ГЛАВА 11

Вахта с полуночи до четырех утра именуется «собачьей».

Особенно тяжело приходится в последний ее час. Коварный Гипнос любит его не меньше орков, лазутчиков – час, когда темно-зеленая шкура неразличима на фоне земли, а силуэты часовых уже выделяются на светлеющем небосклоне. И подкрадывается сон так же бесшумно и незаметно, как орки, – с той лишь разницей, что, подкравшись, не вспарывает кривым ножом глотку, а всего лишь высыпает на веки по полпуда песка.

Малышу Уину эта коварная особенность «собаки» была известна превосходно, в отличие от его товарищей. Потому, распределяя вахты, он предназначил ее для себя – о чем не переставал сожалеть каждую минуту из последних трех с хвостиком часов.

Виной тому было слишком богатое воображение полукровки. Конечно, полет его фантазии, доведись ей принять облик птицы и попасться при этом на глаза какому-нибудь эльфу, мог вызвать у Перворожденного разве что презрительное подергивание ушной кисточки да древнюю нольдорскую сентенцию относительно рожденного ползать. Но по сравнению со среднегномским уровнем Малыш Уин был прямо-таки выдающимся мечтателем. Дурное влияние человеческой крови, как постоянно ворчали его родственники. Собственно, именно избыток воображения и отравил мозг юного Уина ядом романтики и любопытства, выгнав его сначала из полумрака родных пещер наверх, к свету и простору поверхности, а затем и в океан.

Сейчас же фантазия Малыша развлекалась изготовлением и демонстрацией своему хозяину различных гипотез произошедшего на «Бегущем» – а темнота, плеск волн, хлопанье парусов и лихой разбойничий посвист ветра в вантах способствовали тому, что гипотезы эти от раза к разу становились все жутче, а тени на палубе – все длиннее, извилистей и кровожадней. И потому, разглядев на палубе пошатывающийся темный силуэт, Уин бросил штурвал, выдернул из кобур «шипучки» и…

– Малыш, это ты? – неуверенно окликнул полукровку силуэт. Голос его при этом весьма похожа на голос Криса Ханко.

– Партнер?

– Он самый. Черт, ну что за ночь… колдовским оком дальше трех ярдов ни орка не видать!

– Прости, посветить не могу. – Уин торопливо убрал «шипучки» обратно под куртку. – Во время прошлой вахты твоя жена разбила фонарь.

– Ничего, я и по голосу как-нибудь до тебя доберусь.

– Что, не спится?

– Да уж поспишь тут! А, черт… – Ханко исчез из поля зрения гнома. Малыш напрягся, но миг спустя с палубы донесся треск и сдавленные ругательства на гоблинском, и полукровка не смог сдержать облегченного вздоха.

– Расшиб чего?

– Ага… то ли ящик, то ли бочонок… тролль разберет. Понаставили тут всякой дряни…

Добираясь до Малыша, Крис падал еще два раза – благодаря чему полукровка обогатил свой лексикон парой новых для него лингвистических изысков.

– Так чего тебе не спится?

– Стра-а-ашно-о-о! – Крис зевнул. – Только начнешь засыпать, сразу же всякие ужастики в голову лезут. На твердой земле все-таки привычнее, а тут пара дюймов деревяшек, а под ними – бездна до самой преисподней!

– Ну, такие глубины ты сыщешь разве что у Мариан, – усмехнулся гном. – Хочешь, возьми лот и промерь… может, полегчает.

– Скорее я свалюсь за борт. Или меня утащит на завтрак какая-нибудь здешняя тварь. Серьезна партнер… я не хотел расспрашивать тебя при остальных, но что могло произойти с… с теми, кто плыл на этом корабле до нас?

– Все, что угодно, – задумчиво сказал гном. – Крис, если бы колокол «Лютина» звонил по каждому пропавшему судну, все «юлианы» давно бы заработали расстройство слуха. Я не шучу – первую «Красную книгу» заполнили за два года и два месяца.

– А сколько из них находили потом дрейфующими без всяких следов экипажа? Я читал про «Святую Деву»…

– О «Марии Целесте», – поморщился гном, – написано столько, что, захоти кто-нибудь набить этой бумагой трюм злосчастной бригантине, она б не продержалась на плаву и мгновения. А читать из этой кучи дерьма стоит разве только отчеты адмиралтейской комиссии – но как раз их-то публиковала одна-единственная «Джибралтар кроникл».

