Благодарности

Написание представленной вниманию читателя книги стало возможным после многолетнего изучения танковой эволюции, в чем мне оказывали поддержку многие люди, которым я с радостью приношу свою благодарность.

Прекрасные стартовые условия мне создала помощь отца, полковника M. A. Огоркевича, а также полковника Р. Дж. Айкса, ведущего американского эксперта по истории танков, с которым я регулярно общался свыше двадцати лет. Очень повезло с возможностью беседовать с сэром Бэзилом Лиддел Гартом, которому мне посчастливилось ассистировать при написании им истории Королевского танкового полка и который побудил меня взяться за первую мою книгу о бронетанковых войсках.

В ходе научных изысканий мне снова улыбнулась судьба познакомиться, а впоследствии и поддерживать связь с пионерами танкостроения, в том числе с подполковником Филиппом Джонсоном, чей Medium D указал после Первой мировой войны путь к разработке более подвижных танков, и с Лесли Ф. Литтлом, приложившим в качестве главного инженера компании Vickers-Armstrongs руку к созданию Valentine – самого массового британского танка Второй мировой. Также я познакомился и много лет переписывался с генерал-лейтенантом Томио Хара – он, будучи молодым инженером и офицером, конструировал первый японский танк.

Я встречался и с некоторыми ведущими фигурами танкостроения более близкого к нашему времени, получив возможность не только обсуждать с ними конструктивные особенности созданной ими техники, но и опробовать ее. Прежде всего упомяну Свена Берге, без которого было бы невозможно появление весьма и весьма оригинального шведского S‐tank, и генерал-майора Исраэля Таля, возглавлявшего разработки в Израиле танка Merkava. Также не могу обойти вниманием доктора Филиппа У. Лета – как вице-президент Chrysler Defense он направлял процесс создания танка M1 для армии США. Все трое стали близкими моими друзьями, и я счастлив, что имел возможность несколько лет проработать с ними в группе технических советников General Dynamics Land Systems.

Также моими близкими друзьями стали доктор M. Г. Беккер, который в начале 1960-х годов познакомил меня в Соединенных Штатах со своими новаторскими работами по террамеханике, и Ивао Хаяси, возглавлявший конструкторскую команду Mitsubishi Heavy Industries, создавшую в Японии танк Type 74.

Ближе к сегодняшним дням мне довелось обмениваться мыслями и информацией с профессором Манфредом Хельдом, изобретателем динамической защиты, и доктором Верноном Джойнтом, южноафриканским экспертом в области минного дела, пока все мы на протяжении десяти с лишним лет читали лекции по технологии бронированных боевых машин в Королевском военно-научном колледже (Royal Military College of Science).

Много полезных знаний приобрел я благодаря Рольфу Гильмесу, который возглавлял научные исследования в Немецкой академии обороны в Мангейме, а также Кристоферу Ф. Фоссу, редактору издания Jane’s Armour and Artillery, Риккарду O. Линдстрому из шведской Материально-технической администрации и Дэвиду Флетчеру, историку из Танкового музея в Бовингтоне, который помог мне разобраться в нескольких проблемных исторических вопросах.

Приложения

Приложение I. Рост огневой мощи

Вне зависимости от сходства или различия путей создания танков в разных странах, эволюция основных компонентов бронетехники шла везде примерно в одном и том же русле.

Самым важным из узлов было и остается вооружение, которое обеспечивает способность танков выполнять их основные функции – уничтожать или подавлять живую силу и технику противника. Для борьбы с живой силой служили пулеметы, против других целей (вражеские танки, огневые точки и пр.) применялись орудия.

Фактически первоначально вооружение танков создавалось не специально для установки на них, а для других надобностей. В случае первых британских танков речь идет о 57-мм 6-фунтовой пушке, позаимствованной конструкторами у Королевского ВМФ, поскольку в сухопутных войсках ничего подходящего на тот момент не нашлось. Впоследствии схожие орудия выпускали уже специально для танков, но сократив длину стволов с 40 до 23 калибров, чтобы те не сильно выступали за габариты машины. Первые французские танки несли штатную 75-мм полевую пушку, основное на тот момент орудие французской артиллерии, или короткоствольные орудия того же калибра. В дополнение к пушкам на все танки устанавливались пулеметы – от двух до четырех. Среди британских танков была даже «женская» версия без пушек, но с шестью пулеметами, чтобы надежнее защищаться от бросающихся на нее вражеских пехотинцев! Пулеметы при этом использовались во всех случаях штатные – винтовочного калибра, принятые у пехоты.

Пулеметы также служили единственным вооружением одной из версий легкого Renault FT, появившегося ближе к завершению Первой мировой войны, но на другой вариант установили 37-мм короткоствольную пехотную пушку. Модель Renault без пушки стала примером для танкостроителей после окончания войны, когда пулеметное вооружение превратилось в генеральный тренд, прежде всего при проектировании легких двухместных машин, которые находили тогда широкое применение. Как пример можно привести целый ряд изделий – от танков и танкеток Carden-Loyd компании Vickers, выпускавшихся с 1926 года, и до немецкого PzKpfw I, поучаствовавшего во вторжении во Францию в 1940 году.

Для наращивания огневой мощи пулеметного вооружения более крупных машин, строившихся на протяжении 1920-х и начала 1930-х годов, в их конструкцию, вдобавок к главной пушке в башне, вводились специальные пулеметные башни. Пик увлечения такими идеями демонстрирует британский A.1 Independent, на котором главную башню обступали целых четыре пулеметных. Единственным разумным аргументом в пользу такой компоновки может служить обеспечение танку круговой обороны от атак вражеской пехоты, в чем, возможно, следует усматривать пережиток идей военного времени, выразившихся тогда в появлении «женских» танков. В любом случае, хотя концепция изделия с пятью башнями и привлекла тогда широкий интерес военных, серийно выпускался всего один такой танк – советский T‐35. Однако вообще машины с дополнительными пулеметными башнями, по причудливой прихоти изобретателей установленными в корме корпуса за моторным отделением, строились. Пример такой конструкции дал французский тяжеловес 2C, построенный по завершении Первой мировой войны, за ним в 1920-х годах последовали вдохновленные, надо думать, танком 2C немецкий Großtraktor и первый японский танк.

