21

С компьютерного экрана на Сидовски и Тарджен уныло взирали четверо – все белые мужчины на пятом десятке. У всех темные бороды и лохмы. По виду словно братья.

– Лучшие фотопортреты, какие удалось составить, – не отрываясь от экрана, сказала Бет Фергюсон, полицейский художник.

Именно с ее помощью полиция Сан-Франциско разработала компьютерную систему, улучшающую изображения пропавших детей, преступников и подозреваемых. Ее каштановые волосы напоминали улей (фасон, популярный в пору ее свадьбы). Бет Фергюсон рассеянно щелкнула пузырьком бабл-гама. Тарджен нравились ее прикольные сережки: крохотные серебряные наручники.

Кабинет Бет был сплошь заставлен компьютерами, мониторами и эскизами. Мастерство позволяло ей снимать маски с некоторых преступников, попавших на камеры безопасности, а ее успех в создании достоверных изображений составлял восемьдесят шесть процентов. Одну из ее стен украшали состаренные портреты Джона Кеннеди и Элвиса Пресли.

– А теперь без бород.

Бет постучала по клавиатуре, очищая четверке лица. При этом их головы повернулись по оси. Бет пересела за другой компьютер, вбила какие-то команды, и на экране всплыли все четверо с заданными параметрами роста, веса, комплекции, цвета волос и глаз.

– Теперь он ровно метр восемьдесят, от семидесяти до восьмидесяти кэгэ, телосложение среднее, брюнет с темными глазами.

Бет зевнула. До этого она уже отдежурила несколько семнадцатичасовых смен, составляя эскизы на основе описаний свидетелей, пока подозреваемый сам не привиделся ей во сне. Как уже тысячу раз за прошлый год, она изучила размытый полароидный снимок Таниты Доннер, еще живой и голенькой, на коленях мужчины в черном капюшоне и перчатках. Бет потребовался максимум кропотливости и самообладания, чтобы извлечь детали из фрагмента татуировки, различимого на его предплечье. Разглядеть удалось единственно язычки огня. Жутко мешал просторный капюшон. Если б на мужчине была плотно прилегающая лыжная маска, то можно было бы вычленить важнейшие атрибуты лица. Сегодня утром, почувствовав, что сделано все возможное, она позвала к себе Сидовски и Тарджен.

– Говорю с порога, – коротко сообщила она, – есть новости плохие и еще хуже.

– Давай, которые еще хуже, – кивнул Сидовски.

– Сличить подозреваемого на снимке Доннер с подозреваемым в похищении Беккера я не могу. Перепробовала все. Один и тот же это человек или нет, сказать не возьмется никто.

– Ну а просто плохие? – поинтересовалась Тарджен.

– Описаний и мнений о похитителе Беккера у нас столько, что фоторобот у меня плавает. Точность максимум тридцать процентов. Вот гляньте. Я суммирую самые общие места в описаниях и даю вам вашего подозреваемого, во всяком случае, половину от него.

Бет набрала команду, и четыре лица на экране мгновенно заменились одним – мрачноватым, с обвислыми веками европеоидом лет под пятьдесят, с бородой и изогнутыми бровями. «Человека как будто преследует совесть, или же он напрочь ее лишен», – подумалось Сидовски.

– Ты, наверное, еще и сняла с этого парня десяток лет? – спросил он.

Бет вздохнула.

– Да. Было нелегко. Два дня ушло. Сходство я бы оценила процентов в тридцать пять – сорок. Вот так.

Она щелкнула клавишами.

– А зачем его на десять лет молодить? – поинтересовалась Тарджден.

– Так он мог выглядеть, когда Франклин Уоллес отбывал срок в Виргинии.

Медленно, сверху вниз, на компьютерном дисплее рождался новый образ подозреваемого. Лицо было уже не таким тяжелым, на нем стало меньше морщин. Глаза, хотя и унылые, были все же чуть более оживленными, а волосы стали гуще. Бет разделила экран и представила две версии омоложенного подозреваемого – одна с бородой, другая без. Загудел принтер, выпуская на свет четкие цветные распечатки обоих фотороботов.

