Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
За год исканий, проб, ошибок, головокружительных взлетов и падений, научившись мыслить стратегически, я, однако, не стал контрол-фриком, стремящимся каждую секунду сканировать каждый миллиметр пространства. Жизнь можно и нужно отпускать. Давать ей развертываться свободно, будучи уверенным, что это не приведет к концу света, а, напротив, подарит приятный сюрприз. Все потому, что жизнь не просто богаче наших представлений о ней, она еще гораздо добрее к нам, чем иной раз мы сами. Разумеется, я говорю о ситуации, в которой мы с вами не ждем всяких ужасов, а мыслим позитивно. Мыслить позитивно значит делать сознательный выбор в пользу созидания, жизни, любви и чуда. Искать и находить их нужно везде – в нас, в окружающих, первых встречных и еще не встреченных нами людях. Тем самым формируя свой пласт реальности, поскольку то, что в наших головах, непостижимым для нас образом оказывается и вокруг нас. Всегда.
Конечно, на нас то и дело как ветры буйные могут налетать те или иные эмоции. Отнюдь не всегда полные добра и человеколюбия. Что ж, важно помнить, что не всегда то, что мы считаем нашими эмоциями, – это и есть мы. Мы уже говорили с вами про шмыгу, убедительно маскирующуюся под наш внутренний голос… Все дело в том, что в нашем организме есть хорошие, «наши» бактерии, без которых мы просто не могли бы жить, а есть болезнетворные. Всякие бесконечные СМИ и социальные сети занимаются подсаживанием эмоций нам, заражением нас всякими болезнетворными эмоциональными паразитами. И тут надо всегда помнить, что главный здесь – я. Ну, в вашем случае, разумеется, – вы сами. И любое эмоциональное состояние не приговор. Можно легко привести себя в порядок, если у вас есть хотя бы элементарный опыт подобного. Думаю, он есть у каждого мало-мальски пожившего на этой земле. У меня этот опыт есть. Я могу откалибровать свой настрой и мировосприятие. Знаю, что могу. А раз могу – значит обязан. Такая вот алгоритмика.
Часто нас с вами с мониторов ТВ и компьютеров призывают: не напрягайся. Пойди по легкому пути – позволь другим управлять собой. Отдай себя на аутсорс. Нам скармливают опасную байку, говоря, что наша природа – подчиняться обстоятельствам, социальным, биологическим, любым. Те, кто поверит в это, – передадут руль управления собой и своей жизнью в чужие руки. А кто может поручиться, что руки эти мытые? Зато те, кто не поверит, – сами будут у руля.
Даже наш собственный разум не всегда выступает на нашей стороне. Но кроме разума и наносных эмоций есть воля. Поэтому нужно показать всем назойливым аутсорсерам-стервятникам интернациональный жест и сказать: «Да будет так! Будет так, как скажу и хочу я». Мозг тут же закипишует, конечно же, начнет приводить контраргументы, почему это маловероятно, да и попросту невозможно, что все может пойти совсем не так. Эмоции пустятся в пляс. Но да пребудет с вами осознанность, и вы, укротив самого себя, укротите всех. Понятно говорю?
С рождением второго ребенка я попал в новую для меня зону комфорта. Вернее – впал. Вроде бы я многого добился, многим мог гордиться, окружен любящими меня людьми и ослепительными испанскими пейзажами. Ну чего же мне боле?! Что еще для счастья надо? А вот припомните-ка коктейль лидера из седьмой главы. Движение! И только вперед.
Вот движения-то под ленивым южным солнцем, сеющим всюду негу и «маньяну», мне и стало недоставать. Опять возник сакраментальный детский вопрос: «А что же дальше будет?» Моя гасиенда была обложена книжками сказок, но что-то мне подсказывало, что ни добрый Мерлин, ни мудрый Гудвин ответа мне не дадут. Попытки вызвать джинна из лампы к успеху не привели (зато как они засияли!), и я переключился на книги детей постарше. Дейл Карнеги, Робин Шарма, Дэн Кеннеди вошли в мой дом и подкорку и помогли обрести правильный психологический настрой для новых свершений.
