ГЛАВА 17

Ночь была холодной, но Юань Люй дрожал вовсе не из-за того, что под его синюю куртку тянул свои ледяные щупальца туман.

Юань Люй дрожал от страха.

Там, за стенами форта, готовились к бою западные варвары. Правда, накануне вечером его, Люя, командир, молодой Хэ Чжу, говорил, что на этот раз этих презренных научат должному почтению к Поднебесной. Мы больше не боимся их, говорил Хэ Чжу, ведь у нас теперь есть ружья и пушки не хуже, чем у них, и теперь-то… теперь-то…

Хэ Чжу было девятнадцать. Он происходил из семьи потомственных военных и год назад сдал экзамен на свой первый офицерский чин. Как и подобало китайскому офицеру, Хэ Чжу в совершенстве изучил трактаты Сунь-Цзы, У-цзы и прочее «семикнижие». Еще он лучше всех в форте стрелял из лука.

В отличие от своего командира Юань Люй никогда не слышал о Ли Вей-Гуне. Зато Люй очень хорошо помнил рассказы своего деда, потерявшего два пальца от английской пули на Анунг-хое, и отца, который двадцатью годами позже усердно таскал пули, порох и другое имущество английских солдат. Достопочтенный Люй-старший вернулся домой не только с невиданным доселе в их деревне жалованьем, но и, как поговаривали, с кое-какими приятно позвякивающими безделушками из дворца Юаньминъюань.

Из этих рассказов Юань Люй знал, что и прежде у китайцев и маньчжур бывали пушки и ружья и немалое превосходство в числе. Не было лишь одного – умения драться так, как это делают западные варвары, которых оба его почтенных предка чаще именовали дьяволами.

Конечно же, Юань Люй, как и подобало хорошему солдату, верил своему командиру и верил в своих боевых товарищей. Верил он и в свое оружие: старый мушкет, верой и правдой служивший саксонскому гренадеру во времена дедушки Люя, затем отправленный в арсенал по причине перевооружения крохотной саксонской армии более современными винтовками, удачно проданный по случаю в шестьдесят первом некомпетентному агенту Саймона Камерона, пару месяцев бывший источником насмешек над молоденьким солдатиком из Потомакской армии, проданный жуликоватому полуеврею-полуирландцу по цене металлического лома и под покровом ночи сгруженный вместе с пятью сотнями своих собратьев на китайский берег.

А еще Юань Люй твердо верил, что вот-вот начнется нечто ужасное.

Разумеется, он не ошибся.

О начале неприятностей его, как и весь остальной гарнизон форта, известили вопли с башни. Поначалу Юань Люй даже засомневался, способно ли человеческое существо издавать столь жуткие звуки, но сомнения эти почти сразу же развеялись – один из бывших в башне солдат выскочил на парапет и, не прекращая вопить, прыгнул. Башня была не очень высокой, и потому полет новоявленного Икара длился недолго, а затем вопль оборвался глухим чавком.

Затем крики начали раздаваться и в других частях форта. Было темно – накануне комендант приказал не зажигать фонари, дабы затруднить прицеливание артиллеристам кораблей, однако, прислушавшись к выкрикам и звону стали, Люй решил, что атакующих по меньшей мере трое, они вооружены чем-то вроде мечей… и они – дьяволы. Очень быстрые и безжалостные дьяволы, действующие на манер попавшей в курятник лисы.

Таких дьяволов, как знал Юань Люй, положено убивать серебряными пулями. К сожалению, он также преотлично знал, что отпущенные для этой цели ляны серебра командовавший укреплениями достопочтенный генерал Ри Сяо Син попросту присвоил, заявив, что для защиты от западной нечисти с лихвой хватит священных свитков и амулетов, а серебро простые солдаты наверняка пропьют задолго до боя.

Солдаты же – особенно из числа ветеранов – имели на этот счет свое собственное мнение, и потому редко кто из них не хранил за подкладкой куртки пары-тройки серебряных пуль. Юань Люй к числу ветеранов не относился, серебряная пуля у него была всего одна – именно ее он сейчас и пытался зарядить в мушкет, стуча при этом зубами едва ли не громче, чем шомполом.

