Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Некоторые чувства и переживания становятся доступными только после сепарации близких людей друг от друга. Имеется в виду, разумеется, психологическая сепарация. Основные чувства до сепарации – долг, долженствование. Как можно испытывать благодарность к тому, кто «должен»? Он просто сделал то, что должен, и все. Наверное, можно почувствовать удовлетворение. И злость, если не сделал то, что должен. И желание обвинить.
После вчерашнего поста в ленте несколько женщин написали, что родители их называли «мое говно» («Мое говно еще учить меня будет»). Какие чувства можно испытывать к «своему говну»? Не думаю, что радость, удовольствие и благодарность. Скорее всего, будет хотеться, чтобы «говно» не мешало.
И напротив, когда удается признать то, что другой человек имеет право выбирать и при этом выбирает заботиться о тебе, быть рядом, доверять тебе (а в случае с детьми нужно осознать, как они нуждаются в тебе и у них вообще нет выбора не быть с тобой), возникают все трепетные чувства, которые нам известны: благоговение, великодушие, благодарность, радость, тепло, уважение.
Если удается осознать, что человек может выбирать и уже выбрал многое из того, что нравится и тебе, или может что-то, что тебе пока недоступно, это вызывает уважение и восхищение той способностью, которая не утверждена в твоем списке действий, пока ты все еще боишься. Например, многие родители писали, как восхищаются способностью своих детей заявлять о своих границах. Как они в этот момент переживают радость за них и гордятся собой, за свой путь, который они проделали в своей личной сепарации.
Для меня очень дорога способность нового поколения психологов снимать маску эксперта и обнажать свое, живое. Дорога, потому что я тоже это делаю и знаю, как трудно бывает, когда тебя заденут за живое. Дорога, потому что в этот момент я понимаю, что не одна. Дорога способность рисковать, обсуждать болезненные, заряженные темы, не скатываясь в обвинения, пытаясь найти выход.
Иногда я думаю о том, как много упустили те родители, которые считали своих детей частью себя. Они не смогли пережить и сотой доли тех светлых, воодушевляющих, радостных чувств, которые могут переживать другие родители, сумевшие познать отдельность своих детей. В отдельности можно увидеть то, что другой человек сделал сам, без твоего участия. И это основа для уважения.
У Другого свои способности, свой способ себя выражать, переживать свою жизнь, быть в отношениях. Это бесконечно интересно, если все это не твоя заслуга, а его собственная.
Опять же, если человек делает что-то деструктивное и не готов вступать в переговоры, не прислушивается, не ценит отношения, это тоже не повод для саморазрушения. Он – отдельный, он выбирает. И ты тоже выбираешь.
Итак, только после сепарации доступны подлинная благодарность, уважение, радость общения с иным, радость узнавания иного, подлинная ответственность (не гиперответственность, когда все заслуги и неудачи принадлежат только тебе), трепетность уязвимости своей и Другого, подлинная гордость за сделанное тобою и Другим, подлинное тепло, подлинная любовь.
Маленькая мама приехала в гости к дочери, с которой не виделась пару лет. Маленькая мама звонит дочери каждый день по пять раз. Большая дочь видит маму, с которой она не встречалась так долго (встречается так часто), и видит ее новыми глазами.
Маленькая мама не сидит на месте. Он рвется хлопотать, работать. Маленькая мама – это маленькая девочка, которая не может просто посидеть и поговорить по душам: невидимая сила внутри тянет ее к плите и к пылесосу. С таким же рвением она руководит тем, чтобы окружающие ее люди были полезными членами общества.
Она не спрашивает, нужна ли помощь. У нее другая задача. Ей нужно, чтобы ее признали хорошей, полезной и нужной девочкой.
Маленькая мама не интересуется своим здоровьем, своим питанием. Она забывает взять с собой лекарства, приезжает в босоножках, хотя вполне могла бы предположить наступление календарной осени и холодов. Зато она активно помогает другим – советами, участием, деньгами.
Маленькая мама не интересуется своим комфортом: лекарства и одежду покупает дочь. Она же большая, и она же принимает на себя ответственность за маленькую маму.
Бывает, что маленькая мама начинает чудить и тратит деньги. Причем не помнит куда. А еще бывает, что она сваливается в депрессию и другие болезни. Маленькой маме нужна мама, которая бы о ней позаботилась как о младенце. Покачала бы ее на ручках. Покормила бы грудью.
Зато она будет стоять у плиты и всовывать во внуков еду. Или схватит веник и будет им махать, демонстрируя свою значимость.
Большая дочь злится. Большая дочь в отчаянии. Большая дочь грустит, что у нее никогда не было и никогда не будет мамы.
И в лучшем случае она не положит свою жизнь на то, чтобы сделаться маленькой маме Настоящей Матерью. В самом лучшем случае она признает тщетность подобных усилий. Она поможет маме выжить, но откажется качать ее на ручках и бесконечно держать ее у своей груди.
Сегодня говорили с клиенткой о ее родительской вине. Стоит ей чуть больше времени уделить себе (а девочке немногим больше двух лет), то почти сразу возникает вина («Плохая я мать»). Вина подогревается своими проекциями. Мать у моей клиентки была не просто жесткая, а на редкость жестокая, что нечасто встречается даже в моей практике. Женщина помнит свою боль – каково это быть ребенком рядом с матерью-мачехой. Как в сказке: «недовернешься – бита, перевернешься – бита». Вина подогревается фотографиями из Сети. Довольные, счастливые дети и матери, которые, кажется, счастливы проводить время со своими детьми. Фотография отображает мгновение, а фантазия дорисовывает все остальное. Никто же не разбирается, как часто случается это мгновение и сколько на самом деле ресурса у этой матери. Но фантазия рисует мать, которая день и ночь со своими детьми, и все счастливы.
И когда живая мать сравнивает себя с этим «образцом», она обнаруживает, что у нее нет столько ресурсов. Что ей хочется что-то и для себя. Поспать, передохнуть… Не играть во все детские игры, не готовить первое, второе и третье на каждый прием пищи.
И сразу чувствует себя плохой матерью, берет себя за шкирку и отрабатывает роль хорошей, правильной матери. Довольна собой какое-то время, пока снова не захочет чего-то для себя и снова не почувствует свою плохость. В этом случае вина возникает из-за фантазии, какой ты должна быть, но какой не являешься. И ты страдаешь из-за того, что не являешься. Страдаешь, что не можешь признать свои реальные возможности и ограничения, раз за разом загоняя себя в фантазию о том, какой должна быть мать.
Ответственность возникает, когда ты знаешь и признаешь себя реальной. Признаешь свои возможности и свои ограничения и соглашаешься с тем, что тебе нужно себя наполнить, чтобы отдавать. В ответственности нет страдания, никто не жертва и никто не спасатель. С ответственностью родители умеют опираться на то, что есть. И дети учатся жить так же.
Войти с помощью соц. сетей: