7

Кажется, крышка острая

Больше года я не работала как «настоящая» медсестра, поэтому решила немного восстановить навыки, пока готовилась к экзаменам на мастерскую степень. Я связалась с медицинским агентством и стала брать краткосрочные контракты на должность полевого фельдшера, съездив в том числе на острова в Торресовом проливе и еще раз на Кейп-Йорк. Тогда же я поработала в крошечной клинике на Северной Территории, в местечке под названием Ампилатуотжа, всего в 300 км от Элис-Спрингс.

Там уже имелся один фельдшер, впервые оказавшийся на удаленном участке, бывший офицер полиции по имени Лиам. Он отлично справлялся со своими обязанностями, но пациентки-женщины не хотели обращаться к нему из-за аборигенных традиций. Министерство здравоохранения решило направить туда женщину, которая могла бы консультировать местных жительниц и оказывать базовую помощь при родах. Я же от всей души мечтала снова оказаться в пустыне, где не бывала со времен Элис-Спрингс.

Население Ампилатуотжи не превышало 400 человек; это была крошечная деревушка с аэродромом, утоптанным футбольным полем и одним-единственным магазинчиком. Как ни странно, но жилье мне предоставили достаточно комфортное: маленькую квартирку-студию из железных листов, выгнутых по форме авиационного ангара – единственное место, где можно было укрыться от палящей жары. В разгар лета температура в пустыне редко падала ниже сорока градусов. Все, что я могла делать, это либо работать, либо сидеть у себя дома и играть в PlayStation, но только не корпеть над книгами, готовясь к выпускным экзаменам.

Я провела там не слишком много времени и не успела заскучать. Не успела я и поближе познакомиться с местной общиной, хотя кое-что заметила сразу: в Ампилатуотжи жили страстные поклонники команды Брисбенские Львы, и всех детей в возрасте младше пяти лет звали исключительно именами игроков. Я хотела собрать всех «львиных» ребятишек вместе, сделать фотографию и отправить в клуб. Кто знает, вдруг оттуда пришлют бесплатные кроссовки?

В отличие от Орукуна, в Ампилатуотжи царил сухой закон, так что проблем, связанных с алкоголем, вроде бы не возникало. В рабочее время клиника была достаточно загружена, но в свободные часы нас вызывали редко. Всю первую неделю ночных вызовов не поступало, вплоть до пятницы, когда к нам доставили мужчину после судорожного припадка. Его следовало эвакуировать, поэтому я оставалась с ним до прибытия медицинской авиации. Я еще сидела в клинике, когда Лиам явился на свою смену следующим утром, что означало для меня законных десять часов отдыха, и я отправилась домой спать. Не прошло и часа, как зазвонил телефон. Лиам спрашивал, на какой машине я уехала домой, на нашей «скорой»? Да, я взяла ее.

– Хорошо, пусть будет у тебя, – ответил он.

Оказалось, Майкл, наш сторож, спросил, можно ли взять ее поохотиться на кенгуру, но Лиам ему отказал.

Клиникой в Ампилатуотжи управлял местный аборигенный совет, а не министерство здравоохранения, как в Орукуне. Совет распределял фонды с учетом потребностей жителей, и в каком-то смысле клиникой владела община. В Орукуне никому бы и в голову не пришло попросить у нас карету «скорой» – это была государственная собственность, – но в Ампилатуотжи местные частенько брали взаймы больничный Ленд Крузер. На инструктаже в такие тонкости меня не посвящали. Очень скоро я поняла, что клиника работает совсем не так, как в Орукуне или на островах в Торресовом проливе. Там не было медработников аборигенного происхождения, и ни я, ни Лиам до конца не понимали, как именно устроена вся система, что оказалось большой проблемой.

Вскоре Лиам перезвонил сказать, что Майкл все-таки уехал на другой машине, принадлежавшей клинике. Он просил пригнать «скорую» обратно на случай срочного вызова.

– Нет проблем, – ответила я, и сразу отправилась на улицу.

Как ни странно, выйдя за дверь, я столкнулась лицом к лицу с Майклом, который жил от меня через дорогу. Он стоял на крыльце своего дома и ел мясные консервы прямо из банки. Наполовину отогнув крышку, он выдавливал мясо и откусывал его, словно яблоко.

Кажется, крышка острая, – подумала я. – Выглядит очень опасно.

– Эй, Майкл, а что ты сделал с машиной? – спросила я его. – Лиам ищет тебя.

Но не успела я закончить фразу, как Майкл метнул банку прямо мне в голову.

Со мной произошло что-то вроде знаменитой сцены из Матрицы. Мясо осталось в банке, но я видела, как в воздух полетели брызги, словно в замедленной съемке, а бритвенно-острый край крышки просвистел точно у моего виска. Я сумела уклониться и увидела, как банка взорвалась от удара о землю. В тот же момент Майкл, разъяренный, бросился на меня, и я поняла, что он совершенно пьян. Черт! Надо ж было так вляпаться!

Майкл ухватил меня спереди за футболку, и я решила не дергаться и поднять вверх руки, пока он что-то орал мне в лицо, голый до пояса и в джинсах, сползающих с тощего зада. Я сделала шаг назад, судорожно придумывая, как выбраться из переделки. К счастью, на другом конце улицы из клиники вышел Лиам: он увидел, что происходит, и побежал к нам. Заметив его, Майкл отпустил мою футболку, и я смогла отодвинуться в сторону, но Майкл продолжал кричать и ругаться, поэтому нам с Лиамом обоим лучше было отступить. Мы бросились бежать в сторону клиники.

Люди вышли из своих домов посмотреть, что происходит. Если бы подобное случилось в Орукуне, кто-нибудь из местных заступился бы за нас, но мы с Лиамом приехали в городок недавно, так что никто не спешил нам помогать. Я кое-как вытащила ключи и уже отпирала дверь, но тут Майкл нас догнал. Он вцепился в Лиама, оторвал его от пола, а потом так приложил об стенку, что разбил ему затылок. Мне удалось отпереть дверь, и я попыталась вырвать Лиама у Майкла из рук, но мне не хватало места. Майкл продолжал наступать. Я не могла протиснуться между ними и, честно говоря, уже не надеялась укрыться в клинике.

Но вдруг, откуда ни возьмись, появилась жена Майкла со здоровенным пастушьим посохом в руке, которым изо всех сил приложила благоверного по макушке. Он отпустил Лиама, мы с ним прошмыгнули в дверь и заперлись изнутри.

Мы сидели на полу, прислонившись к двери. Майкл с той стороны продолжал что-то кричать, но уже немного тише.

– Ты в порядке? – спросила я Лиама.

– Да вроде, – ответил он. Потом потрогал затылок – на пальцах оказалась кровь.

Только когда крики Майкла затихли, я смогла немного выдохнуть.

– Похоже, он здорово пьян, – сказала я.

– Серьезно? – ухмыльнулся Лиам.

Мы оба расхохотались. Однако это был еще отнюдь не конец.

– Эй вы, гребаные белые придурки, я вам ща бошки разнесу!

Майкл вернулся, все такой же буйный. Я привстала на колени, выглянула в окно и увидела, как он мечется взад-вперед по улице с пистолетом в руке.

– Да, гребаные белые придурки! – проорал он опять.

Я посмотрела на Лиама, который по-прежнему сидел, прислонившись спиной к двери, и ощупывал рану на затылке.

– У Майкла есть ключи от клиники? – спросила я. И тут мы оба сообразили – ну конечно, он же наш сторож! Естественно, ключи у него есть.

– Может, в аптеку?

Аптекой мы называли комнату, от которой у Майкла не было ключа, потому что там хранились медикаменты. Мы с Лиамом прокрались в нее по коридору и опять заперлись изнутри.

– По крайней мере, тут работает кондиционер, – сказала я, пытаясь немного разрядить обстановку. Но Лиам посмотрел мне через плечо и мотнул головой: в двери у меня за спиной, прямо посередине, шла широкая стеклянная полоса. Прятаться в аптеке было бессмысленно.

Оставалось только звать на помощь. Перевязочных материалов мы в аптеке не хранили, а кровотечение у Лиама никак не останавливалось. Я решила выскочить за бинтами и заодно позвонить 000. В Ампилатуотжи не было полиции – ближайший участок находился в Элис-Спрингс, в десяти часах езды, но в наших обстоятельствах выбирать не приходилось.

Я вдруг осознала, что никогда раньше не звонила 000, отчего сильно разволновалась и попыталась представить все так, будто ничего особенного не происходит.

– Привет, – с деланной беззаботностью начала я, – меня зовут Аманда. Я полевой фельдшер из Ампилатуотжи, и у нас тут кое-какая проблема.

Я объяснила, что произошло, и оператор поинтересовалась, не угрожает ли нам непосредственная опасность. Я выглянула в окно. Майкл продолжал бродить вокруг клиники, костеря нас на разные лады и размахивая в воздухе пистолетом. Рана на голове у Лиама кровоточила все сильнее.

– Вообще-то, да, – ответила я, наконец.

– Хорошо, у нас есть одна команда на Сэндовер-Хайвей. Дожидайтесь, они прибудут часа через четыре.

– О, спасибо, – хмыкнула я. – И передайте моей матери, что я ее очень любила. Потому что нам столько не продержаться.

Единственным белым в городке, кроме нас, был старикан, державший там лавку; он прожил в Ампилатуотжи много лет. Я не успела с ним познакомиться, но Лиам его знал, и, похоже, считал неплохим человеком. Мы подумали, почему бы не обратиться к нему. По крайней мере, надо его предупредить, что Майкл слетел с катушек, а там, кто знает, вдруг он сможет нам помочь?

– Нет проблем, сейчас подъеду, – сказал старик Лиаму.

– Подъеду и что? – изумленная, переспросила я. – У нас тут парень с пистолетом в руках!

Но владелец магазина тут же взял ситуацию под контроль. Он выскочил из машины и сказал Майклу пару слов, после чего тот запрыгнул на пассажирское сиденье, и они куда-то укатили.

Мы понятия не имели, что происходит, но решили не напрашиваться на неприятности. Заперев клинику, мы потихоньку перебрались через забор и задами добежали до дома Лиама, расположенного в двух шагах.

Оставалось только сидеть там, в полном бездействии. Даже выпить мы не могли – в городе не было спиртного, ну, кроме того, что бродило внутри у Майкла.

Примерно через полчаса мы заскучали, поэтому я опять перелезла через забор и добралась до своей квартирки, чтобы забрать PlayStation. Мы сидели на полу и играли в Лару Крофт – расхитительницу гробниц, гадая, когда, наконец, сможем безопасно показаться снаружи. Тут вернулся владелец магазина: он заехал к Лиаму сообщить, что все улеглось. Майкл разозлился потому, что магазин был закрыт на выходные, а он сильно проголодался. Мы не дали ему машину, чтобы поохотиться на кенгуру, а из еды в доме оставалась только банка консервов. Обычный голодный мужчина – правда, еще пьяный и с пистолетом. Старик разрешил ему зайти в магазин и купить продуктов, так что конфликт был исчерпан.

Пока мы с владельцем магазина беседовали у Лиама в гостиной, на пороге опять показался Майкл. Черт! Не то чтобы мы с Лиамом бросились прятаться, просто предпочли встать к стене, чтобы нас не было видно – на всякий случай, а наш собеседник пошел спросить, в чем дело.

– Лиам тут? – поинтересовался Майкл.

– Нет, приятель, извини. Его здесь нет, – ответил старикан.

– И Аманды нигде нету, – сказал Майкл.

– Да, они оба уехали на вызов. Срочный случай.

– Ну вот, а мне до зарезу нужен ключ от холодильника!

Холодильником Майкл называл аптеку, потому что там работал кондиционер.

– Моя меня так приложила по башке, теперь прям раскалывается. Хотел поспать там пару часиков.

Было совершенно очевидно, что он напрочь забыл, как угрожал нам пистолетом.

Полицейские прибыли несколько часов спустя, и мы сказали, что все уже в порядке.

– Нет, не в порядке. Майкл на вас напал, он ударил Лиама и обоим вам угрожал пистолетом. Так что ничего не в порядке.

– Всякое случается, – отвечали мы. – Обычное недоразумение.

Думаю, Лиам испытывал неловкость от того, что он, бывший полицейский офицер, не сумел справиться с ситуацией. Мне тоже было стыдно за командирский тон, которым я заговорила с Майклом тогда на крыльце, отчего он и взбеленился. Полиция рекомендовала нам уехать из города ради нашей же безопасности, но мы не соглашались – в этом случае местным жителям не к кому было бы обратиться за медицинской помощью.

– Вам открыто угрожали, но никто из местных за вас не заступился, – говорили полицейские. – Мы настоятельно советуем вам уезжать.

Лиам позвонил в региональный отдел здравоохранения в Элис-Спрингс, и там согласились с полицией. Нам приказали ехать. Без нас в Ампилатуотжи не оставалось медработников вообще. До ближайшей клиники, в Утопии, надо было добираться не меньше часа.

Полицейские держались поблизости, пока мы Лиамом паковали вещи и уведомляли аборигенный совет о своем отъезде. Когда мы выехали из города, они отправились арестовывать Майкла.

Я пробыла в Ампилатуотжи всего пару дней, и это не был особо принципиальный эпизод в моей карьере, но тот раз оказался последним, когда я работала полевым фельдшером в австралийской аборигенной общине. Позднее меня попросили дать показания в связи с тем происшествием, поскольку его вынесли на обсуждение в Парламенте Северных Территорий, так что инцидент с нашим участием приобрел неожиданный вес и значимость. Я сильно беспокоилась о том, в каком свете его преподнесут. Мне казалось, я просто сбежала и оставила сотни людей без медицинской помощи, но вопрос рассматривался совершенно в другом ключе. Парламентская дискуссия касалась рисков в работе полевых фельдшеров и невозможности обеспечить им должную безопасность.

В некотором смысле это была чисто австралийская проблема. Красный Крест никогда не отправил бы такого неопытного сотрудника как Лиам на работу в одиночку, но служба полевых фельдшеров в Австралии опиралась на совсем другие стандарты, нежели те, к которым я привыкла за рубежом. Тут не было ни инструктажей по безопасности, ни регулярных проверок, ни – что особенно важно – психологической помощи для пострадавших при опасных инцидентах. Конечно, врачам и медсестрам, пережившим тяжелый опыт, могли предоставить психиатра, но тогда на них навсегда ложилось клеймо человека, не справившегося с «бушем». В целом, подобные инциденты воспринимались как часть работы. А это совершенно недопустимо.