51

Желтая лента, прикрепленная к почтовому ящику, упруго подрагивала под океанским бризом, задувающим по покатым улочкам Верхнего Рынка, где в каркасном домике проживала Флоренс Шейфер.

Тарджен нажала кнопку звонка. Когда дверь наконец открылась, взгляду предстала очкастая пигалица на седьмом десятке.

– Флоренс Шейфер? – спросила Тарджен.

– Да, это я, – с чопорной сдержанностью кивнула та.

– Инспектор Линда Тарджен, – представилась Тарджен и кивнула на Сидовски: – А это инспектор Уолтер Сидовски, из полиции Сан-Франциско. Вы располагаете информацией по делу?

– Могу я взглянуть на ваше удостоверение? – деловито спросила Флоренс, взглядом подмечая машину без опознавательных знаков, припаркованную у обочины. Соседи в окнах не маячили, что весьма кстати.

Флоренс осмотрела предъявленные жетоны.

– Пожалуйста, входите.

Тарджен оглядела гостиную, подняв брови при виде обилия книг Флоренс. Все, так или иначе, о преступности. Сидовски подошел к Бастеру, который сейчас, воркуя у себя на жердочке, прихорашивал свое оливково-зеленое оперение.

– Какой симпатичный образец шотландской горбатой, – похвалил Сидовски, принимая от хозяйки чашку с чаем и пристраиваясь возле нее на диване. Флоренс присела на краешек, чтобы ноги доставали до пола.

– Вы разбираетесь в канарейках, инспектор?

– Я их даже развожу для конкурсов, в основном породу файф.

– Должно быть, расслабляющее хобби для человека вашей профессии.

– Вполне.

Тарджен села на ближний стул. В комнате пахло ароматным мылом, отчего ей вспомнилось о детских визитах к бабушке. Под всеми предметами лежали кружевные салфетки, даже под старинной Библией на журнальном столике. Чашку с чаем Тарджен поместила себе на колени.

– Извините, Флоренс. Мне любопытно. Откуда у вас так много книг о преступлениях? – спросила она.

– О, преступления – это мое хобби. – Флоренс заговорщицки улыбнулась Сидовски. – Инспектор, могу я еще раз взглянуть на ваш жетон?

Сидовски сделал ей это одолжение. Было очевидно, что Флоренс откровенно рада компании. Судя по виду, даже счастлива. Тарджен и Сидовски мимолетно переглянулись. Этой сумасбродной особе они дают еще пять минут.

Флоренс с молчаливым восхищением оглядывала щиток с городским гербом и девизом на испанском.

– «Oro en paz, fierro en guerra». «В мирное время – золото, на войне – железо», – произнесла она с придыханием. – Я знаю, это герб и девиз города. А вообще я бывший налоговый работник.

– Флоренс, – прервала ее мечтательную задумчивость Тарджен. – Вы звонили в отдел по расследованию убийств и сказали, что слышали что-то об убийце Таниты Мари Доннер. Это так?

– Да, так. – Она вернула Сидовски жетон. – Его признание.

– Вы хотите сказать, что у вас… есть свидетельства того признания? – произнес Сидовски.

– Именно.

– Интересно, какого рода? – Тарджен достала блокнот, но не раскрывала его.

– Только он ни в коем не должен знать, что разоблачение исходит от меня. Я боюсь.

– Не должен знать кто? – недоуменно уточнил Сидовски.

– Убийца.

– Это останется между нами, – пообещал он. – Так что у вас за свидетельство?

– Оно на пленке. Я его записала.

Сидовски с Тарджен ошарашенно переглянулись.

– То есть это аудиозапись? – Сидовски решил, что ослышался.

– Я вам его проиграю. Оно у меня здесь, наготове.

Флоренс вышла из комнаты за проигрывающим устройством.

– Уолт? – вышептала Тарджен.

– Не верю. Ни глазам своим, ни ушам.

Вернулась Флоренс с кассетным диктофоном. Его она положила рядом с Библией, увеличила громкость до максимума и нажала кнопку воспроизведения. Сидовски и Тарджен, подавшись вперед, замерли, вслушиваясь в потусторонние голоса, эхом витающие в воздуховоде церкви. Первые несколько минут священник спорил со своим визави, убеждая, что не может отпустить ему грехи, поскольку не уверен, что тот действительно раскаялся в содеянном, ибо в таком случае он должен пойти в полицию и сдаться.

