Плоская земля равных возможностей
В третьем крупном издании своего бестселлера «Плоский мир» трехкратный лауреат Пулитцеровской премии Томас Фридман рассказывает, как десять сил в цифровых технологиях или «выравнивателей» делают наш мир плоским, то есть уравнивают власть и возможности, тем самым выравнивают глобальное игровое поле.
Название книги проистекает из цитаты бывшего генерального директора Infosys Нандана Нилекани, получившего прозвище Билл Гейтс из Бангалора. Фридман объясняет это в интервью Дэниелу Пинку для журнала Wired в 2005 году:
Wired: Что вы имеете в виду, когда говорите, что мир плоский?
Фридман: Я был в Индии, брал интервью у Нандана Нилекани в Infosys. И он сказал мне: «Том, игровое поле выравнивается». Индийцы и китайцы будут конкурировать за работу, как никогда прежде, и американцы не были к этому готовы. Я продолжал пережевывать эту фразу – игровое поле выравнивается – и тогда меня осенило: «Черт возьми, мир становится плоским». Несколько технологических и политических сил объединились, и это создало глобальное игровое поле с выходом в интернет, которое допускает несколько форм сотрудничества независимо от местоположения или дистанции, или в скором времени даже языка.
Во вступлении к третьему изданию он уточнил, что под плоским миром он подразумевает не мир, равный относительно доходов, этому, по всей видимости, еще предстоит случиться, а то, что основа для конкуренции стала равной и что многие стены – буквально (он начинает с Берлинской стены) и фигурально (традиционные барьеры для торговли) – разрушены.
Фридман говорит, что глобализация произошла в три этапа, и мы находимся на третьем.
• Глобализация 1.0 – где основными действующими лицами были правительства;
• Глобализация 2.0 – в которой доминировали транснациональные компании; а также
• Глобализация 3.0 – где во главе стоят лица, вооруженные персональными компьютерами с доступом в интернет.
Я бы согласился с ним по этому поводу, и в течение следующего десятилетия произойдет нечто удивительное именно в том, что отдельные лица и малые предприятия принимают решения о покупке и аутсорсинге сервисов во всем мире. И мы действительно только в начале этого цикла.
С тех пор, как книга Фридмана увидела свет, другие писатели, редакторы и критики Фридмана обсуждали его оригинальное название. Это говорит о том, что он вызвал резонанс! Профессор Панкадж Гемават из Университета Наварры в Испании написал ответную статью «Почему мир не плоский». В ней он указал несколько статистической информации, утверждая, что:
• более 90 % всех телефонных звонков и веб-трафика являются локальными;
• в 1900 году число долгосрочных переселенцев в другие страны составляло три процента от всего населения мира – наивысший показатель предшествующей эпохи миграции – а в 2005 году их процент составлял 2,9 процента; а также
• общий объем формирования капитала в мире, который генерируется за счет прямых иностранных инвестиций (ПИИ), по существующим данным (2003-05 годы), составляет менее десяти процентов за последние три года. Другими словами, более 90 процентов фиксированных инвестиций во всем мире по-прежнему являются внутригосударственными.
И профессор Ричард «Креативный класс» Флорида написал еще одну замечательную статью в The Atlantic под названием «Остроконечный мир», которая проиллюстрировала его точку зрения об остроконечности мира.
Открытое пространство публичных данных
В июньском докладе 2014 года для G20 Николас Грюэн подчеркнул растущие возможности, которые открытые данные предоставляют правительствам, стремящимся содействовать глобальному росту, торговле и занятости.
«Группа двадцати» или «G20» – это группа министров финансов и руководителей центральных банков из 20 крупных национальных экономик. На встрече в Сиднее в 2014 году они пообещали провести новую политику, направленную на увеличение национальных доходов коллективных экономик своих членов более чем на 2 триллиона долларов в течение ближайших пяти лет и в процессе создать десятки миллионов новых рабочих мест. «Мы будем развивать амбициозную, но реалистичную политику с целью повысить наш коллективный ВВП более чем на 2 % выше траектории, предусмотренной текущей политикой в течение ближайших пяти лет», – говорится в официальном сообщении G20.
Типы наборов данных, которые могут стать общедоступными
Рисунок основан на: Джоэл Гурин, Open Data Now, McGraw-Hill, New York, 2014.
Николас Грюэн утверждает, что в политике открытого правительства и публикации данных заключается половина этой цели или 1,1 % роста ВВП. Ликвидная информация является ключом к любому рынку, который эффективно работает. Учитывая, что правительства по-прежнему являются центральными хранителями информации и данных в большинстве стран, они имеют уникальную возможность сыграть значительную роль в открытии этого кладезя, чтобы создать преимущества для сообщества, бизнеса и отдельных граждан во всем мире.
