Великобритания

Когда Вторая мировая война подошла к завершению, британская армия, как и армия США, сократила бронетанковые войска до единственной дивизии, дислоцированной в Германии, где угроза советской агрессии казалась наиболее вероятной. Более того, Британия, хотя и с некоторыми перебоями, продолжала работы над танками, начатые на заключительном этапе конфликта.

Однако идеология британского танкостроения наконец отказалась от непрактичного и даже вредного деления бронетехники на пехотную и крейсерскую в пользу более реалистичной концепции единого боевого танка. Главным сторонником такого подхода выступал генерал, а позднее фельдмаршал Б. Л. Монтгомери, который, если верить его основному оппоненту в данном вопросе генералу Дж. Мартелю, сделал выбор в пользу этой идеи еще в 1943 году на основе наблюдений за успешным развитием наступления в Северной Африке его 8-й армии. В итоге в лекциях, прочитанных в Лондоне в 1945 году, Монтгомери воплотил свои представления в термине «капитальный танк», а с назначением его начальником Имперского Генерального штаба разработка такого изделия стала официальной политикой армии.

Конечно, концепция не была воспринята сразу и всеми. Перед самым окончанием боевых действий Военное министерство, изучая вопрос, настаивало на целесообразности деления танков на пехотные и крейсерские, и даже в 1950 году генералы Фуллер и Мартель писали письма в The Times в поддержку двух типов танков с разными функциями. Генеральному штабу тоже требовалось время, чтобы усвоить идею танковых пушек «двойного назначения». Удивительно живучим оказалось представление о том, что одни машины должны иметь преимущественно противотанковое назначение, а другие использоваться для стрельбы в основном фугасными боеприпасами, будто танковые пушки, рассчитанные на ведение огня бронебойными выстрелами с высокой начальной скоростью полета, не могли при необходимости стрелять фугасами.

Фактически разработка единого танка, как ни странно, началась еще в 1944 году словно бы сама собою. Речь идет об изделии под индексом A.45 – 55-тонном танке поддержки пехоты, развитие которого завершилось постройкой танка A.41 Centurion («Центурион»), который поначалу рассматривался как крейсерский. Сам A.45 на свет не появился, но в 1946 году трансформировался в «универсальный танк», который, помимо своей главной функции пушечного танка, обладал способностью к адаптации или модификации для выполнения разных задач, а этот замысел родился в значительной степени под влиянием техники особого назначения 79-й бронетанковой дивизии, сформированной в 1944 году для участия в высадке в Нормандии. Прототип базового пушечного танка FV 201 поступил на испытания в 1948 году, однако затея приспособить его для решения задач различного рода оказалась нежизнеспособной – подобные свойства являлись, в сущности, излишними на фоне главного назначения. В результате концепция многофункционального «универсального танка» была в 1949 году отвергнута.

И что же осталось? А осталась первооснова в виде FV 201. Вооружить его военные собирались вновь созданной 83,8-мм 20-фунтовой пушкой, однако засомневались, сможет ли она поражать ИС‐3 и другие тяжелые танки, которые, как ожидалось, сможет вывести на поле боя Советская армия. Более мощное орудие калибра 120 мм, которое считали пригодным для подобных целей, оказалось для Centurion чересчур большим и массивным, а потому его решили установить на FV 201, сменив после переоборудования индекс на FV 214. Коль скоро 120-мм танковой пушки в Британии еще не разработали, военные обратили взгляды к американскому орудию того же калибра, переделанного из зенитки для создававшегося в 1945 году тяжелого танка T34. Однако британская версия получила боеприпасы двух новых типов: бронебойный с отделяемым поддоном (APDS) и вольфрамовым сердечником, который занял место калиберного бронебойного выстрела, и HESH – бронебойно-фугасный снаряд со сминаемой головной частью, заменивший традиционный фугас.