Огромная черная тень возникла в нескольких шагах от него почти беззвучно – впрочем, даже топай ночной дьявол наподобие слона, крик Хэ Чжу все равно наверняка перекрыл бы любые прочие звуки. Бросившийся наперерез черной фигуре Чжу орал столь же отчаянно, сколь размахивал мечом, – и будь перед ним тренировочный мешок, он, без всякого сомнения, вмиг оказался бы иссечен на груду лоскутков.

К несчастью для юного командира, перед ним был далеко не набитый соломой тюфяк. Черная тень небрежно взмахнула правой верхней конечностью, заканчивающейся чем-то длинным и тускло блестящим, меч Хэ Чжу жалобно тренькнул, ломаясь, а затем тяжелый кавалерийский палаш, – когда-то предназначавшийся для великана из Королевских Глочестерширских гусар, – продолжая движение, разрубил и самого Хэ Чжу наискось, от левого плеча до правой подмышки.

Хэ Чжу умер, так и не узнав, что его безумная атака не была напрасной – она подарила Юань Люю несколько лишних мгновений, которых солдату хватило ровно на то, чтобы, вскинув мушкет, навести ствол на темный силуэт впереди, зажмуриться и спустить курок.

Грохот собственного выстрела показался Юань Люю неправдоподобно оглушительным, а полученный толчок прикладом в плечо – крайне болезненным. Причиной тому – о чем Юань Люй так и не узнал – был излишний порох, которого китаец, волнуясь, засыпал почти вдвое больше положенного на выстрел.

Темный силуэт с глухим «хэ-э-эх» отлетел на дюжину шагов и упал. К нему с визгом, штыками (у кого они были), пиками (у тех, кому не достались штыки) и факелом бросилось чуть меньше десятка солдат. Юань Люй немного приотстал – плечо ужасно ныло, да и вообще… и услышал свист.

Недолгий свист – и еще более отрывистый глухой удар, когда прилетавшие из темноты откуда-то сверху непривычно короткие, похожие на колья, стрелы вонзались в землю или, что происходило чаще, в человеческие тела. Солдаты бросились врассыпную, окрыленный же своим успехом Юань Люй начал вскидывать мушкет, напрочь забыв о том, что не успел перезарядить его, и в этот миг из темноты навстречу ему вылетел стрело-кол, которого Люй так и не услышал. Стрело-кол, – правильнее было бы называть его самострельным болтом – угодил ему точнехонько в переносицу и на добрых три дюйма вышел из затылочной кости.

– Ты как?

– Агр-р-рх, в порядке, – для существа, только что «принявшего на грудь» мушкетную пулю в упор, такая оценка, на мой взгляд, отдавала излишним оптимизмом. – Жить буду.

– Уверен?

– Уверен, агр-р-рх. На мне, – Тигран выразительно поскреб когтями по нагруднику, – мифриловая броня.

– Так ты не ранен?

– Броня не пустила пулю, агр-р-рх, но пинок был – как мамонт лягнул!

– Ясно.

Помню, в соседней роте был один паренек – низкорослый и кудрявый, словно хоббит, – который также таскал под мундиром неведомо как доставшуюся его семейству мифрильную кольчужку. В одной из рукопашных паренька угораздило получить в пузо удар штыком от тролля. Штык, разумеется, сломался, однако радости обладателю кольчужки это не добавило – паренек вручил Богу душу двумя часами позже в госпитале, где полковой клерик кое-как зарастил разорванную печень и прочую требуху, но ничего не сумел поделать с начавшимся перитонитом.

– Дышать-то хоть можешь?

– Тр-рудно.

– Значит, ребро. И, скорее всего, не одно. Черт-черт-черт, как же я буду волочь эту тушу?

– Я встану… сейчас.

– Думаю, вам сейчас все же лучше будет немного полежать.

Резко обернувшись, я едва не напоролся на штык, вернее, сразу на четыре штыка. Штыки были прикручены к винтовкам, которые Рысьев прижимал к правому боку, в левой же руке он держал полдюжины патронташей.

– Лучшее из того, что побросали наши желтолицые друзья, – весело сказал он. – И поскольку гномы и мисс Тамм будут целиком поглощены пушкой на башне, а капитан Бакгхорн, ее младшая компаньонка и твоя супруга вместе со своей новообретенной…

– Николай!

– …ничуть не менее сильно заняты поисками того, за чем мы сюда явились, – невозмутимо продолжил вампир, – то есть тайника монахов…

– Граф!

– …я подумал, что хотя бы нам с тобой стоит подняться на стены и попытаться убедить господ из приближающихся к форту штурмовых колонн, что им стоит немного подождать.

– Агр-р-рх, я с вами!

– Лежать! – рявкнул граф. – Я сказал!

Похоже, там, в своем мире, Тигран и вправду был хорошим легионером – услыхав командный рык вампира, он, лежа, вытянулся по стойке «смирно», преданно буравя Рысьева двумя круглыми желтыми фонариками.

– Ффад мзарги!

Полукровка вполне понимал и разделял чувства Викки – ужасное состояние, в которое китайские артиллеристы успели привести сравнительно новую крупповскую пушку, способно было вызвать припадок, то есть, мысленно поправил сам себя Уин, приступ гнева и ярости у любого гнома. Этим китайцам еще повезло, подумал Малыш, переваливая за парапет очередное тело, что им пришлось иметь дело всего лишь с Рысьевым – от Викки они бы так легко не отделались.

– Начнем с пехоты или с кораблей?

– Ни с тех, ни с других, – отозвался Малыш, решив не заострять внимание на том факте, что мисс Тамм вообще-то не входила в число новобранцев от артиллерии: двое гномов и без того превосходно заменяли полторы дюжины китайцев.

– Не поняла…

– Мы начнем, – сказал он, – с мостика через первый ров.

– А почему бы.

Окончание фразы Роники растворилось в грохочущем реве орудия.

Всего Рысьев, как я уже сказал, насобирал четыре винтовки: два «маузера», одну – Бердана и еще одну какую-то прежде мной не виданную… австрийскую, как он сказал. Особого различия между ними, в общем-то, не было, все четыре – однозарядки с продольно-скользящим затвором. Видимо, оружейный прогресс в лице скобы Генри до Китая пока не добрался.

Любезность Николая – со свежеотобедавшим вампиром вообще на редкость приятно иметь дело! – дошла даже до того, что он предоставил мне право выбора. После недолгих колебаний я решил остановиться на «маузерах» – во-первых, мне уже как-то доводилось из них стрелять, а во-вторых, что более важно, имея на руках две одинаковые винтовки, не придется каждый раз на ощупь определять, для которой из них предназначен вытянутый из сумки патрон.

– Крис?

– Что?

– У тебя имеются какие-либо предпочтения по части… э-э, национальной принадлежности целей?

– А что, наличествует богатый выбор? – удивился я.

– Богатый-небогатый, – усмехнулся вампир, – но все же имеется. Если память все еще не изменяет мне, то, судя по штандартам, левую из колонн составляют французы, а центральную, столь озадаченно топчущуюся у разнесенного нашими друзьями-гномами мостика, – англичане. Правую же, соответственно, подданные кайзера Вильгельма.

– Тогда мне – немцев! – решительно сказал я. – Когда мы с моей первой женой путешествовали по Европе, то во всех немецких гостиницах меня кусали клопы.

– Отлично, – кивнул русский. – Ну а я, с твоего позволения, предъявлю англо-французам небольшой счет за Севастополь.

– Французы, к слову, уже почти перебрались через ров.

Вместо ответа Николай поднял винтовку, без всяких видимых усилий, словно дамский револьверчик, удерживая ее в вытянутой левой, – и первый выкарабкавшийся из рва француз, качнувшись, скатился обратно вниз.