– В Пограничье мало кто интересовался новостями из Гибралтара, – фыркнул Ханко. – Так что мне приходилось довольствоваться Нью-йоркской «Геральд трибюн». Если верить ей, то выходит, что почтенная комиссия так и не пришла ни к каком определенному выводу.

– Верно.

– Ну а сам-то ты что думаешь об этой истории?

– О «Целесте»? Только одно! – Гном слегка провернул штурвал. – Тысяча семьсот бочонков коньячного спирта до добра не доводят.

– Не скажу, что удовлетворен таким ответом партнер. Спирт спиртом, а вот куда мог деться «Железная гора»? Пароход был длиной в двести футов – и исчез он, заметь, не в океане, а на старушке Миссисипи!

– Крис, – раздраженно буркнул Малыш, – спроси чего-нибудь полегче, а?

– Я и спрашиваю – что, по-твоему, могло приключиться со здешним экипажем?

– Хорошенькое же, – пробормотал гном, – у тебя, партнер, понятие о «полегче».

– Проклятье, Малыш… ты можешь хотя бы предположить?!

– Ффад мзарги! Крис, я могу предполагать до самого Ambar-metta! На выбор: их похватали с палубы кракены, сожрали взбесившиеся термиты или они сами отплыли лунной ночью покататься на шлюпке вокруг корабля, перевернулись и утонули! Правда, – тоном ниже добавил Малыш после недолгой паузы, – в последнем варианте остается незакрытым вопрос: кто поднял обратно шлюпку.

– А еще у них могли вырасти крылья, – с обидой произнес Крис, – и арфы, после чего они все командой улетели на облака. Ладно, партнер. Поговорим, когда у тебя будет более подходящее настроение.

– Крис, постой, – эти слова Уин хотел прокричать вслед уходящему, но, к собственному удивлению сумел лишь едва слышно пробормотать их себе под нос. – Погоди. Я в самом деле не хотел… не хотел тебя обидеть.

Позади раздался негромкий всплеск. Резко оглянувшись, Малыш не увидел ничего, кроме фосфоресцирующей кильватерной струи. Миг спустя всплеск послышался снова, на этот раз справа от гнома – и снова, оглянувшись, полукровка увидел лишь светлые полоски пены.

– Ох-хо-хо-хо-хо…

Вряд ли Уин когда-нибудь признался бы в этом даже самому себе – но после ухода Ханко ему стало страшно.

Он вдруг с пугающей четкостью представил себе кракена, чьи длинные, запросто способные взметнуться из воды выше мачт щупальца тянутся к днищу брига. Затем образ гигантского головоногого сменила пузырчатая тварь, ставшая причиной гибели «Сына Локи», от нее мысли полукровки перескочили к таинственным вспышкам и бесследно сгинувшему «Сыну Гимли»… крейсеру Ночных Эльфов… а ведь они сейчас как раз на полпути между Гавайями и Найтморлендом!

Малыш вспомнил сбивчивые фразы перепуганного туземца о корабле мертвых, зловещем черном крейсере. «Большая каноэ духов тьмы»… А не был ли шаман Фуатино более искренен со своим соплеменником, нежели с заезжими коротышками?

Ответа на этот вопрос Малыш получить, разумеется не рассчитывал – но… то ли ему почудилось, то ли и впрямь ветер завыл в снастях как-то по-особому злобно и насмешливо?

Что-то светлое мокро шлепнулось о палубную доску, завозилось… Уин едва не подпрыгнул, но все же сумел удержать рвущийся наружу отчаянный вопль – и был вознагражден за это парой секунд позже, когда разглядел наконец, что среди канатов и бочонков бьется не щупальце, а крупная летучая рыба.

Небо над головой полукровки светлело с каждой минутой. И все ярче становился алый отблеск над горизонтом – словно чаша фонтана, в которую струится кровь из перерезанного горла ребе…

Малыша передернуло. Выпустив на миг штурвал, он поежился, старательно растер ладонями щеки и лишь затем вновь повернулся к восходу. Нормальный розовый цвет… точь-в-точь как у бутонов в любимом горшке достопочтеннейшего Корнелиуса Криппа. И откуда только взялось это бредовое сравнение с кровью?

А мигом позже его достало всерьез! Словно волной захлестнуло, накрыло и властно потащило прочь. Схватившись за виски, гном упал на колени… поднялся… медленно подволакивая ноги, словно несвежий зомби, двинулся к трапу – черному провалу, из которого победно звучал неслышимый и непреодолимый Зов.