Масса FV 214, окрещенного Conqueror («Завоеватель»), составила 65 тонн. Испытания прототипа стартовали в 1952 году, спустя три года машина начала поступать в британские танковые части для подкрепления Centurion орудиями более крупного калибра. Объем выпуска не превысил 180 штук, и хотя Conqueror оставался в строю до 1966 года, надобность в нем отпала гораздо раньше – сразу после перевооружения Centurion 105-мм пушкой L7.

Разработки Conqueror еще не завершились, а танкостроители в 1950 году уже приступили к изучению перспектив создания еще более могучего танка с индексом FV 215. Вооружить его предполагалось 183-мм пушкой под 160-килограммовые фугасы типа HESH. Если бы проект получил развитие, армия приобрела бы танк с орудием самого крупного в истории танкостроения калибра. Проект FV 215 не продвинулся дальше деревянного макета в натуральную величину, в 1957 году работы окончательно свернули, а 183-мм пушка не только была изготовлена, но и успешно испытана на огневых стрельбах на шасси Centurion и теперь хранится в танковом музее в Бовингтоне.

Тем временем Centurion остался почти единственным танком британской армии. Хотя во время войны он и задумывался как «тяжелый крейсер», а позднее получил определение среднего пушечного танка, на протяжении практически всей жизни машина продолжала служить в качестве очень хорошо вооруженного универсального танка. Версия военного времени несла 76-мм 17-фунтовку, но в 1948 году вариант Mark III получил куда более мощную 83,8-мм пушку, или 20-фунтовую, как она упорно именовалась в соответствии с архаичной системой артиллерийских калибров Военного министерства. Конструктивно 83,8-мм пушка испытала сильнейшее влияние немецкой 8,8-см KwK 43 танка Tiger II, которую стоит, вероятно, назвать лучшей танковой пушкой Второй мировой войны. Как и последняя, 83,8-мм пушка предназначалась для ведения огня калиберными бронебойными выстрелами, однако для британского орудия уже разработали и боеприпасы APDS с отделяемым поддоном с дульной скоростью 1465 м/с, что превосходило возможности любой когда-либо до того существовавшей танковой пушки и радикально повышало потенциальные возможности орудия в плане бронепробиваемости, делая его на тот момент самым эффективным.

Вооруженный 83,8-мм пушкой Centurion хорошо показал себя в 1951 году в Корейской войне, также три укомплектованные танками Centurion британские дивизии дислоцировались в Германии в 1950-х годах, являя собой главный барьер на пути советских бронированных армад, угрожавших нападением из Восточной Германии. Потенциал Centurion получил высокую оценку, что привело к получению машины в 1950-х и 1960-х годах не менее чем шестнадцатью странами либо за счет прямых закупок (например, Швецией, Швейцарией, Израилем), либо в рамках программ американской военной помощи (Нидерланды и Дания). Фактически более половины 4423 произведенных танков пошли на экспорт.

Успех 83,8-мм пушки и подкалиберных боеприпасов APDS к ней удалось повторить и даже превзойти в случае еще более удачного 105-мм орудия. Изначальная экспериментальная его версия появилась в 1954 году в результате рассверливания ствола 83,8-мм пушки до 105 мм. С созданием в 1960-х годах боеприпасов APDS орудие получило возможность пробивать 120-мм стальную броню под углом встречи в 60° на дистанции 1830 м, то есть едва ли не вдвое больше, чем распространенные тогда бронебойные выстрелы из пушки того же калибра.

В силу возможностей 105-мм L7 ею в 1959 году начали заменять 83,8-мм пушки Centurion в британской армии, а в 1958 году орудие приняли на вооружение армии США как главное вооружение основного боевого танка 1960-х и 1970-х годов (то есть M60), отдав ему предпочтение перед двумя американскими пушками. Орудие устанавливалось на бронетехнику – с переделками или нет – в нескольких странах, в том числе на немецкий Leopard 1, шведский S‐tank, швейцарский Pz 61, индийский Vijayanta, японский Type 74, израильский Merkava и даже на первоначальную версию американского M1, разработанную в середине 1970-х годов, равно как и на южнокорейский K1 уже более позднего выпуска и китайский Type 80. В совокупности 105-мм пушку L7 и ее производные использовали на 35 000 самых разных танков, что делает ее наиболее распространенной танковой пушкой после Второй мировой войны за пределами советского блока.

В Британии на смену Centurion шел Chieftain, замышлявшийся как очередной средний пушечный танк, но превратившийся в основной боевой после того, как на трехсторонней конференции в Квебеке в 1957 году американцы, британцы и канадцы приняли концепцию такого танка взамен прежней политики разработок средних и тяжелых машин. Предварительные работы стартовали в 1951 году, однако прототип не был построен до 1959 года. В изделии было применено несколько инновационных решений, среди прочего размещение водителя в положении полулежа, что позволило уменьшить высоту корпуса и, соответственно, всего танка, делая его более трудной мишенью для неприятельских пушек. Снижение силуэта корпуса помогло удержать массу Chieftain на рубеже 55 тонн по сравнению с 65 тоннами Conqueror, несмотря на более толстую лобовую броню. Фактически при горизонтальной линии выстрела лобовая броня Chieftain эквивалентна 388 мм по сравнению с 258 мм у того же Conqueror, и по этому показателю новое изделие превосходило любой танк, имевшийся у войск НАТО вплоть до 1980-х годов.

В то время Chieftain в НАТО был и наиболее мощно вооруженным танком, имея 120-мм нарезную пушку. Боеприпасы состояли из двух отдельных частей с движущим зарядом в мешке, заимствованном конструкторами из практики морской артиллерии; его предпочли традиционной латунной гильзе из-за убеждения, что такой вариант размещения заряда снизит пожароопасность в случае пробития брони неприятельским выстрелом, к тому же отказ от металла снижал вес боеприпасов и облегчал обслуживание пушки. Однако осложнялась подача боеприпасов, поскольку фактически один выстрел состоял даже не из двух, а из трех частей, включая запальную трубку.

В отличие от Centurion и Conqueror с их бензиновыми V‐образными двенадцатицилиндровыми двигателями Meteor, основанными на авиационном моторе Merlin компании Rolls-Royce, силовой установкой Chieftain служил шестицилиндровый двухтактный дизель с оппозитными цилиндрами, подобный двигателю Junkers Jumo, созданному в Германии до Второй мировой войны для самолетов. О моторе фирмы Junkers, хранившемся в Музее истории науки в Лондоне, вспомнили во время разработки силовой установки, позднее использовавшейся на Chieftain. Немецкое изделие послужило своего рода примером для британских конструкторов, поскольку позволяло использование различных видов горючего – с 1957 года официальной политикой НАТО стало требование установки на моторную технику многотопливных двигателей.

Заказ на мотор для Chieftain был сделан в 1958 году, а уже через год изделие работало – примечательная скорость исполнения. Занимавшаяся им компания Leyland Motors являлась ведущим производителем Британии обычных четырехтактных дизелей для грузовиков и автобусов, но опыта разработки двигателей вроде Junkers Jumo прежде не имела. В результате получившийся двигатель обладал в первом своем варианте мощностью всего в 585 л. с. вместо ожидаемых 750 л. с., и даже когда в конце концов мощность удалось поднять, у него все равно оставались недостатки. Отчасти эти проблемы обусловили отсрочку применения Chieftain до 1966 года, хотя небольшую партию танков собрали в 1963 году. Выпуск танка для британской армии продолжался до 1971 года, когда объем производства составил 810 единиц, но именно в этом году 780 машин заказал Иран, в 1975 году пожелавший получить еще 150 штук, и тогда же 150 Chieftain потребовалось Кувейту.

Несмотря на новшества и разного рода конструктивные находки, создатели Chieftain остались верны обычной схеме башенного танка с экипажем из четырех человек. Однако еще до постройки прототипа в Научно-исследовательском и опытно-конструкторском центре боевых машин (FVRDE), занимавшемся разработками послевоенных британских танков, заинтересовались совершенно иными конструкциями. Самую радикальную из них заслуженно назвали Contentious («Задира»). Создавать его начали в 1956 году с учетом возможности конфликта, именуемого в то время «ядерной войной», и потому с особым упором на мобильность. Соображения, связанные с этим, требовали разработки танка поменьше и полегче, от 20 до 30 тонн, пригодного к перевозке по воздуху и даже к десантированию на парашютах, но при этом хорошо защищенного от воздействия как ядерного, так и конвенционального оружия. С этими целями экипаж Contentious сократили до двух военнослужащих и избавились от башни, пушку установили в корпусе, что ограничивало угол горизонтальной наводки до 20°, наводка же в вертикальном разрезе осуществлялась подъемом и снижением всего корпуса с помощью регулируемой подвески. Находки воплотились в опытном образце, но дело так и не пошло дальше испытаний, проходивших до середины 1960-х годов.

Другой попыткой FVRDE уйти от мейнстрима стала установка пушки на тумбовый станок вместо традиционного расположения в башне. Такая идея была выдвинута еще в 1951 году, на начальных стадиях конструктивных изысканий, приведших к постройке Chieftain, и имела целью снижение массы. Тогда ее отвергли, но в 1960-х годах в FVRDE вернулись к замыслу, позволяющему уменьшить площадь лобовой проекции (особенно в оборонительном положении «корпус укрыт») и за счет размещения экипажа в корпусе обеспечить тому лучшую защиту. Однако установленная на станке пушка нуждалась в соответствующем и, главное, очень надежном автомате заряжания, поскольку ручной способ подачи боеприпасов в данной конфигурации исключался, а само орудие со всеми его компонентами оказывалось довольно уязвимым. FVRDE продолжало изыскания вплоть до постройки в 1968 году экспериментального изделия COMRES 75, вошедшего в историю как первый танк с турельной установкой для пушки.

Концепция танков с пушкой на станке вместо башни не отвергалась с порога и в программе англо-немецкого перспективного основного боевого танка (Future Main Battle Tank, FMBT), затеянной правительствами обеих стран в наивной надежде разделить бремя затрат, несмотря на известную неудачу проекта американо-германского MBT‐70, предпринятого с теми же намерениями. Однако замысел создания танка средней массы с тумбовой артсистемой раскритиковали на англо-немецком симпозиуме в 1972 году, и главным вкладом британцев в программу FMBT стало изучение вопроса о безбашенном танке с полужестко установленной пушкой.

Интерес к безбашенным танкам в описываемые времена в значительной степени пробудился под влиянием шведской машины S‐tank, ставшей первым и в общем-то единственным в своем роде изделием с жестко закрепленной в корпусе пушкой, что сулило ряд преимуществ как в сравнении с ранее созданными безбашенными, так и традиционными танками. Построенная в начале 1960-х годов машина привлекала к себе широкое внимание военных и танкостроителей, и два экземпляра в 1968 году прибыли в Британию для оценки, а в 1973 году десять S‐tank были одолжены британской армией для использования в тактических учениях бронетанкового полка, дислоцированного в то время в Германии. Однако в итоге было рекомендовано воздержаться от разработки безбашенных танков.

Тем не менее в 1973–1974 годах было построено экспериментальное изделие Casemate Test Rig, или CTR. Машина больше походила не на S‐tank, а на немецкую самоходку Sturmgeschütz, так как орудие ее обладало некоторым простором в плане вертикальной и горизонтальной наводки независимо от положения корпуса, то есть CTR не нуждался в регулируемой подвеске и при прицеливании по азимуту не полностью зависел от системы управления. К тому же CTR обладал серьезным бронированием и массой примерно в 54 тонны (по сравнению с 39 тоннами S‐tank). Работа не затянулась надолго и после 1976 года совместную англо-германскую программу FMBT закрыли – военными обеих стран отвергались все попытки нестандартной компоновки.

В то же время конвенциональный тренд разработки получил в Британии новый импульс благодаря созданию брони, намного более стойкой к воздействию кумулятивных боеприпасов, чем обычная броневая сталь. Опасность прожигающих снарядов для танков в Британии по-настоящему осознали только с появлением на исходе 1950-х годов первого противотанкового управляемого реактивного снаряда с кумулятивной боеголовкой. Когда угроза стала очевидной, в 1963 году FVRDE озаботился созданием брони, способной противостоять прожигающим снарядам, и через два года поисков были представлены вдвое более эффективные (при одинаковой массе со стальными) ее образцы. Точный состав брони, получившей название Chobham по имени города, где расположен создавший ее исследовательский центр, британское Министерство обороны по-прежнему держит в тайне, хотя принцип известен широко – это какой-то вариант разнесенной, или многослойной, брони, включающей помимо стали и неметаллические компоненты. Начало внедрения новой разработки в танкостроении можно датировать 1968 годом, а двумя годами позже было принято решение о постройке экспериментального танка с такой броней. Процесс занял поразительно мало времени, уже в 1971 году FVRDE представил FV 4211 – первый танк с новой броневой защитой.

В силу тесных военных и политических связей Соединенного Королевства и Соединенных Штатов, главный научный советник правительства королевства с 1964 года держал американского коллегу в курсе разработки Chobham. Затем последовали технические презентации для американских танкостроителей, однако те проявили к новинке поразительно слабый интерес, предположительно из-за ошибочного мнения, будто новая броня слишком громоздка для утилитарного использования. Потому только в 1972 году, после случайного визита в FVRDE генерала Десобри, о чем говорилось в этой главе выше, армия США ухватилась за броню Chobham. Затем американцы использовали ее при постройке прототипов M1, а с запуском этой модели в 1980 году в производство фактически опередили британцев, задержавшихся с созданием танка c броней Chobham для своей армии.

Даже иранская армия могла бы обзавестить танками с новой броней раньше британской. Такая возможность возникла из-за упомянутых выше крупных закупок Chieftain Ираном. В 1974 году от этой страны поступили заказы на новую версию с более мощным двигателем, а следом – не только с новым мотором и гидропневматической подвеской, но и с броней Chobham. Предполагалась закупка 125 изделий первой версии и 1225 – второй, нареченных соответственно Shir‐1 и Shir‐2. Объем поставок сулил значительные экономические выгоды, однако сложилось бы довольно неловкое положение, если бы британское правительство согласилось на экспорт танков с новым бронированием, тогда как собственной армии еще несколько лет предстояло ожидать их поступления на вооружение. Причем Министерство обороны Великобритании держало новинку в секрете (и тогда, и еще тридцать с лишним лет), а внутриполитическая стабильность государства-получателя заслуживала определения как «сомнительная» (когда шахское правительство было свергнуто, его сменил враждебный Британии режим).

Но Shir‐2 в Иран так никогда и не попал, поскольку в 1978 году шах бежал из страны, а новые ее хозяева отменили заказ. К тому времени пять прототипов Shir‐2 (или FV 4030/3 в Соединенном Королевстве) уже закончили, они-то и послужили основой для первых танков с броней Chobham, выпущенных для британской армии.

