Они шли по тропе: впереди Иф, затем Хортон, Павел замыкал колонну. Хортон упорно насиловал мозг завербованному барону.

— Больше не осталось ничего неизменного, — говорил он. — В мир явилась новая сила, она идет за тобой и глядит на тебя. Не бойся прогневать того, кто повелевал тобой, бойся прогневать эту силу. Ты видел, на что способен потрясатель вселенной, ты ощутил его силу собственной кожей. Не думай, что потрясатель несет в мир только лишь боль и смерть, смерть есть перерождение, не зря сказано: «Каждый умерший да возродится». Есть время жить и время умирать, и эти времена определены не только для отдельных людей. Империя умрет и возродится, и новое ее воплощение будет куда лучше прежнего. Потрясатель — не только сильнейший боец под солнцем, но еще и мудрый философ. Он установит новые законы, справедливые и эффективные. Я много беседовал с ним, он делился со мной некоторыми своими идеями, вот, например, «доброта». Знаешь, что это такое?

Иф помотал головой из стороны в сторону.

— Конечно, не знаешь, — сказал Хортон. — В нашем языке раньше не было такого слова, а теперь есть. Это очень важное понятие, несмотря на кажущуюся простоту. Доброта — это когда ты поступаешь с людьми так, как желаешь, чтобы они поступали с тобой.

Иф немного помолчал, переваривая услышанное, а затем сказал:

— Извините, граф, но я не понимаю. Получается, я должен оказывать почести своим холопам?

Хортон рассмеялся.

— Конечно, нет! — воскликнул он. — Я сформулировал понятие доброты максимально просто, чтобы не затуманивать твой разум длинными цепочками слов. Ты изучал философию?

— Так, немного. Герцог тренировал меня как бойца, он не уделял большого внимания философским занятиям.

— Очень жаль, — сказал Хортон. — Тогда мне придется пояснить, как в философии формулируются сложные понятия, не элементарные, вроде абстрактного творца, а реально сложные. Вначале учитель дает краткую формулировку, обучаемый обдумывает ее, находит кажущиеся противоречия, а учитель постепенно разрешает их, уточняя разъясняемое понятие. Ты правильно уловил первое противоречие, знай же, как оно разрешается — в полном объеме доброта имеет смысл только между равными. Чем больше разница в статусе двух людей, тем меньше закон доброты влияет на их отношения. Конечно, ты не должен почитать холопа, а холоп не должен иметь право наказывать тебя. Но если речь идет не о холопе, а о рядовом воителе, ты должен быть к нему добр. Не причинять боль без нужды, не обижать… Понимаешь?

— Не вполне. То, о чем вы говорите, очевидно без всякой доброты. Только глупец обижает всех подряд без нужды.

— Герцог Хин — глупец? — спросил Хортон.

Иф сделал долгую паузу, прежде чем ответить. И когда он ответил, в его голосе звучало изумление.

— Нет, — сказал он. — А почему вы спрашиваете?

— Потому что Хин отправил тебя на верную смерть, — заявил Хортон. — Он знал, что тебя ждет потрясатель вселенной, он сознательно принес тебя в жертву, потому что хотел больше узнать о магии потрясателя, проследить за тобой и увидеть, какими заклинаниями потрясатель тебя умертвит. И его план удался бы, если бы потрясатель не учил доброте.

— Разве можно видеть происходящее за три часа пути от тебя? — спросил Иф с сомнением.

— Можно, — сказал Хортон. — Разве ты не чувствуешь на себе заклинания, которое навесил на тебя Хин?

— Это обычный канал передачи силы, он навесил его, чтобы я не отставал в полете, а потом почему-то не снял. Наверное, забыл.

— А что, Хин умеет летать? — удивленно спросил Хортон и тут же добавил: — Я думал, это волшебство открыто только потрясателю.

Павел слушал разглагольствования Хортона и не знал, то ли возмущаться, то ли восхищаться. Граф нес жуткую ахинею, но так уверенно, что безумные логические построения выглядели вполне стройно. Неудивительно, что бедный барон ему верит. Впрочем, здесь могла поработать и психотропная магия.

— Как бы то ни было, — продолжал Хортон, — заклинание, висящее на тебе, включало в себя не один слой. До тех пор, пока потрясатель не окружил тебя незримым коконом, Хин видел твоими глазами. Это сложное заклинание, но я владею им, и потом, когда все закончится, я обучу тебя. Если, конечно, на то будет воля потрясателя.

Иф посмотрел назад, скользнул по Павлу испуганным взглядом и снова отвернулся. Некоторое время он молчал, а затем спросил Хортона, понизив голос:

— А ваши отношения с потрясателем… Он ваш повелитель?

— Наши отношения с потрясателем построены на доброте, — заявил Хортон. — Ему нет нужды повелевать мной, я подчиняюсь ему с радостью, но я знаю, что он прислушается к моему мнению, когда будет нужно. Доброта — великая сила. Когда ты знаешь, что твой ближний разделяет это понятие, тебе не нужно бояться его, даже если он сильнее. Тот, кто добр, не будет применять силу, чтобы возвысить себя, унижая других. Ну, кроме совсем особых случаев, как, например, с тобой вышло. Потрясателю пришлось применить силу, потому что заклинание, которым он отключил удаленное зрение Хина, внешне выглядит как ударное. Есть у него такой побочный эффект — куски земли взлетают в воздух, камни разлетаются, грохот… После такой встречи ты вряд ли прислушался бы к голосу разума.

— Это уж точно, — хихикнул Иф. — Да, теперь я понимаю, почему потрясатель меня атаковал. И почему он не добил меня, а дал излечиться. Я правильно понимаю, что доброта запрещает убивать тех, кого можно не убивать?

— Ну, не то чтобы запрещает, но не рекомендует. Иногда трудно принять решение, правильно оценить все последствия… Ну, ты меня понимаешь.

— Понимаю, — согласился Иф. — Тогда… потрясатель сохранит жизнь герцогу?

Хортон обернулся к Павлу, подмигнул и скорчил сложную гримасу, непонятную, но многозначительную.

— Я пока еще не решил, — сказал Павел.

Хортон скорчил другую гримасу, столь же непонятную, и ткнул себя пальцем в грудь.

— Хортон, я хочу выслушать твои соображения, — сказал Павел.

Хортон радостно кивнул — на этот раз Павел понял его намек правильно.

— Это будет непростое решение, — заявил Хортон. — Самым лучшим вариантом будет, если герцог Хин примет путь потрясателя вселенной и встанет за его плечом на этом пути. Но я сомневаюсь, что Хин на это способен. Насколько я его знаю, он не стремится ни к чему, кроме власти. И он достиг больших результатов на этом пути. Я не думаю, что он сможет принять путь доброты.

Хортон многозначительно посмотрел на Павла, на этот раз Павел сразу понял, каких слов ждет от него граф.

— Я согласен с твоим мнением, — сказал Павел. — Хин будет зачищен. Ты готов предложить план зачистки?

— Готов, — подтвердил Хортон. — Этот план состоит из трех частей.