14

Вечером Арсений, не успевший с Ромкой даже словом перекинуться после утреннего выхода из трапезной, буркнул ему:

— Спасибо. Я — твой должник.

— Не бери в голову. — Уставший Ромка вытянулся на кровати всем телом и попытался отмахнуться от собеседника, но не тут-то было. Убедившись, что брат Иван надежно застрял во дворе, совершая ежевечернюю дополнительную молитву по собственному почину, Арсений снова обратился к Ромке:

— Только вот непонятно мне, а зачем ты вообще это сделал?

— Тебе честно сказать? — поинтересовался Ромка, даже не открывая глаз.

— Честно, конечно. Абы что я и сам мог себе выдумать, не задавая вопросов.

— Ну, если честно, то мне люди еще на рынке до одури надоели. И я очень хочу от всего этого отдохнуть, а тут ты со своими «зачем» да «почему» в тишину ко мне лезешь.

— Будет тебе тишина. Сразу, как только ответишь. Я мутной воды, знаешь ли, не люблю. И предпочитаю точно знать, кто есть ху.

— Вот и помогай после этого людям. — Ромка поморщился. Но, чувствуя на себе настойчивый взгляд Арсения, выдавил из себя первое, что пришло на ум: — Шанс тебе дал, дураку. Это ведь и в самом деле был ты, я-то знаю. Видел твой походнячок и вообще картинку, когда ты к умывальнику шел. Без слов было ясно, что после драки и бега с препятствиями. Ну так вот… Если бы тебя выгнали, то кто его знает, кого бы подселили взамен. Мне пока и одного религиозного фанатика хватит. — Ромка махнул рукой за окно, где брат Иван продолжал твердить свои молитвы. — Поэтому я и отмазал тебя на этот раз. Но имей в виду, что второго раза не будет. Либо завязывай со своими дурными привычками, если решил остаться здесь, среди верующих, либо, если не можешь с ними расстаться, сам уходи, пока не выперли с позором, и оттачивай их в городе, подальше отсюда.

— А ты хоть приблизительно представляешь себе, какое бабло тут вертится? — спросил Арсений после паузы, явно что-то обдумав.

— Догадываюсь, что немаленькое. Но я уже сказал тебе: завязывай с дурными мыслями, раз ты сюда пришел. И со мной не пытайся такими делиться. Это не то, что я был бы готов от тебя выслушать.

(«Потому что тебя, идиота, могут тут пришлепнуть, как муху! А ты об этом даже и не догадываешься, пытаясь со святыми отцами в свои игры играть! Да лучше б ты у тигра голыми руками пытался мясо отнять, чем посягал бы на их добычу! Это было бы безопаснее».)

— С тобой все ясно! — проворчал Арсений в ответ, усаживаясь на свою койку и теряя к Ромке весь интерес. — В общем, спасибо, что выручил. Хотя, на мой взгляд, в этой комнате не один фанатик живет, а два. Вы с Ваней оба.

— Я не фанатик, я верующий, а это разные вещи.

— Угу. Как хрен да редька.

Ромка ничего ему не ответил, и разговор угас сам собой. Потом наступившая в комнате тишина плавно сменилась сном. По крайней мере, и вернувшийся Иван, и Арсений начали вскоре похрапывать. И лишь Роману не спалось. Сегодня он мог себе позволить поздно уснуть, потому что этой ночью никуда не собирался. Вот и лежал, думал о событиях ночи минувшей. Успели ли Кирилла предупредить? И как, интересно, его машина могла оказаться на территории лагеря? Ведь это совсем не то, что огурец без ведома хозяина стащить с огорода! Машину незаметно не выведешь с охраняемого двора. Значит, у Кирилла в доме должны быть ноздревские сообщники, хотя бы один. Но Ромке не с кем было поделиться этими выводами. Связь! Ему нужна была связь! Обычного мобильника было бы достаточно, но его мало того, что неоткуда взять — его здесь даже зарядить было бы негде. Так что о телефоне нечего было и мечтать. Оставалось только ждать, что там Генка сумеет придумать.

Утром, занимая свое место на рынке, Роман сразу заметил, что тенистый уголок между ларьками снова занят чьим-то проспиртованным телом. Но не Генкиным точно. Роман не стал его разглядывать, развернувшись лицом в противоположную сторону: если случайный алкаш, то пусть себе лежит. А если кто-то из своих, то и сам даст о себе знать.