Изначально такой машиной предстояло стать MBT‐80, работы над которым начались в 1976 году после провала англо-германской программы перспективного танка FMBT. MBT‐80 планировался как обычный башенный танк массой около 55 тонн и конструировался на основе FV 4211, который не успел пойти в серию к моменту свержения шаха. Между тем из-за иранской революции главный британский танковый завод в Лидсе, исполнявший заказ на танки Chieftain, оказался перед перспективой на несколько лет остаться без работы. Чтобы не допустить такого развития событий и сохранить занятость в британской танкостроительной промышленности, в июле 1980 года Министерство обороны решило отказаться от MBT‐80, чей запуск в серию затягивался, и сделало заявку на небольшую партию созданного на основе FV 4030/3 танка, окрещенного Challenger. Первая машина из партии в 240 штук, заказанных в 1981 году, поступила военным с заслуживающей уважения оперативностью – к концу следующего года, – а дальнейшие заказы довели число собранных изделий до 420, последнее из которых закончили в 1990 году. Бесперебойную работу предприятия в Лидсе и других заводов обеспечило и производство 274 танков Shir‐1, или FV4030/2, для Иордании, где их переименовали в Khalid.

Благодаря броне Chobham и более мощному, но в то же время и менее капризному 1200-сильному дизельному двигателю Rolls-Royce танк Challenger представлял собой заметный шаг вперед по сравнению с Chieftain в плане подвижности. Во всем остальном машина фактически повторяла Chieftain. Прежде всего справедливо это замечание в отношении главного вооружения в виде все той же 120-мм нарезной пушки L11, которую затмевала 120-мм гладкоствольная пушка, уже принятая для установки на немецкий Leopard 2 и выбранная для второй версии американского M1. Предложения некоторых специалистов о целесообразности установки такого вооружения и на Challenger военные отмели со ссылкой на то, что замену нельзя осуществить без основательной переделки башни этой машины, а также Chieftain, которые предполагалось продолжать использовать совместно с Challenger в общем составе общего парка в 1200 штук. Другим аргументом в пользу сохранения 120-мм нарезной пушки стало утверждение, будто она незаменима для ведения огня HESH или иными фугасными боеприпасами наряду с бронебойными выстрелами, что, попросту говоря, неправда.

Мало того, британские военные не спешили признавать заведомое преимущество оперенных APFSDS с их длинными и тонкими сердечниками перед обычными бронебойными APDS, пусть тоже с отделяемым поддоном. А ведь уже в 1973 году стало совершенно очевидно, что APFSDS опережает по характеристикам APDS настолько же, насколько последний – предшествовавшие ему бронебойные боеприпасы. Когда автор этой книги поднял подобный вопрос, оказалось, что по официальному мнению APDS превосходят боеприпасы APFSDS. Такое упрямство нужно отчасти оправдать успехами разработчиков британских танковых артсистем в повышении эффективности боеприпасов APDS, что мешало признать – боеприпасы другого типа могут показать еще лучшие результаты. Когда же этот факт был осознан, APFSDS стали привычными практически повсюду, а Соединенное Королевство потеряло позиции мирового лидера, завоеванные в результате разработки 83,8-мм и 105-мм пушек с их боеприпасами APDS.

Спеша наверстать упущенное с APFSDS, Министерство обороны инициировало создание снаряда «острой оперативной необходимости», принятого на вооружение в середине 1980-х годов, что как-то исправило положение в свете дефицита оперенных бронебойных боеприпасов, однако эффективное применение нового снаряда осложнялось системой управления огнем Challenger, в основе своей принадлежавшей разработанному тридцатью годами ранее Chieftain. То, насколько она отставала от прочих, новых на тот момент систем управления огнем, показали жалкие результаты Challenger, показанные в 1987 году на канадских армейских призовых соревнованиях, проводившихся НАТО и включавших в себя стрельбу по мишеням с ходу – британцы здорово отстали от американского M1 и немецкого Leopard 2.

