глава 5

«Бесхозная курица»

В любом бизнесе рано или поздно возникают кризисы. Это неизбежно. Одни кризисы вызывают в компании бурю, другие – быстро или медленно затягивают на дно. И в этот момент дело вашей жизни может просто прекратить свое существование. Да и ваша дальнейшая судьба окажется под большим вопросом. Кризисы в каком-то смысле – тоже конкуренты. Они бросают нам вызовы, проверяют на прочность.

Любой бизнес начинается с риска, что твоя идея окажется ошибочной, а предприятие – нежизнеспособным. Мысль о неизбежности рисков должна каждый день сопровождать предпринимателя, даже когда кажется, что ты прочно стоишь на вершине успеха. Почти как в кодексе самурая Бусидо: «Постоянно помни о смерти».

И это очень полезная привычка – никогда не забывать о рисках.

Малкольм Форбс, издатель одноименного журнала, приводил простой пример. Когда ты едешь на мотоцикле, то в случае аварии шанс получить серьезные травмы гораздо выше, чем в автомобиле. С другой стороны, ты постоянно об этом помнишь и во всех смыслах становишься более осторожным и собранным. Порой люди засыпают за рулем автомобиля, но никогда – на мотоцикле.

Когда я стал юристом, то прекрасно понимал: по роду деятельности мне не раз придется оказываться на грани добра и зла. И никогда не сомневался: в нашей практике неизбежно будут попадаться щекотливые дела. Конечно, решать мы их будем исключительно в правовом поле, следуя букве закона. Я прошел большую школу госслужбы, сам когда-то имел «корочки», поэтому понимал: рано или поздно мы можем вызвать интерес у людей в погонах.

На протяжении всей деятельности моей компании я был как тот самый ездок на мотоцикле: никогда не расслаблялся и старался быть предельно аккуратным в деловых вопросах. Мы оказываем услуги слишком большому числу бизнесменов, и наша миссия звучит как «мы решаем проблемы клиентов». Какими бы эти проблемы ни были. Всего в моей компании прошло 10 обысков. Большинство – посредственные и быстрые. В каких-то случаях мы догадывались, что они происходят по тем или иным причинам. В иных случаях это был совершеннейший беспредел.

В 2008 году мне позвонил один знакомый и сказал, что у него есть друг, который находится в отчаянном положении, и очень просил с ним поговорить. Наша первая встреча прошла в его автомобиле, потому что ехать к нам в офис он категорически отказался. Было видно, что он чего-то сильно опасается. Как выяснилось позже, он подозревал, что за ним ведется слежка. Человек очень волновался, рассказ его был сумбурным.

Дело было в том, что в Поволжье он был дилером крупнейших брендов по продаже строительных материалов. В какой-то момент взял кредит в Волго-Камском банке, дав им откат за его получение. Но тут случился экономический кризис, и весь бизнес начал разваливаться. Проблемы с поставщиками, проблемы с банком, который начал серьезно на него наезжать. Я видел, что мой собеседник – настолько порядочный человек, что не может не платить, для него вся ситуация была огромной болью. Из-за повышенных моральных обязательств он даже думал наложить на себя руки.

Забегая вперед, скажу, что мне еще не раз представлялся случай общаться с людьми, попавшими в подобный переплет. В схожей ситуации в 2013–2015 годах оказались многие самарские предприниматели.

На успешность и живучесть бизнеса влияет масса факторов.

Это и личностные, субъективные – быстрота мышления и деловая хватка. И вполне объективные – общая ситуация на рынке, появление и поведение конкурентов, соотношение спроса и предложения и многие другие.

Но в этом и без того сложном уравнении есть еще одна переменная, которая именно в России может оказать решающее воздействие на результат. Я говорю о политических рисках.

Весной 2012 года, после того как губернатор Самарской области Владимир Артяков подал в отставку, на его место тут же был назначен Николай Меркушкин. Для уроженца Мордовии Самара была хоть и близким географически, но совершенно чужим городом. Безусловно, управленческий опыт у Меркушкина был солидный – родной республикой он бессменно управлял 17 лет. За такое время явно оброс большим количеством связей и интересов именно с мордовским бизнесом. Его же он продвигал и на новом месте, не особо заботясь об интересах местных предпринимателей. Вот один из примеров того, как это делалось.

В начале 2010-х в Самаре на условиях софинансирования из регионального бюджета запустилось несколько крупных девелоперских проектов. Могу назвать строительство Ледовой арены и Дома правительства. Многие проекты были согласованы и запущены еще при Артякове. Когда его преемник Меркушкин окончательно освоился в новом кресле, он урезал бюджетное финансирование всем крупным стройкам на 30–40 %. Это решение выбило почву из-под ног у многих игроков строительного рынка. И речь не только о самих девелоперах, но и об их поставщиках и подрядчиках. Когда падают мастодонты, запускается реакция домино. Захватывающая не только крупный бизнес, но и небольших предпринимателей. В 2014 году мы активно занимались тем, что помогали многим компаниям справиться с нанесенным ущербом, но единственным инструментом для них стало банкротство, которое важно было провести с наименьшими потерями для собственников и менеджмента компании. Некогда успешные лидеры рынка стали заложниками политической ситуации, которую просчитать в России фактически невозможно. Необходимо, чтобы они прошли путь банкротства с наименьшими потерями для себя и могли бы в дальнейшем строить свои бизнесы и помогать обществу. Этим предпринимателям пришлось пройти через многое: суды, полицию, банки, следственный комитет, и я рад, что многие сейчас являются успешными людьми, занимают высокие должности и, возможно, кризис стал для них подарком.

Но в 2008 году мы сидели в моей машине с бизнесменом, угодившим между молотом и наковальней. На заднем сиденье плакала его жена. Я сразу успокоил его, сказав, что мы непременно решим его проблему. Скорее всего, это будет не быстро, и не всегда решение подобных вопросов проходит в морально-этическом ключе, но это жизнь и обстоятельства могут быть самыми разными. Я пообещал, что наша компания подставит ему плечо и мы вместе будем бороться с банком, политика которого во многом некорректна.