Видимо, у меня случилось что-то вроде послеродовой депрессии, которая обычно бывает у женщин. Я словно бы угомонился, замер на месте. Но я знал, что на меня смотрят мои ученики и я не могу позволить себе надолго зависнуть в таком состоянии. Ученики за стойкой ждали от меня энергии и мотивации, а я словно стоял по стойке «смирно». Стоял, заслушиваясь интервью и засматриваясь видеороликами тех, кто входит в серию «ЖЗЛ», вдохновляясь речами и цитатами Нельсона Манделы и Махатмы Ганди, стараясь в них обрести движок для новых свершений. Мне нужно было вернуться в себя.
Завершив чтение книги выходца из бедной иммигрантской семьи, ставшего генеральным директором знаменитой сети отелей Four Seasons, Изадора Шарпа, я открыл электронную почту и увидел письмо от моего старого доброго друга Симоне Капорале, итальянского миксолога, которого я с успехом продюсировал на российском рынке. Мой адрес стоял в копии письма, адресованного F&B директору отеля Four Seasons, который вот-вот должен был открыться в Москве. «Вот так совпадение!» – я перевел взгляд с прочитанной книги обратно на монитор компьютера. В письме Симоне деликатно отказывался от сделанного ему отелем предложения, обосновывая это тем, что он не сможет им дать то, что они ждут от него. «Вам нужен высококлассный эксперт, знающий российский рынок, и я не знаю второго такого, как Бек», – писал Симоне, предлагая руководству гостиницы сотрудничество со мной.
Я вернулся в Москву, где меня ждало выгодное предложение о работе в Four Seasons, которое, однако, таило в себе один острый и крайне нежелательный для меня момент. Поступить на работу в такую огромную сеть означало стать частью ее строгой корпоративной структуры. Практика консалтинга экспертами со стороны в Four Seasons категорически не приветствовалась, и возможность стать директором барного направления отеля была сопряжена для меня с необходимостью стать наемным сотрудником сети, частью команды, субординации, большого успешного механизма. Меня, самого себе хозяина, окончательно созревшего для исключительно личных проектов, избавленного от подчинения и корпоративных уставов, эта перспектива удручала. В то же время я так проникся книгой Шарпа, меня настолько восхитили его идеология и подход, что мне было интересно постичь философию и культуру этой сети изнутри.
Споря сам с собой и со своим братом, мечтавшим, что я как опытный операционщик наконец возглавлю наш новый лондонский ресторан, я вывел для себя убедительный аргумент. Опыт работы в Four Seasons мог бы стать крайне полезен при воплощении своего собственного бизнеса. Проникнувшись их идеологией, разобравшись во всех тонкостях системы их работы, я мог бы использовать полученные знания для адаптации в рамках нашего семейного бизнеса. К тому же все мое существо словно бы истосковалось по учебе.
За восемь лет работы в Москве я только и делал что учил других, отдавая весь мой опыт, знания, весь мой Лондон и энергию, не получая нового взамен. Four Seasons как новый учебный полигон давал шанс на новизну и самопрокачку. Отель получил бы от меня мою экспертизу, а я помимо зарплаты впитал бы их корпоративную культуру и стандарты сервиса. Этакий взаимовыгодный симбиоз гриба и водоросли. Поговорив со своей семьей и убедив их в полезности моего решения, я подписал контракт с отелем на три года, держа в уме, что я – ловкий ученик и смогу освоить все необходимое мне за год, чтобы затем, попрощавшись, применить полученные знания на практике – в моем ресторане и мастер-классах, лекциях, воркшопах. Мама, стиснув зубы, согласилась, брат был против, а жена меня поддержала, сказав, что она за любой кипиш, кроме необоснованной голодовки.
Признаюсь, было и еще кое-что, что привлекло меня в работе на Four Seasons. Выковывая барную индустрию России, мне всегда хотелось не только облагородить потребление алкоголя в этой стране, но и изменить отношение и восприятие Запада к здешней питейной культуре. Иностранцы были на удивление полны глупых стереотипов. Некоторым из них Россия на полном серьезе представлялась страной, где по заснеженным непролазным улицам бродят пьяные медведи с балалайками на пару, с пьяным вдрызг мужичьем в шапках-ушанках и с гармошками. Такая вот лубочная и даже по духу не соответствующая правде картинка. Достаточно попутешествовав по миру, скажу, что утверждение о том, что Россия – страна алконавтов, абсолютнейший миф. По мне, так в Ирландии, Англии и Германии пьют гораздо больше. Вот это самое обидное и ложное клише мне и хотелось разрушить. Не на словах, а на деле. И Four Seasons мне такой шанс предоставил, отдав в полное мое ведение бар, который я сочинил от названия до последней барной ложки – бар «Московский».
Это был поистине проект-мечта. Пусть дизайн его пространства остался мне в наследие из 90-х гг. (он был согласован и утвержден еще в ту пору), но даже это не стало помехой для моих самых смелых идей и начинаний. Four Seasons давал мне свободу маневра в создании концепции и выборе стилистики бара, и я хотел испить эту чашу до дна.
В моем представлении бар «Московский» должен был стать этаким Мавзолеем или барной Третьяковкой Москвы, то есть местной достопримечательностью, местом притяжения и точкой сборки современной российской барной культуры. Уважающий себя иностранец должен был бы посетить в Москве Красную площадь, Большой театр и бар «Московский».
Это место должно было стать нашим ответом знаменитому Long Bar в сингапурском отеле Raffles, где зародился культовый «Сингапурский слинг». Для того чтобы прочувствовать ауру и вкус этого места, каждый чужестранец должен попробовать этот коктейль. В итоге «Сингапурский слинг» стал визитной карточкой, исторической реликвией и национальным достоянием, популяризация которого поддержана на государственном уровне. Ну а если вы приезжаете на Ибицу, вы не можете не посетить самый гламурный клуб Pacha. В Москве же такая обязательная барная программа отсутствовала. Нужно было создать ее с нуля и продумать до мелочей.
Аура близлежащей Красной площади накладывала отпечаток, и я стремился создать место, в котором бы иностранцы могли в буквальном смысле испить русскую культуру, в которой слились Восток и Запад, история и современность, народность и самобытность. Именно в пространстве «Московского» можно было приблизиться к постижению той самой, не дающей покоя Западу загадочной русской души.
Команду я собрал поистине уникальную и действительно всероссийскую. Из 200 лучших, приехавших со всех уголков отчизны, в итоге было нанято 20 человек: Калининград, Калуга, Ростов, Владивосток, Киров и другие города – этакая барная сборная России.
Ключевым было сочетание исключительности и понятности, проявлявшееся во всем. Даже классические рецепты обретали здесь неподдельное русское звучание. Мы использовали самые причудливые ингредиенты: самогон, квас, прополис, иван-чай, облепиховое варенье, сибирский мед. Был, разумеется, во всем этом и элемент аттракциона: Nasha Masha, например, пленила смесью водки, томатного микса на аджике и пены из хрена с сибирским медом. Знаменитый «Белый Русский» смешивали из водки с хлебным демигласом из кваса и пеной из пломбира. Того самого гостовского за 48 копеек. Помимо ностальгических ноток и аутентичности этот истинно русский «Белый Русский» (оригинальный коктейль ведь родом из Калифорнии) не имел неприятных последствий вроде тошноты и головной боли, которые вместо доброго утра приходят в наказание тем, кто слишком часто прикладывался к этому напитку накануне. Все потому, что в оригинальном рецепте есть сливки и кофейный ликер в сочетании с водкой, становящиеся неподъемными в больших количествах для организма. Потому что коктейль, убежден, должен приносить радость, а не требовать расплаты за веселье. Удовольствие может быть если не на все сто полезным, то минимально вредным. К этому мы и стремились, переосмысливая старые рецепты и сочиняя собственные.
