Приложение № 12

Секретная телеграмма поверенного в делах в Лондоне Е. В. Саблина на имя генерала Миллера.

Лондон, 28 января 1920 г.

…Среди союзников, которые правильно или нет считают, что ими было все сделано, чтобы помочь русским силам, чувствуется полное разочарование. Не будем закрывать глаза на это. Будут ли они нам дальше помогать? Думаю, что нет. Даже самая расположенная к нам часть английского общественного мнения находит, что бесполезно посылать нам военные припасы, раз они рано или поздно переходят к большевикам. Возможно, что Черчилль под полой будет оказывать нам поддержку, но долго ли он продержится при наличии того провала русской политики, который мы ныне наблюдаем. Трудно сказать, что выйдет из новой политики Ллойд Джорджа. Ходят слухи, что большевики не согласятся войти в торговые сношения с союзниками при помощи кооперативов и потребуют заключения хотя бы перемирия. Здесь все больше и больше укореняется мнение, разделяемое и многими русскими, что красная армия, руководимая ныне старыми офицерами, произведет в конце концов переворот и избавит Россию от главнейших неприемлемых для белых комиссаров. Кто может за это поручиться.

Общее впечатление: большевизм нельзя победить силой оружия. Русские белые организации доказали свою несостоятельность. Русский народ устал, не хочет воевать. Желает лишь получить клочок земли и трудиться под каким угодно режимом при условии личной и имущественной обеспеченности. Ни красные, ни белые ему этого не дают: он ненавидит первых, не доверяет вторым. Вообще изверился. Влияние и сила заграничных организаций труда возрастают ежедневно. Ни одно Правительство в мире не сможет мобилизоваться для интервенции в Россию. Разве что большевики будут угрожать непосредственно границам. Везде брожение, агитация, стачки. Экономическая разруха принимает угрожающие размеры. Простите, что не могу дать Вам более утешительных сведений…

Саблин.

ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 23. Лл. 171–171 об.

Приложение № 13

Доклад генерал-майора О. А. Крузенштерна Главнокомандующему всеми вооруженными силами Северной области генерал-лейтенанту Е. К. Миллеру о новой тактике антибольшевистского движения. г. Гельсингфорс, 12 февраля 1920 г.

Ваше Превосходительство.

В начале сентября минувшего года я отбыл из Ревеля за границу, для выполнения ряда поручений Главнокомандующего Северо-Западным фронтом военного и финансового характера. Вместо предположенных 5–6 недель мое пребывание за границей затянулось, и в настоящее время, после 5-ти месячного отсутствия, я наконец возвращаюсь в Ревель, однако в обстановку, ни в чем не похожую на ту, из которой я отбыл. Деятельность моя в должностях сначала Начальника Штаба Северного Корпуса, а затем Главного Начальника Тыла фронта не давала мне возможности ознакомиться с организацией русской работы в Европе, и лишь настоящее мое пребывание там позволило с ней познакомиться и составить себе представление как об общем положении русского вопроса, так и о причинах проигрыша нами кампании 1919 года.

Движимый желанием сделать все возможное для выхода русских белых элементов из переживаемого в настоящее время кризиса, я позволяю себе обратиться к Вашему Превосходительству с настоящим письмом, представляя на Ваше усмотрение нижеследующие мои соображения. К сему добавляю, что в Копенгагене я виделся с генералом Марушевским и смог несколько ознакомиться с ходом возникновения командуемого Вами фронта и общим военным и политическим положением Русского Севера.

1. Причинами неудач белой противобольшевистской России я считаю: 1). Отсутствие общего систематического плана действий и ясной программы практической внешней и внутренней политики. 2). Недостаточный контакт с работой противобольшевистских сфер внутри России. 3). Недооценка большевистских сил и, в связи с этим, слишком оптимистическая оценка поставленных себе задач. 4). Несогласованность численности и организации белых вооруженных сил с размерами и характером подлежавших выполнению задач. 5). Неразработанность вопроса военного снабжения, недостаток которого явился началом дезорганизации армий. 6). Недостаток офицеров и надежных административных деятелей. 7). Ряд причин, относящихся к области внутренней и экономической политики, имеющих чисто местное значение. 8). Неправильное функционирование русского заграничного военно-дипломатического аппарата, не только не оказавшего существенной политической поддержки, но неоднократно причинявшего вред предвзятостью и нереальностью выдвигаемых точек зрения. Причины эти в своей совокупности дали характерную и одинаковую для всех трех пострадавших фронтов историческую картину их расцвета и разложения (…).

2. (…) Под влиянием неясной восточно-европейской политики Англии, Франция решила, по-видимому, с большей самостоятельностью приняться за работу по ограждению Западной Европы от большевистской заразы. В Париже возбуждена мысль о необходимости создания общего фронта против Советской России, и некоторые из русских деятелей, например Савинков и Чайковский, кажется, примкнули к этому течению. В этом направлении производится давление на Польшу, с расчетом на то, что ценою выгодных ей уступок удастся убедить ее на открытое выступление.

На почве восточно-европейской политики создается усиливающееся разногласие между Англией и Францией. Первая идет по пути прекращения военных действий с Совдепией, и под ее влиянием Эстония заключила мир; Франция считает соглашательство с большевиками неприемлемым.

Одновременно с этим русские сферы в Финляндии и Германии стали получать сведения о серьезной национальной работе внутри России. Данные эти требуют самого серьезного отношения к себе, во избежание повторения тех печальных результатов, которые явились следствием необдуманного движения Северо-Западной армии на Петроград и уничтоживших всю произведенную в Петрограде национальную работу.

В настоящее время положение большевиков, под влиянием их военных успехов, настолько усилилось, что открытие новой кампании без основательной военной и политической подготовки не может не грозить новым поражением. Поражение же нового общего фронта (Финляндия, Польша, Румыния) или одной Польши, в случае придания ему значения европейского, – означает победу большевиков над Европой.

Усиление положения большевиков проявляется и в усилившемся влиянии их агитационной работы. Месяца через два-три Эстония, вероятно, превратится в коммуну, этой же участи, надо полагать, подвергнется и Латвия. Внутреннее положение Польши вовсе не благополучно. Несколько лучше положение в Финляндии и в Литве. Однако выдвинутое положение Финляндии угрожает ей нашествием.

Изложенным я хочу сказать, что время для создания общего активного фронта от Финляндии до Румынии упущено.

Однако возможно и крайне необходимо организовать тот же фронт в смысле оборонительного барьера, ведя эту работу в самом широком масштабе, не только в военном отношении, но главным образом на базе оздоровления и укрепления его в отношениях политическом и экономическом.

Интересы русских культурных элементов и Европы вполне совпадают в отношении необходимости локализации большевизма и недопущении его в Западную Европу. Наши интересы требуют правильной организации противобольшевистской борьбы в самом широком смысле.

Я считаю, что современные обстоятельства заставляют прийти к заключению, что главной позицией надлежит избрать фронт Германия – Чехословакия – Венгрия, придавая Финляндии и Польше (может быть и Румынии) значение авангардов в военно-политическом смысле.

Русские Северный и Южный фронты должны выполнять роль (первоначально) фронтов уступных и флангов.

Изложенная точка зрения, по-видимому, начинает находить себе почву и в Лондоне, и Париже. По крайней мере, английский военный представитель в Берлине генерал Малькольм стал на точку зрения необходимости привлечения Германии к общей борьбе Европы против большевизма.

3. В течение 1919 года обязанности военно-политического рабочего центра, представляющего русские белые фронты в Европе, должны были выполняться Русским Политическим Совещанием с С. Д. Сазоновым во главе.

Не позволяя себе критику общей политики последнего, я не могу не высказать сложившегося у меня, на основании массы фактов, убеждения о полной несостоятельности этого центра как аппарата связи и осведомления. Стоявшие во главе Парижского Совещания лица не сумели создать удовлетворяющую потребности фронтов осведомительную сеть, а существовавшее с прежнего времени русское представительство не имело никакого систематического руководства.

В настоящее время, в связи с утратой под влиянием неудач части своего прежнего престижа, русский Париж еще менее чем прежде в состоянии выполнять сложные функции органа связи. Я полагаю не ошибиться, думая, что и Генерал Деникин, и Вы особенно болезненно чувствуете это именно теперь, в обстоятельствах, когда Ваша связь с Верховным Правителем особенно необходима.

С другой стороны, то тяжелое положение, в котором оказались сейчас русские противобольшевистские элементы, требует настоятельного принятия новых определенных решений. Я считаю совершенно немыслимым рассчитывать на какой-нибудь успех без принятия широко поставленного и основательно разработанного военно-политического плана действий, и я предполагаю, что эта мысль, конечно, существует, однако «утерянное время смерти подобно», почему я позволяю себе настоящим сделать ряд конкретных предложений, во имя выигрыша времени и ускорения продуктивной работы.

С одной стороны, принятие решений требует выяснения существующей обстановки. Я почти уверен, что Русский Париж обладает столь скудными сведениями о военном, политическом и экономическом положении на фронтах, что материал этот никоим образом не может являться достаточным. Необходимым представляется возможно скорее подвести итоги по каждому фронту и итоги эти свести вместе, в общую картину общего положения.

Я считаю неправильным, при теперешней обстановке, ждать приказа Верховного Правителя или инициативы Русского Парижа для начала той работы, без которой наше дело двинуто вперед быть не может. Я полагаю, что действую в интересах дела, выдвигая вопрос о скорейшем предоставлении в распоряжение Верховного Правителя материала.

Сделать же это возможно командированием двух-трех лиц из числа хорошо знающих обстановку своего фронта. Один из них должен быть в состоянии, опираясь на имеющийся с собою документальный материал, в полной мере осветить вопрос в военном отношении, другой, также, в отношениях внутренней политики и экономическом.

Эти уполномоченные от Севера должны были бы встретиться с лицами, командированными Северо-Западным фронтом, для совместного продолжения пути в Ставку Верховного Правителя или для встречи с уполномоченными последнего, в месте по его указанию.

С другой стороны, я выдвигаю вопрос об улучшении связи между Северным и Южным фронтами. Я придаю значение тому, чтобы в современной обстановке стало бы возможным Северу сноситься с Верховным Правителем без корректирующего влияния Русского Парижа, каковое влияние, на мой взгляд, существовало, и не думаю, чтобы приносило много пользы.

Сколько мне известно, Северный фронт имел возможность сноситься радиотелеграфом с Николаевым и оттуда со Ставкою. В настоящее время всякая непосредственная связь с Югом прервана, и на восстановление в скором времени надежд не имеется. Я считаю возможным установить телеграфную и курьерную связь по линии Архангельск – Гельсингфорс – Копенгаген – Берлин – Вена – Белград – Константинополь – Новороссийск. Последний перегон требует установления или переноса одной средней мощности радиостанции в Новороссийске, однако и без этого может быть создана линия вполне надежная и достаточно быстро работающая.

Для организации этой связи я считал бы полезным использовать тот элемент надежных работников, который освободился в настоящее время вследствие прекращения существования Северо-Западного фронта. Максимум пользы – те несколько привычных к подобной работе офицеров Северо-Западной армии могли бы дать именно будучи примененными таким образом, т. к. в Европе толковых, надежных, русских работников более чем мало.

Вообще, я хотел бы указать на ту пользу, которую могли бы принести, при правильном применении, освободившиеся интеллектуальные силы Северо-Западного фронта, в вопросе работы их именно в Европе, путем внесения в русскую военно-политическую деятельность дисциплинированности и системы.

Третий выдвигаемый мною вопрос касается связи с внутренними национальными элементами, продолжающими тем или другим способом борьбу против большевистской диктатуры. Сколько я знаю, между всеми национально чувствующими элементами, способными к признанию эволюционного прогресса, установлено единство взгляда на необходимость замены теперешней деспотии единоличным военно-политическим главенством, впредь до выражения народной воли выборным собранием.

Есть основания полагать, что работа национальных элементов прогрессирует, однако контакт с ними, в общем, был чрезвычайно слаб по причине той же неорганизованности.

Я считаю так же, как и многие русские, с мнением которых можно считаться, что при настоящих обстоятельствах работа по нашему делу в Европе без связи и без знакомства с планами национальных сфер в России крайне рискованна и может нанести непоправимый вред. Связь эта может быть улучшена, и пути для этого существуют и намечены, однако, независимо от такой работы из Европы, уже теперь желательным мне представляется принятие мер к упрочению этой связи на Северном и Южном фронтах. Впрочем, не сомневаюсь, что вопрос этот для Вас не является новым, почему перехожу от него к последнему, представляющимся мне важным и заслуживающим внимания.

Как Вашему Превосходительству известно, в распоряжение генерала Юденича переведена была адмиралом Колчаком сумма в один миллион фунтов стерлингов, депонированная в Лондоне. Средства эти получили различное, согласно потребностям фронта, назначение, и в последнее время около 200.000 ф. ст. было переведено в распоряжение Ликвидационной Комиссии, созданной в Ревеле для окончания расчетов по Северо-Западной армии одновременно со сложением с себя генералом Юденичем командования фронтом. Из этой же общей суммы генералом Юденичем были отпущены авансы некоторым из военно-дипломатических представителей за границей, на предмет уплаты по заказам и пр.

В настоящее время Парижский русский центр, в связи с прекращением существования Северо-Западного фронта, объявил все остающиеся суммы перешедшими в его распоряжение, мотивируя такое распоряжение тем, что денежные средства эти общие, отпущены адмиралом Колчаком, а посему имеют поступить в его, Парижского центра, распоряжение.

Сколько мне известно, генералом Юденичем еще никаких указаний от настоящего Верховного Правителя не получалось; я подозреваю, что указанное распоряжение Парижа сделано по своей инициативе и, не имея оснований считать, что Париж сумеет использовать оставшиеся небольшие средства для целей связанных с исправлением положения русской работы в Европе, я считал бы значительно более полезным, чтобы остатки от сумм, бывших в распоряжении генерала Юденича, поступили в распоряжение Вашего Превосходительства и могли бы быть использованы для изложенных мною выше целей, в случае признания их Вами заслуживающими внимания. В этом отношении определенное ходатайство перед Верховным Правителем могло бы дать желательные результаты. В общей сложности речь может идти о 10–12 тыс. ф. ст., сумме самой по себе незначительной, могущей, однако, принести немалую пользу в деле восстановления противобольшевистской работы.

Перед моим отъездом из Копенгагена я передал генералу Марушевскому письмо, обращенное мною к нему, содержание которого я просил его сообщить Вам. Оно явилось результатом обсуждения способов оказания поддержки Северному фронту и содержит отчасти те же вопросы, что я касаюсь здесь.

В письме этом я затронул идею придания Северному фронту характера самостоятельного государственного образования. Хотя подобное развитие политической организации Северного фронта могло бы дать определенные выгоды, однако я сознаю всю трудность и сложность движения по такому пути, особенно в отношении согласования этого метода с принципиальными основаниями работы белых фронтов, почему и считаю необходимым, в целях устранения возможного неправильного толкования моих политических взглядов, просить Ваше Превосходительство к этой мысли отнестись, как к простому упоминанию лишней возможности к улучшению положения Северного фронта.

Может быть, впрочем, письмо мое генералу Марушевскому, в связи с затруднительностью сообщений, до Вас и не дойдет и упоминание о нем излишне.

Все вышеизложенное я написал из желания сколько-нибудь приложить к делу все то, что вынесено мною из моего заграничного пребывания, стоившего больших денег и вследствие печальной судьбы, постигшей Северо-Западный фронт, – к созданию которого была приложена и моя доля труда, – обречено стать лишь архивным материалом…

ГА РФ. Ф. 5867. Оп.1. Д. 25. Лл. 165–175.