– Думаю, – как русский перезарядил винтовку, я так и не успел разглядеть, просто на миг что-то туманно мелькнуло в районе затвора да звякнула о камень вылетевшая гильза, – нам с тобой не составит особых сложностей научить их благоразумию.

Я промолчал. Мысль, что двое стрелков на стенах способны заставить три наступающие колонны – не меньше роты в каждой – хотя бы замедлить шаг, была, на мой взгляд, слишком безумной, чтобы тратить время на ее комментирование.

Ну а наличие за спинами наступавших канонерок с их пушками делало ее просто самоубийственной.

Китайцы стреляли с поразительной меткостью, которой капитан Отто Шредингер от них вовсе не ожидал. Третья же пущенная ими по канлодке граната угодила в мачту «Крокодила» чуть выше боевого марса. Град осколков простучал по палубе, разом ополовинив орудийные расчеты. Два следующих снаряда один за другим разорвались в офицерских каютах правого борта, а шестой в щепки разнес катер.

Седьмая же граната пробила в борту аккуратную дыру в двух футах ниже ватерлинии, насквозь прошила коффердам и лопнула в машинном отделении.

Наверное, если бы капитан Шредингер знал, что гранаты, столь удачно сметающие немецких матросов, и выпускающее их орудие изготовлены его соотечественником Круппом, он мог бы сказать по сему поводу массу специфических морских терминов. Однако ж пока приступ икоты герру Альфреду не грозил – а капитана куда больше занимал вопрос: как, имея все усиливающуюся течь, пробитый котел и паропроводы, а главное, три четверти машинной команды раненными и обваренными, выйти из-под этого чертового обстрела?

Именно этот вопрос, – разумеется, обильно дополненный вышеупомянутыми специфическими морскими терминами, – он и адресовал ночному небу над рекой.

К удивлению Шредингера, небо почти сразу же отреагировало на столь непочтительное обращение. Китайский канонир счел, что «Крокодил» получил уже достаточно плюх, и перенес огонь на стоявшую выше по течению британскую канлодку – судя по вспыхнувшему на ней пожару, ничуть не менее успешно.

Подарок высших сил слегка приободрил капитана, но все равно, сообщение сигнальщика, что десант просит усилить огонь по китайским стрелкам на стене форта, было воспринято Шредингером как изощренное издевательство.

– Какого орка?!

– Они сообщают, что ружейный огонь необычайно силен, герр капитан, – доложил сигнальщик. – Штурмовые колонны не могут продвинуться дальше рва.

– Дьявол, они что, думают…

– Возможно, в этом что-то есть, герр капитан, – сказал лейтенант Херзинг. – Если мы расчистим дорогу десанту, их штыки заставят чертову пушку замолкнуть.

– Уверены, Вилли?

– Считаю, что стоит попробовать, герр капитан.

Не знаю, приложил ли к этому лапу кто-нибудь из наших магов, или же флотские артиллеристы решили посоревноваться со своими китайскими собратьями по части косоглазия, но стреляли они отвратительно. Снаряды, противно жужжа, проносились над моей головой и в большинстве своем рвались где-то за фортом. Лишь некоторые особо удачливые получали шанс разворотить ярд-другой дальней от реки стены, а во внутренний дворик угодил пока всего один. Правда, видимый эффект от него был хоть куда – языки пламени взметнулись на добрых полсотни футов выше стен, должно быть, немало порадовав парней на канлодках. Думаю, они радовались бы куда меньше, узнав, что причиной этого фейерверка был не взрыв порохового погреба, а всего лишь простенькая иллюзия из арсенала тайсы Бакгхорн. По ее замыслу, пламя должно было слепить врага, маскировать вспышки наших выстрелов, а если повезет – навести противника на мысль, что наш форт уже получил сполна.

Десантники также не могли похвастаться особыми успехами – наглядно убедившись, что шанс словить пулю для вылезающего из рва неприлично велик, они решили прибегнуть к классическому армейскому способу. А именно: задавить противника массой выпущенного свинца.