— Опять двадцать пять! — проворчала выбежавшая на перекур продавщица из правого ларька, едва не споткнувшись об лежащего.

— Пусть, — заступился Роман. — Проспится и уйдет. Разве тебе жалко? С каждым ведь может случиться.

— Раз такой добрый, тогда следи за ним, чтоб он тут не нагадил! — ответила девушка.

— Хорошо, — Ромка усмехнулся. — Это даже больше в моих, чем в твоих интересах.

— Это точно, — не без ехидства согласилось тело, когда девушка скрылась в своем ларьке. — Спасибо, что заступился, божий человек.

Голос показался Роману знакомым. Он оглянулся, полуобернувшись на каталке, чтобы взглянуть на «пьяницу» повнимательнее. Тот приподнял голову, давая себя опознать.

— Полли, ты ли это? — вскинул брови Роман. И, уже занимая свое привычное положение, услышал летящее ему в спину:

— Засранец, еще раз так меня назовешь — получишь! Потом.

Ромка усмехнулся. Стоило им встретиться спустя несколько лет, как все сразу вернулось на круги своя! И эта дразнилка сама всплыла из прошлого, потому что Ярополк был его давним приятелем. Их пути разошлись после того, как Роман получил инвалидность. Не специально разошлись, а просто как-то так получилось. Ромка не осуждал за это ни Ярополка, ни остальных своих старых друзей. Возможно, и он бы так себя повел на их месте. Увлекаемый бурным потоком жизни, ее ритмом и целями, маячившими впереди, он, безусловно, вспоминал бы про своего товарища, после травмы выбившегося из их общей стаи. И, может, не единожды обещал бы себе: «Завтра я его навещу… Завтра уж обязательно…» Но очередное «завтра» превращалось бы в «сегодня», и все бы повторялось снова и снова, в сумме складываясь в целые, стремительно летящие годы. Что поделать? Это была правда жизни, от которой трудно было куда-либо деться: в мыслях — одно, а в реальности — все по-другому.

— А пока я тебя внимательно слушаю, — продолжил между тем Ярополк.

— Слушай, — кивнул Роман, стараясь делить свое внимание между приятелем и потоком спешащих на рынок людей так, чтобы со стороны никто ничего не заметил. И принялся последовательно все излагать: про убийство Белобородова, которое со стороны, даже на взгляд профессионалов, могло сойти за несчастный случай. Про использованные при этом какие-то «чудо-духи» и девушку. Про «преподобного», приезжавшего в лагерь среди ночи с помощником по имени Захар, так что это именно их машина должна была засветиться на придорожных камерах в указанное время. И про Кириллову машину, которую Ромка видел в мастерской своими глазами и над которой активно поработали специалисты. — И, судя по всему, таких машинок должно быть немало, — закончил он свой рассказ. — Не уверен, что все их переделывают именно под заказные убийства, но что-то с ними химичат, потому что мастерам на их рабочем месте скучать не дают.

— Кирилла успели предупредить, свою машину он обезопасил. Но у меня вот такой вопрос: а как все эти машины в лагерь-то доставляют, пусть даже ночью? Неужели гонят из хозяйского гаража, под камерами, через весь город туда и обратно?

— Ты прав! Как это я раньше сам не подумал?! Да и пробег бы наматывался, внимательный хозяин вполне это может заметить. Значит, привозить их должны на трейлере. Причем на закрытом. Точно, трейлер! А я еще гадал, чьи колеса отпечатались перед мастерской.

— Мы постараемся выяснить, как он выглядит. По тем же камерам, или засаду вдоль дороги устроим, понаблюдаем, что там от лагеря крейсирует по ночам. А потом наши парни из клуба покатаются по городу на мотоциклах, поищут, где еще этот трейлер бывает и куда скрывается днем. Заодно поищут и легковушку «преподобного», чтобы установить, с чем он еще связан, кроме лагеря, и где его логово.

— Хорошо. Пока это все, что могу сообщить. Но мне нужна с вами связь на будущее! Алкаши отпадают, третье завалившееся тут тело — это уже будет перебор.

— Мы над этим подумаем и подбросим тебе записку, — пообещал Ярополк. — Могли бы в условленный час к лагерному забору за новостями подходить…

— Исключено. Забор сделан на совесть, сплошь сварен из железных листов. Я еще в первые дни пытался его осмотреть, просто вдоль него разок проехался. Но «святые отцы» меня быстро остановили и порекомендовали вообще к нему не приближаться, потому что там еще какая-то дополнительная охранная система имеется. Наврали или нет, но выяснять это на опыте, я думаю, не стоит.

— Не тот случай, — согласился Ярополк.

Больше они ни о чем не разговаривали. Ярополк еще повалялся какое-то время, а потом, слегка «протрезвев», тихонько простился с Ромкой и двинулся восвояси. А Ромке оставалось только собраться с силами и добить этот день так же, как и все предыдущие.

О провале своего плана по устранению Кирилла Иннокентий узнал от Захара на следующий день. И был вне себя. Он уже видел, как, сметя со своего пути единственное препятствие, завладевает вожделенным банком со всеми его прекрасно отлаженными связями и механизмами работы. И как начинает прокручивать там деньги, заставляя множиться свой капитал. А потом выгодно размещает его и… И вот сладостным мечтам Иннокентия не суждено было сбыться. Вместо ожидаемой прибыли — консервация налички, никакой легализации, да еще и риск возможных потерь.

— Как?! Как такое могло случиться? — гремел он на Захара, не имея возможности сорвать гнев на истинном виновнике своей неудачи.

— Непонятно. Утром Кирилл выехал на работу, добрался до места. И больше не садился в машину. Во второй половине дня ее увезли со стоянки на эвакуаторе.

— Значит, он как-то узнал?!

— Может, так совпало, что у него просто машина забарахлила по пути от дома?

— Тогда почему ее просто не отогнали в ремонт? Зачем ему непременно потребовался эвакуатор?

— Это могло зависеть от того, какие проблемы возникли.

— И с чего бы? Да еще так вовремя? Не наши ли мастера там что-то наворотили сверх того, что было нужно?

— Они клянутся, что делали все четко по разработанному плану. Даже кислоту по каплям отсчитывали. Так что…

— Говори! — потребовал Иннокентий от своего замявшегося помощника.

— Ночью возле мастерской крутился какой-то тип. Датчики движения на него сработали, когда он пытался к ней подобраться. Парни из охраны, услышав сигнал, сразу кинулись его ловить. Один из наших даже успел его ухватить и засветить ему в глаз. Но тот оказался вертким! Провел какой-то хитрый прием, вырвался и удрал.

— И?.. — только и смог выдавить из себя «преподобный», теряя дар речи.

— Это кажется невозможным, но он ушел! Как сквозь землю провалился! Его искали ночью. Его искали с утра. Но все оказалось без толку.

— То есть вы на закрытой территории не смогли отыскать человека, у которого, как я понимаю, фингал под глазом?

— Отыскали таких, даже двоих! Но, по их словам, они между собой разодрались. Звучало весьма правдиво, особенно если учесть, что один из них — инвалид без обеих ног. Такой точно не побегает!

— И все же пусть Ферапонт с Никодимом еще раз их допросят. Обоих и порознь! Да поподробнее! Пусть про свою драку в деталях расскажут! Вам бы сразу надо было так поступить. А охрана пусть исследует периметр. Хотя я не верю, что кто-то посторонний мог незаметно проникнуть в лагерь, а потом еще и выбраться из него. Не для того мы защиту ставили!

— Да, маловероятно. Хотя в этом деле вообще много неувязок. Например, тот тип, что крутился возле мастерской, заглянуть-то в нее не мог! Датчики засекли его сразу, как только он попал в зону их охвата, а это минимум метров за пять от стен и ворот. Но даже если бы он что-то увидел, то как смог так быстро вычислить, кому принадлежит машина и что с ней готовятся сделать? Может, это просто неудачная цепь совпадений? Какой-то дурак бессонный ночью там бродил? Когда система на него сработала, то действовал уже из самообороны. Синяка избежал или получил его в каком-то другом месте — в драке наши и ошибиться с этим могли. А у Кирилла действительно машина забарахлила по дороге на работу по независящим от нас причинам?

— Может-то может, но этих двоих, так вовремя разодравшихся, все равно допросить! И с Кириллом теперь надо еще что-то делать. — Иннокентий тяжело задумался, пытаясь смириться с мыслью, что вожделенная добыча в виде банка до сих пор не в его руках. — Машину во второй раз незаметно угнать у него со двора мы не сможем, фокус с Кирилловым охранником и нашей девочкой мог прокатить один раз, но точно не два.

— Так, может, тогда подослать девочку к самому Кириллу? С нашим специальным «шампанским», по той же схеме знакомства? С Белобородовым же это сработало!

— А с этим будет даже проще, потому что он холостой и на красивых девочек падкий. И тучный к тому же, у таких изначально нагрузка на сердце повышена. Так что неплохая мысль! — одобрил Ноздрев. — Правда, второй такой случай за последнее время может уже насторожить ментов, но мы подчистим следы. Где сейчас сестра Рогнеда?

— Пока все там же, где мы ее и поселили сразу, как от Белобородова увезли: за городом, на вашей ферме. Там парни за ней присматривают. Я считаю, что рискованно возвращать ее к остальным сестрам. И сейчас, и потом. Хоть она и послушна, но мало ли, может о чем-то обмолвиться при них по своей простоте. Хоть про Белобородова, хоть про этого кирилловского охранника, которым она занималась, пока мы занимались машиной. А там уж, передаваемая сестрами из уст в уста, эта информация может и дальше двинуться по той же схеме.

— К Кириллу тоже пошлите Рогнеду, — распорядился Иннокентий. — Как говорится, бог любит троицу, вот и пусть троекратно нам послужит. А после этого ее надо будет быстро и тихо ликвидировать, все обставив под несчастный случай. Чтобы она никому и ничего уже не рассказала, даже в том случае, если следаки все-таки что-то заподозрят и сумеют ее найти. Убьем этим сразу двух зайцев: устраним опасную свидетельницу, а заодно лишний раз продемонстрируем нашим братьям и сестрам, что любого отступника неизбежно настигает божья кара. Надо будет только объявить, что из общины она сбежала сама.

— Хорошо, как скажете. Это все?

— Пока все. Но завтра буду ждать тебя с отчетом о результатах проверки в лагере.

Вечер на этот раз выдался у Романа не самым приятным. Сразу после ужина Никодим вызвал его к себе и попытался выяснить обстоятельства его драки с Арсением. Вроде как это делалось из отеческой заботы о «чаде» своем, но Роман понимал: на самом деле все обстоит куда серьезнее. Видимо, не сумели найти «святые отцы» на территории лагеря еще одного кандидата в преступники с «отметиной на челе» и почему-то были уверены в том, что он этот лагерь не покидал. Значит, вдоль ограды и в самом деле установлена еще какая-то дополнительная защита от пересечения периметра?

Над этим стоило задуматься, но не сейчас. Пока же Роман описал «святому отцу» их первую с Арсением драку, только перенес место действия на ночную улицу, надеясь, что Арсений догадается сделать то же самое, если его тоже возьмутся расспрашивать, и сожалея, что они заранее не согласовали с соседом этот вопрос. Но кто же мог подумать, что все не закончится простым признанием в трапезной?

Выдержав весь этот «отеческий допрос», Роман отправился восвояси, размышляя по пути. Сколько у них в секте человек? Около сотни? Или ближе к двум? Трудно было сказать, поскольку трапезную они посещали, как и пионеры в свое время, отрядами, а не сразу всем составом. Но людей в секте было немало. Так почему «святые отцы» уверены, что человек, сорвавший покушение на Кирилла, находится именно среди них? Или просто, раздосадованные провалом своего замысла, перепроверяют информацию на каждого подозрительного сектанта?

Первым побуждением Романа, добравшегося до своего жилья, было поговорить о мнимой драке с Арсением. И у того были такие же мысли. В этом Роман убедился, поймав с порога его беспокойный взгляд. Но, не сказав друг другу ни слова, они вначале дождались, когда брат Иван займет свой молитвенный пост на улице, тем самым гарантируя им как минимум полчаса общения с глазу на глаз.

— Молится, — озвучил Арсений, увидев в окно, как Иван раскрыл свою потрепанную Библию, и развернулся к Ромке: — Тебя сегодня не расспрашивали о том, как мы подрались?

— Тебя, значит, тоже? — догадался Ромка. И спросил с тревогой: — Что ты им рассказал?

Выяснилось, что, хоть соседи и не договаривались между собой, но мыслили в одном направлении, решив обойтись без лишних фантазий. И что Арсений отвечал Ферапонту примерно то же самое, что и Роман Никодиму.

— Бог нас от разногласий с тобой уберег! — выслушав Арсения, почти искренне выдохнул Ромка.

— Богу брехунов вроде как не положено оберегать, — не без иронии заметил Арсений.

— Вот и задумайся над промыслом божьим: а не дан ли тебе господом последний шанс на исправление? — назидательно произнес Роман.

Но задумался сосед или нет, а выводов из случившегося не сделал. В этом Роман убедился, когда проснулся ночью от легкого шороха. И обнаружил, что Арсений снова куда-то сбегает. В туалет? В кустики? Или все-таки ищет себе новые неприятности, не успев еще окончательно отмыться от предыдущих?

Ромка только вздохнул, переворачиваясь на другой бок. Арсений уже взрослый мужик и сам за себя все должен решать. Ромка сделал для него все, что мог. А дальше пусть он живет, как знает. И ни следить за ним, ни еще раз отговаривать его от опрометчивого поступка Роман не собирался. Только бы этот искатель приключений, если вдруг все-таки попадется, и своего недавнего спасителя в неприятности не втянул. Ведь если вскроется Ромкина ложь, ему тогда тоже придется несладко.

У Ярополка в этот вечер тоже не развлекались ни он, ни его гости, Айка с Геной.

— Пост мы уже устроили, — доложил Ярополк, не только введенный в курс дел, но активно начавший действовать, потому что Гена сейчас был завален работой за двоих, за себя и за Ромку. — Я с нашими ребятами из «Летящей стаи» договорился, сегодня очередная пара в ночную смену пошла. Решили, что по двое дежурить будет надежнее. Залегают поближе к лагерю и высматривают трейлер. Мы внимательно изучили те записи с камеры, которые Айка добыла. Там шесть дней фигурируют. И даже на том отрывке трейлер не раз попадал в объектив, но не в те дни, в которые легковушка. Где-то после полуночи он приезжает в первый раз, а потом, под утро, возвращается снова. По Ромкиным сведениям, он привозит и забирает умыкнутые откуда-то машины. Будем выяснять, какие и откуда. Только изображение трейлера нам пока мало что дает. Бесприметная машинка, и номеров на записи не разобрать. Такую только и вычислять прямым наблюдением. И наши это сделают! Выяснят всю подноготную этого трейлера.

Дальше что? Запись с ноздревской легковушкой. Так вот, получается, что Ромка засек Ноздрева в лагере как раз в ту ночь, когда убили Белобородова. И, что примечательно, в эту ночь ноздревское авто выезжало и возвращалось в лагерь дважды. Кто был за рулем, рассмотреть невозможно, но сам факт важен. Не по душу ли убитого ездил Ноздрев, или этот его упомянутый помощник, Захар, на его тачке?

В народе говорят, что убийство произошло у Белобородова на даче. Где находится дача такого крупного чиновника, узнать было несложно. Сейчас наши, где только возможно, снимают все уцелевшие записи того дня с камер вдоль дороги к ней. И если ноздревская тачка засветится по пути к этой даче… Это не будет прямым доказательством, что Ноздрев причастен к убийству, но все равно может стать весомой уликой. Кроме того, наши активно выясняют, куда еще каталась машинка и где предположительно обитает ее хозяин — всегда полезно знать, в каком месте находится змеиное логово.

— Дело, — одобрил Гена. — Спасибо тебе! Ты ни одной детали не упустил. Так что из всего, о чем Ромыч заикался, остается только Кирилл… Ну, этот о себе должен сам позаботиться. Не маленький, а главное, предупрежден. И насчет машины, и насчет возможной провокации с девочками… Кстати, Айка, ты бы ему озвучила, как именно эти сектанты схему с Белобородовым провернули. С Кириллом тоже ведь могут именно так попытаться.