С трапа он едва не свалился, лишь в последний момент кое-как уцепившись за брус. Выпрямился, опустился было на четвереньки, но, пройдя несколько шагов, передумал и выпрямился вновь.

В трюме для ценных грузов было темно – даже для гномьих, привычных к пещерному сумраку глаз. А пальцы слушались Малыша еще хуже, чем ноги, – полукровка истратил полкоробка спичек, прежде чем керосиновая лампа затеплилась огоньком, попытка же накрыть его привела лишь к осколкам стекла на палубе. Впрочем, свет лампа давала и без стекла.

По-прежнему двигаясь медленно, словно сомнамбула, Малыш начал раскидывать штабель шелка. Рулон за рулоном с глухим стуком падали на доски, раскатывались, а полукровка, бездумно сминая сапогами драгоценную ткань, нагибался за следующим.

Он перекидал почти три десятка рулонов, когда под очередным тускло блеснуло нечто, явно непохожее на шелковую гладь. Доска. Длинная широкая доска, покрытая темным лаком – нервно пляшущий язычок лампы отражался в ней, будто в зеркале. Сбросив вниз еще пару рулонов, Малыш наконец сообразил, что именно он видит.

Гроб.

Лакировка сыграла с Малышом дурную шутку – как он ни старался поудобнее ухватиться, мокрые от пота пальцы раз за разом скользили по гладкой и холодной, словно лед, поверхности. Успехом увенчалась лишь тринадцатая по счету попытка – да и то частичным. Гроб оказался куда тяжелее, чем предполагал Уин, и потому вытащить его гному удалось лишь на две трети. Затем пальцы полукровки единогласно решили, что на сегодня поработали более чем достаточно, и разжались.

Примерно с полсекунды гроб покачался в неустойчивом равновесии, после чего опомнившиеся законы механики все же принудили его к подчинению – повисший в воздухе край пошел вниз и с четким стуком ударился о палубу. От удара крышка слетела, и Малыш Уин встретился взглядом с находившимся внутри гроба существом.

Глаза существа, словно два дешевых китайских фонарика, горели мрачным багровым пламенем.

Хохотала тварь абсолютно беззвучно – в этом Малыш готов был поклясться где и чем угодно. Равно как и в том, что от этого хохота едва не выпрыгивали из пазов доски палубы под его ногами, а сверху летели облачка трухи. Затем смех резко оборвался. Поверх узких бескровных губ матово блеснули белые полоски выдвигающихся клыков – и столь же белая, словно целиком вырезанная из кости, рука с быстротой атакующей кобры метнулась вперед, сдавив горло гнома ледяной гарротой.

Краем затухающего сознания полукровка все же успел углядеть, как торжествующий оскал бледной маски внезапно сменяется гримасой крайнего удивления. В следующее мгновение смертельная хватка разом ослабла, и тварь, все еще продолжая удивленно пучить глаза, вывалилась из гроба и неловко, боком шлепнувшись о палубу, застыла посреди шелковых равнин.

– Вот за что я особенно уважаю изделия фирмы «Винчестер», – Бренда Ханко неторопливо обошла гнома и, упершись сандалией, развернула тварь лицом вверх, – так это за их приклады!

Шум, доносившийся из кормового трюма, одного мертвеца, пожалуй, не поднял бы – он заставил бы выкопаться из-под надгробий всех кладбищенских постояльцев. Разве что глухие… хотя нет, и их бы достало – гармоническими колебаниями.

Драматическую развязку я, впрочем, пропустив успев лишь к финалу, – зверски оскалившийся, надо полагать из-за порванного смокинга, Рысьев тащил бешено сопротивляющегося собрата по крови на верхнюю палубу. А следом за ними по лестнице поднимались, вернее, пытались подняться моя жена и Малыш Уин, с ног до головы перемазанные чем-то скользким – судя по запаху, ореховым маслом.

Насколько я успел разглядеть, добыча наша выглядела совершенно классически – юноша бледный со взором горящим, черный смокинг, белая манишка и прочие детали привычной по бульварным книжонкам вампирской униформы. Ничуть не удивлюсь, если именно эти книжонки и послужили нашему негостеприимному хозяину источником вдохновения.