Итоги соревнований наконец-то подвигли Министерство обороны сформулировать технические требования танку для замены танков Chieftain, которых в британской армии оставалось еще свыше семисот. Компания Vickers Defence Systems, которой от Королевской артиллерийско-технической службы перешел завод в Лидсе, представила в ответ улучшенный Challenger 2 с новой башней и системой управления огнем, а также с вооружением в виде нарезной пушки 120-мм L30 с высоким давлением в стволе. Пушка при необходимости могла устанавливаться на Chieftain, равно как и на Challenger 1, и с ней по-прежнему применялись раздельные боеприпасы из трех частей. Однако претензии к Challenger 1 оказались настолько сильными, что в качестве альтернативы ему всерьез обсуждалось приобретение американского M1A1 или немецкого Leopard 2, вследствие чего в 1989 году в Центре Королевского бронетанкового корпуса прошли испытания этих двух танков. В итоге был выбран все же Challenger 2, но произошедший распад Советского Союза и последовавшее затем заметное сокращение британской армии ограничили сделанный в 1991 году заказ 127 единицами. Поначалу планировалось модернизировать парк танков Challenger 1, но от этого впоследствии отказались, заказав в 1994 году еще 259 единиц Challenger 2. Последние из них поступили в войска в 2002 году, окончательно заменив Challenger 1, бóльшая часть которых отправилась в Иорданию по межправительственному соглашению, тогда как Chieftain подверглись разоружению и утилизации.

На решение о принятии на вооружение Challenger 2 повлияло мнение об успешном применении Challenger 1 в войне в Персидском заливе в 1991 году, где, как считалось, он оказался весьма и весьма полезен, несмотря на ненадежность некоторых узлов, вследствие чего на протяжении довольно непродолжительной кампании пришлось менять силовой агрегат практически на каждом танке. В свою очередь, Challenger 2 хорошо показал себя во время вторжения в Ирак в 2003 году, перед которым он, как и ранее Challenger 1, получил броню Chobham второго поколения, названную Dorchester, и динамическую защиту, что привело к увеличению массы с 62,5 до 66 тонн. В боевых действиях Challenger 2 продемонстрировал полное превосходство над техникой старых образцов: когда около Басры четырнадцать британских танков были атакованы таким же числом иракских T‐55, то уничтожили всех нападавших, не понеся урона.

Даже более современные, нежели T‐55, советские танки, встречавшиеся в Ираке британским и американским, не представляли проблем для их пушек. Куда более серьезный вызов, как можно было судить на основании начатых в 1982 году исследований, могла бросить возможная броневая защита будущих советских танков, что побудило рекомендовать внедрение пушек 140-мм калибра. В Соединенных Штатах и других странах пришли к сходным выводам, в результате чего Соединенное Королевство, США, Франция и Германия достигли соглашения о разработке 140-мм пушки в качестве перспективного танкового вооружения. В соответствии с договоренностями, к 1993 году такую пушку построили в Соединенном Королевстве, испытав прототипы на шасси Centurion, но к исходу 1990-х годов британцы, равно как и военные других стран, утратили интерес к 140-мм орудию и решили продолжать использовать 120-мм калибр.

Сохранение 120-мм орудий на британских танках подталкивало к естественному и давно назревшему переходу с нарезных пушек на гладкоствольные орудия Rh 120 компании Rheinmetall, уже принятые на вооружение в США и во всех крупных европейских, а также и некоторых неевропейских армиях. Выбор в пользу такой пушки сделал бы вооружение британских танков взаимозаменяемым с союзниками по боеприпасам и позволил бы вести огонь более эффективными оперенными выстрелами APFSDS, поскольку унитарные патроны этого типа позволяли использовать более длинные сердечники, а значит, избавиться от сложностей, связанных с применением боеприпасов раздельного заряжания из трех составляющих.

Вопрос перехода на Rh 120 и в самом деле начал изучаться в 2004 году, а в 2006-м их поставили на один Challenger 2. Потребность в таких пушках стала лишь острее после 2010 года, когда воззрения британского правительства на вопросы обороны вылились в сокращение танковых частей армии до трех полков из 168 единиц Challenger 2, что сделало дальнейшее развитие их 120-мм нарезных пушек и боеприпасов экономически совершенно невыгодным.