Когда он брал кредит, то дал откат порядка 20 %. Плюс ко всему на протяжении семи лет обслуживал этот кредит, и тем не менее банк не проявил к нему лояльность и не пошел навстречу. Изучив всю документацию по делу, мы поняли: продав все до последнего, он сможет выплатить в лучшем случае половину кредита и вообще не рассчитается с поставщиками. Тогда мы предложили ему вариант обанкротить компанию, вывести дебиторку и создавать параллельный бизнес с нуля. Наблюдая за нашими действиями, банк написал на клиента и на нас шесть или семь заявлений о возбуждении уголовного дела.

О том, что в моем офисе вскоре будет обыск, я получил предупреждение от одного знакомого. Накануне он заехал в ресторан, где я праздновал свой день рождения, и сообщил мне эту новость, которая полностью испортила все настроение. Уже в ночь я попросил некоторых сотрудников приехать и поменять технику. К тому моменту на складах было порядка пятнадцати резервных компьютеров. На следующий день у нас прошел обыск и вывезли вообще все. Это был своего рода «привет» от Волго-Камского банка, известного в Поволжье как полубандитская организация. Они были первыми, кого в 2013 году лишили лицензии за схему легализации обналички.

Мы не сдались и не оставили клиента. Дело длилось около трех с половиной лет, на протяжении которых он рассчитался со всеми поставщиками деньгами, вырученными от параллельно созданного бизнеса. У него не было юридических обязательств платить, но он сделал это в силу своей крайней порядочности. Причем такое же доверие мы оказали и ему, потому что работали с ним по постоплате. Сегодня у него есть даже собственное производство, и он уже много лет находится на юридическом и бухгалтерском обслуживании в нашей компании. И таких историй у нас много.

Как охарактеризовать нашу деятельность в этой ситуации? С одной стороны, мы помогли человеку выйти из непростой ситуации и не платить. Но политика банка была такова, что он не дал клиенту возможность решить свои вопросы, а просто начал его «мочить». Со всеми остальными тот человек рассчитался по собственному желанию, хотя уже и не был обязан. К нам приходят люди с разными проблемами, и мы прекрасно понимаем, что, решая их вопросы, мы попадаем в определенную зону конфликтов.

Да, мы достаточно активно занимались закрытием компаний. Но еще больше мы открывали. За один только 2007 год, когда у нас прошел первый обыск, мы помогли зарегистрировать порядка 1200 предпринимателей и юридических лиц. Всегда работали по доверенности. По сути, это был конвейер. За все 13 лет работы нашей компании ежегодно мы помогали с регистрацией в среднем 1700 юрлицам. Самый пик пришелся на 2015 год – 2300. Можете представить, какой это большой поток: регистрация 5–7 юридических лиц каждый день! Понятно, что их дальнейшую деятельность мы практически никогда не отслеживали, если те не становились нашими постоянными клиентами. В конце концов, мы оказывали деловую услугу, а не были нянечками в детском саду.

Конечно, ответственность за то, как идут дела у того или иного бизнеса, зарегистрированного с нашей помощью, мы не несли. Но если какая-то фирма вызывала вопросы у правоохранительных органов, те начинали проверять ее историю с момента учреждения. Тогда они выходили на нас, работавших по доверенности. Более того, начинающим предпринимателям мы не раз оказывали услугу, предоставляя им юридический адрес для корреспонденции – для этого у нас имелся свой временный офис. Снимать и тем более строить собственный на ранних этапах бизнеса могли себе позволить немногие. Только встав на ноги, такие предприниматели меняли юрадрес самостоятельно. Все строго в рамках закона, но у силовиков, увы, это могло вызывать подозрения.

И вот однажды к нам офис все же приехали сотрудники тогда еще милиции. Они довольно быстро обрисовали ситуацию: мы якобы были причастны к открытию одной проблемной компании, к которой у них был интерес. Поэтому сейчас люди в форме приступят к поиску и выемке всего, что хоть как-то связано с той фирмой. Что, конечно, было странно: затевать полноценный обыск вместо того, чтобы просто вызвать меня к себе для дачи разъяснений. Работали ребята быстро и грубо: забирали компьютеры, без особого разбора закидывали папки с документами в огромный мешок. Работа попросту встала – у нас изъяли половину техники и главное – сервер.

Искомые документы тогда так и не нашли. Просто потому, что их никогда не существовало. Чтобы обыск не оказался бесполезной тратой времени и сил, нам все-таки надо было что-то «пришить». Поэтому изъятые компьютеры стали проверять на наличие нелицензионного софта – это тоже повод для возбуждения дела. Не скрою, правоохранительные органы тогда не чурались и «грязных» приемов. Напомню, это был 2008 год. Сейчас ситуация кардинально изменилась. Так, на допрос вызвали одного нашего сотрудника. Ему прямо сказали: «Нам нужны показания на Руднева. Начинай рассказывать, чем незаконным он занимается. Иначе через пару минут мы найдем у тебя в кармане наркотики. Так что отсюда ты поедешь прямиком в тюрьму». Алексей – парень не робкого десятка и, несмотря на столь жесткий и откровенный прессинг, отказался давать «нужные» показания. Ничего не оставалось, как просто его отпустить. По своей практике знаю, что большинство угроз носят именно психологический характер. Чтобы быстро сломать человека. Но, как правило, дальше обычного запугивания дело не идет, если нет никакого реального компромата.

Однако меня эта ситуация настолько потрясла, что я, набравшись наглости, поехал прямо к одному из руководителей управления по налоговым преступлениям.

– То, что сейчас происходит, – это уже беспредел, – начал я прямо с порога. – Сперва вы изымаете документы и оборудование. Сейчас работа моей компании полностью парализована. Но вам и этого мало. Теперь вы вызываете моих людей и в открытую угрожаете. Требуете дать липовые показания на меня, на компанию.

От такого напора он даже немного опешил. Но достаточно быстро собрался:

– Вы же понимаете, что занимаетесь незаконной деятельностью?

– Какой?

– Например, закрываете одни компании. Регистрируете новые, с непонятным содержанием.

– Хорошо. Давайте перейдем от абстрактных формулировок к конкретным фактам. Какие именно нарушения вы выявили?