Был у нас Moscowpolitan с голубикой и вареньем из черных тутовых и Old and Fashioned – смесь ржаного и ячменного самогона с узваром из сушеных сухофруктов, вареньем из шишек и настойкой прополиса. Подавали коктейли в керамической матрешке с черепом, вызывавшей фурор у публики. Однако не хватало главного аккорда, барной легенды этого большого коктейльного театра «Московский»…
Я долго искал, сочинял, ловил ауру Москвы в Александровском саду и на Манежной и подманивал местных гениев места, которые, наконец, сжалились надо мной. Так появился коктейль «Московский мул». Знатоки, конечно же, скажут, что появился он в Америке в 1950-х, но именно мул бара «Московский» стал по-настоящему московским. Оригинальный рецепт представлял собой сочетание водки, лайма и имбирного эля. Мой отечественный твист перевел американскую идею на русский лад, стал аутентичным и адекватным месту его подачи. В фирменной медной кружке с логотипом бара (которую многие успели приобрести себе на память об этом уникальном коктейльном впечатлении), созданной по моему эскизу, обнимались водка, таежный мед, квасное сусло, содовая, лайм и свежий сок имбиря. Этот уникум можно было попробовать только в одном месте столицы, и коктейль этот должен был стать барным символом города.
Фишек и идей было громадье. Все они были подробно изложены в моей барной стратегии, которая легла на стол генерального директора отеля Four Seasons Moscow Массимилиано Мусто. Там она лежала, пылилась и в конце концов сгинула.
Гуляя по коридорам Four Seasons после очередного общения с генеральным директором отеля, я часто читал про себя строки Михаила Светлова, которого я уже припоминал в третий главе этой книги:
Молодой уроженец Неаполя!
Что оставил в России ты на поле?
Почему ты не мог быть счастливым
Над родным знаменитым заливом?
Иными словами, грубой прозой, я думал, какого черта приперся сюда этот неаполитанский мастиф? А потом, глядя на карту мира, на которой были обозначены отели сети, я понял замысел (читай – просчет) руководителей Four Seasons…
Но что мы с вами все про историю и истории, давайте займемся географией. Сегодня, когда я открываю Google Maps, я мысленно обозначаю для себя зоны повышенного риска, этакие горячие точки для построения бизнеса. Основываясь сугубо на личном опыте, не желая никого обидеть или оскорбить, я исключительно для себя отметил красным цветом те страны, с представителями которых общие дела, конечно, можно иметь, но осторожно. Если готовы постоянно быть начеку и ждать подвоха, который с высокой вероятностью подкрадется незаметно, если душа просит экстрима и острого ощущения свободного падения, то отважьтесь затеять что-то в Азербайджане, Алжире, Армении, Грузии, Египте, Ингушетии, Индии, Иране, Ливане, Марокко, Одессе (рынок Привоз), Северной Африке, Тунисе, Турции, Пакистане и Франции. Таково мое персональное минное поле. Процент кидалова здесь превышает норму. Разумеется, люди везде живут прекрасные, яркие, харизматичные, но может быть именно поэтому с ними нужно лишний раз все перепроверять. На случай всякого случая. Бизнес с торгашами с бегающими глазками всегда опасен, поэтому берегите себя.
Вот и Four Seasons, недобро думая о российском рынке и, видимо, считая Москву эпицентром жулья, наняла супер-пупер-харизматичного неаполитанца с опытом работы в Каире, того самого Массимилиано. На него сделали ставку, посчитав, что только эксперт по двуличности и фальши сможет совладать со здешней публикой. Но они заблуждались, как и те иностранцы, кто представлял герб Москвы триединством медведя, водки и балалайки. Массимо оказался Дутти.
Бар «Московский» не состоялся по вине одного-единственного человека, не пожелавшего полностью воплотить мою концепцию этого места. А ведь план этот был силен и могуч. «Московский» мог прогреметь на весь мир, и его посещение имело шансы войти в список 100 мест, которые нужно успеть увидеть до конца жизни. Было больно и обидно сознавать, что «Московский», по сути, стал выкидышем. Но этот провал оказался еще одним жизненным уроком, сделавшим меня сильнее в плане доверия людям и прокачки способности «читать людей» по лицам. И, разумеется, карта минных полей дополнилась Италией. Собственно, я мог бы усвоить это еще в бытность работы в Fifth Floor Bar (помните 5 лонг дринк?), но тогда я был моложе, наивнее и доверчивее. И все же я благодарен Four Seasons за этот опыт, многое давший мне и на личном примере продемонстрировавший, что, во-первых, рыба гниет с головы, а во-вторых, навсегда впечатавшийся в мое сознание лозунг – никогда не доверяй неаполитанцам!
Войти с помощью соц. сетей: