13

Оказавшись снова на рынке, Ромка продолжил интенсивно обдумывать волнующий его вопрос: как же связаться с Генкой? Время было неумолимо, и Кирилл, обычно сам водивший свою машину, уже сейчас мог сесть за руль. Необходимо было срочно действовать, чтобы предотвратить грядущую аварию!

Идеи в голову приходили самые разные, но Ромка тут же отметал их как несостоятельные. Самым реальным вариантом было попросить у кого-нибудь телефон и просто сделать один звонок Генке, чей номер Ромка знал наизусть. Но… Где была гарантия, что за этим занятием его не заметят те, кто крейсирует по этому рынку от прилавка к прилавку, от нищего к нищему, внимательно следя за ноздревским хозяйством? И если эти типы заинтересуются сделанным звонком, то как бы из Ромкиной попытки не вышло больше беды, чем пользы, и не только для него самого, но и для Айки с Геной. А Ромке сестра с зятем были в разы дороже, чем какой-то Кирилл, будь он хоть сто раз «душкой».

Но, с другой стороны, было невыносимо осознавать, что ты можешь предотвратить убийство, однако затягиваешь с предупреждением. И опять же, уличные камеры, по которым Генка все еще мог бы ноздревскую машину отследить… Записи на них не будут храниться вечно, так что шансы заполучить их будут таять с каждым днем промедления. А Генка, паршивец, если не ради дела, то хотя бы просто за продуктами соизволил бы на рынок сходить! Так нет же, такое ощущение, как будто они сейчас с Айкой дома вообще не едят!

— Вот, сынок! — отвлекая Ромку от его мрачных мыслей, рядом как-то неожиданно возникла пожилая женщина в простеньком цветастом платьице и немудреной соломенной шляпке. И с ридикюлем, наверное, еще советских времен. — Я уж думала, что пенсии не дождусь, на тебя тут глядя. Возьми, мой хороший. — Натруженной сухонькой ручкой она не в миску, а ему в руку быстро всунула купюру, свернутую в тугую трубочку, так что он даже не успел на это среагировать. — Убери сразу, чтобы никто не видел, а то ведь нынче всякий народ попадается. Ушлые люди и у инвалида не погнушаются деньги вытащить. А ты хоть купишь себе на них чего-нибудь сверх самого необходимого.

Опять! Да еще в такой момент, когда ему и без того тошно! Ромка невольно съежился. Уже не первый раз он становился на этом рынке объектом внимания сердобольных старушек. Милых, с ласковыми глазами и голосом, пытающихся добрыми морщинистыми руками сунуть ему денежку, оторванную от своей невеликой пенсии. Они это делали от всего сердца, ухитряясь просовывать свернутую бумажку даже в его сопротивляющиеся, крепко сжатые кулаки. Ведь не ведали, что он сидит здесь лишь ради того, чтобы их деньги каплей исчезли в том потоке, который тек Ноздреву в карман.

Но для Ромки это было слишком. Даже сейчас, когда он уже много чем смог поступиться. Но только не самыми основами собственной совести. Поэтому, даже рискуя попасться на глаза своим кураторам, он все равно брался убеждать этих бабулек, этих милосердных ангелов, чтобы они отказались от своей затеи. Вот и сейчас надо было приложить все усилия к тому, чтобы еще раз добиться успеха в этом деле, по возможности тихо и быстро.

— Мать, стой! — окликнул он, когда, быстро сделав свое доброе дело, женщина уже собиралась от него отойти.

— Что, мой хороший? — она взглянула на него через стекла старомодных очков.

— Забери! — взмолился он. — Быстро, чтобы никто ничего не заметил! Ты ведь не понимаешь: это все обман, бутафория! Смотришь ведь, наверное, передачи по телевизору?

— Да не может быть! — не поверила женщина. — Я-то ведь вижу, что ты не такой!

— Может, сам и не такой, да из той же компании. Вот поэтому и забери, не отягощай мою совесть. Прошу! — пытаясь как можно надежнее донести до нее эту мысль, он посмотрел ей прямо в глаза. — Пожалуйста, сделай милость!

В этот раз ему тоже повезло, убедил! Женщина нерешительно приблизила руку к его руке. Со вздохом облегчения Ромка быстро и незаметно передал ей купюру обратно, тихо при этом бросив:

— Спасибо, мать! А теперь уходи! В кошелек уберешь потом, когда окажешься подальше отсюда.