Помню, мы проговорили около часа. Я высказал напрямую все, что думал. Не юлил, не предлагал взятки, а ясно дал понять: буду защищать интересы своей компании. И если будет нужно, то выйду из этого кабинета и поеду в прокуратуру, где напишу заявление, что сотрудники занимаются противоправной деятельностью. На словах все это звучало достаточно жестко. Хотя на самом деле поговорили мы тогда по душам. Без взаимных угроз. Я просто четко и доступно объяснил, что ничего незаконного найти не удастся. Чего нет, того нет. Поэтому продолжать эту конфронтацию не имеет смысла. Полезнее будет сейчас искать варианты сотрудничества и помогать друг другу.

Отдав пять лет госслужбе, во многом в схожей структуре, я отчетливо понимал, как работает система. Какая в ней иерархия и как мне вести диалог. После этого разговора нам достаточно быстро вернули все изъятое. Причем папки с документами оказались даже нераспакованными – они были в том виде, в котором их увезли. Мое знакомство с одним из руководителей управления по налоговым преступлениям в итоге повлияло на нас обоих наилучшим образом. С того самого дня и по сегодняшний мы находимся почти в дружеских отношениях. Мой наглый приезд стал началом сотрудничества. Как было почти со всеми, кто проводил у меня обыски в дальнейшем. И по сей день я поддерживаю с ними всеми хорошие отношения. А они время от времени обращаются по личным вопросам. Получается, что каждый кризис позволял мне не разрушать, а устанавливать связи.

И все же после того обыска я сделал определенные выводы. Пришлось закупить резервные компьютеры, продублировать серверы и хорошенько их спрятать. IT-служба создала облачный сервис для бесперебойной работы компании. Я же придумал, как определенным образом хранить документы, чтобы у нас банально не изъяли клиентскую базу. А еще все случившееся научило меня наиболее правильному поведению. Когда к тебе приходят с обыском, первое, что нужно сделать, – расслабиться. Кричать или как-то противодействовать не имеет смысла. Наоборот, это может только ухудшить положение дел. Действовать нужно спокойно, без суеты. Более того, активно содействовать. Тем самым снимается напряжение, и люди становятся менее настойчивыми при изъятии тех документов, которые не относятся к делу и не имеют никакой ценности. В дальнейшем это позволит спокойно продолжить работу. А еще крайне важно постоянно быть рядом с проводящими обыск и следить, чтобы всё происходило по закону.

Также важно отдавать себе отчет, что к тебе приезжают именно люди, а не мундиры. И отношения ты выстраиваешь именно с людьми, а не с безликой системой. У них есть приказ, и они, зачастую подневольно, должны его выполнить. Поэтому идти с ними на конфликт не имеет смысла. Это всего лишь исполнители, а не организаторы ваших проблем. Я сам часто приезжал арестовывать и изымать имущество, поэтому прекрасно понимаю, что это просто работа, а не личная неприязнь. Поэтому до сих пор с огромным уважением отношусь к тем людям, которые делают это профессионально.

В 1990-е к начинающим предпринимателям приходили «братки» и предлагали защитить бизнес от проблем, которые они сами же могут создать. В 2000-х нередким явлением стали обыски. Не причесываю сейчас всех под одну гребенку, но, поработав в системе, понимаю: коррупция в ней была и есть. Во многом потому, что немалое число предпринимателей, столкнувшись с прессингом, начинают договариваться. Думаю, понятно как. В описанном случае не было реальных поводов для обыска. Полагаю, тогда меня просто решили прощупать и, если получится, взять мою компанию под колпак.

В 2012 году в Самаре произошло довольно резонансное дело: в одном из офисов Сбербанка из ячеек VIP-клиентов пропали деньги. Подозревали руководителя отдела и еще трех человек, из ячеек которых тоже пропали деньги. Но подозреваемый утверждал, что передал все средства этим клиентам лично в руки. Дело было громкое, подключилось даже местное управление ФСБ.

В один из дней дверь моего кабинета открылась и забежали два человека. В камуфляже, черных балаклавах, с автоматами наперевес. В голове мелькнула мысль: грабители! Следом за ними вошел мужчина в штатском. Он показал мне постановление на обыск. Их интересовала фирма «Агроторг», бывшая когда-то нашим клиентом на бухгалтерском обслуживании. «Но если вам нужны они, то зачем устраивать «маски-шоу» у нас?» – недоумевал я. Однако крепкие парни уже приступили к работе и основательно перетрясли весь офис. Вплоть до того, что описали даже недействительные печати из мусорного ведра, находившегося в коридоре общественного туалета. К тому моменту на абонентском бухгалтерском обслуживании у нас было порядка восьмисот компаний и ИП. Более трех тысяч деклараций мы сдавали в налоговую для разовых клиентов. Однако среди наших клиентов не было компании «Агроторг».

Обыски шли два дня. Весь первый день я и мои сотрудники стояли в коридоре. Нам не разрешали не то что поесть – в туалет водили поодиночке и под конвоем. Все время нас сопровождали люди в масках и с автоматами. Их было шесть человек. А вот сколько тогда в офисе находилось сотрудников следственного комитета, полиции и ФСБ, я уже и не вспомню. Работа полностью встала – нельзя было ни войти в здание, ни выйти из него. И потому оказалось особенно приятно, когда наши клиенты, узнав о ситуации, привезли нам еду и постарались ее передать. Силовики работали слаженно, жестко и быстро. Я, как мог, старался общаться со всеми. На второй день обыска даже осмелел и начал давать советы.

Моих подчиненных обрабатывали одного за другим. Схема была привычная, с теми же компрометирующими вопросами. Тогда наш второй сервер работал удаленно. Об этом в офисе знал буквально каждый, но никто не сказал о существовании резервного «железа». Никаких секретных документов на нем не хранилось, это был чистый дубль. Но если бы изъяли и его, то вся работа компании остановилась бы на неизвестное время. Пригодились и закупленные «на всякий пожарный» компьютеры – из офиса опять вынесли половину техники.