Многобашенные танки меньше привлекали военных и конструкторов за пределами Британии, в которой пулеметы считались основным оружием танков, а потому увлечение ими привело к появлению за Independent целой серии изделий с добавочными пулеметными башнями в носовой части корпуса – от A.6 в 1928 году до экспериментальных «тяжелых крейсеров» A.14 и A.16 в 1938-м. Дополнительные башни, конечно, могли усиливать огневое давление на противника в ходе атаки, но весь выигрыш от этого никак не компенсировал издержек в виде неизбежного роста массы изделия и разного рода тактических затруднений. Потому подобные варианты практически полностью изжили себя к началу Второй мировой войны, хотя одна лишняя пулеметная башня все же нашла место в конструкции первоначальной версии заказанного в 1939 году крейсерского танка Crusader.

Помимо пулеметов, устанавливаемых бок о бок с главным вооружением и обычно именуемых «спаренными» с ним, на протяжении ряда лет танки имели и пулемет, обслуживавшийся стрелком, располагавшимся рядом с водителем. Первенство в этом конструкторском решении, ставшем шаблонным в ходе Второй мировой, принадлежит британцам, опробовавшим его на среднем A7E2 в 1929 году. В линейке танков с курсовым пулеметом находятся все немецкие от PzKpfw III до Tiger II, советские T‐34, американские M4 Sherman и легкие M3 и M5 Stuart, а также британские танки от пехотного Churchill до крейсерского Comet. Туда же отнесем итальянский M13/40 и японский средний Type 97.

Однако и до Второй мировой войны были случаи, когда в некоторых передовых по тому времени конструкциях, как тот же британский пехотный танк Matilda, от курсового пулемета и, следовательно, от стрелка отказывались, сокращая экипаж с пяти до четырех человек. Переход к подобной конфигурации оформляется в тенденцию на позднем этапе войны, когда появился советский ИС‐2, а затем советский T‐44 и – в 1945 году – британский Centurion. С этого времени пулеметное вооружение практически всех танков новой постройки ограничивалось спаренным с пушкой, пока не стали устанавливать дополнительный на крыше башни. На практике подобное расположение применялось и раньше для противовоздушной обороны, особенно часто – ближе к концу Второй мировой войны на американских танках, но распространения не получило, и по вполне понятным причинам – для ведения огня из пулемета командиру приходилось высовываться из башни с риском погибнуть от случайного осколка или пули, не говоря уже о том, что функция пулеметчика отвлекала его от выполнения основных обязанностей. Аргументация против расположения пулеметов снаружи утратила силу, когда появилась возможность управлять ими из башни.

Задолго до этого военные осознали необходимость внедрения автоматического оружия более крупного калибра, чем привычный винтовочный, поскольку почти все легкие танки раннего периода имели лишь пулеметы. Немцы выступили новаторами незадолго до завершения Первой мировой, решив создать пулемет двойного назначения – противотанковый и зенитный (он и назывался T.u.F. – Tank und Flieger, «танк и аэроплан») калибра 13 мм вместо штатного в то время калибра 7,92 мм, но поражение Германии не позволило ему увидеть свет. После войны, однако, эту тему подхватили в Соединенных Штатах, где создали 0,50-дюймовый (12,7-мм) крупнокалиберный пулемет для самолетов-истребителей. К 1931 году пулемет «50-го калибра» прописался на американских легких танках и был самым мощным оружием американского среднего T4 образца 1935 года. Полудюймовая версия пулемета фирмы Vickers также создавалась в Британии ближе к завершению Первой мировой войны для самолетов-истребителей, а в 1929 году ее установили на экспериментальный вариант легкого танка A4 – A4 E10. Пять лет спустя крупнокалиберный пулемет сделался главным вооружением британских легких танков от Mark V до Mark VI B, на которые приходилось подавляющее большинство машин британского танкового парка к началу Второй мировой войны.

Пулеметы калибра 0,5 дюйма вели огонь с той же дульной скоростью, что и традиционные, но более тяжелые пули встречали цель с кинетической энергией в пять или шесть раз более высокой, а потому обладали способностью метров с двухсот пробить примерно 20-мм броневой лист, что можно признать достаточно эффективным против легких танков тех лет. Однако к 1940 году крупнокалиберные пулеметы уже не были удовлетворительны, поскольку позволяли поражать только самую легкую бронетехнику, в результате чего перестали служить главным вооружением даже легких танков.

Как уже говорилось, необходимость повышения калибра автоматического оружия военные в Германии осознали еще до окончания Первой мировой. Первоначально пулеметы предназначались для аэропланов, и, поскольку после завершения войны Германия оказалась скована условиями Версальского договора, работы продолжились в Швейцарии. Получившаяся в итоге 20-мм автоматическая пушка годилась для применения не только в качестве авиационной, но также зенитной и противотанковой. Одну из занимавшихся изготовлением пушки компаний, Solothurn Waffenfabrik AG, впоследствии поглотила корпорация Rheinmetall, в дальнейшем выпускавшая 20-мм пушки для немецкой армии. Автоматические орудия этого калибра производились также фирмами Madsen в Дании и Breda в Италии. Этими пушками вооружался ряд легких танков и бронемашин, построенных в 1930-х годах, однако самым примечательным из них был вооруженный пушкой 2cm KwK 30 компании Rheinmetall танк PzKpfw II – самый массовый немецкий танк во время Французской кампании 1940 года.

На начало серийного выпуска PzKpfw II в 1937 году некоторые танки с массой менее 10 тонн уже имели на вооружении пушки большего калибра, пусть и заряжавшиеся вручную, но превосходившие 20-мм орудие по бронепробиваемости. Первыми получили такую пушку в 1923 году легкие танки Vickers (переклассифицированные затем в средние танки и в истории танкостроения оставшиеся как Vickers Medium). Однако они вооружались 47-мм пушками, скорее всего, потому лишь, что в распоряжении компании на тот момент оказались морские пушки именно этого калибра, а не вследствие каких-то специально сформулированных военными требований.

К разработке орудия среднего калибра специально для танков и как противотанкового компания Rheinmetall в Германии приступила в 1924 году. Выбранные конструкторами 37 мм совпадали с калибром пушки Renault FT, но изделие Rheinmetall имело ствол в 45 калибров вместо 21-го и вело огонь бронебойными выстрелами с дульной скоростью 760, а не 388 м/с, пробивая в результате практически вдвое более толстую броню. В 1930 году 37-мм пушку Rheinmetall попробовали установить на тайно строившиеся Leichttraktoren, а в 1932 году она поступила на вооружение Красной армии как танковая для первых машин серии БТ – БТ‐2. В середине 1930-х годов армия США тоже обзавелась лицензией на производство орудия Rheinmetall – его в 1938 году стали ставить на средний M2. В Германии 37-мм пушку выбрали для легкого танка, конструирование которого началось в 1934 году и увенчалось появлением PzKpfw III. В середине 1930-х годов очень сходная по характеристикам с немецкой 37-мм пушка была создана в Швеции фирмой Bofors, она ставилась на несколько шведских и польских танков.