Помню, примерно таким вот манером мы пытались справиться со стрелками-южанами, что завели нехорошую привычку, словно гремучие змеи, ползать в траве перед нашими окопами. Две наши роты палили так, что деревья в лесу, в полумиле впереди, падали, скошенные сотнями пуль – мы потом ходили смотреть на измочаленные стволы. А вот чего мы не находили – так это убитых ребов.

С одним из тех стрелков я встретился потом в Пограничье. Мы лежали за камнями, а пять дюжин очень злых гоблов расстреливали вершину скалы над нашими головами – ну точь-в-точь как федеральные солдаты. А мы в это время расстреливали их – не торопясь, на выбор… точь-в-точь как несчастных янки, сказал мне этот южанин после боя.

Проблема заключается в том, что у большинства мнящих себя разумными существ бой давит разум и выпускает наружу инстинкты – в результате чего средний солдат любой армии в бою не очень-то отличается от среднего гоблина. И когда над его ухом начинают посвистывать вражеские пули, мысль о том, что стоило бы целиться дольше и тщательней становиться непопулярной. Зачем? Ведь перед нами есть такая большая, отлично видимая мишень, по которой так удобно палить.

Мишенью десантникам служил гребень стены, на фоне языков пламени выделявшийся просто превосходно. По нему-то атакующие и стреляли.

– Эй, на башне!

– Чего?!

– Нам нужен гном!

– Чего-о?!

– Гном, говорю, нам нужен!

– Зачем?!

– Малыш, ты тупой всегда или только по пятницам?!

Когда Бренда начинает говорить таким тоном, с ней лучше не спорить, подумал я, потирая ноющее плечо. Полсотни расстрелянных в хорошем темпе патронов даром не проходят, а…

– Вы нашли тайник?

– Нет! Мы нашли стену, которую нужно раздолбать, чтобы добраться до тайника! Орк забодай, ты спустишься или где?!

– Уже лечу!

В какой-то миг я даже понадеялся, что наш безумный план все же имеет шанс реализоваться. Пока все работало – мы с Рысьевым удерживали морпехов во рву, гномы с Роникой не позволяли скучать их друзьям на реке. И если местонахождение чертова тайника уже ло… локо… локализовали, вот! Минут пять, максимум се…

Этого снаряда я не услышал. Просто стена под ногами внезапно вспучилась и из черных трещин вырвалось рыжее пламя. Меня подняло в воздух, словно пушинку, отбросило вверх и назад – но в этот последний миг я успел увидеть, как между мной и взрывом возникла тонкая фигурка… тонкая зеленая фигурка с волосами цвета расплавленного золота.

…и успел подумать – Иллика!

А потом стало темно.

– Брось мешок, – хрипло рявкнула я. – Брось, кому говорю!

Хрипящий не хуже загнанной лошади Малыш Уин все же нашел в себе силы для ответа.

– Не… там… еще пригодится…

С откусыванием воздуха у меня самой были проблемы – бег на трехмильную дистанцию, ночью, по дрянной дороге и под свист пуль вовсе не значился среди моих любимых занятий. Вернее сказать, на моей прежней работе он не котировался вовсе – от оборотня или вампира не убежишь, даже если у тебя эликсиры из ушей будут литься.

– Малыш… – я попыталась найти для полукровки какие-нибудь особенно впечатляющие эпитеты, но не сумела, а взамен выпалила фразу, которой сама же первая и удивилась: – Ты, наверное, думаешь, что у нас здесь троллем трахнутый грошовый спектакль?

– Н-не понял!..

По правде сказать, я тоже не очень-то поняла, что сказала. К счастью, на выручку мне пришел наш штатный толкователь всего и вся на свете – вампир.

– Полагаю, Бренда имеет в виду, что лишь в… э-э… указанной ею разновидности театральных постановок каждый задействованный в представлении предмет непременно обязан сыграть свою роль. Часы – прокукарекать, висящее на стене ружье – выстрелить, а твой, Малыш, циклотриметилентринитрамин – что-нибудь взорвать. Я правильно излагаю?