Тогда я изо всех сил старался держать моих сотрудников в приподнятом настроении. Насколько это было возможно, при наличии автоматчиков рядом. «Ребята, – сказал я, – раз уж так вышло, давайте хоть потратим время с пользой – начнем убираться в тех кабинетах, где уже все проверили». Мы перебрали и выбросили огромное количество разного хлама, заметно расчистили рабочее пространство.

В первый день мало кто из проводивших обыск шел на контакт. А вот во второй они стали более разговорчивыми. Нам разрешили поесть и передвигаться по офису более свободно. Под конец обыска мы вместе со следователями пили чай. Уезжая, руководитель всей этой «операции» признался:

– Знаете, мы много где работали, но такого дружного и слаженного коллектива я еще никогда не видел.

Не скажу, что мы с ним стали большими друзьями. Через три месяца мне вернули все конфискованное, и ни одна папка не была вскрыта, то есть к ним даже не притрагивались. Однако после того обыска, когда опять ничего не нашли, я стал личным консультантом у многих сотрудников Федеральной службы безопасности. Для меня все произошедшее до сих пор кажется странным. Но я понимаю: тогда мы пострадали по вине своих клиентов, бывших фигурантами того уголовного дела. Удивительно, но у них самих обысков так и не проводилось.

Пожалуй, самой стрессовой и запутанной историей, связанной с обысками, стала последняя на сегодняшний день. Но сначала нужно вернуться на несколько лет назад. В период с 2012 по 2015 год по всей стране шел всплеск жилого строительства. Да, конец нулевых и начало десятых были связаны с многочисленными банкротствами застройщиков и появлением обманутых дольщиков – таковы последствия кризиса. Но те девелоперы, которые смогли его пройти, теперь активно набирали обороты на освободившемся рынке. Тут играло важную роль и то, что ипотечное кредитование стало более развитым и доступным для населения. Рос спрос, росло и предложение.

В 2013–2014 годах наше агентство недвижимости сосредоточилось на продаже новостроек. Мы создали удаленный отдел продаж. Более того, «Бизнес-Гарант» принимал участие в юридическом и бухгалтерском сопровождении строительства, а также привлекал инвестиции под те или иные проекты. К тому же мы сами и финансировали эти проекты. Одним из таких проектов стал жилой комплекс «Спутник». Высотное здание в Октябрьском районе. 25 этажей с просторными квартирами. Высокие потолки, интересная планировка и, повторюсь, площади выше стандарта – самая маленькая квартира начиналась от 50 «квадратов». Весьма интересный и перспективный объект.

Для реализации данного проекта его инициаторы учредили фирму с одноименным названием – ООО «ИК Спутник». Большая часть квартир была продана именно через наше агентство недвижимости. Уже после того, как последние собственники получили ключи, компания «Спутник» была официально ликвидирована. Это, конечно, не повсеместная, но довольно стандартная практика. Когда под определенный проект создается юридическое лицо, которое ведет его от начала и до конца.

Через год после официального закрытия проекта в адрес учредителя «ИК Спутник» пришли весьма любопытные документы. Некое физическое лицо, назовем его Сергей, заявлял, что компания должна ему пять миллионов рублей по договору займа. Учредители «ИК Спутник» тогда обратились к юристам компании «Бизнес-Гарант». Помню, я сам с большим интересом изучил этот договор. Юридически он был составлен весьма некорректно. Если описывать его содержание простым языком, то компания «Спутник» заняла у названного Сергея пять миллионов рублей на три месяца. И, в случае невозможности вернуть сами денежные средства, с ним можно было расплатиться квартирой в данном жилом комплексе, равной стоимости займа. Самым примечательным моментом в договоре была дата его подписания – четыре года назад.

В принципе мы сразу могли отмахнуться от данного обращения и формально были бы правы. Но наши юристы проверили документы и увидели, что срок исковой давности давно прошел. Мы изучили бухгалтерские документы «ИК Спутник». В конце концов, именно мы вели их бухгалтерию и занимались всеми юридическим вопросами. Как оказалось, ни в одном документе не было отражено ни существования самого Сергея, ни займа на данную сумму. Логично, что на обращение учредитель «ИК Спутник» ответил отказом в какой бы то ни было компенсации.

Сергей нашим ответом не удовлетворился – его юристы подали в суд о взыскании данной суммы. Однако в иске им было отказано: речь шла не о договоре долевого участия, а именно о договоре займа. Срок исковой давности истек ровно год назад. Адвокаты не отступились и попробовали зайти с другой стороны: они подали иск о признании незаконной ликвидации ООО «ЖК Спутник». Но и на это обращение суд ответил отказом.

На полгода, казалось, история затихла. Пока я не узнал, что Сергей написал заявление в полицию, где возбудили уголовное дело по статье «мошенничество». Здесь надо представить еще одного активного участника этой истории. Назовем его Андреем. Он не был соучредителем «Спутника», однако тесно сотрудничал с компанией в вопросах привлечения инвестиций на этапе строительства. А позже помогал нам в продаже квартир. Как мне удалось выяснить, у Андрея и Сергея еще раньше были длительные отношения. Сергей не раз одалживал Андрею деньги под процент. Так было и в случае со строительством «ЖК Спутник». Когда и был составлен вышеупомянутый договор займа. Итак, происхождение пяти миллионов стало более понятным. Но осталось много вопросов. Как этот договор займа попал к Сергею, ведь директор «ИК Спутник» не был с ним знаком? Где деньги? Кому он их реально передал? Почему за возвратом денег Сергей не обращался четыре года?

Для меня, как для юриста, все было предельно ясно: речь идет о споре двух физических лиц, к тому же по истекшему договору. Никакого отношения ни ликвидированный «Спутник», ни наша компания к нему не имеют. Я был совершенно спокоен, но для себя все же хотел прояснить ситуацию. Поэтому встретился с Андреем. Тот обрисовал ситуацию и сказал, что не помнит ни о каких долговых документах. По его словам, тот долг, вероятно, был давно погашен. У меня же в голове складывалась более любопытная картина: человек отдает партнеру пять миллионов, четыре года о них словно не помнит, а потом пишет заявление в полицию. Но, повторюсь, я был совершенно уверен, что нет никаких оснований предъявлять претензии к моей компании.