Когда платье ушедшей женщины затерялось в толпе, у Ромки отлегло от сердца: все-таки снова получилось не обобрать хорошего человека, пользуясь его добротой! И сколько еще людей, проходя мимо, искренне ему сочувствуют? Даже если и не решаются пожертвовать ему какую-то существенную сумму? И слава богу, что не решаются! Будь их, таких, тут много, Ромка, наверное, уже с ума бы сошел. И так-то паршиво!

Все еще пытаясь восстановить утраченное присутствие духа, он машинально поблагодарил очередного прохожего, бросившего ему в миску мелочь. Потом, пользуясь очередным затишьем, привычно убрал часть содержимого миски в карман. И снова застыл неподвижной статуей, глядя на которую трудно было даже представить, насколько неспокойно у нее внутри.

— Сынок, ну хоть пирожок-то возьмешь? — прозвучал рядом все тот же ласковый женский голос. Ромка оглянулся на упорную старушку, улыбнулся:

— Пирожок возьму… Спасибо! — кивнул он, принимая из ее рук еще теплую выпечку. И не один, а целых три пирожка.

— Вот молодец! И давай, ешь. А я пока тут постою, чтобы тебя кто случайно не побеспокоил. Меня-то можешь не стесняться!

Он и не стеснялся. После лагерной перловки с тухлятиной, а то и без нее пирожки показались ему не просто едой, а самым изысканным деликатесом. И пусть только его «работодатели» попробуют упрекнуть его за то, что он их взял! Мелькнула озорная мысль: а не сдать ли один из пирожков как выручку? И вот бы этот успевший по пути зачерстветь пирожок тоже передали Ноздреву! Но ведь не передадут, так что и нечего шутки ради продукты переводить.

— Сынок, ты уж прости, что лезу со своими вопросами, но скажи мне, как ты все-таки тут оказался? — тем временем снова заговорила с ним женщина. — Ты ведь не алкоголик, не опустившийся человек, это сразу видно. Тебе что, идти стало некуда? Или еще какая беда приключилась? Смотрю, и ударил тебя кто-то недавно…

— Нет, это я сам, инвалиду упасть несложно.

— Ой ли? Или тебя все-таки кто-то обидел? Ты скажи. Может, я хоть чем-то смогла бы тебе помочь?

— Смогла бы. — Искренность этой женщины уже навела его на мысль обратиться к ней с просьбой. И теперь он окончательно решился, сжигая за собой все мосты. Впрочем, деваться все равно было некуда: — Ты сможешь, когда уйдешь с рынка, позвонить по тому номеру, который я тебе сейчас продиктую? И передать, что Кирилл ни в коем случае не должен садиться в свою машину! Пусть срочно буксирует ее на станцию, чтобы там проверили карбюратор и бензопровод. Запомнишь?

— Карбюратор и бензопровод? — Женщина вначале опешила от такой просьбы. Но, быстро овладев собой, деловито скомандовала: — Номер диктуй!

Он продиктовал, она повторила без запинки, дважды.

— И скажи, что есть еще информация, пусть выйдут на связь. А еще добавь, чтобы Генка камеры проверил по дороге от лагеря, — спохватился Ромка. Успел назвать также дату и время, а потом увидел типа со знакомой внешностью, сквозь рыночную толпу направляющегося прямо к ним, и понял, что слишком заговорился. — Все, мать! Теперь уходи спокойно и не спеша. И постарайся возле меня больше не появляться.

— Сынок… Ты скажи мне, ты что, из полиции? Я от кого сообщение передать-то должна?

— От Романа, — спохватился он. Молодец, мать, напомнила про такую маленькую, но существенную деталь! — Ну все, иди! — Незаметно он указал ей глазами в сторону своего приближающегося куратора. — Номер помнишь?

— Да.

— Тогда с богом! — вскинув руку, он благословил ее, картинно и с размахом, как заправский профессионал, играя этот спектакль не для нее, а для того шкафа с хмурой мордой, который подходил все ближе. Но женщина его поняла. Перекрестилась, поклонилась ему в пояс и медленно направилась к выходу.

Шкаф притормозил. Постоял, проводив «молельщицу» взглядом до самых ворот, а потом развернулся и потопал обратно, больше даже не взглянув в Ромкину сторону. Ромка тоже отвернулся. Ему опять подали, и еще. А ему оставалось только улыбнуться и поблагодарить, потому что больше он все равно ничего не мог сделать. Ни для этих людей, ни для Кирилла, который, как он надеялся, теперь будет предупрежден.