— Кирилл уже в курсе. В детали я не вдавалась, но общий сценарий успела ему обрисовать. Сразу, как от Ромки его узнала. И до этого уже раз предупреждала про девочек с их духами, так что Кирилл теперь должен быть осторожен вдвойне. И с ним так, как с Белобородовым, точно уже не прокатит. А вот что касается Белобородова, то мне очень было бы интересно узнать, заподозрил ли кто-то вообще в полиции, что это было убийство, а не несчастный случай, обстоятельства которого лучше и вовсе не разглашать, а не то что расследовать? Было бы неплохо, чтобы эта информация как-то дошла до официальных органов!

— Дойдет и осядет, — отмахнулся Гена. — Сколько раз я уже сталкивался с нашим правосудием, столько раз убеждался, что против таких, как Ноздрев, оно не работает. Кого он подкупить не сможет, того по-тихому устранит. Вон он тебе, очередной яркий пример! Убит с чем-то не согласившийся крупный чиновник, глава Следственного комитета, а не абы какая мелкая сошка! Так что меня больше волнует вопрос: как далеко вообще заходят ноздревские интересы?

— Если нам удастся вызнать, где он живет, то можно будет попытаться за ним слежку установить, — снова заговорил Ярополк. — Узнать, где он еще бывает, кроме «Алой зорьки». А дальше, по его маршрутам можно будет уже судить и о всех его аферах, и главное — вычислить его уязвимые места.

— А пока суд да дело, Ромка по-прежнему находится в секте, — тяжело вздохнула Аглая, для которой именно это оставалось главным. — И ему теперь оттуда не выбраться до тех пор, пока вся эта контора не будет развалена до основания. Псих ненормальный! — вспылила она в тревоге за брата. — И что он только в ней нашел, в этой Ланочке, что за ней туда сунулся? Да что ж вы, мужики, так на тощеньких-то ведетесь?

— Я лично — нет. — Гена приобнял Айку за плечи. — Какая ты у меня будешь с годами, такую и буду любить.

— Да рядом с тобой, с медведем, любая будет смотреться Дюймовочкой, — усмехнулся наблюдающий за ними Ярополк. — А что касается этой Ланочки, то Ромка точно не на ее фигурку позарился, нет! Потому что за ее худобой такой шлейф в приданое тянется! Будь она хоть эльфийской принцессой, ей даже тогда никакой хрупкостью и красотой не удалось бы его уравновесить.

— Не трави душу, без тебя тошно, — попросила Аглая.

— Да я что? Сама ж начала.

— Я начала не о ней, а о Ромке. Не успокоюсь, пока он не вернется домой! Если б я только могла его вообще туда не пускать. А так… Куда еще этот ненормальный надумает сунуться? А ну как попадется? Есть ли хоть какой-то способ ускорить его возвращение оттуда?

— Если б был, давно бы уже задействовали, — вздохнул Гена. — Ну что ты опять начинаешь, Айка? Как будто остальные тоже не переживают и им все равно!

— А я думаю, что при том количестве народа, которое готово в этом деле участвовать, оно надолго не затянется, — сказал Ярополк. — Нет, я не посвящал наших ребят во все детали. Я только предупредил их, что риск велик. А потом сообщил, что речь идет о возможности рассчитаться с теми, кто когда-то искалечил нашего Лата. И после такого сообщения ни один не отказался помочь. Так что… пусть мы оказались не слишком хорошими друзьями, когда Ромка стал инвалидом, но уж в такой-то ситуации его не бросит никто!

— Я в этом даже не сомневаюсь, — заверила его Аглая, думая в то же время о том, что у нее есть дополнительный способ, прибегнув к которому она могла бы попытаться еще немного ускорить процесс Ромкиного возвращения.

Возможно, будь у Аглаи время на размышления, она заколебалась бы с окончательным принятием своего решения. Но все сложилось так, как будто сама судьба взялась вести ее за руку.

На следующий день была Аглаина рабочая смена в кафе. И так уж получилось, что под вечер, к ее окончанию, она заприметила в зале именно того человека, который был ей нужен. Худощавый, загорелый, как курортник, и совсем не наводящий внешним видом на мысль о своей профессии, он вошел в полупустой сейчас зал и уселся за свой любимый столик в углу, заказав при этом свои не менее любимые блинчики.

Следователь Михайлов Валентин Петрович, когда-то расследовавший дело об Аллочкиной гибели. И о боях в «Золотой тайне» — тоже. Именно здесь, в этом кафе, они с Аглаей познакомились, когда он пришел сюда в первый раз, чтобы сообщить ей о найденном теле убитой подруги. И с тех пор он довольно регулярно здесь появлялся, даже после того, как у него отпала необходимость встречаться с Аглаей по деловым вопросам. Просто стал поклонником местной кухни. Само же дело о собачьих боях, насколько Аглае было известно, было теперь передано другому следователю. Наверное, потому, что Михайлов пытался его вести, а не разваливать в угоду многим сильным мира сего, замешанным в той истории. Из чего Айка могла сделать два вывода: во-первых, Гена был прав, когда утверждал, что законы, как пресловутая избушка Бабы-яги, вполне могут поворачиваться к кому передом, к кому — задом. А во-вторых, даже сомневаться не приходилось в том, что Михайлов — по-настоящему честный и порядочный человек.

Именно поэтому Аглая продолжала общаться с ним до сих пор, иногда, по окончании смены, подходя к его столику, чтобы переброситься несколькими словами.

Михайлов встречал ее всегда приветливо: еще в те времена, когда он вел дело, у них с Аглаей установились куда более теплые отношения, чем должны бы быть у следователя и подозреваемой. Он не мог не замечать ее сочувствия, ее горячего участия в происходящем. А кроме того, как и Кирилл, Михайлов наверняка догадывался, кто ему дал ту анонимную наводку, с помощью которой «Золотую тайну» удалось наконец захватить, даже невзирая на имеющихся у этого заведения могущественных покровителей.

— Добрый вечер, Валентин Петрович! — По окончании своего рабочего дня Айка решительно вышла в зал к его столику. Коснулась рукой свободного стула: — Вы позволите?

— Здравствуйте, Аглая! Конечно! — Он едва не поперхнулся от неожиданности: обычно девушка никогда не напрашивалась ему в компанию. Просто подходила, чтобы коротко справиться о делах и здоровье. А были времена, когда и вовсе была бы рада улизнуть от разговора с ним, и тогда ее за этот столик приходилось усаживать едва ли не насильно. — Как это на вас не похоже, однако! Заказать вам что-нибудь?

— Нет, спасибо. Вы ешьте, я подожду. — Аглая махнула рукой Шурочке, официантке. Та уже без слов поняла, что по пути во двор, в летнюю часть кафе, где сейчас под открытым небом сидела основная часть посетителей, надо будет прихватить для коллеги стаканчик сока. Кивнула, подмигнула — не зная, кто такой Михайлов на самом деле, она считала его проигравшим Гене Айкиным поклонником.

Вскоре сок занял место на столе, позвякивая кубиками льда о края стакана. Аглая принялась молча цедить его, чтобы Михайлов имел возможность спокойно поужинать: знала ведь, что он приходит сюда после отнюдь не легкой работы. Которая, возможно, даже после ужина еще долго продлится. Но и следователь знал, что Аглая не подсела бы к нему за столик просто так. Поэтому все-таки ускорился, спеша узнать от нее, с чем она пришла.

И вот для Аглаи настал момент, когда отступать было уже поздно, даже если бы она все-таки решила пойти на попятный. Отставив в сторону опустевший столовый прибор, Михайлов внимательно посмотрел на нее и коротко доложил:

— Я вас слушаю.

— Могу я к вам частным образом обратиться? Не как к официальному лицу? А просто как к давно знакомому мне порядочному человеку?

— Даже так? Польщен вашим отзывом. И теперь, конечно, просто не в силах вам отказать. Что у вас на этот раз?

— На этот раз у меня к вам всего один вопрос: на днях у нас в городе глава Следственного комитета погиб, господин Белобородов. А вы, случайно, не в курсе, заведено ли дело о его убийстве?

— Что вы сказали? — Михайлов мигом преобразился, как кот, вдруг увидевший мышь. Подобрался весь, подался чуть вперед. А глаза и вовсе превратились в ледяные буравчики.

— Я сказала, что он убит. Не спрашивайте, как мне стало это известно. Вы меня знаете, ни слова лишнего я вам не скажу. В деле замешаны мои близкие люди, и мне их жизнь дорога. Но информация абсолютно верная. В подтверждение даже могу выложить вам подробности.

— Выкладывайте, — потребовал следак.