Убийца блуждал в своем воображаемом мире.

«…в тайное место, известное только мне, в Тендерлойне. О, как она вопила! Потом мы взяли…»

Тарджен напрягала все самообладание, в то время как убийца с веселой увлеченностью описывал то, что проделывал с Танитой. Опустив голову, Линда Тарджен делала пометки, а у самой горло першило от желчи.

Священник, задыхаясь, молил убийцу сдаться.

Флоренс салфеткой промокала себе глаза.

Было абсолютно понятно: это и есть убийца Таниты; только он может в таких деталях описывать свое злодеяние.

Сидовски с клинической отстраненностью выслушивал рассказ о похищении, изнасиловании, истязании и убийстве двухлетней девочки. Словно недостающие части разбитой фаянсовой куклы, каждый фрагмент сращивался с остальными, заполняя то или иное пустующее место. Эта зацепка цементировала все дело, весь его ход. Но за это приходилось платить.

Ссылка убийцы на «остальных» заставляла теряться в догадках. Мог ли этот тип похитить и убить Габриэлу Нанн и Дэнни Беккера? И что значат те перехваченные записки их семьям?

«МОЙ МАЛЕНЬКИЙ № 1».

«МОЙ МАЛЕНЬКИЙ № 2».

«МОЙ МАЛЕНЬКИЙ № 3».

Это что, обратный отсчет? Следует снова ждать появления детских трупиков?

Перед мысленным взором промелькнул образ Таниты Доннер. Ее пустые прекрасные глаза пронзали его, просверливая насквозь нагромождения цинизма, застывшего за годы в броню, касаясь его в том месте, которое он считал непроницаемым.

В своей смерти она сделалась его ребенком.

Однако в эти минуты, в гостиной Флоренс Шейфер, с него можно было писать портрет безразличия, бестрепетного и неколебимого, ничем не выказывающего его кровоточащего разбитого нутра. Общение с мертвыми учит хоронить то, что поддерживает в тебе жизнь.

Между тем аудиозапись закончилась.

– Флоренс, вы сможете опознать человека, чей голос звучит на этой пленке? – спросил он.

– Я только знаю, что его зовут Верджил. Фамилии не знаю.

Тарджен кропотливо записывала.

– На нем еще татуировки, здесь и здесь. – Флоренс коснулась своих рук. – Змея и пламя. Белый, лет за сорок, рост примерно метр восемьдесят, телосложение среднее, борода с проседью, лохматый такой.

– Где он живет? – задал вопрос Сидовски.

– Не знаю.

Флоренс тревожно покосилась на делающую записи Тарджен, затем снова поглядела на Сидовски.

– Пожалуйста, очень вас прошу: он ничего не должен знать о нашем разговоре. Я его смертельно боюсь.

– Не волнуйтесь, Флоренс, все будет в порядке, – успокоил ее Сидовски. – Вспомните хорошенько: нет ли еще чего, что может нам помочь выйти на Верджила? Куда он ходит, чем занимается и с кем?

Флоренс раздумчиво моргнула.

– Ходит? Ходит к нам в церковь, почти каждый день. В приют, где раздача.

– А в том приюте он не упоминал про детей? Про Дэнни Беккера, Габриэлу Нанн? Может, обсуждал новости, всякое такое?

– Нет, никогда.

– Возможно, у него в приюте есть друзья?

– Да как-то нет. Держится от всех особняком. – Флоренс всхлипнула. – Инспектор, а что, если там у него еще и другие дети? Я молюсь за них. Вы должны его поймать, пока не поздно. Схватить. – Она скомкала салфетку. – В приюте я его видела два дня назад. Скоро, наверно, снова объявится.

Сидовски доверительно тронул Флоренс за руку:

– Вы правильно сделали, что позвонили нам.

Женщина растерянно кивнула.

– Между прочим, вы хороший детектив, Флоренс, – тихим голосом похвалил он.

На нее нашло теплое, уютное спокойствие. Ее метания, тревоги, поиски смысла и цели жизни завершились.

В клетке что-то щебетнул Бастер.

– Я могу воспользоваться вашим телефоном? – попросил Сидовски.