Соединенные Штаты

Признание Советской армией важности танков и приверженность развитию новой бронетехники заметно контрастировали с «нерешительностью» армии США. В конце Второй мировой войны американцы располагали 16 бронетанковыми дивизиями, включавшими в себя 52 танковых батальона и 65 отдельных батальонов, не входивших в эти соединения. Однако за три года после прекращения враждебных действий поспешная демобилизация и сомнения в перспективах танков сократили американские бронетанковые войска до одной дивизии. Стремительное и радикальное сокращение происходило не только в абсолютном, но и в относительном выражении, поскольку остальная часть армии оказалась представлена девятью пехотными дивизиями, тогда как во время войны танковые и пехотные дивизии соотносились приблизительно как одна к пяти. Со своей стороны, Советская армия не только содержала крупные бронетанковые войска (по оценкам того времени – от 35 до 70 дивизий), но и увеличила их долю по отношению к прочим войскам.

В единственной американской танковой дивизии номинально числились 373 машины. Остальные танки находились в составе дивизионных танковых батальонов и полковых танковых рот пехотных дивизий (по 147 машин в каждой). Отдельные танковые батальоны и дивизионы противотанковых StuG и вовсе упразднили с роспуском Истребительно-противотанкового командования, хотя во время войны существовало 106 таких частей. Впрочем, исчезновение этих формирований едва ли стоило оплакивать, памятуя о вредном их влиянии на процессы танкостроения в США в военную пору.

Положение драматичным образом изменилось в июне 1950 года, когда северокорейские войска с 140 советской постройки T‐34–85 захватили едва ли не всю Южную Корею, что заставило радикально пересмотреть взгляды на танки в Соединенных Штатах. Немедленной реакцией была отправка в зону конфликта всех имевшихся в регионе американских танков, однако доступный парк гусеничной бронетехники ограничивался четырьмя ротами легких M24 американской пехотной дивизии из состава оккупационных войск в Японии. Более того, M24 с их средней по показателям начальной скорости полета снаряда 75-мм пушкой не могли равняться с T‐34–85, и баланс не мог быть восстановлен до прибытия в августе из Соединенных Штатов пяти танковых батальонов, укомплектованных моделями Sherman и M26 Pershing.

Примерно в то же самое время количество бронетанковых дивизий было увеличено до шести, хотя четыре из них приходились на учебные формирования, а одно из двух боеготовых соединений в 1951 году отправили в Германию для противодействия советской угрозе в Европе – до этого все мобильные американские войска в Германии составляли три военно-полицейские бригады с некоторым количеством легких танков.

Вспышка войны в Корее подстегнула разработку новых танков. Конструкторские бюро, созданные в конце Второй мировой войны и непосредственно сразу же после нее, получили задания на постройку танков трех категорий: легких, средних и тяжелых. Финансирование армии США в то время можно смело назвать ограниченным, к тому же в оборонном бюджете доминировало ядерное оружие и средства его доставки. В сложившихся обстоятельствах представлялось более целесообразным не создавать новые танки, а обновлять узлы существующих. Такая политика привела к появлению более совершенных двигателей, трансмиссионных блоков и тому подобных компонентов, а когда на Западе с опозданием осознали исходящую от Советского Союза угрозу, все вышеперечисленные новации постарались использовать для повышения потенциала наиболее перспективного из всех имевшихся в наличии танка, а именно M26 Pershing. С установкой другого двигателя он получил наименование M46 Patton, и в 1949 году машин этой модели уже хватало на укомплектование одного из пяти батальонов, позднее отправленных для усиления американских войск в Корее.

Число танков Pershing для переделки оказалось не очень велико, начался и выпуск новых M46, но война в Корее требовала более совершенной техники. Создание нового среднего танка T42 стартовало в 1949 году, но в 1950-м процесс не приблизился к стадии запуска в производство. Ситуация требовала компромиссного решения. Им стала установка новой башни T42 на проверенное шасси M46. Первое изделие этого типа, получившее индекс M47, было собрано в 1951 году. Вообще его характеристики мало чем отличались от M46, однако 90-мм пушка получилась несколько более мощной, к тому же машина первой среди американских танков получила оптический (стереоскопический) дальномер, способствовавший повышению меткости артиллерийского огня. При массе 45,5 тонны танк оказался на 2 тонны тяжелее предшественника, имел в качестве силовой установки схожий V‐образный двенадцатицилиндровый бензиновый двигатель воздушного охлаждения мощностью 810 л. с. и развивал ту же максимальную скорость по дороге 48 км/ч.