Звонок с незнакомого номера весьма озадачил Гену, особенно после того, как он выслушал адресованное ему послание до конца. Срочно! Машина Кирилла. Камеры. Связь. Это что, какая-то провокация? Или Ромка спятил там, в своей «Алой зорьке»? Или все-таки ухитрился что-то узнать? Но тогда каким образом это ему удалось при описанном Ланочкой образе жизни? Ведь это уже далеко не то, что рассмотреть выступающего на сцене проповедника. Тут уж надо было постараться, чтобы добыть эти сведения!

Ломая над всем этим голову, Гена выбрался из ямы, где возился с очередной машиной. Наспех вытер руки тряпкой, вышел с телефоном из бокса на улицу. На всякий случай сохранил номер неизвестной женщины, позвонившей ему. Перезвонить бы ей сейчас и расспросить поподробнее. Но она говорила таким торопливым и приглушенным голосом, что Гена, не зная, кто она и откуда, не решился испытывать судьбу. И вместо этого принялся звонить Айке. Когда он изложил ей Ромкину просьбу относительно Кирилла, Аглая отнеслась к этому серьезно, только спросила:

— А как я Кириллу все это объясню?

Коротко посовещавшись, они сошлись на том, что она просто даст его номер Гене, а он сделает анонимный звонок, тогда и объяснять ничего не потребуется. А дальше пусть уж Кирилл сам решает, верить этому звонку или нет. Человек он здравомыслящий, так что должен прислушаться к предупреждению.

Следующими на повестке оставались камеры. Ромка не передал, что именно на них надо было искать, но в глухую ночную пору там не слишком многое могло промелькнуть, поэтому, глядя на записи, долго гадать не придется. Главным теперь было — их заполучить. А для этого надо проехать по указанной дороге, выискивая, где могут быть установлены камеры.

Проще будет добыть записи не с официальных камер, закрепленных на дороге, а у частников, владельцев придорожных аптек или кафе. Но это уже могло подождать и до вечера. Так что, ненадолго отъехав с работы, чтобы предупредить Кирилла неотслеживаемым звонком, Гена снова вернулся к ремонтируемой машине. Только думал при этом не о работе — о Ромке.

И Айкины мысли, естественно, тоже все были о брате. Вечером, когда Айка с Геной встретились дома, первой ее фразой было:

— Господи, да куда же он влез?! Я даже представить боюсь! Эта Ланочка в своих последних записках писала только одно: «Нет новостей». Значит, она не в курсе?

— Думаю, нет. Ромка не стал бы ее втягивать в рискованные авантюры, это не в его характере. Так что… Он связь просил? Надо снова поговорить с Ярополком, он ведь все равно теперь постоянно Ромкой интересуется. Может, согласится разок «пьяницей у ларька» посидеть вместо меня? Надо чередовать персонажей, а то у меня слишком уж фигура заметная. И с работы мне сейчас никак не уйти, ведь отдуваюсь за нас с Ромычем за двоих, от зари и до ночи. А Поля Ромка давным-давно знает, так что все расскажет ему без утайки, как мне бы рассказал.

— Вариант, — согласилась Айка, тоже знавшая Поля с юных лет и даже печеньку когда-то из его рук получавшая, но после Ромкиной травмы переставшая бывать в их компании. — Звонить ему не будем, лучше прокатимся. К нему, а заодно и по дороге от лагеря. Поглядим, с каких камер записи можно стрельнуть. Может, они нам все и объяснят?

— Зная Ромку, могу предположить, что они нам только вопросов добавят, — вздохнул Гена, доставая ключи от гаража. Потом, на пару с Айкой, быстро переоделся в одежду, привычную для езды.

Ему не раз задавали вопрос: почему байкеры ездят на своих мотоциклах одетыми в кожу? Это что — мода, традиции или какое-то особое отличие? Ответ был гораздо проще: только кожаная одежда в случае падения мотоцикла не сразу превращается в лохмотья при встрече с асфальтом. И способна уберечь байкера если не от переломов, то хотя бы от того, чтобы он стесал себе об дорогу все мышцы до самых костей. Падать, конечно, никто специально не собирался, но полезная привычка укоренялась очень быстро. Особенно в том случае, если одежду все-таки приходилось хоть раз испытать на деле.

Улыбнувшись при взгляде на обтянутую кожей, ладную фигурку жены и на ее такое решительное лицо, выдающее сильный характер, Гена приобнял ее, выходя с ней на лестницу. Он обожал ее, свою Айку! Но все-таки именно ее отпустил добывать нужные сведения, когда они, пронесясь на мотоцикле по темному южному шоссе, на котором фонари смотрелись скорее яркими пятнами, чем источниками света, облюбовали подходящие камеры неподалеку от лагеря, на воротах ночной дискотеки. К Гене незнакомые люди, как правило, относились с опаской. А вот Айка, яркая, бойкая, из тех, что за словом в карман не полезут, обаяла и заговорила охранников так, что они отдали ей копии записей. И, судя по скорости, с которой она управилась, сделали это без вопросов и возражений.