С десяток секунд у меня теплилась надежда, что, попав под прямые лучи солнца – благо край дневного светила как раз высунулся из океана, – вампир вспыхнет ярким пламенем, оставив нам в качестве проблемы лишь замывку палубы. Сбыться этой надежде было, увы, не суждено. Наоборот, очутившись на палубе, вампир неожиданно успокоился и перестал вырываться. Даже полыхавшее в его глазницах багровое пламя мало-помалу утихло, уступив место чему-то похожему на осмысленность. Правда, взгляд этот, дольше всего задержавшийся на Ронике, назвать иначе как плотоядным я не мог. Да и не хотел.

– Ну, поймали, – голос вампира походил на змеиное шипение куда меньше, чем я настроился Услышать. – А дальше-то что?

– Дальше мы будем убивать тебя, кр-расавчик! – особое внимание со стороны кровососа явно пришлось мисс Тамм не по душе. Впрочем, сапоги и патронташи в роли всей одежды, может, и функциональны, но оставляют слишком много привлекательного для взора не только вампиров, но и многих лиц, существ мужского пола. – И начну я с твоих выпученных буркал!

– О, Моргот, до чего ж вульгарно, – оскалился вампир. – И неоригинально к тому же.

– Не переживай раньше срока, – на всякий случай я посторонился – жена женой, но, если вымараюсь в масле, ей же после и отстирывать. – Ты у нас гад живучий, подыхать будешь долго, так что проявить фантазию и изобретательность мы успеем не один раз.

– Можно я начну? – в голосе вексиль-шкипера слышалось прямо-таки детское нетерпение. – Фамильным перочинным ножиком…

Вампир, оскалившись, коротко прошипел, и уже сунувший было руку в карман Викки, испуганно ойкнув, отскочил назад, едва не сбив с ног Ронику Тамм.

– А я предлагаю не возиться, – Малыш единственный из нас не уделял вампиру много внимания, сосредоточив оное на собственной одежде. – Забить. И чем быстрее, тем лучше.

– Легко сказать.

– А в чем сложность-то? – удивленно покосился на Бренду вексиль-шкипер. – Серебром…

– Не уверена, – задумчиво сказала моя жена, – что всего нашего серебра хватит, чтобы отправить урода обратно в преисподнюю. Хоть он и не высший, но… падайте!

Отменную реакцию сумели продемонстрировав только я и Роника – оба гнома остались стоять. Совершенно непростительная медлительность, которая при случае запросто может стоить жизни сейчас был именно такой случай.

Малыша же и Викки спасла быстрота еще одного члена нашей команды – Николая Рысьева. Чудом, впоследствии так и не объясненным, граф сумел освободить одну руку и, вцепившись пленнику в скальп, резко дернул ее назад. Так, что уже распахнутая для вопля пасть оказалась направлена вверх, в небо и на рангоут брига.

Удар был страшен. Визжащая, словно десять тысяч атакующих гоблов, звуковая волна вмяла меня в доски палубы. Никогда в жизни я не предполагал, что барабанные перепонки могут причинять боль такой силы – скорее уж они давно должны были лопнуть и позволить мозгу свободно вытечь из ушей…

Выстрела, разумеется, не услышал никто. Просто жуткий вопль разом сменился ничуть не менее оглушительной тишиной – и в этой тишине раздался очень четкий треск, грохот, хлопки лопающихся вант и напоследок громкий всплеск.

На самом деле пресечь чей-то немузыкальный ор достаточно просто. Некоторым, особо поднаторевшим в искусстве убеждения существам достаточно всего лишь попросить о вышеуказанной услуге. В искусствах я, увы, не силен, и потому мне в подобных случаях приходится прибегать к помощи «боуи» – что выглядит куда менее эстетично, да и обрызгаться можно. Правда, мне приходилось иметь дело лишь с людьми да зеленошкурыми, а пытаться обычной сталью перерезать глотку вампиру будет разве что закоренелый оптимист, то есть полный идиот. Бренда поступила куда радикальнее и эффективней – выпущенный в упор заряд картечи напрочь снес вампиру нижнюю челюсть и большую часть гортани.

– Ффад мзарги!

Судя по задранному подбородку, высказывание Малыша относилось не к вампиру, а к последствиям акустического удара.

На месте бизань-мачты злобно топорщился щепой двухфутовый обрубок. Грот на первый взгляд отделался потерей верхнего рея – но куда более неприятным было то, что от могучего великолепия парусов «Бегущего» осталось полдюжины тоскливо повисших лоскутов.

– Убить тварь!

– И как можно скорее, – озабоченно сказал Рысьев. – Долго я его не удержу.

– Граф, но ведь вы же высший…

– Я – высший, а он – обожравшийся! – рявкнул Николай. – Или вы хотите, чтобы я, когда все кончится, тоже нуждался в закуске?

– Он прав, – быстро сказала Бренда. – Тварь переполнена Силой… смотрите, как быстро идет регенерация! Еще минута – и рана затянется, словно ее и не было никогда!

– Не затянется!

Как и когда вексиль-шкипер успел обзавестись здоровенной, дюймов десять в длину и полдюйма толщиной, щепкой, я заметить не успел. Рискну, однако, предположить, что гном попросту выломал ее из фальшборта. Клещами, которые эти коротышки скромно именуют своими пальцами, запросто можно учинить фокус и похлеще.

– Н-на-а!

В далеком-далеком детстве, бережно перелистывая пожелтевшие страницы, с которых доносил лязг стали, рев огня, а мелодичное «О Элберет Гилтониэль» глушилось хриплыми выкриками на кхуздуле «Baruk Khazbd! Khazbd ai-mknu!», я часто задавался вопросом: каким образом низкорослым воителям удавалось в столь массовом порядке разрубать шлемы своих врагов вкупе с содержащимися в этих головами? Ответ был получен мной много позже и был, как и все гениальное, очень прост – подпрыгивали! Именно это и проделал вексиль-шкипер – взлетев, словно подброшенный пружиной, на добрый ярд вверх, он с размаху вбил свой импровизированный кол точно в дыру на месте вампирьей глотки.

– Не поможет…

– По крайней мере… – Перехватив поудобнее «винчестер», Бренда шагнула вперед. Бум. Занятно – звук был такой, будто удар приклада пришелся по наполненному водой бурдюку. – Это его займет на какое-то время.

Бум. Я и не знал, что в арсенале моей жены имеется столь хорошо поставленный удар. Бум. Обычный человек после такого или получает немедленную и высококвалифицированную помощь мага-целителя, или умирает… в лучшем случае живет плохо и недолго. Бум.

– Та-ак… нам нужен топор.

– В кубрике, в ящике справа от входа! – последние слова Роника выкрикнула уже вслед сорвавшимся с места гномам.

– Надеюсь, – процедил Рысьев, – вы будете осторожны, потому что я не люблю залечивать занозы. Очень, знаете ли, долгое, болезненное и раздражающее занятие.

– Мы, – тяжело дыша, пообещала Бренда, – непременно… учтем твое пожелание, Николай. Прямо сейчас. Роника… сбегай на камбуз… и принеси… сковородку.

– Сковородку?

– Сковородку… там есть такая… большая… и чугунная…

– Надеюсь, ты не поджаривать его собралась? – осторожно осведомился я.

– А? Нет, конечно. Хотя… – Очередной удар приклада пришелся ниже предыдущих, и, судя по выпученным глазам, у этого конкретного низшего вампира там еще не успели окончательно атрофироваться нервные окончания. – Хотя идея неплоха.

– Кажется, я догадался, – сказал русский. – Хотите использовать ее в качестве предохранительной прослойки между мной и этим?

– Угадали.

– Покрывающий ее слой жира… – начал Рысьев, осекся и, после короткой паузы, пробормотал: – Впрочем, костюм и без того безнадежно испорчен.

Вообще-то я и прежде был весьма высокого мнения о живучести вампиров и потому предполагал, что одним колом дело вряд ли ограничится. Два, а скорее три… однако к моменту, когда Николай счел возможным разжать объятия и, хрипя, словно загнанная лошадь, облокотиться о планшир, кольев стало пять.

– Долго он еще будет дергаться? – брезгливо косясь на содрогающееся тело, спросил Малыш Уин.

– Как повезет, – пожала плечами Бренда. – Может, час. Может, меньше. Потом встанет.

– Ты хотела сказать: «сдохнет», – поправил е вексиль-шкипер.

– Я хотела сказать именно то, что сказала. – огрызнулась моя прекрасная половина. – Встанет. Его не убить простой неосвященной деревяшкой даже если ты изведешь на колья весь бриг!

– Д-дерьмо… Бренда, неужели у тебя нет…

– У меня была куча полезнейших вещей, подруга, – раздраженно отозвалась Бренда. – Угадай, где они сейчас? Уж часов десять как?