– Ну вот.

Блеснув золотом в зубах, Сидовски с улыбкой собрал экземпляры в стопку.

– Красавица, с меня причитается.

– Просто заверши эти дела, Уолт.

В ожидании лифта во Дворце правосудия Тарджен изучала компьютерные картинки.

– Значит, это и есть наш парень?

– Во всяком случае, один из них.

– Убийца Таниты Доннер, или у нас два разных подозреваемых?

– Не знаю, Линда.

– Мы будем собирать пресс-конференцию? Раздавать фотороботы?

– Нет.

– Разве? – отвлеклась от разглядывания Тарджен.

– Бет оценила сходство всего в тридцать процентов. Негусто. Можно увязнуть в погоне за сотнями бесполезных зацепок. Надо попробовать кое-что другое.

– Мне разослать омоложенный фоторобот по тюремным инстанциям Виргинии?

Они вошли в лифт.

– Сначала давай повидаемся с Рэдом.

Рэд Цвикер был сухопарым живчиком-холостяком и яйцеголовым компьютерщиком, а обитал неподалеку от Кастро вместе с матерью. Этот сентиментальный парень был главным аналитиком компьютерных записей департамента полиции Сан-Франциско. Его отдел в зале немолчно гудел огромными и мощными серверами хранения информации. Дайте ему крупицу информации, и он оглушит вас тем, что сможет из нее вытащить. Многих копов Рэд раздражал тем, что постоянно пребывал в кофеиновом кайфе и в силу этого был слегка дерганым. Но зато работал он быстро и хлестко, словно молния, – качества, которых в городской полиции не сказать чтобы в избытке. Так размышлял Сидовски, передавая фотороботы Бет ему в нервные руки.

– Может, кофейку, прямо с пылу с жару? – спросил Рэд, нацепляя очки и забуриваясь в папку.

– Да нет, спасибо, – пожала плечами Тарджен.

– Перебьюсь, Рэд, – отмахнулся Сидовски.

– Супер! Поехали!

Рэд плюхнулся перед компьютером и вошел в вычисления Бет. При этом он отхлебнул из гигантской кружки кофе, а затем поднырнул к другому экрану, ввел в него каждый из фотороботов Бет и вбил различные команды. Бодро жужжали вентиляторы компьютерного охлаждения. Рэд с улыбкой повернулся.

– Сейчас. Пара сек, и будет готово.

Один из компьютеров запищал. Рэд повернулся и жестом велел своим гостям подтянуть и поставить стулья рядом с ним.

– Супер! Я, стало быть, занимаюсь вот чем. Я ввел физическое описание нашего подопечного, составленное Бет, и прогнал его через реестр автовладельцев Калифорнии и Банк учетных записей. Затем сузил поиск до нашей части Залива и стал вычитать расу, пол, возраст и так далее. При этом я оценил потенциальный пул подозреваемых в двести тысяч. Будь у нас на подозрении какая-нибудь машина, это бы значительно сузило поиск.

Для этого мы привлечем волонтеров из студентов-криминалистов и курсантов академии, которые помогут просеять наш пул. Вот как это делается. Начнем с нашего первого парня.

На экран монитора Рэд вытянул фото водительского удостоверения кого-то из Окленда, примерно схожего с описанием Бет по возрасту и физическим параметрам. Рэд вбил команду, и рядом с оклендцем появился отмасштабированный фоторобот подозреваемого. Его Рэд наложил на фото.

– Даже близко не подходит, – сказала Тарджен.

– Прежде чем искать иголку в стоге сена: у нас есть отпечатки пальцев? – спросил Рэд.

– Нет. Только фрагмент татуировки, – ответил Сидовски. – И вполне вероятно, что мы можем иметь дело с двумя разными подозреваемыми.

