Чили и Перу

Подобно Аргентине и Бразилии, чилийские военные после Второй мировой начинали с M4 Sherman, приобретенных в количестве 76 штук в Соединенных Штатах и в других странах. В дальнейшем никакого прогресса не отмечалось вплоть до 1960-х годов, когда страна получила из США 60 легких M41. На протяжении двух следующих десятилетий она оказалась почти полностью лишена возможности приобретать более мощные танки из-за враждебного отношения в мире к ее правительству, возглавляемому генералом Пиночетом. Фактически в этот период Чили смогла раздобыть лишь 150 M51 и M50 Sherman в Израиле и около 20 AMX 30 во Франции. Только в 1998 году, после ухода генерала Пиночета в отставку, Чили получила возможность заказать у Нидерландов 202 снятых с вооружения Leopard 1. Восемь лет спустя власти сделали решительный шаг и закупили в Германии 140 модернизированных Leopard 2A4. Он в нескольких аспектах сопоставим с новейшим на тот момент Leopard 2A6 и оказался самым мощным танком, представленным в Латинской Америке. С поступлением на вооружение Leopard 2A4 армия Чили сократила парк Leopard 1 до 120 штук, в том числе продав 30 единиц Эквадору.

Сосед Чили на Тихоокеанском побережье Перу является еще одним латиноамериканским государством со сравнимым танковым парком, поскольку в середине 1970-х годов получило из Советского Союза 300 танков T‐55. К наступлению нового века танки устарели, и в 2009 году перуанское правительство обратило свои взгляды на Китай, который прислал для изучения пять MBT-2000, но контракт сорвался из-за противодействия властей Украины – производителя двигателей для этой машины.

Австралия и Южная Африка

Оставаясь в Южном полушарии, вспомним, что во время Второй мировой войны смелую попытку создания среднего танка предприняла Австралия. Разработка осложнялась нехваткой необходимых компонентов, в частности двигателей, вследствие чего силовую установку пришлось слепить из трех автомобильных двигателей Cadillac. Несмотря на все сложности, удалось построить 69 крейсерских танков Sentinel, оказавшихся удачными в механическом отношении, но в сражениях не побывавших. После войны австралийские военные довольствовались танками Centurion британской постройки, которые в 1980-х годах заменили 90 немецкими Leopard 1, а затем и те – 59 американскими M1A1.

Помимо австралийского Sentinel, аргентинского Nahuel и бразильского Osorio, боевым танком, построенным в Южном полушарии, может считаться лишь южноафриканский танковый испытательный стенд. Разработке машины предшествовал довольно успешный опыт применения бронетехники южноафриканскими военными, еще задолго до Второй мировой войны располагавшими единственными на всем юге Африки двумя танками. Во время войны Южная Африка сосредоточилась на производстве бронеавтомобилей на шасси, ввозимых из Соединенных Штатов, построив ни много ни мало 5746 штук для своих войск и вооруженных сил других частей Британской империи. Также была сформирована бронетанковая дивизия, сражавшаяся в Европе в составе британской 8-й армии.

После окончания военных действий Южная Африка сохранила три полка M4 Sherman, усиленные приобретением в 1953 году в Британии 200 единиц Centurion. Они рассматривались как часть стратегического резерва Британского Содружества, но, когда Южная Африка покинула его, ее правительство сочло танки ненужными и продало 100 единиц Centurion в Швейцарию.

Вместо танков южноафриканские военные на какое-то время сосредоточили внимание на бронемашинах, и прежде всего на легких вариантах, таких как Panhard AML массой от 4,8 до 5,5 тонны с вооружением в виде 60-мм миномета или 90-мм пушки, способной вести огонь оперенными кумулятивными противотанковыми снарядами. Первую партию из 100 штук в 1961 году заказали во Франции, а еще 500 собирались выпустить в Южной Африке, где модифицированный вариант машины получил название Eland. Выпуск бронеавтомобилей Eland продолжался до 1986 года и закончился с постройкой 1300 изделий.