Интенсивное производство M47 продолжалось до 1953 года, когда общий выпуск достиг 8576 единиц. Танк ругали за чрезвычайно ограниченный запас хода (всего 110 км) даже по шоссе и за проблемы с применением стереоскопического дальномера. Армии США не пришлось эксплуатировать машину долго, поскольку через несколько лет, когда появились новые средние танки, большинство M47 передали армиям союзных государств. Главным получателем M47 стали немцы, получившие первые машины в 1956 году, а также французы. В дальнейшем M47 де-факто стал штатным западноевропейским танком конца 1950-х и начала 1960-х.

Новый американский средний танк получил индекс M48 и по ходовым характеристикам мало отличался от M47, также вооружаясь 90-мм пушкой, близкой с орудием предшественника. Однако в конструкции упразднили курсовой пулемет, что сократило экипаж до четырех человек и способствовало улучшению баллистических форм эллипсоидного корпуса. Башня получилась почти полушаровидной, а общий силуэт – низким. В производство изделие поступило в 1952 году, всего через два года после старта конструирования, и к моменту завершения выпуска в 1959 году объем производства составил 11 703 единицы. Большинство танков поступило в армию США, но значительное количество вновь отправилось за океан, в союзные армии, прежде всего немцам; первую партию из общего числа 1666 M48 Германия получила в конце 1957 года; через восемь лет некоторые из них попали в Израиль.

По причине спешки ранние M48 страдали от ряда проблем, отчего перед отправкой в танковые части многие из них приходилось дорабатывать, однако с преодолением недочетов M48 показал себя хорошей и надежной машиной, достойным соперником своего потенциального противника, советского T‐54, несмотря на вооружение 90-мм, а не 100-мм пушкой.

Если говорить об огневой мощи американских танковых частей, M48 нуждался в поддержке лучше вооруженных тяжелых танков. Подобное изделие – 56,5-тонный M6 сначала с 3-дюймовой, а затем с 105-мм пушкой – конструкторы создали еще в 1940 году, но, несмотря на постройку 43 штук, ни один из танков так и не попал на передовую, поскольку армия США предпочитала средние танки. По простой причине: в корабельных трюмах могли перевозиться по две таких машины вместо одного тяжелого танка.

Ближе к концу Второй мировой появлялись на свет и другие тяжелые машины. Первым можно назвать безбашенный танк прорыва T28 с лобовой броней в 305 мм и массой 84,8 тонны. Их, впрочем, построили всего два и уже после завершения конфликта. Другие экспериментальные тяжелые танки башню имели. Их общая конфигурация походила на компоновку M26 Pershing, и даже узлы использовались зачастую общие. Однако один из опытных образцов, изделие под индексом T29, нес 105-мм пушку, тогда как T30 – 155-мм, а на последовавший далее T34 установили переделанную 120-мм зенитку с более высокими характеристиками бронепробиваемости, чем у других орудий. Масса всех этих танков была примерно равная и находилась в районе 63–64 тонн.

К разработке тяжелой бронетехники американских военных подтолкнуло появление у немцев Tiger II, и на каком-то этапе обсуждался заказ ни много ни мало 1200 штук T29. Все же в конечном счете дело завершилось сборкой всего восьми T29, причем через два или три года после войны. К тому времени на горизонте возникла новая угроза в виде советского ИС‐3, что стимулировало разработку тяжелых танков в Соединенных Штатах.

Единственной подходящей конструкцией оставался T34, но военным решительно не нравилась масса в 64 тонны. Потому создатели представили 56-тонный вариант, принятый на вооружение как T43, а позднее – тяжелый танк M103. Прототипы были построены в 1951 году, и в 1953 и 1954 годах произвели 300 единиц, но, как ни странно, только 80 достались армии США, которая в 1958 году развернула один батальон из 72 таких танков в Германии. Остальные получил Корпус морской пехоты США, располагавший ими до 1973 года.

Нетипичной особенностью M103 являлась большая башня с четырьмя членами экипажа в ней, двое из них – заряжающие, необходимые для применения тяжелых боеприпасов 120-мм пушки (48,8 кг). Тот же советский ИС‐3 имел стандартную башню с тремя членами экипажа, невзирая на 122-мм пушку, однако с ней использовались боеприпасы раздельного заряжания, что снижало темп огня.

Решение проблемы тяжелых боеприпасов пытались найти путем внедрения качающейся башни. Здесь пионерами выступили французы с их легким AMX‐13, прототип которого прошел испытания в Соединенных Штатах в 1950 году. Между 1951 и 1957 годами американцы изготовили два экспериментальных тяжелых танка с качающимися башнями на шасси T43: T57 с 120-мм и T58 с 155-мм пушкой. В обоих случаях заряжание осуществлялось автоматом, но ни один танк принят не был, а машины стали последними в категории тяжелых танков, когда-либо построенных в Соединенных Штатах.

