Южная Корея

К началу XXI столетия Южная Корея достигла практически такого же уровня в области танкостроительных технологий, что и Япония, несмотря на более позднее начало и отсутствие опыта разработки бронетехники в прошлом. Фактически первый танк собственного производства Южная Корея получила лишь на исходе 1980-х годов, прежде приобретая технику исключительно у Соединенных Штатов (поначалу M4A3E8 Sherman, а потом средние M47 и M48).

Перед лицом возможной агрессии Северной Кореи южнокорейский президент в 1970-х годах желал иметь более мощные танки, но, не имея в то время возможности закупить в Соединенных Штатах M60A1, вынужденно задумался о постройке отечественной машины. Однако в стране отсутствовали нужные знания и опыт, поэтому за основу довольно разумно была взята иностранная конструкция. Поиск начался с немецкой компании Krauss-Maffei-Wegmann, которая представила два проекта – 30- и 45-тонное изделие на базе Leopard 1. Однако оба варианта не подошли, после чего Объединенная группа военных помощников США в Корее (JUSMAG-K) и Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) предложили обсудить вопрос с представителями четырех американских компаний. Они-то и получили контракты на предварительную разработку танка по техническим требованиям корейских военных. В то же время была создана независимая команда для оценки конкурсных проектов, в которую был приглашен и автор этой книги.

К середине 1978 года количество вариантов сократилось до двух, но и те при дальнейшем изучении пришлось отбросить либо из-за конструктивных особенностей сомнительной целесообразности, либо ввиду недостаточности инженерных ресурсов разработчика. В результате в 1980 году новый контракт подписали с Chrysler Defense, единственной компанией из всех четырех соискателей, обладавшей соответствующей задачам инженерной базой, но отсеянной в первом круге из-за невзыскательного характера предложенной модели – версии американского M60, который компания производила уже несколько лет. Ко второй попытке конструкторы компании отнеслись серьезнее и вышли с проектом изделия, в некоторых аспектах превосходящего даже M1, совсем недавно разработанный для армии США.

Танк, сконструированный в Chrysler, первоначально был назван Republic of Korea Indigenous Tank, или ROKIT, и на первый взгляд походил на американский M1, но отличался от него некоторыми важными особенностями. Прежде всего надо сказать о системе управления огнем, созданной в Соединенных Штатах для немецкого Leopard 2 и являвшейся самой передовой в то время – ее Chrysler не смогла установить на M1, поскольку огромную часть его бюджета съела газовая турбина AGT‐1500. Кроме того, ROKIT получил регулируемую гидропневматическую подвеску с торсионными валами, что дало ему низкий силуэт и вместе с тем возможность за счет наклона корпуса увеличить градус склонения пушки – очень полезное в гористой местности Кореи качество.

Пушка была американской M68 – версией 105-мм пушки L7, на чем корейские власти особо настаивали. Орудие устанавливалось на оригинальную версию танка M1 и в тот период вполне соответствовало своим задачам, но корейские власти заверили в том, что диаметр погона башни ROKIT позволит позднее установить в ней 120-мм пушку, чтобы поспевать за общей тенденцией усиления танкового вооружения. В качестве двигателя корейцы склонялись к V‐образному двенадцатицилиндровому дизелю воздушного охлаждения Teledyne из-за давнего знакомства с аналогичными двигателями, применявшимися на имевшихся у них танках американского производства. Однако автор указал на немецкий V‐образный восьмицилиндровый дизель жидкостного охлаждения MTU MB871 мощностью 1200 л. с., высвободившийся вследствие провала англо-германо-итальянской программы постройки 155-мм самоходного артиллерийского орудия, для которой и создавался. Мотор более подходил для ROKIT, с чем корейцы в итоге согласились.

Процесс конструирования ROKIT в общих чертах завершился к концу 1980 года. В 1981-м, после трех показов и тщательного изучения полномасштабного макета, в изготовлении которого автор тоже принимал участие, в корейское Министерство национальной обороны отправился отчет с рекомендацией принять изделие Chrysler в качестве основы для дальнейших разработок ROKIT; 1983 год ознаменовался появлением прототипа. Поначалу существовали сомнения в одобрении Госдепартаментом США использования американской версии британской брони Chobham, но в конечном счете добро было получено и в 1984 году завод в Чханвоне стал налаживать выпуск серийных машин, чтобы год спустя передать военным первое изделие. В 1987 году была закончена партия из 210 машин, за которой последовала вторая партия из 325 единиц танка, получившего обозначение K‐1, или Type 88.

В серийном варианте масса K‐1 составляла 41 тонну, то есть превышала требования, предъявленные корейскими военными, но все же была меньше 54,5 тонны у американского M1. В 1997 году на смену K‐1 пришел K1A1, получивший, как и предполагалось, 120-мм гладкоствольное орудие – американскую версию пушки L/44 концерна Rheinmetall. В то же время масса K1A1 возросла до 53 тонн по сравнению с 57 тоннами сопоставимого с ним M1A1. К 2010 году общее количество танков под индексами K1 и K1A1, произведенных компанией Rotem, входящей в Hyundai Motor Group, достигло, по имеющимся данным, 1511 штук.

Успех запуска в серию K‐1 подтолкнул корейское Агентство оборонных разработок приступить в 1995 году к конструированию в полном смысле отечественного танка. К 2004 году процесс завершился, а спустя три года в Rotem закончили первый из трех прототипов, после чего планировался серийный выпуск 397 единиц изделия под названием K2, или Black Panther («Черная пантера»). Вооружением машине служила последней модификации 120-мм пушка Rheinmetall с более длинным стволом – L/55. Орудие имело автомат заряжания из боеукладки на шестнадцать выстрелов в нише башни, что позволяло сократить экипаж K2 по сравнению с предшественником до трех военнослужащих. Среди прочих особенностей K2 надо назвать систему управления огнем с интегрированной автоматикой слежения за целью, последний дизель MTU MT 883 мощностью 1500 л. с., гидропневматическую подвеску вместо гибридной и активную защиту. В базовом варианте масса K2 составляла 55 тонн, но при внедрении дополнительной брони повышалась до 60 тонн.

В отличие от Японии, чья конституция, навязанная ей после Второй мировой войны, не позволяет экспортировать военное снаряжение, Республика Корея подобного рода ограничениями не обременена, поэтому стало возможно заключение с Турцией соглашения о передаче ей корейских танкостроительных технологий для внедрения на турецком танке Altay. Насколько далеко пошли или пойдут в этом направлении турки, сказать пока нельзя, но отсутствие у турецкой промышленности опыта разработки подобной техники заставляет предположить, что чем строже будут инженеры следовать корейским образцам, тем больше вероятность успеха.