– Лучше меня. Поэтому… БРОСЬ МЕШОК!

На этот раз Уин подчинился почти мгновенно.

– Может, х-х-х-х-х, привал?

– Рано. – Никогда до сих пор не слышала о потеющих эльфах, но придумать иное объяснение усеявшим точеное личико тайсы Бакгхорн серебряным капелькам было сложно. Впрочем, доведись мне попытаться на бегу поддерживать активную иллюзию таких размеров, то я, скорее всего, сдохла бы на первой же сотне ярдов. – Еще милю.

К исходу этой мили в голове уже не осталось практически никаких мыслей и желаний. Только бы успевать подставлять ноги под кренящееся тело… хотя нет, вру, одно желание имелось – отцепить к оркам кобуру, весящую никак не меньше стоуна!

– Все! Можно передохнуть!

Ноги подкосились раньше, чем мозг успел окончательно переварить слова найтморлендки. Рядом рухнула Эрика, с глухим стуком растянулся гном, и лишь почти невидимый под массивной тушей Тиграна вампир ехидно уточнил:

– Передохнуть или передохнуть?

– Отдохнуть, граф!

Мне было хорошо. Так я не блаженствовала даже в горячей ванне в гавайском доме Малыша Уина. Подумаешь – вода с пеной… что стоит она по сравнению с мутной, грязной, но прохладной водицей из мелкой лужи на дороге, которая столь восхитительно стекает по раскаленной щеке. Клянусь, ничто в мире не сможет оторвать меня сейчас от этой лу…

Стон был едва слышен. Но я услышала и одним прыжком – откуда только силы взялись! – оказалась рядом. Рядом с ним.

– Крис! Крис! Ты слышишь меня?! Ну отзовись же?! Крис! Ответь! Ответь мне… Крис!

– Темнота…

– Зрение вернется к тебе, – Ута опустилась на колени возле нас. – Не скоро… но ты сможешь вновь увидеть свет этого мира.

– Я… что это было?

– Твое дьявольское везение, партнер! – Малыш лежал на спине, уставясь в небо, а звуки, издаваемые его кузнечными мехами, по ошибке именуемыми легкими, было слышно, наверное, футов на тридцать. – Получить точно под ноги подарочек дюймов так в двенадцать и отделаться всего лишь повязкой на гляделки… кто-то, должно быть, чертовски хорошо приглядывает за тобой с облаков!

– Везение, говоришь…

– Везение, – помрачнев, повторил Уин. – Другим повезло меньше.

– Кто? – коротко спросил Крис.

– Викки и Роника.

– Они… что с ними?

– Ни-че-го! – по складам выдавил Малыш. – Совсем ни-че-го! Какой-то проклятый… влепил прямо в пушку… ствол отшвырнуло за стену… и перекрутило… а от них – ничего! Слышишь? Ты меня слышишь, партнер?!

– Он не слышит тебя, – сухо сказала найтморлендка, вставая. – Снова потерял сознание. Эй! – обернувшись, скомандовала она. – Поднимайтесь все! Надо двигаться!

Вторично Крис Ханко пришел в себя лишь на рассвете – учуял запах, как не преминул заметить руководивший приготовлением заблудшей курицы Рысьев. Куриный бульон, по словам графа, должен был пойти на пользу раненым. Однако Крис, проглотив одиннадцать ложек – четыре самостоятельно и семь при помощи Бренды, убедившейся, что донести до рта ложку, не расплескав три четверти содержимого, ее муж сейчас не способен, – закашлялся, повалился на бок и «выдал на-гора» не только злосчастный бульон, но и остатки вчерашнего ужина. Тигран же опустошил свой котелок двумя глотками, еще быстрее расправился с выданным крылышком, после чего принялся умильно пялиться на Рысьева глазами голодного и очень несчастного котенка.

На вампира его потуги, разумеется, не произвели ни малейшего впечатления – впрочем, даже захоти граф проявить свои тайные запасы добросердечия, проделать это он бы мог разве что за счет собственной плоти.