Когда в 1974 году автор посетил завод, танки Eland оставались в Южной Африке единственными представителями бронетехники местного производства, и год спустя они успешно применялись южноафриканскими войсками во время их вмешательства в гражданскую войну в Анголе в рамках операции «Саванна». Позднее в боевых действиях Eland использовались совместно с южноафриканской постройки шестиколесными боевыми машинами пехоты Ratel, которые конструировались с 1968 года и поступили на вооружение в 1977-м. В конечном счете Ratel стал основной бронетехникой вооруженных сил ЮАР, и на момент завершения выпуска в 1987 году было построено свыше 1200 этих БМП.

Некоторые Ratel имели на вооружении те же 90-мм пушки, что и танки Eland, и в такой версии оказались в состоянии уничтожать T‐54 или T‐55, применявшиеся поддерживаемыми кубинцами войсками марксистского правительства Анголы, если удавалось переиграть противника на маневре в густых зарослях на юге Анголы и уменьшить неравенство боевой мощи сокращением дистанции огня. В конце концов бороться с поставлявшимися из СССР в Анголу танками, численность которых в войсках этой страны к концу 1985 года оценивалась в 350 T‐55 и 150 T‐34–85, пришлось снова с помощью танков. В результате в 1987 году южноафриканская армия перебросила в Анголу гусеничную бронетехнику. Правда, сначала всего один эскадрон из шестнадцати танков, да и в следующем году в Анголе находилось не более двух эскадронов. Однако юаровские танки оказались куда эффективнее ангольских T‐55 и в качестве инструмента сдерживания наступательных действий противника способствовали прекращению боевых действий в 1988 году.

Речь идет об Olifant 1A – фактически модернизированных британских Centurion. В 1972 году южноафриканские военные предприняли первую попытку усовершенствовать танки Centurion, оставшиеся в их распоряжении после продажи половины парка Швейцарии, за счет оснащения их двигателем и трансмиссией американского M48. В 1974 году последовали дальнейшие модификации, в 1983 году приведшие к превращению Centurion в Olifant. В те времена ЮАР удалось поправить положение дел приобретением танков в разном техническом состоянии в Иордании и Индии, несмотря на эмбарго на продажу военного снаряжения Южной Африке, наложенного ООН в 1976 году. В результате южноафриканская армия обзавелась достаточным количеством Centurion для переделки их в более чем 200 единиц Olifant.

Несмотря на санкции, Olifant 1A, принятый на вооружение в 1985 году, оснащался тем же дизельным мотором и той же трансмиссией, что и американские M60, к тому же вооружался южноафриканской версией 105-мм пушки L7 вместо изначального 83,8-мм 20-фунтового орудия. С этих сторон изделие сильно напоминало танки Centurion, усовершенствованные десятилетием ранее израильскими инженерами и успешно себя зарекомендовавшие. На смену Olifant 1A пришла версия 1B (известная еще как Olifant 2), отличавшаяся существенно усиленной броневой защитой и более мощным V‐образным двенадцатицилиндровым дизельным мотором, лучшей трансмиссией, двойным днищем для противодействия минам и – не так уж необходимой – торсионной подвеской вместо оригинальных простых, но надежных винтовых рессор Centurion.

Хотя танки Olifant показали себя действенным средством против T‐54 и T‐55, появление у ангольских марксистов после 1981 года новых советских танков заставило южноафриканских военных искать способы противодействия более современной и мощной технике вроде T‐72. В 1983 году пришли к решению строить современный танк своими силами, однако в 1988–1989 годах война в Анголе пришла к концу, поэтому работы остановились на изготовлении одного прототипа, названного Tank Technology Demonstrator (TTD) и впервые продемонстрированного в 1993 году.

TTD имел традиционную компоновку и внешне напоминал немецкий Leopard 2A4. Первоначально он вооружался 105-мм пушкой L7, но конструкция предполагала установку созданной южноафриканскими инженерами 120-мм гладкоствольной пушки GT6, калибр которой при необходимости можно было увеличить до 140 мм путем замены ствола. Изделие обладало хорошим бронированием, что сказалось на боевой массе, но, невзирая на свои 58,3 тонны, показывало хорошую маневренность благодаря силовой установке в виде 1200-сильного V‐образного восьмицилиндрового дизеля.

TTD не уступал другим основным боевым танкам того времени и представлял собой заметное достижение, особенно как первый танк, созданный на Африканском континенте, да еще и в условиях санкционных ограничений, наложенных в то время на Южную Африку.