Шот № 12 I’ll be Бек

Но раз уж у нас с вами был уговор, что все в этой книге будет по чесноку, то признаюсь, что я не сам выбрал свое новое имя. Дело было так…

Однажды ко мне подошел Алекс и сообщил, что меня на служебном входе ждут 27 коробок вина, которые я должен был принять. Не на грудь, а для бара, разумеется. Я немедленно отправился на разгрузку, где меня ждал довольно колоритный с виду персонаж. Представьте себе мужчину среднего роста, одетого в дорогой костюм, который, однако, не мог оттенить его внешность заядлого алкоголика. Окинув взглядом новые бутылки, он плотоядно улыбнулся, обнажив зубы, покрытые винными пятнами. Казалось, что он использовал бокальчики с красным вместо ополаскивателя для полости рта. Нет, это был не разорившийся бывший член палаты лордов, слоняющийся по задворкам мест, в которые раньше он входил через парадные двери. Это был не в прошлом уважаемый, а и поныне глубокоуважаемый Нуно, главный сомелье ресторана Avenue. И этот человек, знавший не только то, что истина в вине, но и винные истины, обратившись ко мне со специфическим португальским акцентом, спросил: «Так ты и есть тот самый „russian bake”»? Мне, конечно, польстило, что слух обо мне дошел и до него, но подобная интерпретация моего имени отдавала на вкус кислыми и землистыми нотами. Возражать я, однако, не стал, а теперь и вовсе благодарен за столь удачно возникший мой звучный псевдоним, с которым я сроднился.

Позже выяснилось, что никто из моих коллег никак не мог выучить мое непривычное для их слуха имя Рустамбек, заряженное богатырской мощью и воспетое в знаменитой персидской поэме «Шахнаме». Но это был случай из категории «некогда объяснять», и Алекс сократил мое имя до Бека. Сервис-менеджер Сара втайне от меня учила всех удобоваримому сочетанию «roast and bake», что, по ее мнению, и составляло основу моего имени, но дальше Бека так никто и не пошел. И знаете, я даже рад этому. Принятие нового имени стало символической частью обряда инициации, которую я прошел, поступив в бар Avenue. Актеры или писатели часто укрываются под псевдонимом или берут второе имя. Мне повезло в том, что мое новое имя не подменяло и не изменяло природе моего истинного имени, ведь «бек» означает дворянский титул наподобие эмира или князя. В футболе бек – это защитник. В общем, мои богатырские силы и мужество нисколько не пострадали.

А силы были нужны. В процессе работы я, как мне казалось, не чувствовал усталости. Работа так меня завораживала, что порой я просто не замечал, что день уже прошел, нужно закрывать смену и идти домой. Зато дома я чувствовал этот прожитый день каждой своей косточкой, молящей о пощаде.

То, как нас затягивает любимое дело, похоже на увлечение ребенка игрой. Время пролетает так быстро, и ты искренне недоумеваешь, как могла наступить ночь, если ты только что начал играть? А потом приходит сожаление, что в сутках всего 24 часа.

Каждый день, принимая поставки сотен бутылок вина, я решил расцветить эту свою функцию новой и полезной для меня забавой. Я стал путешествовать по винным этикеткам, изучая биографии вин, места их рождения, годы, названия изготовителей… А затем и вкус вин. Этот процесс оказался невероятно увлекательным. Мир вина дурманил, но не алкогольные пары тому причиной. Просто каждая новая бутылка, новая этикетка открывали мне какую-то новую историю и позволяли путешествовать по миру, не покидая пространства Avenue.

Каюсь, я достал Нуно своими вопросами, на которые он (сам виноват!) отвечал с большим энтузиазмом. Но настал тот день, когда он недвусмысленно послал меня… в винную школу! Туда, где я мог надоедать своими вопросами уже кому-то другому.

Идея овладеть искусством сомелье и познать мир вина не как любитель, а как профессионал воодушевила меня. Я отправился в школу, которую рекомендовал Нуно, заполнил анкету, внес предоплату, поступил на курс и… перестал появляться там. Ну вы же тоже покупали себе абонементы в фитнес-зал и клятвенно заверяли себя и окружающих, что с понедельника вас ждет новая жизнь, здоровое питание и прочее бла-бла-бла? А потом этот абонемент пылился где-то на дне вашей сумки, покинутый и обреченный на забвение. Это была та же история, и она тянулась бы до бесконечности, если бы не встреча, которая изменила мою жизнь. Вы уже знаете, о ком я.

Кофе для «Терминатора» взбодрил меня гораздо больше, чем его. После той встречи я, внимательно посмотрев на себя, задал только один вопрос: «А что я делаю, чтобы достичь успеха?» Ответ был неутешителен. Я поступил в винную школу и два месяца находил всевозможные отговорки и уважительные причины, чтобы сказать себе, что сегодня не подходящий день для начала учебы. Я хотел вступить в гильдию барменов Великобритании, но мне казалось, что все это еще успеется. Я хотел развиваться, посещая профессиональные семинары и лекции или хотя бы просто ходя в другие бары, но не делал этого. Скажу по секрету, никогда и ни для чего не бывает подходящего дня. Если речь идет о том, что нужно приложить какие-то усилия, мы всегда найдем отговорки и отмазки. Шмыга не дремлет!

Буквально на следующий день после того эпизода я отправился учиться. На этот раз без прогулов и без халтуры. Просто все во мне с той поры словно обновилось – изменились привычки, отношение к работе, ритм жизни. Награда не заставила себя долго ждать. Через 6 месяцев я получил повышение и вошел в основной состав труппы барменов Avenue. И знаете, да простят меня мои знакомые театральные актеры, именно в Avenue я видел и участвовал в лучших театральных постановках. Барная стойка была нашей сценой, и мы продавали с нее не только напитки, но эмоции, за которые публика вознаграждала нас щедрыми аплодисментами. Высота сцены этого театра – уровень душевного подъема его гостей. В наших ежевечерних действах играли камео многие известные всему миру персоны: от Омара Шарифа и Жан-Клода Ван Дамма до Билла Клинтона и Михаила Горбачева.

Отличительной особенностью нашего театра Avenue был его терапевтический эффект. Как бы ни был нервозен и лихорадочен мир за стенами бара, а находились мы в эпицентре лондонской жизни, у нас гости могли восстановить запас душевных сил. Мы были словно актерами с дипломами врачей. К нам приходили лечиться, полностью доверяясь нашему профессионализму. Именно поэтому мы должны были многое знать, уметь, пробовать и экспериментировать на себе (как истинные врачеватели) – все во имя удовольствия и пользы наших «пациентов».

Поступление в винную школу стало для меня потерей невинности. Пусть я успел многое освоить за время общения с Нуно, но полное погружение в науку и искусство виноделия показало мне, что урожай моих знаний крайне скуден. Когда преподаватели говорили нам о том, что винную науку невозможно испить до дна, то есть познать до последней капли все ее тонкости и тайны, то мне казалось, что это просто красивые слова. Теперь я точно знаю, что обучение винному делу длится всю жизнь. И как же это волшебно!

Для меня вино – это особое состояние души. Если угодно – транс, в котором достигается равновесие разума и сердца, рационального и иррационального. Отсюда родом все мои лучшие идеи и замыслы. Трудно формулировать то, что не исчерпывается рассудочным восприятием, но это некое переходное состояние между физикой и метафизикой для себя я определил как «Разговор с Хайямом». Этот персидский ученый, мыслитель и поэт – покровитель всех виноделов. Он разбирался в вине не хуже любого сомелье, знал его душу и магию. Рубаи Омара Хайяма – это не только упоительный слог, но книга из списка обязательных к прочтению каждым хореканцем. Речь не про повышение образованности, но профессионального мастерства. Мы, хореканцы, продаем эмоции и должны уметь погружать своих гостей в сладкие сны и великую иллюзию гастрокинематографа. Хайям тут незаменим. Пусть реклама алкогольной продукции находится почти что вне закона, строки Хайяма, преодолевая все барьеры, находят путь к нашей с вами целевой аудитории.

 

Вино запрещено, но есть четыре «но»:

Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.

При соблюдении сих четырех условий —

Всем здравомыслящим вино разрешено!

 

Очень многие его строки я знаю наизусть. И вам советую их заучить. Это не только тренировка памяти, но и прокачка вашего стиля. Знаете, что случится, если каждый день вы будете изучать по одному рубаи или хотя бы по три в неделю? Ручаюсь, что через год вы превратитесь в самого желанного гостя на любом мероприятии и прослывете лучшим собеседником, тамадой и ведущим любого застолья. Все будут искать дружбы с вами, просить совета и прислушиваться к вашему мнению. За вашей спиной словно бы незримо, но ощутимо возникнет многовековая мудрость и наследие предков. Люди чувствуют подобную энергетику. Я в этом убедился еще в детстве.

Флешбэк. Атмосфера домашнего пиршества на фазенде Нарзи из первой главы. Я уже попытался обрисовать то волшебство гостеприимства, которое царило у нас дома, но теперь мне хочется дополнить эту картину рассказом не об уникальной кулинарии, а о трапезе как искусстве ведения беседы. В этом мне поможет мой отец. Собственно королем любого застолья был мой дед, мастерски жонглирующий тостами, репликами, блюдами и бокалами, но папин выход всегда был гвоздем вечера. Художник по профессии и по призванию, он всегда появлялся в нужный момент, интуитивно чувствуя, когда его выход произведет наибольший эффект. Так восточные чародеи кофе, готовя его в джезве, умеют ловко снять его с огня за мгновение до кипения. Тогда кофе обретает вкус и воздействие волшебного эликсира. Эффект незабываемый и не одноразовый, да не в обиду Starbucks будет сказано. Вот и мой отец был настоящим волшебником трапезы, художником, одним взмахом невидимой кисти умевшим придать картине вечера законченность и цельность.

Сегодня словосочетание «творческая личность» опошлено разного рода профанами, в одночасье решившими, что они могут сочинять картины, стихи, фасоны одежды или декора… Эти любители больше любят себя, чем то искусство, к которому они прикасаются, не освоив его вполне. К хореканству это тоже относится. Не знаю как вы, а я не люблю самодеятельность, и любая поделка мне кажется подделкой. Вот поэтому я зову своего отца не творческой личностью, хотя творчество – это его группа крови, но человеком искусства. Ведь оно было во всем, что он делал. Изящной походкой он приближался к столу, элегантно поднимал бокал и несколькими фразами поражал всех присутствовавших в самое сердце.

Знаток восточных мудрецов и, конечно, Хайяма, он знает наизусть огромное число высказываний и афоризмов. Если верно, что словом можно убить, то мой отец мог по праву считаться лучшим снайпером города. Слова – это действительно оружие массового поражения, но применяемые в мирных целях они способны пьянить, дарить надежду, вдохновлять.

В детстве я не сознавал силу и мощь восточной мудрости. Умение убаюкивать публику и виртуозно держать ее как под гипнозом в сладком сне, насыщенном любовью к жизни и поэзии, – вот искусство, в котором моему отцу нет равных. Но я рад, что какая-то часть этого мастерства перешла ко мне по наследству.

Для меня мой «Разговор с Хайямом» после нескольких бокалов хорошего вина – это не только моменты «обнуления» и поиска баланса, не только возвращение в детство, но творческая медитация. Убежден, что в каждом ремесле и у каждого есть искра творчества. Нужно только заметить ее и раздуть пламя огня, способное согреть окружающих. Эту истину открыл мне мой отец. Он не пошел по стопам деда и не стал политиком и коммунистом, а выбрал путь художника и идет по нему вслед за нашими великими праотцами.

Каждый из нас – произведение собственного сочинения. Каждый находит или пытается найти свой непохожий стиль и собственный путь. Но знаете, я призываю вас не искать себя. Да-да, не пытайтесь найти то, чего возможно еще нет. То, что не создано вами. Себя возможно только создать. И это именно то, чему нужно уделять время и силы. Игра «горячо-холодно» может длиться всю жизнь, и вы так и не сумеете приблизиться к цели. Ведь вы понятия не имеете, что именно вы ищете.

Огромное удовольствие создавать портрет своей жизни, взяв за основу мудрость и наследие наших великих предков. Их опыт опрометчиво отвергать. Для того чтобы прийти в будущее, нужно знать, откуда ты идешь и что осталось позади. Это и от ошибок убережет, и на новые свершения вдохновит. Недаром говорят, что все новое – это хорошо забытое старое. Физики же и вовсе доказали, что времени не существует. Наше прошлое, настоящее и будущее живут вместе, как бы в одной и той же плоскости. А потому то, что кажется ветхим, олдскульным и отжившим, на самом деле может быть спящим хитом нового сезона. Важно только разбудить его. Ну и себя в том числе. «Не спи, не спи, художник, не предавайся сну!» – совет еще одного лауреата Нобелевской нам с вами, жителям Хорекании и ее окрестностей.

Постигая винное искусство и встречая новых людей, я обратил внимание на то, как каждый чувствует и описывает вкус на свой лад и манер. Восприятие вкуса то же, что и восприятие жизни. Палитра с красками одна, но вы не найдете двух людей, которые смешают их одинаково. У каждого из нас свой стиль и почерк и то, каким будет портрет нашей жизни, зависит только от нас. Каждый след краски – прожитая эмоция, каждый штрих – пропущенный через наш внутренний фильтр мир. Пишем мы не карандашом и гуашью, а душой, и важно питать ее впечатлениями прекрасного, подлинного и неведомого.