– Да, я помню. Можно сделать так, как мы делали в прошлом году: прогнать все через НЦКИ и ПУОП. Тогда выстрел пришелся в «молоко». Но зато теперь у нас есть физическое описание, к которому это можно привязать.

И, собравшись с духом, снова просмотреть страшный реестр сексуальных преступлений Калифорнии. А еще я проверю банки данных по Заливу.

– За все, что получится, Рэд, сердечная тебе благодарность.

Он прогнал описание через государственную и федеральную тюремную системы, а также информационную сеть западных штатов. В прошлом году, в начале дела Доннер, Рэд поднял тюремный архив Виргинии за период срока Франклина Уоллеса, чтобы выяснить, не было ли с ним на момент убийства ребенка кого-нибудь из его старых дружков по отсидке.

– Давай попробуем еще раз, коли уж Бет сподобилась для нас на портрет Дориана Грея.

– При чем здесь Дориан Грей? – шепотом переспросила Сидовски Тарджен.

– Измененный компьютером возраст на снимке, – пояснил тот.

Пальцы Рэда заплясали по клавиатуре. Он вошел в базу данных тюремной системы Виргинии на период срока Франклина Уоллеса. На экране возник список из 621 заключенного мужского пола, которых Уоллес мог там встретить. Список включал номера соцстраховок, даты рождения и номера файлов с компьютеров Национального центра информации о преступлениях. Рэд чувствовал скептицизм Сидовски.

– Уолтер, пожалуйста, имей в виду: данные – штука подвижная, и с тех пор, как мы сюда последний раз наведывались, могло влиться много новой информации.

Сидовски насчет этого был в курсе.

– Придерживаться описаний хотя и заманчиво, но давай сначала пойдем по обстоятельствам и так будем сужать наши поиски, – предложил Рэд.

– Растлителей, как правило, держат вместе, – сказала Тарджен.

– Совершенно верно. Значит, так: сколько от общего числа сидело за сексуальные преступления против детей?

Рэд заклацал клавиатурой. Список сократился до пятидесяти четырех.

– Убираем число сидевших на момент похищения Таниты Доннер, – сказал Сидовски.

Список ужался до восемнадцати.

– Так. А сколько из них оставалось в живых, пока шло дело Доннер? – спросил Сидовски. Рэд кивнул и застучал клавишами.

Список сократился до четырнадцати.

– Теперь перейдем к идентификаторам, – сказал Рэд. – Я сужаю список. Оставляем только белых.

Компьютер пискнул зуммером, и сидельцев осталось одиннадцать.

– У скольких в то время были татуировки на правой руке? – задал вопрос Сидовски.

Рэд дал команду компьютеру, и тот ответил: 9.

Четверо носили татуировки с именами женщин, у троих на бицепсах красовались «харлеи», у одного орел с хищно разинутым клювом, и у одного череп. Упоминания о пламени на предплечьях не значилось.

– Черт, – буркнул Сидовски.

– Вообще татуировки еще и сводятся, инспектор, – вставила реплику Тарджен.

– Это только наш первый заход, Уолтер. Быстрый и явно ненаучный.

Рэд потянулся, собираясь выключить компьютер.

– Стойте! – воскликнула Тарджен так резко, что оба невольно вздрогнули. Несколько клерков поблизости подняли головы. – Мы не учли еще один аспект.

– Возможные варианты исчисляются тысячами, – сказал Рэд.

– Я понимаю. Но мы двигались, ища кого-то, кто бы вписался в наш портрет подозреваемого. В материалах дела я прочла, что к похищению и убийству Таниты Доннер были причастны двое. Верно?

– Верно. Это мы использовали в прошлом году, без описания, – сказал Рэд.

– Многие из этих дел – преступления, совершаемые сообщниками, – сказал Сидовски.

– Нам известно, что в деле Доннер фигурируют снимки. То есть, вероятно, там были и другие, периферийные партнеры? – предположила Тарджен. – Давайте попробуем копнуть: а сколько из наших подозреваемых, которые cидели в Виргинии с Франклином Уоллесом, на момент похищения и убийства Доннер жили вблизи Залива?

– Не вопрос. – Рэд набрал команду.

Тарджен, закусив губу, напряженно ждала.

Компьютер пискнул. Ноль.

– Бл-лин, – прошептала она.

Сидовски досадливо крякнул и глянул на часы. Может, передать фотороботы Расту с Дитмайром и пусть с ними барахтаются фэбээровцы?

– Подождите, – не сдавалась Тарджен, – еще кое-что. Сколько сейчас тех виргинских сидельцев живет в районе Залива?

Рэд пожал плечами.

– В прошлом году, когда мы пробовали, вышло по нулям.

– Но вы же сами сказали: с прошлой проверки могло влиться много новой информации, – напомнила Тарджен.

– Правда, – сказал Рэд, улавливая со стороны Сидовски малозаметный кивок.

С писком компьютера на экране высветилось: «1».

Сердце Тарджен чутко екнуло.

– Обалдеть! – подскочил Рэд.

– Звоним ему, – сказал Сидовски.

ПЕРРИ УИЛЬЯМ КИНДХАРТ.

Вместе с именем на экране появилось и описание: белый, тридцать девять лет, рост метр восемьдесят, телосложение среднее, волосы рыжие, глаза голубые. На левом плече татуировка в виде черепа.

Осужденный растлитель. Фотоснимок недавний. С фотороботом Бет сходства нет.

– Последний известный адрес? – осведомился Сидовски.

– Смотрим. – Рэд напечатал. Компьютер, пискнув, выдал ответ.

– Сома. К югу от Маркет-стрит. Адрес сейчас распечатаю. Похоже, не липовый.

– Учетная запись? – спросил Сидовски.

Рэд зарядил запрос в компьютер, попутно похвалив Тарджен за ее догадку.

– Ума не приложу, как мы пропустили этого парня в прошлом году, – пожал он плечами.

На экране появилось криминальное досье Киндхарта. Сидел срок в той же виргинской тюрьме, что и Франклин Уоллес, и примерно в одно с ним время. Так что гипотетически они могли повстречаться.

Киндхарт был осужден в Ричмонде за фотографирование детей в непристойных позах и отсидел один год. За последние десять лет его федеральное досье содержало обвинения и оправдательные приговоры в полудюжине штатов Среднего Запада. Впечатление такое, что он упорно кочевал на запад. Последний раз его видели в Сан-Франциско. Все подробности его дела лишь недавно были внесены в систему, что в принципе объясняло, почему он оказался пропущен в первый раз.

– Глазам не верю. – Тарджен быстро бежала глазами по тексту.

Примерно в то время, когда была похищена и убита Танита Доннер, Киндхарт обвинялся в возбуждении похоти у детей в Сан-Франциско. Он якобы делал непристойные снимки двух пятилетних девочек, которых заманил к себе на квартиру в районе Мишн. Доказательства были шаткими, поэтому судья дал Киндхарту два года испытательного срока на условии, что обвиняемый будет держаться подальше от детей, прекратит пользоваться камерами и не будет хранить у себя никакую порнографию.

– Жесть. – Тарджен потребовала распечатку.

Сидовски ничего не сказал. Дыхание его участилось, а живот напрягся так, как он напрягается у копа из отдела убийств, когда он пустотой в животе, всем своим усталым нутром чувствует, что находится на грани решающего прорыва.

Сидовски изучал глаза Киндхарта.

«Он знает». Сидовски это чувствовал. Он что-то знает о Таните Доннер. О ее убийстве. А может, и про Дэнни. Ему что-то известно. Никто, кроме родителей Дэнни и Таниты, не вложился в это право знать больше, чем Сидовски. Близится время получать отдачу от вложений.

Радость хлынула в него, окрыляя на борьбу.

– Что ж, неплохо, – бодро произнес он.