Ввиду этого 37-мм изделие компании Rheinmetall можно называть типичным оружием «легких/средних» танков 1930-х годов. Однако ближе к концу десятилетия ее начали вытеснять орудия более крупного калибра. Процесс начался в 1933 году с установки на советский БТ‐5 45-мм пушки, а два года спустя пушку того же калибра получил T‐26. В 1936 году британские танки стали вооружать 40-мм пушкой длиной 50 калибров, способной пробивать более толстую броню, чем 37-мм Rheinmetall, и приблизительно в то же самое время на танке Somua S35 появилась 47-мм пушка, которая тоже имела лучшие характеристики бронепробиваемости, как и советская 45-миллиметровая. В немецкой армии восстанавливать паритет начали лишь в 1942 году, когда на смену 37-мм пришла 50-мм пушка в 60 калибров. Она превосходила все перечисленные выше изделия из-за выигрыша в массе выстрела и дульной скорости, позволявших ей пробивать более толстую защиту. Фактически с дистанции 500 метров она пробивала 68-мм броневой лист. Помимо итальянской, чехословацкой и японской 47-мм пушек последним неупомянутым орудием среднего калибра остается британская 57-мм 6-фунтовка, устанавливавшаяся в 1942 году на пехотные танки Churchill и крейсерские Crusader III и способная пробивать броню на 40 % толще, чем немецкая 50-мм пушка L/60.

К 1942 году военные повсеместно осознали, что задача танков состоит не только в поражении вражеской бронетехники, но и в ведении эффективного огня фугасами по неприятельским противотанковым орудиям. В этих целях им требовалось вооружение калибром не менее 75 мм.

Как уже упомянуто выше, 75-мм орудия на самом деле получали еще ранние французские танки, а после Первой мировой войны французские военные приступили к разработке машины с вооружением в виде 75-мм пушки, желая сделать ее основным танком. К 1930 году на свет появился Char B. Как и у техники военного времени, танков Schneider и Saint Chamond, 75-мм пушка Char B устанавливалась в корпусе, что позволяло осуществлять горизонтальную наводку лишь за счет поворота всего танка, вследствие чего водителю приходилось выполнять обязанности командира орудия. Подобная компоновка еще могла работать при лобовом штурме неприятельских позиций, но совершенно не подходила для маневренной войны, в условиях которой французам пришлось применять Char B в 1940 году.

Со своей стороны, британская армия задержалась с внедрением 75-мм пушки до последнего этапа Второй мировой. Как рассказывалось в пятой главе, еще в 1937 году британский Генеральный штаб не видел необходимости в танковых пушках калибра крупнее 40 мм. Нет, орудия большего калибра все-таки устанавливались на британские танки, но это были не пушки, а гаубицы калибра 3,7 дюйма (95 мм) или 3 дюйма (76,2 мм), которыми в некоторых случаях заменяли пушки среднего калибра. Машины с гаубицами именовались танками непосредственной поддержки и имели ограниченные возможности, поскольку стреляли дымовыми гранатами для постановки завес, что считалось важным.

Немецкие инженеры и военные, приступая в 1920-х годах к тайной разработке средних танков (Großtraktoren), избежали такой экстравагантной специализации, остановив выбор на 75-мм пушке. Имея длину в 24 калибра, она вела огонь бронебойными выстрелами с дульной скоростью всего 400 м/с, но обладала способностью поражать броню более толстую, чем современные ей 37-мм танковые пушки. Мало того, в ее боезапасе имелись снаряды, значительно опережавшие боеприпасы последней по фугасному могуществу. Данная пушка стала главным вооружением PzKpfw IV, который при поступательном наращивании калибра орудия оставался самым мощным немецким танком на протяжении первых трех лет Второй мировой войны. В то время далеко не все понимали характер предназначения PzKpfw IV и из-за короткоствольного орудия его часто ставили в один ряд с британскими танками непосредственной поддержки.

Русские учли немецкий опыт в 1932 году при создании средних T‐28 и тяжелых T‐35, вооружив их 76-мм орудиями. Хотя прототип T‐28 имел 45-мм пушку, сближавшую его с британским A.6, в серию эта машина, как и T‐35, пошла уже с 76-мм пушкой, пусть даже длиной всего в 16,5 калибра. Однако в 1938 году на смену ей пришло орудие в 26 калибров, способное послать снаряд к цели со скоростью 555 вместо 381 м/с, что, разумеется, позволяло поражать более толстое бронирование. Дальнейшее удлинение ствола и, как следствие, повышение дульной скорости отмечалось в 1940 году, когда 76-мм пушку в 30,5 калибра установили на тяжелый КВ‐1, а потом и на средний T‐34. В конечном итоге начиная с 1941 года КВ‐1 и T‐34 стали вооружать 76-мм орудиями в 41,5 калибра с дульной скоростью 625 м/с.

Если в Красной армии 76-мм пушку непрерывно совершенствовали, то немцы явно не торопились. Преемница 75-мм пушки L/24 танка PzKpfw IV появилась в Германии уже после вторжения на территорию Советского Союза в 1941 году, когда немецкие войска неожиданно для себя столкнулись с новыми и, по меркам времени, очень хорошо бронированными советскими танками. Результатом стала разработка 75-мм танковой пушки L/43. В 1942 году, на момент установки ее в PzKpfw IV, она со своей дульной скоростью 740 м/с имела превосходство перед советской 76-мм, равно как и американской 75-мм танковыми пушками. Однако, несмотря на явные достоинства, L/43 не стала высшим достижением в процессе развития 75-мм танковых пушек – на свет появилась 75-мм пушка L/70. Стимулом к продолжению работы стало все то же неприятное знакомство с новыми советскими танками. Орудие, установленное на средний танк Panther, могло посылать к цели бронебойные выстрелы со скоростью 925 м/с, что позволяло пробивать 126-мм броневой лист с дистанции 1000 м.

В Британии примерно в то же время создали 76-мм 17-фунтовую пушку с характеристиками, сходными с L/70. Однако ни один британский танк не оказался пригодным для ее установки, если не считать неуклюжего Challenger, ограниченно применявшегося в 1944 году. Впрочем, подвернулся шанс поставить 17-фунтовку на M4 Sherman, заменив ею оригинальное 75-мм орудие, и многие перевооруженные M4 под названием Firefly участвовали в боях. Другие танки британской армии (Cromwell) в 1944 году по-прежнему довольствовались слабой по бронепробиваемости 75-мм пушкой, похожей на орудие американского Sherman, имевшей при длине 37 калибров дульную скорость 619 м/с.