В третьей нише танкостроения армия США после войны задумала создание легкого M41 – 22,9-тонного изделия с экипажем из четырех человек и 76-мм пушкой. Оно создавалось с 1946 года и стало первым в послевоенной генерации американских танков. Работа велась неторопливо, пока вспышка военного пожара в Корее не заставила спешно запустить конвейеры, чтобы остановить их только в 1954 году после постройки 3729 штук. Поспешность, с которой танк ставили на поток, вызвала некоторые проблемы, однако в целом конструкция оказалась удачной. Машина получилась слишком крупной для разведки и недостаточно мощной для танкового боя, пусть даже 76-мм пушка обладала более высокой дульной скоростью, чем орудие военного времени среднего танка M4. Потому вложение армией США относительно скудных средств, находившихся в ее распоряжении сразу после окончания Второй мировой, в разработку изделия под первоначально присвоенным индексом T37 (позднее – M41) особенно разумным не назовешь.

Расходы на создание среднего танка были бы, безусловно, целесообразнее, но такая машина требовала продолжительной работы, если только военные хотели эффективно пользоваться ею на протяжении ряда лет. В середине 1950-х годов внимание сфокусировалось на M48, который шаг за шагом совершенствовали, в том числе путем замены бензинового двигателя на дизель, что позволило увеличить запас хода со 110 до 480 километров. Стереоскопический дальномер тоже уступил место прибору с совмещением контуров изображения. И наконец, где-то к 1959 году место 90-мм пушки заняла куда более эффективная 105-мм. Вместе с тем 44 тонны первоначального M48 выросли до 48 тонн у заключительной версии под индексом M48A5.

Попытка наращивания огневой мощи M48 была предпринята уже в 1951 году, следствием чего стало появление двух экспериментальных версий T54 с 105-мм пушками (один из них имел качающуюся башню и автомат заряжания); оба прототипа в серию не пошли. На очереди оказался T77 с вооружением в виде автоматически заряжающейся 120-мм пушки, но и от него отказались в 1957 году.

В 1954 году военные оставили планы сделать M48 мощнее и обратились к идее создания совершенно нового T95 с 90- или 105-мм гладкоствольной пушкой, способной стрелять оперенными подкалиберными APFSDS и пробивать более толстую броню, чем обычные боеприпасы с высокой кинетической энергией. В свете этого T95 задумывался наследником равно как тяжелого, так и среднего танка. Первые девять экспериментальных T95 построили в 1957 году, но возникли проблемы с гладкоствольным орудием, в том числе с рассеиванием оперенных выстрелов, и в 1958 году группа высокопоставленных американских офицеров пришла к выводу, что T95 имеет лишь незначительные преимущества по сравнению с M48A5, а желаемого увеличения огневой мощи и подвижности можно достигнуть меньшей ценой за счет установки на M48A2 большей по калибру пушки и замены бензинового двигателя дизелем. На том и порешили, а работы над T95 и над гладкоствольной пушкой благополучно свернули. Если бы не этот шаг назад, армия США оказалась бы, возможно, пионером в деле внедрения гладкоствольной танковой пушки. Но случилось то, что случилось, и первенство досталось Советскому Союзу, где занимались созданием гладкоствольной танковой пушки примерно в то же самое время и первыми вооружили ею один из танков, T‐62, в 1961 году, о чем говорилось выше.

Место T95 занял «переходный основной боевой танк», получивший индекс M60 и представлявший собой фактически M48A2 с американской M68 – версией британской 105-мм пушки L7 – и силовой установкой в виде дизельного двигателя AVDS‐1790. M60 приняли на вооружение в 1959 году и в 1960-м запустили в серию, после чего продолжали строить, постоянно совершенствуя, вплоть до 1987 года, когда общий объем построенного составил 15 221 танк. Эта техника поступала в армии США и ряда дружественных им стран.

Выбор в пользу 105-мм M68 для M60 вполне оправдан, поскольку послужившая образцом для нее L7 являлась, вероятно, лучшей пушкой из имевшихся в 1959 году по огневым характеристикам при применении бронебойных подкалиберных боеприпасов с отделяемым поддоном (APDS). Отказ американцев от проводившихся тогда разработок гладкоствольной пушки нельзя назвать иначе как близоруким, поскольку такие орудия в долгосрочной перспективе показали себя лучше, чем нарезные танковые пушки. И правда, в 1960 году армия США находилась на грани успеха в конструировании именно такого орудия – 120-мм пушки Delta. Оперенные выстрелы APFSDS покидали ее ствол со скоростью 1615 м/с, обеспечивая лучший показатель, чем боеприпасы APDS с нарезными пушками. По счастью, на Delta обратили внимание в Германии, где компания Rheinmetall представила схожую по характеристикам 120-мм гладкоствольную пушку для танка Leopard 2, а где-то лет через двадцать это орудие поставили в США на M1.

Одна из причин прекращения американскими военными дальнейших работ над пушкой Delta заключалась в очарованности лиц, ответственных за танкостроительные процессы в США, предполагаемым могуществом управляемых ракет. Проявилась данная тенденция в 1957 году, когда комиссия по вооружению будущих танков и подобной боевой техники, или ARCOV (Armament for Future Tanks and Similar Combat Vehicles), учрежденная начальником штаба армии США для надзора за разработками танков, рекомендовала в будущем вооружать их управляемыми ракетами. Пожелание было услышано, и в 1959 году в Aeronutronics (подразделение компании Ford Motor) приступили к созданию изделия под названием Shillelagh – ракетной установки с полуавтоматическим командным наведением по линии визирования (SACLOS) – и короткоствольного 152-мм орудия – пусковой установки для стрельбы как этой ракетой, так и обычными снарядами со средней начальной скоростью.

Такое 152-мм комбинированное орудие – пусковая установка ракетных снарядов – рассматривалось как главное вооружение основных боевых танков и пригодных для перевозки по воздуху легких разведывательных бронемашин, мыслившихся в качестве замены привычным легким танкам. Для начала таким орудием попробовали снабдить M60. В конструкцию последнего внедрили новую башню с заниженной лобовой деталью, предназначенной для уменьшения площади поражения огнем противника. Однако все усилия сводила на нет исключительно большая командирская башенка, из-за которой общая высота машины достигла 3,3 метра, то есть на метр больше, чем у советских танков тех лет.

Установка на M60 152-мм комбинированного орудия изначально казалась довольно простой задачей – всего лишь усиление вооружения уже имеющегося и хорошо себя зарекомендовавшего танка. Однако на деле все осложнилось и вылилось в задержку доводки изделия, известного потом как M60A2 и построенного в количестве 540 штук. Прототип M60A2 закончили в 1967 году, но первые шесть батальонов, каждый по 59 танков, удалось развернуть в Европе только в 1975-м. Машина не снискала популярности у танкистов из-за сложности в эксплуатации, и через несколько лет ее служба закончилась.

Вообще 152-мм комбинированное орудие – пусковая установка – выглядело привлекательным как возможность снабдить легкую по массе машину мощным оружием. В качестве платформы выбрали боевую машину десанта, работы над которой начались в 1959 году и закончились постройкой M551 Sheridan. Вооружение наделило этот легкий танк примечательно высокой огневой мощью при массе всего в 15,8 тонны, но создавало массу проблем, в том числе из-за тлеющих остатков сгорающих гильз артиллерийских снарядов и встряски при стрельбе, затрудняющей управление ракетной системой и представляющей опасность для экипажа. Тем не менее в 1966 году танки Sheridan запустили в производство, а в 1969-м два эскадрона из 64 машин без ракетных систем отправились во Вьетнам, где из-за тонкого бронирования оказались уязвимыми для мин и пользовались куда меньшей популярностью, чем M48. Остальные машины затем поступали в американские части в Европе, где заменили легкие танки M41, однако в 1978 году их в большинстве своем сняли с вооружения. Из 1662 выпущенных изделий в строю оставался только один батальон в составе 82-й воздушно-десантной дивизии; во время первой войны в Персидском заливе в 1991 году батальон с его 56 единицами Sheridan перебросили на транспортных самолетах C‐5 Galaxy в Саудовскую Аравию и затем произвели его развертывание с помощью шести самолетов C‐130 Hercules, однако во время боевых действий против иракских войск по противнику оказалась выпущена только одна Shillelagh.

Вскоре после решения армии США вооружить будущие танки управляемыми ракетами Соединенные Штаты обсуждали с Германией перспективы совместной разработки нового боевого танка. За такой вариант выступал американский министр обороны Р. С. Макнамара, поскольку видел в этом возможность сэкономить на расходах. В 1963 году обе страны пришли к согласию. Концептуальная проработка проекта началась годом позже, а в 1967 году появился первый из шести прототипов машины проекта MBT-70.

От 50-тонного MBT-70 ожидали передовых и творческих решений почти по всем аспектам, и в результате в конструкции объединились несколько относительно новых и не испробованных ранее узлов и компонентов. Самым большим новшеством следует назвать башню, где размещался весь экипаж из трех человек, включая водителя. Внутри башни экипаж защищался от воздействия радиации и химического оружия, а перенос места водителя в башню позволял снизить высоту танка, но вынуждал обеспечить его обратно вращающейся капсулой, что осложняло управление машиной и не гарантировало от дезориентации.

Поскольку в описываемое время военные США увлеклись 152-мм комбинированным орудием – пусковой установкой и ракетами Shillelagh для M60A2 и Sheridan, американская армия хотела соответствующим образом вооружить MBT-70, однако немцы – довольно разумно – предпочитали пушку, способную вести огонь выстрелами с высокой кинетической энергией при большой начальной скорости полета. Разногласия разрешились путем создания новой версии 152-мм комбинированного орудия длиной 30,5 (вместо 17,5) калибра, стреляющего не только оперенными подкалиберными APFSDS с дульной скоростью 1478 м/с, но и ракетами Shillelagh.

Разработка разнообразных новых компонентов и внедрение их в конструкцию MBT-70 создавало сложности и неблагоприятно сказывалось на цене изделия. К 1969 году стоимость поднялась до миллиона долларов и в четыре раза превысила расходы на M60A1. Такие затраты привлекли внимание конгресса США, вынудившего американских военных свернуть работы над MBT-70. Одновременно вышла из совместной программы и Германия. Армия США попыталась самостоятельно продолжать создание «аскетической версии» под обозначением XM803, которая, как уверяли энтузиасты, обходилась бы всего в 600 000 долларов, однако в конгрессе подозревали, что цена и здесь превысит миллион, в результате чего вынесли приговор MBT-70/XM803 как «неоправданно усложненному, вычурно сконструированному и слишком дорогому». В результате в 1971 году конгресс США положил предел дальнейшим разработкам – иронический конец для программы, задуманной Макнамарой ради экономии.

Хотя конгресс США прекратил финансирование дальнейших разработок MBT-70/XM803, он осознавал потребность армии в новом танке и в 1972 году одобрил создание изделия, которое обходилось бы не дороже 500 000 долларов. Затем армейская целевая рабочая группа подготовила список технических условий, и в 1973 году компании Chrysler и General Motors подписали контракты на сооружение прототипов для конкурсного тестирования. В 1976 году каждая из них закончила по прототипу танка XM1, в том же году военные сочли вариант фирмы Chrysler пригодным для дальнейших работ (по всей вероятности, из-за перспективы получить более дешевое изделие).

Оба прототипа XM1 имели одинаковую общую компоновку и экипаж из четырех человек, вооружением служила 105-мм нарезная пушка M68, уже несколько лет устанавливаемая на M60. Впрочем, орудие получило новые возможности за счет создания боеприпасов со скользящим ведущим пояском, не позволявшим снаряду закручиваться в нарезном стволе. Так пушка приобрела способность вести огонь оперенными выстрелами, включая APFSDS, которые пробивали более толстую броню, чем APDS. Улучшение характеристик давало шанс 105-мм пушке соревноваться с британскими и немецкими орудиями более крупного калибра, но предпочтение ей оказали временно – в дальнейшем военные предполагали вооружить XM1 120-мм гладкоствольной пушкой от Rheinmetall.

В отличие от MBT-70, в требованиях к которому на первый план выдвигались соображения огневой мощи и маневренности, а потом уже выживаемости, в конструкции XM1 последнему аспекту придали наибольшее значение, поскольку машину разрабатывали после арабо-израильской войны 1973 года, вновь поставившей под вопрос будущее танков из-за их уязвимости перед противотанковыми управляемыми ракетами. Но, к счастью для XM1, главе целевой рабочей группы, созданной для выработки технических требований, генералу У. Р. Десобри, случилось в 1972 году посетить британский Научно-исследовательский и опытно-конструкторский центр боевых машин (Fighting Vehicles Research and Development Establishment; FVRDE) и узнать о создании бронирования нового типа, названного по месту создания Chobham и показавшего себя куда более стойким перед кумулятивными снарядами, чем сталь. Американцы решили использовать эту броню, и в 1973 году инженеры Chrysler и General Motors посетили FVRDE для переработки прототипов XM1 под новое бронирование вместо простой разнесенной брони, или противокумулятивного экранирования в виде нескольких отдельных стальных пластин. Им американцы собирались защитить изделие, находя лучшим из имевшихся на тот момент средств противодействия кумулятивным зарядам.

Принципиально различались прототипы только двигателями. В General Motors поставили на свое изделие 1500-сильный AVCR‐1360 Teledyne Continental, сходный с одним из моторов MBT-70. Речь идет о нетрадиционном дизеле воздушного охлаждения с переменным коэффициентом сжатия, основанном на некоторых британских разработках; такая силовая установка при одинаковом объеме обеспечивала большую мощность, чем обычный дизель. Однако мотор отличала заметная сложность и проблемы со сгоранием топлива на всем протяжении работы, что проявлялось в черном дыме из выхлопных патрубков. Со своей стороны, прототип компании Chrysler оснащался 1500-сильной газовой турбиной AGT‐1500 Avco Lycoming, изначально создававшейся для MBT-70, но на нем так и не поставленной. Все данные указывали, что потребление горючего будет значительно выше, чем у дизеля, как и стоимость в производстве, вследствие чего инженеры Chrysler в стараниях не выйти за пределы общей установленной стоимости сэкономили на системе управления огнем и других узлах. Да и, что ни говори, у реактивной силовой установки в американском танковом сообществе имелись свои сторонники, которые утверждали, будто потребление топлива лишь незначительно превысит подобные показатели дизеля. Автор этой книги в таких спорах отстаивал мнение, что расход горючего у танка с AGT‐1500 будет на самом деле выше примерно на 60–70 %, чем у изделия с хорошим дизелем, чем AVCR‐1360, к сожалению, назвать было нельзя. Как выяснилось несколько лет спустя, все оказалось еще печальнее. M1 с реактивной турбиной проиграл немецкому Leopard 2, оснащенному дизельным двигателем, в конкурсе за заказ шведской армии – на равной дистанции он сжег вдвое больше топлива.

Тем не менее в 1979 году изделие Chrysler было одобрено, и в следующем году его начали выпускать под наименованием M1 Abrams. В 1982 году подразделение Chrysler Defense Division купила General Dynamics Corporation, построившая затем бóльшую часть M1. После завершения в 1985 году выпуска 2374 единиц модели с 105-мм орудием производители переключились на вариант M1A1, вооруженный американской версией 120-мм гладкоствольной пушки Rheinmetall. В 1988 году M1A1 начал поступать в распоряжение американских бронетанковых и пехотных дивизий в Германии и продолжал сходить с конвейеров до 1993 года, в результате армия США приобрела 8141 танк серии M1. Вдобавок 221 M1A1 получил Корпус морской пехоты США, 315 и 218 танков предназначались соответственно для Саудовской Аравии и Кувейта, а 555 M1A1 заказал Египет, который и сам их производил (в общем итоге в его парке оказалось 1055 танков этой модели).

Танки M1 впервые побывали в настоящем деле в 1991 году в ходе первой войны в Персидском заливе: для участия в операции из Соединенных Штатов на Ближний Восток перебросили ни много ни мало 3113 машин этого типа. На протяжении 100-часовой сухопутной кампании они уничтожили немало T‐72С советской постройки, тогда как сами от огня противника не пострадали, что отчасти объяснялось наличием у танков Abrams тепловизионных прицелов, позволявших американцам засекать цели, оставаясь «невидимыми» для противника. Во время вторжения в Ирак в 2003 году M1 применялись уже с меньшим размахом, снова превосходили T‐72, равно как и T‐55 по огневой мощи, однако оказались уязвимыми перед атаками в ближнем бою неприятельскими пехотинцами с ручными противотанковыми гранатометами РПГ‐7. При огромном расходе горючего M1 его бесперебойную доставку в обоих случаях удалось обеспечить за счет колоссальных усилий службы тыла, но в 1997 году в General Dynamics, стремящейся продать побольше M1, осознали справедливость нареканий в адрес газовой турбины и попытались заменить ее на дизель, разработанный на основе MT 883 фирмы MTU. Потребление горючего значительно снизилось, однако дело не пошло дальше прототипа.

Работы над наследником M1 стартовали сразу после запуска изделия в производство, но все начинания завершились неудачно. Первую программу разработки перспективной боевой машины для ведения ближнего боя (Future Close Combat Vehicle Program) начали в 1981 году с прицелом на создание семейства бронетехники с единым корпусом и ходовой частью, что среди прочего означало – боевые машины пехоты будут строиться на том же шасси, что и основной боевой танк. Затем последовали программы по модернизации тяжелых войск (Heavy Forces Modernization) и модернизации бронированных систем (Armored Systems Modernization). Последняя с исчезновением советской угрозы в 1993 году была сведена к усовершенствованиям M1.

Развитие подсистем и компонентов, продолжавшееся параллельно с перечисленными программами, принесло более заметные плоды. Один из опытов (Tank Test Bed) привел к созданию на шасси M1 машины с автоматически заряжающимся 120-мм орудием, установленным в необитаемой башне с низкопрофильной лобовой деталью. Обслуживалось оборудование дистанционно экипажем из трех человек, располагавшихся в носовой части корпуса.

Работы над этой экспериментальной машиной стартовали в 1981 году и закончились пять лет спустя. Как ни удивительно, проект положили под сукно, даже не доведя до завершения. Другим заметным усовершенствованием стала установка в переоборудованном M1 140-мм гладкоствольной пушки с автоматом заряжания в кормовой нише башни, работы над этим проектом начались в 1985 году. Близкое по калибру орудие (145 мм) уже предполагалось для вооружения танков в рамках упомянутой программы перспективных боевых машин, а 140-мм XM291 сделалась частью программы главного танкового вооружения (Future Tank Main Armament Programme), инициированной совместно с Британией, Францией и Германией. К испытаниям орудия приступили в 1987 году, и оперенные APFSDS выстреливались ею с вдвое большей дульной энергией, чем 120-мм пушкой, что, однако, было сочтено даже излишним в плане перспектив поражения неприятельских танков.

Управление перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (Defense Advanced Research Projects Agency, DARPA) в 1973 году дало старт серии разработок, к чему подтолкнули два обстоятельства. Одно из них – заметные достижения конструкторов в отношении повышения эффективности гладкоствольной пушки при ведении огня подкалиберными оперенными APFSDS, что сделало стандартные 105-мм танковые пушки, стрелявшие штатными бронебойными боеприпасами APDS, более опасными для противника и позволило ставить вопрос о переходе к изделиям 75-мм или даже 60-мм калибра, чтобы устанавливать орудия на более легкую технику. Другим обстоятельством являлся рост обеспокоенности по поводу живучести танков, повысить которую предполагалось за счет маневренности. Все упомянутое привело к постройке и тестированию экспериментального изделия высокой мобильности и маневренности (High Mobility Agility, HIMAG) с вооружением в виде 75-мм автоматической пушки ARES с высокой начальной скоростью полета снаряда, стрелявшей APFSDS. Основой для HIMAG служило шасси M1, а масса определялась в вилке от 29,5 до 38,1 тонны. Все это должно было повысить энерговооруженность машины до 50,8 л. с. на тонну по сравнению с 26 л. с. у M1A1, сделав ее таким образом абсолютным чемпионом по маневренности среди гусеничной бронетехники того времени.

Испытания HIMAG, которые наблюдал автор этой книги как член группы консультантов DARPA, стартовали в 1977-м и продолжались до 1981 года, но так и не привели к решению вопроса о соотношении мощности и массы. В свою очередь, 75-мм пушка ARES очутилась отодвинутой в тень из-за разработки в Германии компанией Rheinmetall орудия с малым импульсом отдачи на базе 105-мм танковой пушки L7, пригодного для установки и ведения огня с машин массой всего 14 тонн. В то же самое время появились боеприпасы APFSDS и для 105-мм пушки, что дополнительно повысило эффективность изделия Rheinmetall по сравнению с 75-мм пушкой ARES. Фактически немецкое орудие превратилось в образец вооружения для прочей легкой бронетехники.

Перемены в политической обстановке на Ближнем Востоке после свержения шаха Ирана в 1978 году высветили важность быстрого развертывания войск, что побудило армию США сформировать технические требования по созданию пригодной к перевозке по воздуху подвижной защищенной артсистемы (Mobile Protected Gun System), впоследствии переименованной в бронированную артсистему (Armored Gun System). Несколько компаний выразили готовность взяться за разработку, однако не нашлось достаточного финансирования, и ни одна система, создание которых предполагалось в середине 1980-х годов, на вооружение не поступила. На всех машинах собирались устанавливать 105-мм пушки на основе орудия Rheinmetall, за исключением легкого танка AAI Corporation, представлявшего собой ответвление программы HIMAG и по-прежнему вооружавшегося 75-мм пушкой.

Запрос на постройку транспортируемых по воздуху артсистем военные возродили в 1992 году, и после нового конкурса победило предложенное United Defense LP изделие, которое представило собой усовершенствованную версию машины, создававшейся в 1985 году в рамках другой программы, и поступило на вооружение под наименованием M8 Armored Gun System, или AGS. Она обслуживалась экипажем из трех человек, несла автоматически заряжающуюся 105-мм пушку и обладала массой 18 тонн, доводимой до 23,6 тонны при добавлении усиленного бронирования. Как и вся техника, конструировавшаяся в рамках программы AGS, машина могла перевозиться на самолете Lockheed C‐130 Hercules. Первый экземпляр United Defense построила в 1994 году. По планам предполагалось выпустить 237 штук, но через год, после изготовления всего шести прототипов, на разработке M8 AGS поставили крест, чем лишили армию США бронированной боевой машины, пригодной для воздушно-десантных действий.

А тем временем в 1993 году началось изучение вопроса потенциальной замены M1, шедшее в рамках проекта перспективного основного боевого танка (Future Main Battle Tank, FMBT). Предполагалось строительство танка с дистанционно управляемой 120-мм пушкой в необитаемой башне и с экипажем из трех человек в корпусе – то есть с компоновкой, предложенной десять лет назад, с единственной разницей – двигатель FMBT собирались установить в носовой части, а не в корме. К 1997 году проект FMBT принял форму концепции военной техники будущего (Future Combat System). Конструкторы представили макет изделия в натуральную величину. В данном случае речь вновь шла об изделии с необитаемой и дистанционно управляемой башней, но экипаж сократился до двух человек, помещавшихся в передней части корпуса, а двигатель – в корме. Масса оценивалась в 36 тонн, а силовой установкой, несмотря на все ее очевидные минусы, вновь служила газовая турбина, а не дизель.

Все эти робкие шаги в направлении нового боевого танка не привели никуда – в 1999 году начальник штаба армии США генерал Э. K. Шинсеки объявил о намерениях трансформировать армию в силу, стратегически более мобильную. Такой подход требовал принятия на вооружение бронетехники куда более легкой, чем танки M1, к тому же не гусеничной, а колесной, поскольку последняя ошибочно была сочтена в целом более подвижной, нежели гусеничная. Сначала с полки достали пропыленный проект переходной бронетехники (Interim Armoured Vehicles), но потом ухватились за идею создания семейства сложных колесных машин в рамках программы военной техники будущего и непременно со способностью перевозиться на борту C‐130 Hercules.

В итоге в качестве переходного варианта выбор остановили на четырехосном колесном бронетранспортере Piranha («Пиранья»), разработанном в Швейцарии фирмой Mowag и производившимся по лицензии в Канаде концерном General Motors под наименованием Light Armoured Vehicle, или LAV. Бронетранспортеру Piranha отдали предпочтение перед гусеничными образцами из-за очарованности генерала Шинсеки и других высокопоставленных американских военных оперативной подвижностью колесной бронетехники, несомненно более высокой, чем у гусеничной, что живо показали события Косовского кризиса 1999 года, когда российская часть на четырехосных бронетранспортерах осуществила скоростной рывок из Боснии и захватила аэропорт Приштины, опередив тихоходные колонны войск НАТО. Действительно, «оперативный марш в Приштину» проводился в условиях, для которых колесная техника подходила особенно хорошо, при этом игнорируется факт большей тактической подвижности гусеничной техники и «генетическая обусловленность» ее меньшей массы и размеров по сравнению со схожей по характеристикам многоколесной.

LAV поступила на вооружение в 2000 году под названием Stryker. Вскоре после вторжения в Ирак в 2003 году Stryker стали применять в ходе противоповстанческих действий в городской среде, для чего они не подходили из-за легкого бронирования, делавшего их весьма уязвимыми. В целях усиления их защищенности конструкторы внедрили противокумулятивные экраны, ставшие частичным решением проблемы угрозы, которую создавали активно использовавшиеся инсургентами противотанковые гранатометы РПГ‐7, а также усилили днище корпуса дополнительными пластинами, необходимыми для снижения воздействия самодельных взрывных устройств. Однако усовершенствования неизбежно отразились в росте массы до 17 тонн – критический порог для машины, после которого терялась возможность перебрасываться по воздуху на борту самолетов C‐130 на оперативно целесообразные расстояния.

Вопрос создания в будущем замены Stryker подвергался изучению с 2000 года, а разработка официально началась три года спустя. Поначалу планировался колесный вариант, но возобладал здравый смысл, позволивший сделать выбор в пользу машины на гусеницах. Самым смелым из предложений можно назвать артсистему на танковом шасси, или Mounted Combat System, замышлявшуюся как преемник танков. Как почти все подобные изделия этого периода, MCS получала вооружение в виде 120-мм пушки, но общая компоновка воплощала в себе смесь концепций, уже выдвигавшихся ранее, начиная с программы Tank Test Bed ранних 1980-х годов. Так, речь вновь зашла о дистанционно управляемой башне и размещении экипажа позади двигателя, как у FMBT, но обслуживание машины осуществлялось бы силами всего двух танкистов, подобно FCS конца 1990-х.

Предполагалось сделать MCS и другую FCS‐технику пригодными для переброски с помощью C‐130, а потому сильная броневая защита исключалась. Выживаемость строилась на применении техники в качестве компонента некой сети, которая при всеобъемлющем господстве в информационном поле позволяла бы обнаружить источник опасности и уничтожить его прежде, чем противник успеет нанести удар. Однако война в Ираке вновь продемонстрировала невозможность избежать столкновений в ближнем бою, где никакие исчерпывающие данные по фактической обстановке не заменят в полной мере достойной броневой защиты. В результате броню MCS пришлось наращивать, в нарушение первоначального задания превышая восемнадцатитонную массу. Необходимость и неизбежность улучшения бронирования пришлось признать еще на ранней стадии работы, так что порог массы MCS был поднят до 22 тонн, что почти исключает возможность транспортировки системы на борту C‐130. В 2008 году броню MCS снова укрепили, что сказалось на массе, составившей уже 24,5 тонны. Даже такое усиление броневой защиты тем не менее показалось недостаточным, и в 2009 году от разработок MCS и другой управляемой экипажем сухопутной техники (Manned Ground Vehicles), представлявшей собой часть программы военной техники будущего, отказались в пользу лучше соответствующего реальным требованиям проекта неминуемо более тяжелой Ground Combat Vehicle, или сухопутной боевой машины.