-3-
Его звали Орвилл дю Чен.
Его камера в Уиспер-лейк была два с половиной метра в длину и полтора в ширину. Кирпичные стены, устланный соломой пол.
Здесь было холодно и сыро, а с потолка капала вода.
Летом в камерах кишели насекомые, а зимой помещение промерзало, как ледник.
Раскладушка, на которой сидел Орв, едва вмещала взрослого мужчину, а единственное выданное солдатское одеяло практически не спасало от холода.
Орв сидел в собственной вони, почёсывал бороду, думал и вспоминал, и запутывался ещё больше. Он был уверен, что должен что-то вспомнить, но, хоть убей, у него ничего не выходило.
Иногда его разум начинал выкидывать фокусы. Он был похож на школьную доску: на ней было написано много важной и полезной информации, но если тотчас не подбежать к ней и не прочесть записи, то всё исчезало.
Поэтому Орв сидел в камере и радовался холоду, ведь в холоде вши и гниды в его бороде и волосах издыхали. А эти чёртовы букашки с их зудом могли и здравомыслящего человека свести с ума!
"Хватит думать об этой живности, чёртов идиот! - приказывал себе Орв. - Ты здесь не из-за этого! Ты здесь из-за того... из-за того, что..."
Чёрт, эти воспоминания снова ускользали.
Как осколок льда на июльском солнце, они таяли и исчезали.
Иногда Орв начинал думать, что он безумен. Хотя, возможно, так оно и было. Но то, что его голова превратилась в пастбище для вшей, ещё не значит, что он бредит.
Нет, конечно, иногда он бредил и даже терял над собой контроль.
И когда это случалось, кто-то из помощников Диркера - Генри Уилкокс или Пит Слейд, или любой другой его заместитель - запирали Орва, как горошину в банке. И он не жаловался.
Тюрьма в округе Бивер?
Чёрт, да она была отелем по сравнению с лагерем военнопленных у янки в Кэмп-Дуглас!
И кормили здесь гораздо лучше.
Заключённых здесь не били и не использовали в качестве мишени для тренировок.
Не нужно было пить из выгребной ямы или смотреть за тем, как голодные парни бродят вокруг тебя, как живые дышащие скелеты, перепутавшие сторону могилы.
И становилось ещё печальней от того, что у державших их под стражей солдат еда была. У них была куча еды, но им нравилось смотреть, как их враги умирают от голода.
Голод.
Теперь было ясно, что в этом состоял целый план.
Один сержант из Алабамы в Кэмп-Дуглас просто сошёл с ума. Он был таким худым, что мог спрятаться за листом бумаги.
За всё время, что Орв находился в лагере, он слышал от сержанта лишь одну здравую мысль.
"Сынок, - говорил он, - посмотри на меня. Я в десяти сотнях километров от дома и в десяти сантиметрах от ада".
Орв никогда этого не забывал.
Большую часть времени сержант пытался выкопать жуков из грязи или прятал трупы крыс под стенами лачуг, чтобы потом перекусить, или говорил охранникам, что ему нужно поговорить с президентом Линкольном, а Эндрю Дэвис может поцеловать его белую алабамскую задницу за то, что оставил его гнить в этой дыре.
А если старина Энди Дэвис хочет трахнуть свою сестрицу Нелл, то пусть не тушуется, ведь она сама трахалась уже со всеми, вплоть до индейцев и диких свиней, и лживый политик впишется в эту компанию как нельзя лучше.
Орв попытался перестать думать о войне, но это оказалось непросто.
Иногда все, кого он видел, были янки. Мёртвые и живые.
Диркер был янки. Генри Уилкокс был янки. И Питер Слейд тоже...
Хотя нет, это не так.
Слейд был родом из Миссисипи. Но от него всё равно несло за милю янки.
Орв ненавидел исходивший от них запах северян. Как от того янки в "Оазисе". Этот сукин сын сказал, что был во Втором Арканзасском! Сказал, что был у Пи Ридж.
Ложь!
У этого сукина сына был револьвер Старр, светлые волосы до плеч и шрамы по всему лицу!
Наверно, какой-то канзасский ублюдок, убивающий мирный жителей. Да, лживый янки! Грёбаный лживый янки!
Да кем он себя возомнил?!
Орв приказал себе не думать о том, что произошло столько лет назад.
Нет, нет! Это не так!
Это было вчера. А может и сегодня.
Ну, конечно! И Диркер забрал его флотский кольт 1851 года - тот револьвер, что остался у Орва со времён "Кровавого Десятого", где он служил. Он подобрал его, когда прятался под телами... И где, чёрт возьми, были тогда Рой и Джесси?!
Мертвы. Оба мертвы.
Уже давным-давно.
Погибли на войне.
Орв обхватил голову руками и попытался заставить её работать, но голова не желала включаться. Да и как мог соображать мешок с бобами?
Стоп. Слушай.
Разум Орва начал немного проясняться.
Он слышал на холмах нечто. Нечто нехорошее. Нечто верхом на лошадях. Оно выглядело, как человек, но человеком не являлось.
Ох, это плохо. Плохо. Плохо!
Его род был родом из Теннеси близ Смоки-Маунтинс.
Народ матери практически весь обладал способностью к колдовству и предсказаниям, и иногда у Орва тоже случались видения. Иногда в его голове возникали картинки того, что скоро произойдёт... Только ему это никак не помогало, потому он очень скоро обо всём забывал.
Таким был материнский род.
И Дедушка Джереми Хилл был таким же.
Однажды фермеры из округа Хокинс обманули его при продаже скота, но сделали так, что комар носа не подточил бы, и Иеремия мог лишь ругаться и плеваться.
Хотя нет, не только... В гневе он проклял всех мужчин в том роду, и ночью с неба упали вороны и выклевали у его недругов глаза. И это было даже милосердием, ведь роду тех фермеров больше не пришлось смотреть на последствия колдовства Джереми Хилла.
Орв подошёл к крошечному зарешёченному окну.
Сырой ветер дунул в лицо, и Орву полегчало. Он смотрел на тёмные холмы, возвышающиеся над городом, и знал, что там притаилось зло.
Он видел в голове их лица и фигуры, но они были размытыми, а голоса - нечёткими.
Орва начало подташнивать, потому что он явственно ощутил запах смерти.
Смерти, окружающей город.
Точно так же, как ощущал её в Кэмп-Дуглас. Он слышал её ночами, рыщущую среди груд костей, лохмотьев и непогребённых трупов.
И теперь смерть пришла сюда. Орв видел её в своих мыслях; он знал, как и прежде, что смерть всегда голодна и ненасытна.
И понимая это, Орвилл дю Чен соскользнул вниз по стене и начал хныкать, молясь о скорейшем рассвете.