По показателям дульной скорости 75-мм пушка L/70 Panther приближалась к границам возможностей обычных в то время калиберных бронебойных выстрелов, после чего для дальнейшего повышения скорости требовалось существенное увеличение объема метательного заряда. По достижении ограничений единственным практически осуществимым способом добиться более высокой кинетической энергии и, соответственно, лучшей бронепробиваемости становилось увеличение массы выстрела и, следовательно, калибра. Шаги в этом направлении предпринимались и до исчерпания скоростных пределов, к чему вынуждало усиление защиты вражеской бронетехники. Тут на помощь конструкторам пришло наличие в арсеналах армий орудий, пригодных к быстрой переделке в танковую пушку – зениток.

Первой по праву нужно упомянуть немецкую 88-мм пушку L/56, очень хорошо показывавшую себя не только против авиации, но и против наземных целей еще в гражданской войне в Испании. В 1941 году – накануне германского вторжения в Советский Союз – ее выбрали в качестве вооружения нового тяжелого танка, ставшего впоследствии Tiger I. Красная армия последовала примеру немцев и в 1943 году переоснастила КВ и T‐34 85-мм переработанной в танковую пушку зениткой длиной 51,5 калибра, а армия США в 1944 году сделала выбор в пользу адаптации 90-мм зенитки длиной 52,5 калибра для танка M26 Pershing.

В 1944 году за Tiger I последовал Tiger II с еще более мощной 88-мм пушкой. При длине ствола в 71 калибр орудие отправляло в полет бронебойный выстрел весом 10,2 кг со скоростью 1000 м/с, что превышало аналогичные параметры всех существовавших в описываемые времена танковых пушек. Эти смертоносные выстрелы все же уступали таковым у разработанного для Красной армии оппонента Tiger – тяжелого танка ИС‐2. Последний получил 122-мм адаптацию орудия полевой артиллерии, способную в танковой версии вести огонь выстрелами с начальной скоростью 781 м/с, но при их массе в 25 кг дульная энергия составляла 10,1 мегаджоуля (МДж), по сравнению с 5,1 МДж у Tiger II. Однако по причине большего диаметра снаряда энергия при встрече с целью распределялась и по большей площади брони, вследствие чего обеспечивала меньшую глубину пробития. Фактически на дистанции 1000 м 122-мм пушка ИС‐2 поражала 147-мм броню, а 88-мм пушка L/71–190-мм.

Несколько более высокого уровня кинетической энергии в 10,2 МДж достигла в 1945 году 128-мм пушка L/55 тяжелого германского истребителя танков Jagdtiger. До момента окончания войны в Европе немцы успели закончить всего 77 таких StuG, но можно сказать, что они предсказали, каким будет калибр танковых пушек будущего – хотя те будут использовать боеприпасы других типов.

Впрочем, некоторые из таких перспективных боеприпасов появились уже во время войны. Одним из них стал бронебойный подкалиберный снаряд с твердосплавным сердечником (Armour Piercing Composite Rigid, APCR). Сердечник изготавливался из карбида вольфрама, превосходящего плотностью и прочностью самую лучшую сталь, и помещался внутри легкосплавной металлической оболочки с баллистическим колпачком. Сердечник концентрировал и передавал через себя бóльшую часть кинетической энергии выстрела на меньшую по площади поверхность, что позволяло пробивать более толстую броню, чем при применении обычного, или калиберного, выстрела. По сравнению с последними выстрелы APCR также отличала меньшая масса и, как следствие, бóльшая дульная скорость. Однако из-за меньшего веса эта скорость по мере продолжительности полета терялась быстрее, отчего бронепробиваемость на дальних дистанциях уступала обычным бронебойным выстрелам.

Впервые боеприпасы APCR стали поставляться в 1940 году для 37-мм орудий PzKpfw III, а потом и для других немецких танковых пушек, однако их применение ограничивалось нехваткой в Германии вольфрама. По мере приближения конца войны боеприпасы APCR начали производить также в Соединенных Штатах для 76-мм пушек перевооруженных танков Sherman и для 90-мм орудий M26 Pershing.

Среди перспективных типов боеприпасов, дебютировавших во время Второй мировой, нужно назвать и бронебойный с отделяемым поддоном (Armour Piercing Discarding Sabot, APDS). Работы над ним начались во Франции накануне войны в оружейной компании Brandt, а когда Франция потерпела в 1940 году поражение, они продолжились и были успешно завершены в Британии в исследовательском центре Форт-Халстед. Как и APCR, новый снаряд представлял собой подкалиберный сердечник из карбида вольфрама в легкосплавной оболочке, или ведущем устройстве, однако последний слетал со стержня по выходе из ствола, а потому сердечник летел к цели один и при меньшем аэродинамическом сопротивлении не так быстро терял кинетическую энергию на большом расстоянии. Подкалиберные боеприпасы с отделяемым поддоном первоначально выпускались для 57-мм пушки Churchill и для 6-фунтовых противотанковых орудий, затем для 76-мм 17-фунтовок танков A.30 Challenger и перевооруженных этими пушками британских Sherman; все эти танки в 1944 году принимали участие в боевых действиях в Нормандии. Выстрелы APDS для 17-фунтовки развивали невиданную для того времени дульную скорость в 1200 м/с, превосходя штатные подкалиберные выстрелы APCR германской 88-мм пушки L/71, и на дистанции 1000 метров демонстрировали способность пробивать 187-мм броню.

Третьим типом боеприпасов, увидевших свет в годы Второй мировой войны, стал противотанковый кумулятивный снаряд (High Explosive Anti-Tank, HEAT). В отличие от других такой выстрел не требовал высокой кинетической энергии, поскольку поражал сталь струей расплавленной меди, формировавшейся в покрытой медью выемке под действием детонации взрывчатого вещества при встрече с твердой поверхностью. Подобные снаряды впервые стали делаться для 75-мм пушки L/24 танка PzKpfw IV в 1941 году, но могли пробивать только 80-мм броневой лист, поскольку закручивались в полете, как и все выстрелы нарезных пушек, что мешало полноценному образованию кумулятивной струи. По характеристикам 75-мм кумулятивный снаряд по меньшей мере не уступал, а скорее превосходил штатный бронебойный выстрел короткоствольной пушки L/24 и довольно успешно применялся против советских танков. Однако весь свой потенциал кумулятивные боеприпасы раскрыли только через несколько лет, когда конструкторы устранили вредное закручивание путем внедрения стабилизаторов, или оперения.