Будущие опасности для онлайн-исследователей
До настоящего момента Онлайн-гравитация, похоже, ведет нас к яркому и благоприятному будущему с гладкой политикой совместного потребления и открытыми данными, будущему, которое разворачивается на большом и ровном игровом поле.
Как и у полярных исследователей двадцатого века, существует множество опасностей, с которыми сталкиваются «Цифронавты» или бесстрашные авантюристы, изучающие границы работы и бизнеса под влиянием Онлайн-гравитации.
Есть две большие проблемы, которые могут поставить под угрозу эти перспективы. Во-первых, Онлайн-гравитация может способствовать долгосрочному снижению рентабельности, а во-вторых, она также может быть причиной долгосрочной тенденции глобального неравенства. Неравенство в мировом масштабе стало центральной темой обсуждения в экономике в последнее время или, как поэтически выразилась Меган Макардл из Bloomberg Businessweek:
Кажется, все обеспокоены тем, что мы вскоре мы окажемся в мире, где горстка богатых людей будет владеть всем, а остальные будут вынуждены брать в аренду воздух и воду у Марка Цукерберга.
Первая проблема: прибыль компании испаряется
Первой угрозой нашему благоприятному будущему является идея «Большого сдвига», созданная и продвигаемая Джоном Хейгелем, автором и соучредителем Deloitte Center for the Edge. Большой сдвиг проливает свет на ряд долгосрочных изменений в мировой экономике – многие из которых мы обсуждали в этой книге.
Хейгел утверждает, что рост цифровых технологий и глобальной торговли в совокупности в течение последних 40 лет резко увеличил конкуренцию, поэтому предприятиям стало труднее получить прибыль, как это было раньше.
Есть одна вещь в особенности, которая поражает меня и многих других, и это долгосрочное снижение доходности активов, то есть прибыли, которую компании генерируют из материальных ценностей, которыми обладают. Например, в традиционном бизнесе, в промышленности, активы – это завод, оборудование и земля, которыми владеет компания, для производства будущих продуктов и доходов.
В совокупности доходность активов американских фирм упала до четверти уровня 1965 года. Рентабельность зависит от того, что фирмы могут найти новые способы получения ценности от своих активов. Хейгел утверждает, что сегодня из-за их краткосрочной направленности многие «компании расколоты, а многие не знают, как это сделать».
Одним из возможных объяснений является быстрый рост нематериальных активов за тот же период. Источником ценности для гравитационных гигантов являются не фабрики и грузовики, а бренды, талантливые сотрудники и отношения с миллионами клиентов.
В 1970-х годах структура западных экономик выглядела очень по-разному, и производство было доминирующим сектором. Неудивительно, что в 1975 году более 80 процентов активов 500 крупнейших компаний в Соединенных Штатах, включенных в индекс S&P 500, были составлены из материальных ресурсов. Сегодня эта ситуация изменилась, и более 80 процентов активов этих компаний представляют собой неосязаемые ресурсы.
Другое объяснение заключается в том, что многие из онлайн-гигантов все еще быстро растут, а краткосрочные доходы не являются их приоритетом. Вместо этого они смотрят на гораздо более долгосрочный, более крупный приз.
В ежегодных отчетах многие гравитационные гиганты честны со своими инвесторами насчет рисков. В годовом отчете Zillow за 2014 год говорится: «Мы понесли значительные производственные убытки в прошлом, и, возможно, не сможем получить достаточный доход, чтобы быть прибыльными в долгосрочной перспективе». Amazon делает аналогичное предупреждение: «Кроме того, рентабельность, если таковая имеется, в наших новых формах деятельности может быть не такой, как в наших более старых формах деятельности, и мы, возможно, не станем достаточно успешными в этих новых областях и не окупим наши инвестиции в них».
Онлайн-гравитация может быть рисковой игрой с высокими ставками для инвесторов и для сотрудников компаний, находящихся под ее влиянием. Инвесторы часто охотно отказываются от прибыли и дивидендов ради перспективы будущего роста цен на акции, а сотрудники и руководители обычно отказываются от части своей зарплаты и работают дольше своих конкурентов в надежде получить выгоду от опционов на акции.
И, конечно же, мы знаем, что не каждый является победителем в Онлайн-гравитации – на самом деле, происходит противоположное. Будет много инвесторов и работников, чьи жертвы не будут оправданы, они не получат неожиданную прибыль, доходы или бонусы. Многие, если не большинство, могут даже потерять все.
Таким образом, в то время как очень немногие из нас, вероятно, будут процветать в период Большого сдвига, многие из нас будут с трудом адаптироваться к этому новому миру.
Вторая проблема: возвращение к королевствам
В середине семнадцатого века французский король Людовик XIV создал один из самых искусных и дорогих дворцов в истории. Его частная резиденция, Версальский дворец, является одним из крупнейших и самых впечатляющих дворцов в истории и может с комфортом разместить королевскую семью и еще 600 гостей.
Это явно не было периодом равенства. Стоимость дворца в валюте того дня составляла 91 миллион ливров, когда как средний квалифицированный работник зарабатывал один ливр в день. В 2014 году квалифицированные каменщики и сантехники зарабатывают около 200 долларов в день, то есть, если перевести эту сумму на сегодняшние деньги, Версаль стоит 18 миллиардов долларов. Предполагается, что на содержание дворца уходит от 6 до 25 процентов от общего национального дохода Франции в год!
Кровавая Великая французская революция, которая последовала вскоре после завершения строительства Версаля во время царствования его внука, Людовика XVI, провозгласила, что пришел конец этим излишествам, но, пожалуй, все прошло не так успешно, как планировали ее организаторы. Французский экономист Томас Пикетти указывает в своей книге «Капитал», что неравенство было структурным недостатком в наших экономических системах не только во время расточительных монархий 1600-х годов, но и в течение 1700-х и 1800-х годов (время действия знаменитых романов Джейн Остин) из-за богатств, которые передавались по наследству, и жестких систем классов во многих частях Европы.
Лауреат Нобелевской премии Пол Кругман назвал работу Пикетти на 685 страниц самой важной книгой в экономике за многие годы и «возможно, десятилетия». Пикетти и его коллеги собрали данные о богатстве и доходах для более чем 20 стран с 1700 по 2014 год и обнаружили, что структурное неравенство существовало во всех западных странах в течение всего времени, начиная со времен Римской империи до сегодняшнего дня, за исключением периода между Первой мировой войной и настоящим временем. Очевидно, что за последние сто лет экономическое неравенство не исчезло полностью, но оно резко сократилось во многих западных странах наряду с послевоенным экономическим бумом, технологическими инновациями и ростом средних классов. Пикетти утверждает, что последнее столетие было странным случаем с экономической точки зрения, и предсказывает, что мир теперь возвращается к своей долгосрочной норме, где доходность капитала выше общего экономического роста, что продолжит увеличивать разрывы между богатыми и бедными и между теми, кто обладает наследственным богатством, и теми, кто им не обладает.
Анализ Пикетти, безусловно, наводит на некоторые мысли. Один момент я ставлю под сомнение, он признает, что технология является центральным фактором роста в двадцатом веке, но говорит, что мы не должны основываться на «капризах технологий». На это я бы сказал, что законы технологий не капризны и вполне возможно, что мы находимся в новой эре технологий с необратимым ростом – в эпохе Онлайн-гравитации.
С другой стороны, один из критиков Пикетти, Лоуренс Саммерс, утверждает, что снижение доходности активов было недооценено, что, по его мнению, установит верхний предел неравенства. В условиях Онлайн-гравитации таких пределов нет. Фактически, по мере того как возрастает доходность, скорее всего, неравенство также будет расти, а не уменьшаться.
Предположим, что технологии продолжают приносить пользу в геометрической прогрессии, которую мы ценим и ждем. Остается вопрос: кто владеет роботами?
Ключевые моменты
Какое будущее общество создаст Онлайн-гравитация?
Эта глава выражает оптимистические и пессимистические прогнозы.
• Мир гладких связей. Онлайн-гравитация порождает «экономику совместного потребления», благодаря которой жадность и потребительство заменяются выгодными связями, значимым взаимодействием и социальным сотрудничеством.
• Плоская земля с равными возможностями. Онлайн-гравитация выравнивает глобальное игровое поле, убирая из игры территорию, расстояние и язык.
• Открытое пространство публичных данных. Глобальные правительства повышают свой средний национальный доход, открывая свои данные для общественности.
• Остроконечный мир с неравными возможностями. Глобальный характер интернета не позволяет перераспределять богатство вне государства, то есть обездоленные нации становятся еще более обездоленными из-за низкого уровня миграции и низкого уровня иностранных инвестиций.
• Экономика «Большого сдвига». Снижение прибыли от активов компаний означает меньшее благосостояние в целом, наряду с огромным процветанием для победителей.
• Возвращение к «королевствам». Разрыв между богатыми и бедными расширяется, поскольку награды для победителей Онлайн-гравитации опережают общий экономический рост, усиливая неравенство.