– Да? Между прочим, если бы кое-кто вовремя крикнул…

– Молчать! – рявкнул я. Склока на тему: кто виноват в том, что «Гордость Гномов» вместо палубы «Бегущего» угодила под его форштевень, еще вчера изрядно попортила мне нервы. – Прежде всего надо разобраться с этим ulundo.

– А с чего это ты, – подозрительные нотки в голосе Викки пришлись мне весьма не по вкусу, равно как и замерший вдруг топор, которым гном до сих пор задумчиво помахивал, – вдруг заговорил на квенья?

– Пныйземподрокоменедзадбявьсеваелотпоцинейтие побенытемубоче! – на одном дыхании оттараторила Бренда – и мило улыбнулась.

Не знаю, кто из нас двоих – я или вексиль-шкипер – удивился больше. Язык орков Запретных Земель весьма богат непристойностями – в Пограничье даже сложили по этому поводу шутку, что он, собственно, из них и состоит. Но… откуда?

– А может, просто сбросить его за борт? – предложила Роника.

– Угу. И через час мы вновь увидим его, с милой улыбочкой перелезающего через планшир.

– М-м-м…

– Крис? – повернулась ко мне Бренда.

– Пытаюсь вспомнить, – пробормотал я. – Дюваль Ле Рон… последний вампир, рискнувший поселиться в Форестберге. Его линчевали три года назад – только вешать, понятно, не стали. Пустили его гроб в плавание по озеру, возложив вместо траурного венка динамитную связку.

– Вот из-за таких дилетантских выходок, – горечью заметила Бренда, – у настоящих профессионалов год от года все хуже идут дела.

– И что, он действительно сдох? – поинтересовался вексиль-шкипер.

Я пожал плечами.

– По крайней мере, о нем вот уже четвертый год никто ничего не слышал.

– Это еще ни о ч…

– Не пойму, какого орка вы об этом спорите?! – удивилась Роника. – У нас ведь все равно нет даже унции нитроглицерина!

– Вообще-то, по закону на борту должна иметься аптека…

– Ладно, у нас, возможно, есть пара унций нитроглицерина – это меняет хоть что-нибудь?

– У нас есть топоры! – Викки взмахнул упомянутым предметом столь воинственно, что от него отодвинулся даже Рысьев. – Порубим тварь и скормим ее рыбам!

– Порубите-порубите, – кивнула моя жена. – А после еще и нашинкуете. Только я на месте здешних рыбешек все равно не стала бы жрать эдакую тухлятину.

– Мы приманим акул. – Топор со свистом вонзился в палубу в дюйме от носка моего сапога, а весиль-шкипер принялся засучивать рукав. – Я сам своею кровью…

– Викки, уймись!

Рысьев терпеливо дождался, пока рассерженно пыхтящий Викки завернет рукав обратно.

– На самом деле, – вкрадчиво произнес русский, – есть еще одна немаловажная причина, из-за которой я бы искренне не советовал изничтожать нашего… гм, нежданного гостя предложенным путем. Видите ли, из вампиров иногда получаются призраки, крайне опасные призраки.

– Это так? – Вик посмотрел на Бренду.

– Бывает, – нехотя кивнула та. – И не так уж редко. В основном именно из-за них и пошли легенды о силе предсмертного проклятия вампира. Оно и неудивительно – сбыться проклятию, если проклявший, пусть и лишенный телесной оболочки, но все еще пышущий злобой, вовсю охотится за жертвой. Опытный маг легко устранит эту угрозу.

– А опытный охотник на вампиров?

– А вот охотнику, – раздраженно ответила Бренда, – для этого нужны кое-какие ингредиенты. Которые я предусмотрительно захватила с яхты… в своем багаже!

– Ффад мзарги!

Куда только подевалась хваленая гномья невозмутимость, отрешенно подумал я. Малыш, правда, держится заметно лучше, но, по большому счету, что один, что второй – просто ходячие сгустки стресса.

– Выходит, нам его еще и убивать нельзя?!

– Желательно, – кивнул русский. – В смысле, – поправился он, – желательно не убивать, а убивать как раз нежелательно… – Граф осекся и после короткой паузы добавил: – Ну, вы поняли, что я хотел сказать… надеюсь.

– А мне, – на удивление спокойно произнес Малыш Уин, – все больше импонирует идея со сбрасыванием за борт. Если постараться обеспечить гарантированное невсплытие, сиречь утопление нашего нового друга…

– И как же ты собираешься это самое гарантированное невсплытие, сиречь утопление, организовать? – передразнила полукровку мисс Тамм. – Привяжешь ему на шею якорь?

– Почти угадала, – серьезно кивнул гном. – У нас есть два якоря и почти двести ярдов якорной цепи. Держу пари, что мы с Викки сумеем за четверть часа заклепать этого голубчика в такую шикарную мумию, что Рамсесы и Тутанхамоны взвоют от зависти.

– Бред, – твердо сказала моя жена. – Уин, ты, видно, вовсе не представляешь, на что способен сытый вампир. Он порвет твою проржавелую железку, как гнилую нитку!

– Эй, были бы мы сейчас на суше, – мечтательно вздохнул вексиль-шкипер, – да не в каком-нибудь болоте или эльфийском кустарнике, а в наших, гномьих горах, я б этого урода за пять минут замуровал бы так, что и до следующей Эпохи не вырвется. Есть у нас, Питов, одно фамильное умение – лучше любого цемента…

В первый момент мне показалось, что кто-то из моих товарищей взвел курок. Лишь полсекунды спустя я понял – щелчок раздался у меня в голове.

– Что ты сказал про цемент?

– Фамильное умение нашего клана…

Открытие века от Кристофера Ханко – если вам требуется быстро и эффективно успокоить взбудораженного гнома, спросите его о чем-нибудь каменнодельном. Действует быстрее патентованной крысиной отравы – коротышка немедленно забывает о тревожащей его проблеме, успокаивается и начинает бесконечно-заунывное пояснение.

– …мы с камнями можем сотворить… – не договорив, Викки оборвал фразу и, явственно побледнев, уставился на меня. – Цемент…

– Вчера, когда ты осматривал трюм…

– Клянусь Подгорными Богами, – враз севшим голосом прохрипел гном. – Я их видел… мешки в углу!..

Миг спустя подкованные сапоги вексиль-шкипера уже гремели по трапу.

Я вздохнул.

– Малыш… и Николай. Спуститесь вниз и принесите спальное место нашего гостя. Пожалуйста.

Уин улыбнулся. Делал он это очень медленно и вдобавок только одной левой половиной лица, из-за чего смотреть на получившуюся в итоге гримасу было немного жутковато.

– Крис, – прогудел он. – Ты даже представить себе не можешь, с каким удовольствием я окажу нашему гостю эту услугу.

Навряд ли я когда-нибудь узнаю, кому и зачем потребовалось везти из Гонконга в Сан-Франциско двадцать пять мешков отличного портлендского цемента. Загадка – ведь никакой контрабандной начинки вроде опиума или пыльцы лотоса мешки не содержали… впрочем, столь нелепый груз таможенные инспектора проверили бы в первую очередь, в мешках был цемент, и цемент этот, как я уже был отличного качества. А благодаря тому что Викки знал не только фамильные заклятия, но и временные инженерные заклинания, внутренность гроба уже через полчаса представляла собой отличную каменную глыбу.

Звуки, правда, все еще слышались – но очень приглушенные.

– Черт, как ему это удается? – удивилась Роника. – Я лично затолкала в пасть твари не меньше двух футов раствора!

– Может, выплюнул? – поинтересовался я.

– Ты еще скажи – прожевал и проглотил!

– Кончайте пререкаться!

Малыш отбросил топор и, выпрямившись, критически разглядывал дело рук своих – дыру в фальшборте.

– Пожалуй, так пройдет.

– Не узковато?

– А вы его на бок опрокиньте.

– На бок нельзя.

– Почему это нельзя?

– Потому что! Палубу к оркам проломит! Ты прикинь, какой тут теперь вес! И так доски не по-доброму поскрипывают, а если…

– Ясно, ясно… ладно, подтаскивайте поближе…

– Топоры гномов, топоры гномов… говорил же – возьми пилу!

– Осторожно!

– Ффад мзарги!

– Ай-е-е!

– Смотри, куда ногу ставишь!

– Я-то как раз смотрю…

– Малыш, а какая здесь глубина?

– Ему хватит!

– Нет, так дело не пойдет. Значит… все дружно смотрят на мою руку… нет, не левую, а правую. И как я махну… внимание… ПОЕХАЛИ!

В последний миг Уин успел поймать Ронику за патронташ – и мисс Тамм повисла над волнами, глядя, как черный прямоугольник гроба стремительно исчезает в океанских глубинах.

– Утоп, – констатировала она. – И даже не булькнул!

– Да уж, – фыркнул Викки, – странно было бы, если б он закачался на волне. Верно, граф? Граф? Что это вы вдруг скисли, как акула, проглотившая лимонщика?

– Мне стало грустно, мистер Пит, – русский присел на небольшой бочонок и, подперев подбородок, печально смотрел в океанскую даль. – Этот юноша… почти мальчик… из вас всех только я один могу представить, на какие муки он обречен нами.

– Нет, ну можете прыгнуть следом, только вряд ли догоните…

– Викки! – резкий окрик Бренды хлестнул по ушам, словно револьверный выстрел.

– Что Викки?! Этот мальчик едва не сожрал нас! Уж от тебя-то…

– Викки, уймись!

– И не подумаю. Эй, Малыш, как по-твоему, сколько народу было в команде брига?

– Сложно сказать, – судя по виноватым ноткам, сказать Малышу было не столько сложно, а скорее просто не хотелось. – Десять, может, меньше… Может, больше.

– Слышали? – торжествующий вексиль-шкипер вновь развернулся к Рысьеву. – И это только на корабле, а до…

Бам-м! Прервав свою обличительную речь на полуслове, гном медленно обернулся, непонимающе взглянул на Ронику, начавшую было поднимать сковородку для повторного удара, и рухнул на палубу.

– Ваша деликатность заслуживает всяческих похвал, мисс Тамм, – вздохнул Рысьев. – Но право же, это было лишним.

– Вообще-то, мистер кровосос, – присев на корточки, Роника аккуратно положила сковороду и, наклонившись, принялась ощупывать голову вексиль-шкипера, – я заботилась вовсе не о ваших чувствах, а о здоровье Викки.

Определенно, трюк со вздернутой бровью удается Рысьеву намного лучше, чем мне.

– Мисс?

– Она опасалась, что вы сейчас перегрызете ему глотку, – пояснил Малыш. – И решила, что шишка на затылке будет предпочтительней, чем разодранная яремная вена. А может, – задумчиво добавил он, – и без шишки обойдется. У нас, гномов, головы крепкие.

– Кто же сомневается, – весело сказала Бренда. – Всем известно, что вы скалы лбами прошибаете. Кость тверже камня… притом сплошная…

– Ну, положим, в этой части вы, люди, с завидным упорством оспариваете оркское лидерство.

Викки негромко застонал.

– Ффад… что это было?

– Каменный особняк, научившийся летать? – предположил я.

– Похоже на то… только недоучившийся… ай!

– A у меня, – неожиданно сказал Малыш, возник забавный вопрос. Если этот гад сожрал все что был на бриге, то как, орк побери, он сумел потом закопаться в глубь груды шелка, будучи при этом внутри гроба?

– Что ж ты у него не спросил? – съязвила Роника.

– Ну-у… не до того как-то было…

Пожалуй, пора вспоминать о своем командирстве.

– Роника, Бренда – помогите раненому герою добраться до каюты, – распорядился я. – Малыш…

– Да, кэп?

– Как у нас, – я скользнул взглядом по уцелевшим мачтам, напрасно пытаясь отыскать хоть одну целую снасть, – обстоит дело с запасными парусами?

– По правде говоря, кэп, – Малыш сдвинул бескозырку на затылок, в голосе его неожиданно прорезался забавный тягучий акцент, – дело обстоит не так чтобы очень. Короче, я не знаю, есть ли они у нас вообще.

– То есть мы в дерьме? – уточнил я.

– Состояние, понемногу становящееся привычным, не так ли, партнер? – Я не был уверен, но кажется, Малыш подмигнул мне. – На самом деле все не так уж трагично. Во-первых, сдается мне, кэп, что парочка зарифленных топселей у нас осталась. Плюс штормовые лиселя. Толку от них немного…

– До ближайшей земли добраться хватит?

– Это смотря как мерить, – усмехнулся полукровка. – Если до той, что прямо под форштевнем, так паруса и вовсе без надобности.

– Судя по карте, – Бренда, похоже, собиралась подкрасться ко мне неожиданно, но в этот раз запах орехового масла помог мне сравнять счет в нашей маленькой семейной забаве, – милях в двадцати от нас лежит какой-то островок – настолько мелкий, что даже не удостоился названия.

– У него нет названия на этой карте, – возразил Малыш. – Но это не значит, что его нет вовсе.

– И какое же у него имя?

– А чтоб я помнил, – безмятежно сказал гном. – Какое-то дурацкое… остров Полпути или что-то в этом духе.