В послевоенный период армия США продолжала вооружать средние танки 90-мм пушками, чьи калиберные бронебойные выстрелы сохраняли значение как главные противотанковые боеприпасы. Однако с изобретением скользящего ведущего пояска, способного снизить закручивание выстрела в нарезном стволе, их линейку дополнили оперенные кумулятивные боеприпасы HEAT. Французские инженеры пошли другим путем и для минимизации влияния вращения на кумулятивный снаряд сделали его двойным, отделив сердечник от вращающейся оболочки подшипниками. Такой подход внедрили в боеприпасах Obus G, или снарядах Гесснера, которые поступили на вооружение в качестве единственного типа противотанковых выстрелов к 105-мм пушкам, разработанным в 1950-х годах для AMX 30. При том же калибре Obus G из-за меньшего диаметра показал себя менее эффективным, чем оперенный кумулятивный 105-мм HEAT, однако все же был способен пробить 360-мм броню, что значительно превосходило показатели обычного бронебойного выстрела.

Потенциал бронепробиваемости кумулятивных выстрелов заставил не только французских военных, но и экспертов армии США признать их самыми эффективными противотанковыми боеприпасами. Результатом стала разработка комплекса Shillelagh, предназначенного для M60A2, а также для легкого танка M551 Sheridan. Запуск ракеты осуществлялся из 152-мм комбинированного орудия, способного вести огонь и традиционными боеприпасами, за исключением сплошных или подкалиберных бронебойных выстрелов, для которых требовалась высокая дульная скорость, невозможная при длине ствола всего в 17,5 калибра. В 1967 году 152-мм комбинированное орудие – пусковую установку – переработали (в основном по настоянию Германии, для использования в американо-немецкой программе создания MBT‐70) в вариант XM152 длиной в 30,5 калибра, что позволяло применять и бронебойные выстрелы. Правда, в 1971 году проект XM152 закрыли вместе с MBT‐70. Та же участь постигла и короткоствольную версию, несмотря на способность ракеты Shillelagh поражать броню толщиной 690 мм, чего с избытком хватало для уничтожения любого танка того времени.

В известной степени похожий комплекс из управляемой ракеты ACRA и 142-мм комбинированного орудия создали примерно в то же время во Франции, смонтировав на модернизированной версии AMX 30. Изделие, однако, осталось на стадии прототипа. Только советские военные продолжали разработку запускаемых из пушки управляемых ракет, начатую в 1962 или 1963 году и вылившуюся в появление целого их семейства – преимущественно ракет с наведением по лазерному лучу, – запускавшихся из стволов различных орудий, начиная от 100-мм пушек T‐55 и заканчивая 125-мм пушкой T‐90.

Напротив, британская армия вообще не занималась ракетными снарядами или ракетами с кумулятивными боеголовками для стрельбы из пушек, главным образом из-за сомнений в их действенности. Все усилия после Второй мировой войны были сосредоточены на создании серии пушек для стрельбы подкалиберными боеприпасами APDS. Первым таким изделием стала 83,8-мм 20-фунтовая пушка, представленная в 1948 году как вооружение для танков Centurion. Она позволяла APDS покидать ствол со скоростью 1465 м/с, чем опережала все имевшиеся тогда танковые пушки и показывала значительный рост характеристик бронепробиваемости. Но с увеличением толщины брони возникла потребность в еще более мощном орудии, и 20-фунтовку переделали в 105-мм пушку L7, поначалу просто рассверливанием ствола с 83,8 до 105 мм! Как уже говорилось в девятой главе, бронебойные свойства 105-мм пушки L7 при использовании подкалиберных выстрелов APDS оказались таковы, что она сделалась штатной танковой пушкой практически всех армий западного мира. Потенциал изделия демонстрировала способность поразить броневой лист толщиной 240 мм с углом наклона 60° на дистанции 1830 метров.

Эффективность 105-мм пушки L7 оказалась настолько высока, что обесценила тяжелый Conqueror, разработка которого для британской армии велась на протяжении 1950-х годов, из-за близости своих показателей к показателям его 120-мм пушки. Орудие Conqueror также могло отправлять к цели подкалиберные APDS, но место традиционных фугасов в его боеукладке занимали бронебойно-фугасные снаряды со сминаемой головной частью (High Explosive Squash Head, HESH). Начиненная пластитом боеголовка при встрече с преградой расплющивалась на ней, а потом взрывалась, чем вызывала сильные отколы с внутренней стороны брони, поражавшие членов экипажа и повреждавшие агрегаты танка. Британские военные предпочитали HESH кумулятивным снарядам, и не производили никаких других боеприпасов для легкой бронетехники вроде легкого танка Scorpion. HESH предполагалось также сделать единственными противотанковыми боеприпасами тяжелого FV 215, разработки которого велись в 1950 году и который должен был вооружаться 183-мм пушкой. Конструирование танка не продвинулось далее полномасштабного деревянного макета, а вот 183-мм пушку – самое крупное по калибру танковое орудие в истории – все-таки построили и успешно испытали на шасси Centurion.

Хотя снаряд APDS превосходил характеристиками существовавшие до него бронебойные боеприпасы, его, в свою очередь, обошел оперенный бронебойный выстрел с отделяемым поддоном (Armour Piercing, Fin Stabilized, Discarding Sabot, APFSDS). В целом такой снаряд походил на APDS, но отличался куда более длинным сердечником меньшего диаметра, в результате чего значительно больше его кинетической энергии сосредотачивалось на поверхности меньшей площади, что повышало бронепробиваемость. Однако при соотношении диаметра и длины более чем один к пяти выстрелы не могли стабилизироваться обычными канавками нарезки ствола и нуждались в оперении, поэтому для стрельбы такими боеприпасами требовались гладкоствольные пушки (хотя со скользящим ведущим пояском могли применяться и нарезные орудия).

Разработка оперенных выстрелов велась еще в Германии во время Второй мировой войны, но по-настоящему процесс создания подобного оружия развернулся в 1950-х годах в Соединенных Штатах и Советском Союзе. В Соединенных Штатах в 1954 году приняли решение построить 90- и 105-мм гладкоствольные пушки, но ничто из задуманного не удалось воплотить в жизнь. Затем настал черед многообещающего проекта 120-мм гладкоствольной пушки Delta, но и от него отказались около 1961 года, когда армия США отдала предпочтение вооружению танков управляемыми ракетами вместо орудий с высокой начальной скоростью снаряда.

Советские военные и инженеры проявили больше терпения и последовательность. Они приступили к разработке гладкоствольной пушки примерно в 1958 году, а в 1962-м принятое на вооружение орудие 115-мм калибра для танка T‐62 уже запустили в серийное производство. Оперенные подкалиберные APFSDS пушки T‐62 выглядели уменьшенной версией стреловидных выстрелов Peenemunde, создававшихся в Германии во время Второй мировой войны для дальнобойной артиллерии. Сердечники изготовлялись из стали, но отправлялись в полет к цели с дульной скоростью 1615 м/с и демонстрировали способность пробить 240-мм броню на удалении 1900 метров, что уравнивало их характеристики с подкалиберными 105-мм APDS.

Следующий советский танк поначалу тоже имел вооружение в виде гладкоствольной 115-мм пушки, однако на усовершенствованный вариант T‐64A в 1964 году установили уже новую 125-мм гладкоствольную пушку. Похожими орудиями впоследствии вооружались и другие советские танки, начиная с T‐72 в 1973 году и вплоть до T‐90 в 1990-м. На протяжении этого периода эффективность пушек шаг за шагом повышалась за счет внедрения улучшенных подкалиберных оперенных боеприпасов APFSDS с сердечниками из сплавов вольфрама или из обедненного урана, а также с различными по конструкции поддонами (в том числе подобными тем, что были приняты в западных армиях).

В отличие от СССР гладкоствольная пушка не принималась армией США на вооружение вплоть до 1981 года, однако наблюдался заметный прогресс в деле разработки боеприпасов APFSDS со скользящим ведущим пояском для нарезных стволов. Началось все с создания APFSDS для 152-мм комбинированного орудия – пусковой установки (предназначавшегося для несчастливого проекта MBT‐70), затем появился APFSDS с индексом M735 для американской M68 (версии 105-мм пушки L7, что дало новую жизнь этому широко применявшемуся орудию и привело к установке его варианта на американском танке M1).

Еще пока немцы продолжали участвовать в программе MBT‐70, в Германии стартовал дублирующий проект, позволивший в 1971 году создать экспериментальные танки с вооружением в виде 105- и 120-мм гладкоствольных пушек. Изделие с 120-мм орудием в конечном счете поступило на вооружение в качестве танка Leopard 2 и пошло в производство в 1977 году. Спустя два года танк начал поступать в армию. Созданная для Leopard 2 концерном Rheinmetall 120-мм пушка L/44 устанавливалась также на американском M1A1, а позднее на итальянском танке Ariete, израильской Merkava, японском Type 90 и южнокорейском K1A1, в общем, широко разошлась по миру. После приобретения несколькими странами излишков танков Leopard 2 у германской и других армий география использования L/44 существенно расширилась, вследствие чего она стала штатной танковой пушкой практически в такой же мере, как в свое время 105-мм пушка L7. Британское Министерство обороны продолжало держаться за нарезные орудия и подкалиберные APDS, но и оно в итоге признало превосходство оперенных APFSDS и обзавелось ими для армии в середине 1980-х годов. Тем не менее нарезные пушки Challenger не заменили гладкоствольными, полагаясь при ведении огня оперенными APFSDS на скользящие ведущие пояски.

Эффективность 120-мм пушки L/44 и ее копий с годами все повышалась за счет развития APFSDS и удлинения сердечников, поскольку бронепробиваемость на обычной скорости встречи с преградой приблизительно равна длине сердечника. Фактически соотношение длины и диаметра сердечника с течением лет возросло с 10:1 до 32:1. Бронебойный потенциал изделия Rheinmetall вырос и благодаря изменению длины ствола с 44 до 55 калибров, что подняло начальную скорость с 1650 до 1750 м/с и дульную энергию выстрелов APFSDS с 9,8 до 12,5 МДж.

Увеличение калибра танковых пушек до 120 или 125 мм не могло не сказаться на массе боеприпасов, которыми при их весе становилось все труднее оперировать вручную. К примеру, традиционный бронебойный снаряд 120-мм пушки американского тяжелого танка M103 весил 48,8 кг и требовал двух заряжающих, вследствие чего в башне размещались четыре, а не три члена экипажа с неизбежным увеличением ее размеров. Красная армия избежала подобных сложностей на ИС‐2 с их 122-мм пушками из-за применения раздельного заряжания – отдельно выстрел, отдельно движущий заряд. Так вес делился примерно пополам, но замедлялся процесс заряжания и темп огня. Британцы тоже предпочли раздельное заряжание при разработке тяжелого танка Conqueror, а затем – Chieftain и Challenger, в которых от заряжающего требовалось меньше усилий из-за относительно легких выстрелов APDS или APFSDS и помещения метательного заряда в мешках вместо общепринятых латунных гильз. В Германии инженеры Rheinmetall переняли идею, воплощенную в Соединенных Штатах в конструкции 120-мм пушки Delta, и создали унитарные боеприпасы со сгорающей гильзой вместо традиционной тяжелой металлической. Новшество позволило снизить массу 120-мм APFSDS до приемлемых 18 или 19 кг, а многоцелевых боеприпасов HEAT – до 24 кг.

Альтернативой ручному заряжанию танковых пушек могло быть автоматическое питание их боеприпасами. Такой вариант позволял не беспокоиться о массе боеприпасов и пределах возможностей человеческого организма, но в еще большей степени к выбору в пользу автомата побуждало желание упростить ведение огня на ходу и уменьшить экипаж за счет упразднения заряжающего.

Разработка автоматической подачи снарядов началась вскоре после Второй мировой войны, и она была реализована в конструкции тяжелого танка AMX 50, построенного во Франции, где автомат питал орудие снарядами из ниши качающейся башни, весьма подходящей для данных целей. AMX 50 так и остался прототипом, но его автоматическая система заряжания в качающейся башне перекочевала в легкий AMX 13, широко производившийся и применявшийся с 1950 года. AMX 13 послужил источником вдохновения для инженеров из Соединенных Штатов, создавших экспериментальные танки с автоматами заряжания, кроме того, автомат заряжания в башенной нише предусматривался в американо-германском MBT‐70. За исключением AMX 13 и шведского S‐tank, в серийно производимой бронетехнике автоматическая система заряжания применения не находила до тех пор, пока советские танкостроители не стали ее широко внедрять на T‐64 и затем на T‐72, T‐80 и T‐90, а также китайцы на подобных же танках. Все их автоматы заряжания относились к карусельному типу и находились под башней, тогда как автоматы заряжания, в конечном счете принятые в других странах, располагались в нишах башен – начало положил японский Type 90, за ним последовал французский Leclerc, а затем южнокорейский K‐2 и японский Type 10.

Повсеместный переход к автоматической системе заряжания сделался бы неизбежным, если бы начатые в 1982 году конструкторские поиски привели к переходу от 120-мм к 140-мм пушкам, чьи боеприпасы получились бы слишком большими и слишком тяжелыми для человека – типичный снаряд весил бы 38 кг при длине 1,5 метра. Орудия калибра 140 мм были предметом соглашения, достигнутого в 1988 году Британией, Францией, Германией и Соединенными Штатами относительно взаимозаменяемой танковой пушки, или главного вооружения танка будущего (программа Future Main Tank Armament. FTMA). Прототипы таких изделий были построены и опробованы на огневых испытаниях в 1992 году. Дульная энергия с выстрелом APFSDS достигла 23 МДж, то есть почти вдвое больше, чем у самого мощного выстрела 120-мм пушки. Но с исчезновением советской угрозы дальнейшее развитие программы FTMA свернули. О том, насколько мощной могла стать 140-мм гладкоствольная пушка, дает представление изделие, построенное в Швейцарии, – в 1999 году 900-мм сердечник его выстрела APFSDS пробил броню толщиной 1000 мм.

Затруднения, вызываемые использованием все более массивных и крупных зарядов из твердого метательного вещества при росте калибров танковых пушек в одно время предполагалось устранить за счет жидкой взрывчатки, заливаемой прямо в казенник пушки. Одновременно большая плотность жидких боезарядов и относительная свобода в выборе формы контейнеров и способов их размещения сулили шанс значительного уменьшения забронированного объема и, как следствие, размеров танков.

Разработки жидкого метательного вещества (liquid propellant, LP) для пушек начались на исходе 1940-х в Соединенных Штатах под влиянием созданного в Германии во время Второй мировой войны жидкого ракетного топлива. Усилия привели к появлению экспериментальной 90-мм LP‐пушки, испытанной в 1951 году. Однако полученные в данном случае и при испытаниях других аналогичных пушек (вплоть до калибра 120 мм) результаты выявили худшую баллистику подобных изделий, а также убедили военных в отсутствии у жидкого боезаряда преимуществ перед твердым. Более того, боезаряды первых пушек с LP обладали крайней едкостью и токсичностью и требовали крайне осторожного обращения. Поэтому неудивительно, что после очередной катастрофы в середине 1960-х годов – взрыва во время работ над LP‐орудием – эксперименты с ними в Соединенных Штатах подошли к концу.

Подобным же образом проходили работы над LP в Британии. Начавшиеся в 1952 году, год спустя они продвинулись до постройки экспериментального орудия, основанного на 83,8-мм танковой пушке. В качестве компонента боезаряда использовалась отличавшаяся крайней едкостью азотная кислота, что уже само по себе должно было, казалось, отвратить от идеи вооружать LP‐пушками будущие танки. Однако испытания продолжились с 76-мм пушкой, причем поражает оптимизм военных, включивших орудие с жидким боезарядом в программу, увенчавшуюся в итоге постройкой танка Chieftain. Впрочем, как и в Соединенных Штатах, LP‐орудия показали разочаровывающие результаты, а потому в 1957 году в Британии проект закрыли.

Интерес к подобным орудиям угас не навсегда. Он возродился в Соединенных Штатах в 1970-х годах в результате разработки ВМФ США нового жидкого однокомпонентного топлива для торпед, которое вдобавок к относительно высокой плотности обладало низкой токсичностью, низкой воспламеняемостью и высокой детонационной стойкостью. В середине 1970-х предпринимались попытки воспользоваться указанными свойствами нового однокомпонентного топлива для создания 75-мм пушки цельного заряжания с высокой начальной скоростью полета снаряда, проект которой вошел в американскую программу High Mobility Agility. Однако инициатива споткнулась о неудовлетворительную баллистику пушки и закончилась еще одним катастрофическим взрывом. Затем внимание изобретателей переключилось на мысль использовать новое однокомпонентное топливо в орудии с регенеративным впрыском в процессе сгорания боезаряда, чем с 1973 года в Соединенных Штатах занимались в General Electric. К 1977 году процесс привел к созданию экспериментальной 105-мм пушки, а десять лет спустя стали пытаться установить пушку с LP на танк. Каковы бы ни были успехи, проект свернули в 1991 году, поскольку армия США пришла к выводу о большей целесообразности применения жидких боезарядов с артиллерийскими орудиями, а не танковыми пушками. В результате был дан заказ на конструирование 155-мм LP‐гаубицы, которую действительно построили и испытали. Увы, проблему плохой баллистики вновь не удалось решить, и в 1996 году работы над LP‐пушкой в Соединенных Штатах завершили.

Однако возрождение в 1970-х годах в США проекта LP‐пушки вызвало в 1981 году новый всплеск интереса к данной теме в Британии, в 1987 году вылившийся в исследовательскую программу, имевшую целью прояснение возможностей установки такой пушки на танки. Но не успели изыскания как следует разогнаться, как интерес к орудиям с жидкими боезарядами и в Британии сместился с танков к артиллерии, а в 1995 году все работы по данной теме и вовсе прекратили.

Еще не успели закончиться опыты с LP в Соединенных Штатах и Британии, как эту идею затмило появление новой потенциальной альтернативы традиционному метательному заряду – проекта электромагнитной пушки. Концепция сулила значительный рост скорости снаряда, что делало такое орудие особенно привлекательным в качестве танкового, поскольку позволяло добиться лучших характеристик бронепробиваемости при том же калибре, равно как и значительно большей вероятности поражения двигающейся цели.

Об электромагнитной пушке задумались давно, но работ над нею не велось, пока около 1970 года в Австралийском национальном университете не поставили эксперименты, позволившие разогнать трехграммовые шарики до 6000 м/с, что примерно в четыре раза превосходило максимальную дульную скорость танковых пушек. В 1978 году успех австралийцев побудил группу американских военных физиков выступить с предложением о реализации программы по созданию электромагнитной пусковой установки, получившим одобрение и обернувшимся началом работ в нескольких американских исследовательских центрах. Одним из них стал Westinghouse Research and Development Center, в котором в 1983 году с помощью лабораторной электромагнитной пусковой установки сумели разогнать снаряд массой 317 г до 4200 м/с, а пять лет спустя в Maxwell Laboratories в Калифорнии с помощью 90-мм электромагнитной пусковой установки с конденсаторным питанием добились от снаряда весом 1,08 кг ускорения в 3400 м/с. Это означало, что энергия снаряда достигла 6,2 МДж, что соответствовало дульной энергии снарядов танковой пушки.

Лабораторные успехи электромагнитных пушек побудили Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) заказать в 1987 году FMC Corporation изучение возможности вооружения танка электромагнитной пушкой с энергией 15 МДж. Там пришли к выводу, что изготовление прототипа такого танка является задачей, «выполнимой к 1991 году». К сходным выводам пришли авторы другого спонсированного DARPA исследования, которые рекомендовали построить «истребитель танков» с электромагнитной пушкой в 11 МДж и рассчитывали на демонстрацию отдельных компонентов в 1992 году. В одновременно проведенном исследовании НАТО утверждалось, будто вооруженные электромагнитными пушками танки начнут серийно производиться и поступать на вооружение в 2000 году.

Такой же оптимизм возобладал в Британии, где исследовательский центр вооружений Royal Armament Research and Development Establishment (RARDE) в 1987 году предложил изготовить образец для демонстрации технических возможностей электромагнитной пушки, установленный на танке Chieftain. Фактически идея материализовалась в виде построенной Университетом Техаса передвижной 90-мм лабораторной пушки на салазках, позволявших передвигать ее и выводить на дистанцию стрельбы во время огневых испытаний. В 1993 году очередную 90-мм электромагнитную пусковую установку испытали на совместном полигоне США и Соединенного Королевства в Керкубри в Шотландии, специально оборудованном для опытов с подобного рода артиллерией. Проведенные пробы показали способность изделия посылать в цель настоящие оперенные выстрелы APFSDS со скоростью до 2340 м/с. Однако «пушка на салазках» имела массу 25 тонн, показывая, что электромагнитные орудия слишком тяжелы и громоздки для установки на танки.

Однако очевидность не развеяла мечты военных США и Соединенного Королевства вооружить перспективные танки электромагнитными пушками к исходу 1990-х годов. Применительно к Соединенным Штатам таким танком предстояло стать Future Combat System (FCS) с перспективой поступления на вооружение в 2012 году; в случае же Соединенного Королевства планировалось создание машины в рамках программы Mobile Direct Fire Equipment Requirement (MODIFIER), результаты реализации которой должны были представить в 2020 году. Однако прежде чем реальность успела показать несостоятельность всех этих затей, от FCS и MODIFIER отказались в пользу создания более легкой бронетехники, соответствующей новой политике преобразований, проводимой армией США с 1999 года, и еще менее пригодной в качестве платформы для электромагнитной артиллерии. Разработки в области электромагнитных пушек продолжились, но в плане ее практического применения интересны теперь боевые корабли, где масса и габариты играют куда меньшую роль, тогда как возможности применения подобных орудий на танках остаются туманными.

Со своей стороны, однако, перспективы установки на танки электрической пушки другого типа, а именно электротермохимической (electro thermal-chemical, ETC), с самого начала выглядели более радужными, поскольку электрическая компонента служила только для отправки выстрела в полет, остальное довершала химическая реакция твердого или жидкого метательного заряда. Вследствие этого ETC‐пушки не нуждались в таком громоздком и тяжелом электрическом оборудовании, как те же электромагнитные пушки.

Первопроходцем в области ETC‐артиллерии стала небольшая американская компания GT Devices, проводившая огневые испытания 20-мм ETC‐пушки в 1985 году, впоследствии эстафету приняла General Dynamics Land Systems (GDLS). В 1985 году FMC Corporation тоже вела работы в рамках программы Combustion Augmented Plasma Guns, или пушек с нарастающим при горении плазмообразованием, в конструкции которых бóльшую часть движущей энергии снаряда предполагалось обеспечивать за счет электричества, но которые все же оставались электротермохимическими пушками. Начало работ над ETC‐орудиями оказалось настолько многообещающим, что в конце 1989 года даже были организованы сравнительные испытания 120-мм танковых пушек, переделанных в GDLS и FMC Corporation в электротермохимические, с целью продемонстрировать возможность вооружить ими следующую версию американского танка M1. Испытания провели явно преждевременно, и результаты оказались столь разочаровывающими, что привели к полному перевороту во мнениях – стало казаться, что ETC‐пушки даже менее перспективны, чем электромагнитные. Такие взгляды среди прочего разделял и Научный комитет армии США, в 1990 году рекомендовавший средства, выделенные на ETC, потратить на электромагнитную артиллерию. Те же настроения возобладали и в Британии, где RARDE и раньше не проявлял большого энтузиазма в отношении ETC‐пушек.

Тем не менее армия США сохранила поддержку исследовательских работ над электротермохимическими орудиями и заказала корпорации FMC120-мм лабораторную ETC‐пушку с энергией выстрела 9 МДж. Представленная в 1991 году, она позволила снаряду набрать скорость 2500 м/с. Работы над ETC‐пушками велись и в Германии, где начались в 1987 году и обернулись постройкой компанией Rheinmetall 105-мм электротермохимической пушки, которая в 1995 году стреляла снарядами со скоростью 2400 м/с. Последовало конструирование 120-мм ETC‐орудия, начавшееся в 1999 году, и сотрудничество с Францией, где 120-мм ETC‐пушку, построенную концерном GIAT, в 2003 году вывели на практические испытания.

Начиная с 1986 года работы по созданию электротермохимической пушки проводились также и в Ядерном исследовательском центре «Нахаль Сорек» в Израиле, ставшем пионером в использовании твердых боезарядов как химического источника движущей энергии снаряда (вместо жидких или суспензированных, применявшихся в FMC и GDLS ранее). Инновацию «Нахаль Сорек» подхватили, и с начала 1990-х годов разработчики ETC‐пушек сосредоточились на твердых метательных зарядах, сконцентрировав усилия на калибре 120 мм.

Цель создания 120-мм электротермохимических пушек со снарядами на твердых боезарядах в Соединенных Штатах, Германии и других странах – появление альтернативы 140-мм пушке, разрабатывавшейся для поражения будущих танков противника. С этой целью 120-мм ETC‐пушка на раннем этапе была включена в американскую программу Future Combat Systems, и в 2004 году специалисты United Defense LP (ранее FMC, а ныне BAE Systems) провели успешные огневые испытания 120-мм ETC‐пушки, установленной на легком танке – кардинально переделанном авиадесантном танке M8. Кроме того, ETC‐пушку включили в план постройки нового семейства бронетехники, задуманного в Германии в конце 1990-х годов, и к 2002 году Rheinmetall продемонстрировала 120-мм изделие, способное генерировать на 30 % дульной энергии больше, чем послужившая базовой для ее разработки существующая 120-мм пушка.

Хотя дульная энергия выстрела 120-мм электротермохимических пушек и достигала 15 МДж, она все же недотягивала до показателей традиционного 140-мм орудия (от 18 до 23 МДж), тогда как последнее пользовалось преимуществом проверенных технологий, лежавших в основе его конструкции.