Аглая скрупулезно перечислила все по пунктам. Начиная с того, что разговор был подслушан неизвестным лицом ночью в «Алой зорьке», и закончив рассказом про чудо-духи, которые откуда-то достает основатель секты.

— Ваш, кстати, старый знакомый. По делу о «Золотой тайне» он тоже проходил, — добавила она напоследок. — Некий Иннокентий Евстахов.

— Врач-психиатр по образованию, — в свою очередь, поделился с ней информацией следак. — Поэтому, когда этой сектой заинтересовались, то прикрыть ее не получилось. Она официально зарегистрирована как какой-то там оздоровительный центр. И Евстахов отстоял ее, потрясая своим дипломом, несмотря на то, что по своей специальности, наверное, и дня не работал.

— Но знания, похоже, использует, — заметила Аглая. — Кто и по чьему рецепту эти духи синтезирует? Не его ли это изобретение? А те гормоны, что в клубе собакам кололи?.. — Она осеклась, спохватившись, что сболтнула лишнее. Но отстраненный от того дела следак не стал сейчас ее уличать. Просто спросил:

— Официальные показания вы, как я понимаю, давать не станете?

— Нет, конечно. И вас не стану осуждать, если вы вдруг откажетесь принять к сведению все то, что я вам рассказала. Вмешательство в евстаховские дела может слишком дорого обойтись, это уже господин Белобородов наглядно продемонстрировал. Своей смертью.

— Я был с ним знаком, — после паузы неожиданно сообщил Михайлов. — То есть не просто в лицо его знал, а гораздо ближе. Он ведь был назначен на должность после известной вам истории, когда был с треском уволен его предшественник. А до этого работал в нашем отделе.

— Тогда мои вам соболезнования. Искренние. Я знаю, что такое терять друзей, вам об этом известно.

Михайлов не ответил Аглае. Просто пару минут внимательным взглядом словно бы сканировал ее лицо. Потом поинтересовался:

— Ответьте хотя бы, что побудило вас вообще ко мне обратиться? Ведь могли бы и вовсе умолчать о том, что узнали.

— Не могла. Я крайне заинтересована в том, чтобы эта секта как можно быстрее прекратила свое существование. Раз и навсегда! И если к ее официальной деятельности по закону не придраться, то ведь можно с другого бока попытаться копнуть? Доказать, что там имеет место криминал? Ну, и потом… Наверное, я еще не окончательно потеряла веру в торжество справедливости. Так что сообщаю вам о преступлении с надеждой, что убийцам воздастся по заслугам. Хотя бы в этот раз.

— Намек понят, шпилька получена, — с горькой усмешкой Михайлов сжал руку, как будто туда и впрямь прилетела эта маленькая вещичка. — Спасибо вам, Аглая. Но вы должны понимать, что у меня к вам теперь, возможно, появятся еще вопросы. Ваш номер телефона тот же, что раньше? Не изменился с тех пор?

— Тот же. И буду рада ответить на ваши вопросы, на какие смогу, — пообещала Аглая перед тем, как проститься с заторопившимся прочь следаком. Можно было теперь только гадать, куда он так поспешил. Но явно не домой, как Аглая.

Уставшая девушка вышла вслед за Михайловым из кафе и неторопливо направилась к дому вдоль набережной, задумчиво ведя рукой по гладким белоснежным перилам балюстрады и все еще раздумывая, не опрометчиво ли она поступила, все рассказав Михайлову. Хотя, как известно, после драки кулаками не машут, но Аглая, зная о том, что ни Ромка, ни Гена ее поступка, скорее всего, не одобрили бы, просто теперь старалась найти как можно больше аргументов в его пользу.

Они были: Михайлов даст делу законный ход, и в крайнем случае к нему самому уже можно будет обратиться за помощью. Но, с другой стороны, оставались сомнения: удастся ли на этот раз собрать против Евстахова достаточно доказательств? Получится ли наконец его осудить законным путем? Потому что если нет, то учинить над ним самосуд, какой в свое время учинили над Борисом, теперь, после Аглаиного обращения к следаку, уже вряд ли удастся. Но в какой-то момент Аглая поймала себя на мысли, что, может быть, оно и к лучшему? Потому что не хотелось отягощать свою совесть еще одним преступлением. Равно как не хотелось, чтобы и близкие люди на такое снова пошли.