Внимание же остальных было сосредоточено на массивном нефритовом ларце.

– Готово?

– Да, – кивнула Ута. – Я возвела три уровня защиты… уверена, что Рогген не сможет почувствовать амулет прежде, чем приблизится к нему на семь десятков миль.

– Подруга, а если он уже сейчас ближе?

– Будь это утверждение истинным, – холодно сказала найтморлендка, – он бы распознал амулет и сквозь нефрит.

– А…

– Довольно спорить. Открывайте.

Искусно вырезанная неизвестным мастером в виде пагоды крышка ларца с тихим стуком откинулась, явив жаждущим взорам…

– И че это за тряпки?

– Похоже на груду мятых носовых платков, – Малыш, скривившись, осторожно поддел пальцем одну из тряпиц. – Причем использованных… тьфу!

– Это свитки, – к изумлению полукровки, эльфийка подобрала отброшенную им тряпку и спокойно, без тени брезгливости, развернула ее. – Возможно, магические. Обратите внимание: охранные символы нанесены на ларец не только снаружи, но и изнутри.

– А что это за белесая мерзость на них?!

– Эктоплазма, – пояснила Ута. – Множество сравнительно мощных заклинаний в небольшом пространстве, вдобавок при закрытии ларца наверняка подвергшихся давлению со стороны защитных полей… они буквально выжали ее друг из друга.

– Экто-шмекто, – Малыш сплюнул еще раз. – Надеюсь, эта штука не заразна?

Прежде чем ответить, Ночная Эльфийка аккуратно выложила свиток на земле перед собой, затем достала еще один и, лишь оторвав взгляд от четвертой расстеленной шелковой полоски, ответила:

– Нет.

– Ута, ты можешь прочесть их? – с надеждой спросила Эрика. – Ты ведь знаешь китайский?

– Восемь разговорных диалектов и примерно пять тысяч иероглифов.

– И что же в них…

– Я не договорила! Иероглифы на этих свитках хоть и знакомы мне, но прочесть с их помощью хоть одну сколь-нибудь осмысленную фразу мне не удается. Подозреваю, – тайса Бакгхорн едва заметно улыбнулась, – что это тайнопись.

– Проклятье! Тогда нам от них никакого толку?

– Отчего же, – улыбка найтморлендки стала чуть шире. – Мы можем использовать их… например, в качестве носовых платков.

– Нет уж! – буркнул Малыш. – Лично я не собираюсь сморкаться в платок, который запросто может оторвать мне нос… а то и голову!

– К орку… – Крис, согнувшись, закашлялся. – К орку долбаные свитки. Переройте шкатулку. Найдите амулет.

Малыш исполнил просьбу своего компаньона простейшим способом – подняв ларец, он перевернул его и несколько раз встряхнул.

– Ну-у-у?

– Ну, если это не он… – ловко подцепив свободный кончик нитки, Эрика вытянула из шелково-тряпичной кучи дракончика. Дракончик был маленький, не больше трех дюймов от носовых усов до хвостового шипа, бело-сине-красный и деревянный. Лениво крутанувшись пару раз, он вдруг застыл, словно поймавший запах охотничий пес, и призывно качнулся. – То я просто не знаю, чего искать.

– Искать не надо, – качнула головой Ута. – Это именно он. Амулет ихеньцюаней. Амулет, который приведет нас к Роггену.

– Нас? – удивленно вскинулась Бренда. – Что значит «нас»?

– Нас – это значит нас. Амулет приведет нас к Роггену. Мы его убьем.

– Угу, – кивнул Крис. – Я даже могу сказать, от чего он умрет. От смеха. Стоит лишь нашему героическому сборищу объявиться подле его замка. Троллье дерьмо, да кто, в конце концов, у нас командир?

– Что-то, – задумчиво произнесла капитан Бакгхорн, – не припоминаю, кого из нас назначило на эту должность Великое Божественное Откровение.

– Командуют здесь, – прежде чем высказаться, Эрика предусмотрительно укрылась за плечо сестры, – все кому не лень!

– Не понимяу, – мурлыкнула Лин Тайл, – что вам не по нраву?

– Все! – отрезала Бренда. – А в особенности идея тащиться по указке какой-то раскрашенной щепки прямиком в пасть черному магу!

– Лично я, – сказал Малыш, – считаю, что именно так нам и следует поступить. За амулет отдали свои жизни наши друзья. Мы не можем, не должны допустить, чтобы их смерть была напрасной.

– Нет, – не обращаясь ни к кому конкретно, с обидой произнес Ханко, – так не бывает.

– Почему? – недоуменно переспросил гном.

– Потому что! – взорвался Крис. – Это, орк возьми, получается третьесортная средневековая пьеска. Рогген, выглядящий таким классическим злодеем, что аж скулы сводит, сидит в своем черном-пречерном замке и ждет, когда команда клоунов-недоумков, изображающая в этот раз хороших парней, притащится к нему через весь Тихий океан и пол-Китая… проклятье, даже гоблинские байки в десять раз реалистичнее!

– С последней частью твоего заявления, – усмехнулся Рысьев, – спорить затруднительно. Известные мне гоблинские сказания не просто реалистичны – они, я бы сказал, пугающе натуралистичны.

– Николай! Ты еще скажи, что и тебе нравится эта безумная идея!

– Положим, до стадии безумной можно довести практически любую хорошую идею, – заметил русский. – Применительно же к нашей ситуации… я и в самом деле считаю, что нам стоит последовать указаниям амулета…

– …и угодить прямиком в преисподнюю! Спасибо, как-нибудь в другой раз!

– …и, если представится на то возможность, выяснить точные координаты резиденции нашего врага, – невозмутимо закончил Николай. – Дабы сообщить их… ну, думаю, мы найдем, кому их сообщить.

– Монсеньор, осмелюсь обратить ваше внимание…

– Ну чего еще там, Гнейс?

– Я по поводу Команды Шутов, монсеньор.

– Каких шутов, о чем ты?

– Команды Шутов, монсеньор. Так вы соизволили наречь… э-э… группу персонажей, послуживших… э-э… в отвлекающем маневре…

– Довольно мямлить. Ну, я вспомнил, о ком ты говоришь. И что?

– К сожалению, монсеньор, я не могу сказать точно, однако есть веские основания предположить, что они заполучили амулет ихеньцюаней.

– Что, еще один? Гобл уродский, да сколько ж их было?!

– Полагаю, монсеньор, что этот – последний! – поспешно сказал вампир. – Действительно последний.

– Хотелось бы верить, – недовольно проворчал его собеседник. – Ладно. Итак, им завладела эта банда полудурков. Дальше?

– К сожалению, монсеньор, мы пока не можем точно определить их местонахождение. Маскирующее заклинание Ночных Эльфов…

– Гнейс!

– Да, монсеньор?

– Любезный мой Гнейс, – процедил собеседник вампира. – Будь столь добр пояснить мне, отчего ты решил, что участь этих кретиноидов способна заинтересовать меня хоть на миг?

– Но, монсеньор, с амулетом…

– Они сумеют заглянуть ко мне на огонек! Сюда! В Джахор! И амулет проведет их мимо ловушек, отведет глаза и все прочие органы чувств моей страже, перебросит мост через… Гнейс! Опомнись! Твое увлечение сказочками для умственно отсталых детишек перестает меня забавлять! Неужели ты и впрямь вообразил, что какая-то кучка недоумков, решившая, на свою беду, поиграть в героический квест, способна УГРОЖАТЬ МНЕ?!

– О монсеньор, конечно же, нет, но…

– Довольно! – решительно сказал хозяин замка. – Ни секунды больше не желаю тратить на сей бред. Сейчас, когда мой План входит в завершающую стадию, – вдвойне, нет, втройне не желаю!

– Да, монсеньор, конечно же, монсеньор…

– И Гнейс… еще одна подобная идея, и твоя библиотека станет костром… твоим. Ты меня понял?

Вампир судорожно кивнул.