Шот № 39 Мировое зло

Я был барной персоной нон грата, изгоем, отверженным. Меня атаковали бывшие друзья и коллеги снаружи и лекарства – изнутри. Случался и внутренний самосаботаж, когда я, глядя на радующихся и пьющих вокруг людей, в сотый раз ощущал на себе вериги своей жесткой диеты и распорядка. Я стремительно терял вес, потеряв его и в барном мире. Было лишь одно приятное и незнакомое чувство – я полюбил утро. То самое, которое добрым обычно не бывает. Я стал рано вставать, потому что не ел и не пил ничего дурного. Организм пробуждался не разбитым, а как будто после полной перезагрузки. По утрам я ощущал прилив энергии и креатива, и с тех пор, минуя все злоключения, связанные с болезнью, я по-прежнему встаю, что называется, на заре – по будням в 4:45, по выходным сплю до 6:00 и высыпаюсь. Главное ведь не количество, а качество сна. Доброе утро позволяет больше успеть и повышает продуктивность. Когда утром город еще не успел продрать глаза и все девайсы молчат, можно спокойно сосредоточиться и сверить планы на день и на перспективу. Да и мозг по утрам соображает несомненно яснее и лучше, чем к вечеру. Не есть мясо в будни и перед сном, не пить кофе после 15.00 и вообще не есть после 18.00, за исключением успокаивающего чая с медом непосредственно перед уходом ко сну. Да, и сериальчиками и негативными новостями накануне ночи тоже лучше пренебречь. Вот вам мои ЗОЖные заветы, которые я блюду многие годы.

Пока я пытался выкарабкаться, меня старательно топили. Депрессия стала моей постоянной спутницей, от которой меня спасала моя невеста и мои ученики. В ту пору я существовал только благодаря им, ведь алкогольные компании и бывшие коллеги отвернулись от меня. Мои ученики были стражниками моего государства, зорко следящими за тем, чтобы крепкая белокаменная стена его, которую постоянно кто-то пытается осадить, не рухнула. В моем ведении было три заведения, которые я консультировал, и мои ставленники, работавшие в них, приняли присягу мне, своему женералю барных войск, на верность. Но враг не дремал. Diageo, и без того воткнувшая мне нож в спину, решила обезглавить мою армию и отнять у меня силы.

Получив филькину грамоту от барной аксакальщины, Diageo отправила в Россию ревизора, разогнавшего половину центрального офиса. Компания так боялась лишиться российского рынка, что избавилась от англичан и поставила в качестве управляющего директора человека местного – Светлану Наумову. Дабы заслужить доверие местных царьков, компания пошла на это показательное выступление.

Все это время я не сидел, забившись в угол, и не хранил молчание, а открыто высказывал свои претензии в адрес Diageo, научившейся в России кидать людей. Кустодиевская женщина Светлана, устав хулы в адрес ее работодателя, в итоге вызвала меня на разговор в кондитерскую «Пушкин». Мы не думали друг о друге плохо, и я искренне верил, что она неплохой человек, а потому согласился заключить с ней пакт о ненападении. Думал ли я, что история повторится и Наумова окажется из той же породы советских людей, у которых в крови сидит желание надуть ближнего своего? Это какая-то неизлечимая болезнь здешних широт, с осложнениями которой я сталкиваюсь до сих пор. В России кидалово – национальная забава, как лапта или кулачный бой. А может быть, всему виной врожденная нетерпимость и пренебрежительное отношение, от полного своего невежества, к людям других национальностей. Нигде столько не шутят на национальную тему, утверждая себя за счет других. До сих пор думаю, что Свету, вероятно, дезориентировал канал ТНТ, введший в оборот миф о Равшане и Джамшуте, «черноголовках», которых для каждого коренного и титульного жителя, просто долг объегорить и подкузьмить. Короче говоря, Света поспешила нарушить свое слово, решив перекрыть мне кислород. Она стала отправлять в подшефные мне заведения своих шпионов, миссией которых была перевербовка моих лучших барменов.

Представители Diageo наведывались в бары, подсаживались за стойку и за бокалом другим начинали обрабатывать бармена, отвешивая ему комплименты, нахваливая и пытаясь разведать его слабые стороны. Впрочем, не нужно быть ловким разведчиком, чтобы понять, что давили они на насущные нужды – деньги. «Ой, ты такой крутой, парниша! А сколько тебе Бек платит? Пятьдесят? А ты иди к нам в Diageo, амбассадором, получишь семьдесят, страховку, соцпакет и ключики от новой машинки. По рукам?» И мои бойцы стали покидать крепость один за другим. Их можно понять, вопрос неоплаченных счетов стучал у них в висках, а я просто не имел ресурсов платить им больше. Но и они не хотели смотреть в будущее и жили только сегодняшним днем. Diageo отняла, просто купила у меня четырех лучших барменов, в которых я вложил силы, время, деньги и часть души. Стена осталась без стражников. Мне вновь казалось, что я валюсь в глубокую пропасть.

Алкогольные компании а-ля Diageo – это самое порочное образование индустрии, мировое барное зло. Они цинично используют бартендерскую девственность во имя своих «проливов», покупают бартендерскую душу за гроши и обращают ее в рабство. Единственный рычаг давления на них – кучкование. То, которое продемонстрировали мои недруги-письмоводители, припугнувшие Diageo.

Именно алкогольные компании, а не трендсеттеры стали в какой-то момент заправилам индустрии, зомбирующими барменов своими красочными сказками о распрекрасной жизни и разного рода конкурсами. Они занимаются барным миссионерством вовсе не во имя гуманных идеалов, а исключительно ради лояльности. Они хотят лишь одного – чтобы бармен интенсивнее раскручивал их продукт и впаривал его своим гостям. Поразительно то, как одно из самых вольнолюбивых поколений за всю историю, люди, так ревностно относящиеся к своей свободе и независимости, попадают в добровольную кабалу к алкогольным монстрам. Победители этих конкурсов становятся марионетками компании-организатора, фокусируясь больше на ее продукции и на том, как побойчее втюхать ее потребителю, а не на своем личном бизнес-плане будущего. Амбассадорам в плане развития приходит амба.

Понимаю, что вас могут тешить мечты о чемпионстве и карьере по примеру Эрика Лоринца, но позвольте мне выдернуть вас из этого сладкого дурмана грез. Если вы хотите пройти по следам Эрика, то получите европейское гражданство и айда в столицу миксологии, ловить свою удачу там. По нынешним санкционным временам финал World Class россиянам не светит. Дело не в профессионализме, а в том, что властелинам из великой и ужасной компании чемпион из России невыгоден так же, как и телеканал Russia Today в Америке. Ну просто потому, что это как минимум немодно в политических кругах. А вот массовка на конкурсах всегда требуется, особенно если она страдает провинциальными комплексами и за счастье считает постоять рядом с маститыми барменами в надежде, что те их заприметят и порекомендуют куда-то в амбассадоры резервного пакета… Жалкое зрелище. Побольше самоуважения, соколики! Напомню, что никто из бывших финалистов известного конкурса еще не открыл собственный бар и вряд ли откроет. А все потому, что алкогольные компании инфицируют своим вирусом корпоративности еще вчера нормальных с виду ребят. Этот вирус заставляет отмирать ваши амбиции, мечты, драйв, креатив, в общем, все живое в вас.

Как известный гастроэкзорцист, изгнавший в своей время бесов из City Space Bar, берусь на расстоянии привести вас в чувство и не позволить вам оказаться сожранными этой порочной индустрией. Почему я так суров в отношении конкурсов? Да потому, что объективного в них на шот. Я вновь уверую в них, если следующим победителем станет не какой-нибудь пластмассовый пупс из именитого бара в городе-миллионнике с высокими продажами резервного пакета, а кто-то живой с горящими глазами из Орла или Читы.

Бартендеры, приберегите эмоции для гостей, для создания сказочных продуктов, для личной жизни, наконец. Не тратьте их на пропихивание в массы резервного портфеля! Конкурсы нужны, спору нет, но в рамках разумного и приличия, а не ради потворства низменным эгоистичным чувствам по обе стороны конкурсного напитка. Понимаю, что из-за высокого процента недоверия к работодателю бартендеры ищут стабильности и лучшего заработка, а потому не у всех из них хватает силы воли ответить «нет» на заманчивое корпоративное предложение. Не осуждаю, но предупреждаю и в очередной раз призываю думать о своем будущем. Алкогольные компании обойдутся и без вас, а вы без себя не обойдетесь.

В случившемся со мной был виноват только я сам. Я провалился как стратег, наивно позабыв, что ничто в этом мире не вечно и моя опора однажды может дать слабину. Конечно, это стало для меня уроком и с тех пор я осознал необходимость укрепления собственных фортов. Теперь в моей крепости есть своя служба безопасности и служба контрразведки, персональные Минэк, Минфин, МВД, ЦРУ, ФБР и далее по списку. Ну это теперь, а тогда у меня не только не было ничего из этого, но и не осталось ничего из того, что было наработано. Я обезумел, был полон бессильной злобы и отчаяния. Качество экспертизы упало. Мой горизонт был завален. И именно в тот момент, когда казалось, что ниже падать уже некуда, мне снова пришел на помощь мой брат Максуд. Выслушав мое нытье о том, как я потерял все, лишился заработка, как все боятся работать со мной и обходят как чуму, брат спокойно и хладнокровно поведал мне историю японского экономического чуда.

Потерпев жестокое поражение в войне, понеся значительные моральные и материальные потери, Япония, обидевшись на весь мир, закрылась от него, спряталась, как ежик, оттопырив свои иголки, чтобы спустя несколько лет ослепить планету своим стремительным прорывом. Японцы сосредоточились на внутреннем переустройстве, улучшениях, развитии технологий, инновациях и спустя ничтожный по историческим меркам срок они явили миру свой головокружительный взлет. Мир ахнул, ослепленный японскими электроникой и научными исследованиями. Японцы сумели превратить свою злость и обиду в энергию и ум. Они мобилизовались и конвертировали поражение в технологический прорыв. Брат сказал мне, что японский путь – единственный для меня способ выжить.

Его рассказ привел меня в чувство, воодушевил и наполнил решимостью. Я отгородился от враждебных вихрей, кружащих вокруг, защитился надежными доспехами от стервятников, поджидавших моей кончины, восстановил энергетический дисбаланс и, как настоящий самурай, убил свои желания, заменив их намерениями. Для внешнего мира я исчез с радаров, но внутри моей крепости жизнь бурлила и не замирала ни на миг. Я оборудовал себе мощнейший полигон для прокачки всех сил и навыков, сопряженный с лабораторией новых идей и замыслов. В перерывах между интеллектуальным карате я точил свой самурайский меч, зная, что не успеет еще отцвести сакура, как я всем отвернувшимся еще натру курдюки васаби.