Еще чуть позже я узнал, что Андрей и люди, стоявшие за ним, одновременно финансировали сразу несколько строек. И на некоторых сильно просели. Вернуть Сергею долг и проценты не позволяло финансовое положение. Плюс между Андреем и Сергеем были другие договоры займа, по которым Сергей получил решение суда о взыскании с Андрея еще четырех с половиной миллионов рублей. После этого Сергей подал заявление в суд о признании Андрея банкротом. Объявить себя банкротом Андрей не мог. У него была большая ипотека – на пятнадцать миллионов. Начни он процедуру банкротства, и банк тут же потребует досрочно погасить кредит. А такими средствами, как уже понятно, он не располагал.

Однажды ко мне в офис приехали Андрей и его деловой партнер.

– Илья, – сказали они мне, – возможно, у тебя скоро будут проблемы по этому делу. В МВД прошло какое-то совещание, и у силовиков есть большие претензии к твоей фирме.

– Ребята, конечно, спасибо за предупреждение, – ответил я, – но мне пока не очень понятно, с чем оно связано. В этом деле моего участия нет. Как и моей компании – мы просто оказывали бизнес-сопровождение. Это не мое, а ваше дело. Но если меня официально вызовут – готов отвечать.

Этот разговор показался мне странным еще тогда. Больше похоже не на дружеское предупреждение, а на завуалированную угрозу. Позже ко мне приехал еще один человек, не имевший к этой истории вообще никакого отношения. Но и он мне сказал: «Илья, знаю, что скоро у тебя начнутся проблемы – вопрос сейчас решается на высшем уровне». Потом как прорвало – стали заезжать и звонить знакомые, предлагать помощь в решении нависшей надо мной проблемы. Я же вообще не понимал, о чем они говорят. И каждому обеспокоенному моей судьбой отвечал: «Вызовут – будем говорить, а пока и обсуждать нечего».

Пока я старался не замечать эти предупреждения, маховик системы был действительно запущен. К Андрею и к Александру – директору ликвидированного «Спутника» в одно утро приехали с обысками. Об этом мне написал сам Андрей. А еще через час позвонил Алексей Филимонов, руководитель коллекторского агентства «Бизнес-Гаранта». Он сообщил, что в офис пришла следственная группа. Обыски начались и у нас. В тот день у меня было очень плотное расписание, несколько важных деловых встреч. Отменить их, сказав, что в моей компании обыски, было бы неверно. Я ни на секунду не сомневался, что ничего незаконного у нас не найдут. Глубоко выдохнув, я попросил Алексея сопроводить следователей и оказывать им всяческое содействие.

Он постоянно держал меня в курсе всего, что происходило в офисе. Немного успокаивало, что обыск шел максимально корректно. Без масок, без бряцания оружием. Причиной их визита стал якобы поиск документов, связанных с уголовным делом того самого Сергея. Чуть позже Алексей прислал фото постановления. Там также значился и поиск «иных документов, характеризующих незаконную предпринимательскую деятельность». И вот тут я ощутил, в какое негативное кольцо попал. Наученный опытом, понимал: обыски – скорее психологический инструмент. Судя по тому, как меня предупреждали со всех сторон, стало понятно: настоящий прессинг еще только впереди. Мне весьма недвусмысленно на что-то намекали. Но вот на что – не мог догадаться.

Оперативно закончив все дела, я поспешил в офис. Оказалось, проверка шла по всему офису, по всем кабинетам, один из которых – мой личный. Это было немного странно. Как и то, что компьютеры их особо не интересовали. Все предыдущие обыски начинались с отключения и изъятия техники. Не было и привычной для силовиков жесткости. Меня вежливо попросили открыть сейф в кабинете. Они просмотрели все документы из сейфа и забрали с собой один договор. Деньги я там больше не хранил. В прошлые обыски их регулярно изымали. Потом мне приходилось обосновывать их происхождение, а это потеря времени. Люди в форме словно сами осознавали абсурдность происходящего. Когда они уходили, один из них сказал: «Не понимаю, что мы здесь делали».

Руководителей этой проверки я знал лично, поэтому сразу же поехал к ним. Пока я еще не понимал целей происходящего, и эта неопределенность немного нервировала. Я пытался спокойно объяснить им всю ситуацию. Акцентировал внимание на том, что к уголовному делу Сергея нас юридически привязать нельзя. Поэтому все происходящее начинает говорить или о некомпетентности, или о беспределе. Ответ был довольно предсказуем: «Илья, сам понимаешь, мы – люди подневольные. Сверху пришло указание, мы поехали».

Что и кому от меня было нужно, я тогда не понимал. Один из самых очевидных вариантов: чтобы я рассчитался с долгом Андрея, закрыв эти злосчастные пять миллионов.

Через какое-то время ко мне заехал старый знакомый. Когда-то я не раз ему серьезно помогал. И вот он сейчас оказал ответную услугу: пролил свет на сложившуюся ситуацию. Более понятными стали и стоявшие за ней люди, и их мотивы. Дело касалось моего друга Николая. Того самого, с которым в студенчестве мы жили в одном общежитии и работали вожатыми в Сочи. Мы продолжаем дружить и по сей день. Дружим семьями, он даже стал крестным моей младшей дочери Дарьи. После выпуска Коля, как и я, тоже выбрал госслужбу. Но по другому направлению. Сейчас он – подполковник Федеральной службы безопасности.

И вот мой давний знакомый называет фамилии бывших и действующих сотрудников МВД и ФСБ. Говорит, что они входят в устоявшуюся группировку, решающую серьезные вопросы, которые появились именно к Николаю со стороны определенных людей наверху. На диалог Коля идти отказывается, строит из себя правильного и честного. И, если подступиться к нему напрямую не получилось, то решили ударить по мне, его близкому другу. Они ждут, что я обращусь к нему со своими проблемами, а он пойдет их решать. Вот тут-то Николаю и предложат в ответ выразить лояльность к ряду дел. Я знал, что Николай ведет несколько резонансных уголовных дел в сфере здравоохранения и его настойчивость и непреклонность многих раздражает.

Чувства были смешанные. Я не знал, верить или нет тому, что услышал. Не является ли этот «слив» частью игры против меня? Часть озвученных фамилий была знакома. Я понимал, насколько это серьезные люди. И окажись сказанное правдой, я сильно преуменьшал масштаб ситуации. Но больше всего меня злило другое: это представление разыгрывалось для моего друга, и мне в нем отвели очень скверную роль. Невольно я мог подставить под удар близкого человека.

Раньше я бы просто поехал поговорить с заказчиками напрямую. Но сейчас не та ситуация. Я совершенно не понимал, насколько слова моего знакомого соответствовали действительности. Поэтому поехал к Николаю, в «контору». Всю информацию он должен был узнать от меня. Говорили мы, конечно, не в его кабинете, а в машине. Я подробно рассказал историю, начиная с заявления Сергея о возбуждении уголовного дела и заканчивая вчерашним разговором. Единственное, о чем я попросил: «Ничего пока не предпринимай, все это может быть тщательно спланированной провокацией. Все свои проблемы я решу сам, не вздумай вмешиваться».

Параллельно масла в огонь подлил и Андрей. Он начал ездить к людям, с большинством из которых я был связан по работе, и рассказывать им: «Представляете, из-за Руднева у меня дома был обыск!» Я услышал об этом раз, другой, третий. Это был удар по моей деловой репутации. Пришлось вызвать Андрея на разговор. Вопрос был один:

– Зачем ты ездишь по всему городу и распространяешь лживые слухи? Разберись ты вовремя со своими долгами, ничего этого бы не было. Ни обысков у тебя дома, ни, подчеркну, обысков и у меня в компании. Во всем, что сейчас с тобой происходит, виноват не Илья Руднев или твой кредитор Сергей, а только ты сам, Андрей!

Информация быстро распространилась далеко за пределы близкого окружения. Мне начали звонить клиенты, интересоваться, как у нас дела. Однажды руководитель отдела элитной недвижимости Ян Саркисян показывал коттедж одному уважаемому человеку, который сказал ему: «Передай своему руководителю, что у него очень серьезные проблемы, которые он на своем низовом уровне решить никак не сможет».

Потом мне позвонил еще один знакомый и напросился на встречу. Он приехал не один, с ним был некто Геннадий, который сказал, что у него обширные связи в ФСБ, и предупредил, что у них ко мне серьезные претензии и меня скоро закроют. Он красноречиво скрестил пальцы, изображая решетку. Я попросил назвать фамилии, ведь у меня там работают друзья и знакомые, но он промолчал. Тогда мы договорились о том, что Геннадий организует мне встречу с теми сотрудниками ФСБ, у которых ко мне якобы претензии. С тех пор я его больше не видел.

А вскоре знакомые из силовых структур сообщили: за мной ведутся слежка и прослушка моего телефона. Да, на самом деле я заметил, как за моей машиной несколько дней ездил один и тот же черный внедорожник. С одной стороны, это вызвало внутреннюю улыбку. Но в то же время и определенные опасения. Ситуация становилась все более запутанной, и выхода из нее пока не было видно. Свой взгляд на происходящее я поменял после следующего обыска. Утром я помогал собираться дочери в школу. В дверь позвонили, я открыл – на пороге стояли двое. И я их хорошо знал, поскольку много раз помогал правоохранительным органам в рамках составления всевозможных экспертиз. Причем всегда безвозмездно.

– Здравствуйте, ребята. А что в такую рань? – спрашиваю я.

– Извините, Илья Владимирович, работа. – Один из них показал мне постановление на обыск.

– Спускайся, водитель отвезет тебя в школу. Извини, ко мне приехали друзья – придется задержаться, – сказал я дочери. Она тогда совсем не поняла, что происходит.

Когда к нам в офис впервые пришли с обыском – это был сильный стресс. Но немного успокаивало, что ты не один: за спиной – твои сотрудники, есть пространство для маневра. Но когда с теми же целями к тебе приходят уже домой – это сильный психологический удар. Ты словно оказываешься прижат к стенке – и некуда отступать. Дом и семья – это мой тыл.

Для проведения обысков на предприятии достаточно постановления от следователя. Но попасть в квартиру можно только по решению суда. Я перечитал постановление: что они будут искать? Деньги! Если будут найдены – описать и изъять. Но судья мог заблокировать мои личные счета. Там находятся гораздо большие средства. Да это и процедурно – проще и быстрее. Значит, обыск – попытка меня сломить.

Естественно, весь процесс должен проходить в присутствии понятых. А где их найти утром в жилом доме? Конечно, приглашают соседей. И это тоже способ давить на психику: людей, которых ты видишь каждый день, здороваешься с ними, разговариваешь, сейчас приглашают к тебе в квартиру. Есть в этом элемент унижения. Однако надо отдать должное сотрудникам полиции. Они были предельно тактичны, осмотрели всю квартиру. Как и следовало ожидать, ничего не нашли. К тому же у меня есть принцип: дом – это Дом. Я никогда не приношу туда документы. Тогда я решил для себя: раз вокруг меня неизвестные люди ведут игру, то ко всему происходящему буду относиться соответственно.

Воспринимать серьезный кризис как игру – огромное преимущество.

Старайтесь относиться ко всему спокойно, тактично продумывая каждый свой ход или наблюдая за участниками событий со стороны. Наша жизнь настолько непредсказуема, что с первого взгляда сложно определить, кому в этой игре повезло, а кому нет.

Главное – сохранить гармонию и баланс, пока вокруг бушуют страсти, и не разделять участников игры на победителей и проигравших, пока не поставлена финальная точка.

Да, в моей жизни случился серьезный кризис. Но далеко не первый. А каждый кризис после себя оставлял какой-то подарок. Какой будет он на этот раз? Смена угла зрения на ситуацию помогла заметно успокоиться. Я даже физически ощутил, как ослабевает это колоссальное давление на меня. Когда обыск был окончен, я наконец-то смог выйти на свежий воздух. Я прикидывал, что успею сделать до конца дня – график был сильно нарушен. Первое, что я решил: надо сбросить напряжение, и поехал в бассейн. А уже потом – к себе в офис. Ближе к вечеру приехал Андрей. Поинтересовался, как у меня дела.

– Знаешь, отлично, – с широкой улыбкой ответил я, – сегодня утром у меня дома был обыск.

– Тогда чего ты такой веселый? – с удивлением спросил он.

– Сейчас в моей жизни происходит очень занимательное приключение. Сперва обыскали мой офис и ничего не нашли. Затем – мою квартиру. Также безрезультатно. Теперь осталось только закрыть меня на двое суток.

Говоря это, я даже попытался мысленно прожить эти 48 часов. Представил, чем буду заниматься в камере. Спать, отрабатывать элементы медитации. Если дадут книгу – буду читать. Но уж точно не просить о помощи или молить о пощаде. Чего, вероятно, от меня и ждали. Что я сломаюсь, начну совершать неадекватные действия или побегу за помощью к Николаю.

Несмотря на обыск, в тот день я успел сделать все, что было запланировано. Конечно, ситуация внесла коррективы, и с работы я ушел на пару часов позже обычного. Но домой я ехал довольный – они не смогли выбить меня из колеи, я не сломался. Однако я понимал, что ничего не закончилось. Следующим утром, приехав в офис, я собрал всех руководителей. Напомнил об обыске в нашей компании, рассказал о вчерашнем, у меня дома, и изложил свое ви́дение ситуации. Я сказал по-простому: «Ребята, не исключено, что на меня будут давить и дальше, но это никак не должно сказаться на компании. Наша работа не должна встать ни на день, ни на час».

Мы даже обговорили возможность передачи полномочий, если меня закроют. Да, тогда я уже не исключал, что меня могут посадить. Ведь теперь я имел дело с людьми, которые привыкли не договариваться, а ломать через колено. Не раз я видел, как это происходит с другими. Сперва создавалась проблема, затем начиналось все более жесткое воздействие. Многие бизнесмены готовы были нести деньги уже после первого обыска. Помню, некоторые из них приходили и ко мне, прося о правовой защите.

Против меня могли сфабриковать дело. Но даже в этом случае сначала надо было за что-то зацепиться. Я же знал, что чист перед законом, поэтому принципиально был не готов искать контакты и нести деньги – вины за мной не было и добровольно становиться жертвой я отказывался. Поэтому решил продолжить игру в «гляделки» с невидимыми визави. Самым непростым, но важным в тот период было не дать негативным мыслям захватить себя. При каждой возможности я переключал внимание на позитив и ждал подарка от судьбы. Старался оградить себя от негативных эмоций и информации. С октября 2018 года я даже перестал читать и смотреть новости. Никогда до этого в жизни я не уделял столько внимания своему психологическому и эмоциональному состоянию. Каждый день составлял план, ставил цели и радовался, достигнув их. Даже в мелочах. Стал еще больше читать и слушать музыку. Тогда же мне в руки попалась книга Игоря Рыбакова «Жажда». В ней я нашел подтверждение многим мыслям и вынес из нее еще больше новых полезных инсайтов.

Но моя позиция не была пассивной. Я принял решение открыто излагать деловым партнерам и знакомым свой взгляд на ситуацию – начать формировать вокруг себя позитивное поле. Я даже встретился с рядом действующих сотрудников ФСБ. Некоторые были шокированы, узнав, как и почему их вплели в эту историю. В какой-то момент мне поступило предложение от довольно влиятельных чинов: давай, неси им деньги – мы их и возьмем с поличным. Я отказался. С одной стороны, были подозрения. С другой – на прямой контакт мои противники до сих пор не вышли.

При этом я уже не испытывал к ним злобы или жажды мести. Работая судебным приставом, я тоже столкнулся с завистью и предательством некоторых коллег. Но спустя годы я был им только благодарен за то, какой стала моя жизнь. Поэтому и сейчас не видел смысла желать зла тем, кто помогает мне стать сильнее.

И вот однажды ко мне вновь приехал человек, подробно рассказавший про ситуацию вокруг Николая и назвавший фамилии всех высокопоставленных участников истории. Отмечу: уже не первый месяц я присматривался к людям в моем крайне широком окружении. Пытался понять, кому можно доверять, а кто может оказаться «двойным агентом». И вот сейчас мой старый знакомый спросил напрямую: «Илья, а что ты делаешь, чтобы решить свои проблемы? Ты уже говорил с Николаем или с кем-то из его коллег?»

Тогда я осознал: мои противники не так всесильны. До них доходят слухи, что я постоянно с кем-то встречаюсь, открыто обсуждаю ситуацию, но совершенно непонятно, что же я собираюсь делать. Ведь определенные ресурсы и знакомства у меня были – они не могли этого не знать. Но какие из них и как я применю? Со мной привычная схема не сработала: я не носился в панике по всей Самаре, не искал с ними встречи, и Николай для них оставался недоступен. «Похоже, они начали нервничать», – подумал я тогда. Значит, тактика ненападения оказалась эффективной.

Поняв, что через меня Николая не достать, они решили получить хоть что-то. На меня наконец-то вышли напрямую. С банальным предложением:

– 30 миллионов рублей. Наличными. И все, живи и работай дальше.

– Я вроде бы и так живу и работаю. Так за что же мне платить?

– За спокойствие. У тебя в офисе в ходе обыска нашли печати, кажется? Можно очень быстро открыть еще одну «уголовку».

– Открывайте! – Я, уже не скрывая, смеялся. – Открывайте, ребята! Только объясните мне, что в этих печатях может быть незаконного? Можете вызвать людей, которым они принадлежат. Они подтвердят, что их у нас заказывают. Нужны документы? Так и документы у меня есть. Или хотите, чтобы следователи ломали голову над тем, как придумать, а потом и доказать, что моя компания или я незаконно пользуемся этими печатями?

Развязка истории наступила так же неожиданно, как и ее начало. Давление на меня ослабло, но уголовное дело по долгу в пять миллионов еще не было закрыто. И вот ко мне в гости приезжает мой хороший друг Анатолий. Мы давно не виделись. Я рассказал ему всю историю. И тут он говорит: «Так я знаю этого Сергея!» Как же я в тот момент воспрянул духом! «Пожалуйста, организуй нам встречу», – попросил я. Наконец-то появилась возможность все прояснить и посмотреть в глаза человеку, который был причастен к сложившейся ситуации. Я хотел услышать его лично и попытаться понять его позицию в этом деле. Через пару дней Анатолий приехал ко мне в офис вместе с Сергеем. Несмотря на все пережитое, я был максимально вежлив.

– Сергей, вы в курсе, что сейчас происходит? Я собрал о вас всю нужную информацию и тоже могу на вас наехать.

– Илья, поймите, я просто хочу получить свои деньги. Написать заявление было последней, вынужденной мерой. Но лично против вас или вашей компании я никогда ничего не имел.

– Понимаете, ваше заявление стало отправной точкой для очень неприятной истории, затронувшей не только меня, но и близких мне людей, которые не имеют совершенно никакого отношения к вашему долгу.

Я подробно рассказал все, что происходило после подачи им заявления в полицию. Он был искренне шокирован. Я понял: человек совершенно не в курсе, им в этой ситуации воспользовались так же, как и мной. Оказалось, что Андрей – заемщик, исправно выплачивавший проценты, в какой-то момент перестал это делать и отказался выплачивать долг. И единственный документ, с помощью которого Сергей мог вернуть свои деньги, был договор займа с «ИК Спутник». Поэтому он пытался использовать все известные рычаги давления.

– Хорошо, Сергей, – ответил я, – это не моя война. Но она задела и меня. Вся эта ситуация мне порядочно надоела. Я постараюсь вам помочь.

Буду честен, у меня были возможности оказать жесткое воздействие на Андрея. Я уже не сомневался, что его тоже на каком-то этапе вовлекли в эту схему. Вероятно, его интерес заключался в том, чтобы я погасил за него долг. И не исключено, что он смог бы на этом и подзаработать. К тому же финальный долг оказался даже больше – семь миллионов. С другой стороны, я попробовал посмотреть на ситуацию его глазами. Кругом – проблемы и долги, которые нечем гасить. Объявить себя банкротом нельзя – если он сразу не выплатит огромную ипотеку, банк заберет у него квартиру. И он с семьей окажется буквально на улице. Его дочь больна ДЦП. Человек просто запутался и, вероятно, находится в отчаянии. Я был благодарен ему за то, что он в свое время подсказал мне идею создания удаленного отдела продаж и предложил сотрудничество от лица застройщиков. Поэтому я позвонил Андрею и предложил встретиться.

Я изложил свои соображения. Он не стал отпираться, признав, что я прав. И попросил напрямую: «Илья, помоги мне! В отношении меня уже собираются запустить процедуру банкротства. Я должен сейчас хотя бы частично погасить долг. А у меня просто нет таких денег!» Конечно, меня одолевали весьма противоречивые чувства в отношении порядочности Андрея. Но я помнил о тяжелой ситуации в его семье. Ошибаться может каждый. И если я не сломался ни в один из своих жизненных кризисов, это не значит, что они не сломят других. Ответить добром на причиненное зло я счел тогда более правильным. К тому же это казалось выгодно тактически: если сейчас получится вывести из игры Сергея с его претензиями на деньги, для меня весь этот бред должен закончиться.

Оказалось, что у Андрея все-таки была еще одна квартира. Пользуясь своими ресурсами, я помог ему быстро ее продать за приемлемую сумму. Теперь можно было рассчитаться с Сергеем. Сам же Андрей был практически выведен из переговорного процесса. Он уже допустил слишком много ошибок: давал обещания, но не исполнял их. Вопросы по долгу Сергея были закрыты.

Все изъятые у меня печати оформили в отдельное дело и направили в местный ОБЭП для возбуждения уголовного дела, как и предупреждали «решалы». Тот обыск, который происходил в моем офисе, впоследствии мы обжаловали в суде по причине того, что со стороны следователя был допущен ряд грубейших процессуальных нарушений. Судья неофициально дал понять всем, что обыск будет признан незаконным. В связи с этим ко мне тогда приехал начальник ОБЭПа с просьбой от следственного комитета отозвать заявление. У нас были хорошие отношения, и я не имел претензий к сотрудникам ОБЭПа, наоборот, старался всегда поддерживать хорошие отношения и с ними. Поэтому после его личной просьбы я забрал свое заявление и получил все изъятое у меня в ходе обыска. Уголовное дело по факту изъятых печатей было прекращено.

В конце этого глобального «представления» я знал по именам и фамилиям всех тех, кто против меня работал. В какой-то момент я встретился с человеком, который плотно общается с этими людьми.

– В чем была настоящая причина такого прессинга? – спросил я у него.

– Ты такой хороший парень, ты – как курочка, несущая золотые яйца. Тебя хотели прибрать к рукам. Этих людей очень злит твое поведение, поэтому они и обозвали тебя бесхозной курицей.

Этим людям платились большие деньги, чтобы они решили вопрос с Николаем. Люди, против которых он проводил расследование, либо ворочали миллиардами, либо занимали высокопоставленные должности в области здравоохранения. Теперь их ждут реальные сроки. Думаю, что если бы через меня удалось прогнуть Николая, то им заплатили бы гораздо больше тридцати миллионов. В связи с тем, что ничего не получилось, они решили эти деньги «отработать» с меня. Мне приятно осознавать, что мои оппоненты так и не узнали моих друзей и помощников, с помощью которых я мог бы решить свои вопросы. В этой игре я не задействовал серьезные ресурсы.

Я вспомнил слова из Библии, которые в детстве часто говорила бабушка: любите врагов ваших. Тогда это казалось таким странным и нелепым. Конечно, легко любить, когда это взаимно. А попробуй проникнуться чувством к тому, кто делает тебе зло! Нет, любить их я пока еще не научился. Но я благодарен им. Свой подарок я все же получил, о чем расскажу чуть позже. А сейчас хочу еще раз поблагодарить – на сей раз свою семью, которая была рядом и поддерживала меня. Своих друзей. И, конечно же, деловых партнеров и сотрудников. Несмотря на спорные и трудные моменты, все они остались верны нашей компании и нашему общему делу.