачем едете так далеко? (Мысль о том, что в Венецию можно поехать, потому что это Венеция, или, допустим, о том, что в Лувр можно поехать, потому что это Лувр, – не приходит в эту дюжинную голову.) А действительно – зачем? Купить ничего нельзя, продать тоже… Незачем ехать в Венецию, если не за чем туда ехать.
Туристическое отношение к миру и людям обескровливает и обезжизнивает наше существование. Изнутри обезжизнивает. Когда мы снимали картину «Урга» в Китайской Монголии, меня поразила одна мысль: насколько беспомощным становится современный человек, когда он остаётся один на один с природой. Представьте: автобус с беспечными, весёлыми туристами едет по монгольской степи, и автобус останавливается на пару минут, и кто-то из туристов вдруг остаётся в этой степи забытым. У него два высших образования, тридцать пять кредитных карт, два телефона, айфон, айпад… Всё есть, но он один. Один! И абсолютно нежизнеспособен. Потому что привык воспринимать мир только через экран айфона. Для него – это единственное окошечко, другого он не знает. Другой связи с миром для него нет. Ему кажется, что общение с миром может быть только таким. Да, мой друг, – может, но не обязательно – должно… И если, по Божьей милости, не проскачет мимо тебя монгольский пастух на лошади, не заметит, не приведёт к себе в юрту, не накормит бараниной, не нальёт монгольской водки, не уложит спать, а наутро не доставит к тому месту, откуда ты сможешь уехать в город, – то тебе не выжить. Ты погибнешь – останешься в бескрайней степи, растворишься под громадами облаков…
Нам трудно понять, а тем более принять, что происходящие сегодня в природе катаклизмы: землетрясения, цунами, извержения вулканов – происходят не просто так.
И возникает вопрос – респектабельный человек, кто живёт как турист, и монгольский пастух, кого сама жизнь обтекает ветром, – в чём разница между ними? В степени интеллектуальной вооружённости? Но, как говорил Ингмар Бергман: «Искусство должно потрясать, попадая сразу в сердце, минуя промежуточную посадку в области интеллекта». И монгол, и европеец – оба, в конце концов, оказываются перед самыми простыми вопросами – жизнь, смерть, любовь, дети, родители… Вопросы эти – вечные. Но один – черпает ответы на них из книжных знаний и биржевых спекуляций, а другой – из того, что даёт ему степь и облако над бескрайней равниной. Монгол понимает и согревает степь, равно как и она понимает и согревает его. А что согревает сегодняшнего европейца? Разве его мегаполис любит и понимает его?
Разрыв, который существует сегодня в сознании человека, лишает нас возможности ощутить себя частью природы. И это является очень серьёзной проблемой нашей сегодняшней жизни.
Мне рассказали потрясающую историю. Дело было в Афганистане. Солдат возил молоко из соседнего кишлака для своей воинской части. Каждое утро ездил. И однажды на тропе увидел маленьких удавчиков. Он поставил миску, налил молока и уехал. На следующее утро миска оказалась пустой. И так он стал наполнять миску каждый раз, когда ездил той дорогой. И вот спустя два-три месяца на этом месте на него напал огромный удав – схватил, обвил его и удерживал несколько часов. А когда удав отпустил его (полуживого) и парень добрался до своей части, то оказалось, что душманы там всех убили, вырезали. Ни одного выжившего…
Монгольский пастух в степи
Что это? Чудо? Да, чудо. Но это и не чудо. Это духовное и физическое со-единение, которое мы просто перестали ощущать. Мы самонадеянно думаем, что наши знания дают нам безграничные возможности. Да, конечно, у нас появились невероятные возможности, связанные с научно-техническим прогрессом. Возможности коммуникации, например. Мы легко это можем понять и принять. Но нам трудно понять, а тем более принять, что происходящие сегодня в природе катаклизмы: землетрясения, цунами, извержения вулканов – происходят не просто так. Вчера затопило японцев, сегодня – американцев, а завтра – затопит нас…
Нас наказывают за то, что мы, кичась современными средствами связи, теряем цельную, вечную связь – связь с окружающим миром.
Это касается всех и каждого. Нас наказывают за то, что мы, кичась современными средствами связи, теряем цельную, вечную связь – связь с окружающим миром. Мы её уже не чувствуем.
Для меня это религиозное чувство. И дело не в том, какая это религия. Это религиозное чувство по определению. Это религиозное чувство по ощущению того, что ты не один, что есть Некто, Кто являет собой твою опору и защиту.
Есть такая притча: человек шёл по пустыне, а рядом шёл Бог. И однажды человек увидел следы на песке только от одних ног. Он заплакал и сказал: «Господи! Как же так! Мы с Тобой всегда шли вместе, а теперь Ты оставил меня?!» И Бог ему ответил: «Нет, мой друг, это Я тебя на руках несу…»