— Порядок, — доложила Айка, снова занимая свое место на мотоцикле за широкой Гениной спиной. — Теперь давай к Ярополку. Ты ему не звонил?

— Звонил. Он нас ждет. И уже заранее согласен на все, так сам он сказал.

— Прекрасно. Едем! Только, знаешь, сделай-ка небольшой крючочек, хочу мимо Кирилловой виллы проехать. Тревожно мне за него что-то! Хочу взглянуть, отогнал он все-таки машину или нет.

— Крючочек, говоришь, небольшой? — скептически переспросил Гена, знавший об истинных размерах крючка. Но Айке он отказывать не умел. К тому же они были сейчас на мотоцикле, а поездка на нем должна отнять гораздо меньше времени, чем на авто.

Участок с роскошным домом Кирилла располагался уже в пригороде и был отделен от крутого морского берега лишь однополосной дорогой да небольшим, начавшим зарастать пустырем. Спрыгнув с мотоцикла, Аглая добежала до владений банкира уже пешком и попыталась заглянуть во двор через небольшие прорези в красивом заборе. Она неплохо знала домашний уклад Кирилла, так что надеялась, что таким нехитрым способом ей удастся быстро получить интересующую ее информацию насчет машины, оставшись при этом незамеченной.

Но что не могли заметить люди, то несложно было унюхать собаке. Пастена, американский бульдог Кирилла, неисправимо добрый увалень, сразу учуял, что не раз угощавшая его разными вкусностями благодетельница находится где-то поблизости, и понесся к забору так, как никогда в жизни не побежал бы, если бы однажды все-таки соизволил исполнить свой долг по отпугиванию жуликов. Он начал прыгать на забор, сопровождая свои движения радостным лаем.

— Там кто-то есть! — заметив поведение собаки, сразу же встревожились все работники, которые были во дворе. — Ну-ка, быстро! Надо взглянуть!

Отпрянув от забора, Аглая оглянулась туда, где ее ждал Генка с мотоциклом, невидимый отсюда благодаря скрывавшей его полосе растущих вдоль берега молодых ясеней и дубков. И поняла, что не успеет до него добежать, прежде чем мужики выскочат через ворота на улицу. Даже если они ее не догонят, то уж узнать-то сумеют наверняка! Поэтому Аглая отмела этот вариант и смело шагнула к открывающимся воротам:

— Привет, народ! Проезжала мимо. Дай, думаю, с Пастеной поздороваюсь! А вы что сегодня такие нервные все?

— Айка! Привет! — Мужики, узнав ее, дружно заулыбались. — Да так, неприятности у нас тут. Шеф аж аппетит потерял.

— Шеф? Аппетит? Да быть такого не может! — поразилась Аглая.

— Может, Аглаечка. — Кирилл, совершенно неожиданно, сам показался в воротах. Какой-то весь необычно собранный и серьезный, Аглая не привыкла его таким видеть. — А вы тут какими судьбами?

— Мимо проезжала. У мужа мотоцикл забарахлил. Ну, думаю, добегу до вас, на Пастенку взгляну, пока мой там ковыряется, а то заставит ему помогать. — Аглая улыбнулась, чувствуя себя полной дурой. И надо же, сама еще Генку уговорила, чтобы попасть в такую вот нелепую ситуацию!

— Василич, сходи помоги человеку! — попросил Кирилл своего шофера. — А лучше сюда его пригласи с мотоциклом. Где его найти, Аглаечка, вашего мужа?

— Ну что вы! Неудобно! — замялась Аглая, чувствуя, что ситуация из нелепой стремительно перерождается вообще в идиотскую. — Справится! Да и я уже пойду!

— Нет, подождите! — Кирилл распахнул ворота пошире. — Зайдите, мне с вами надо поговорить! Вы очень кстати сегодня здесь появились. Не беспокойтесь, наш разговор не займет много времени.

Отказаться не представлялось возможным. К тому же сегодня Кирилл излагал свою просьбу не как обычно, голосом голодного и обиженного ребенка. Нет, сейчас Аглая словно увидела его истинное лицо. Лицо крупного финансиста, владельца банка, распоряжающегося всеми его филиалами и сотрудниками. Такому просто язык не поворачивался отказать. И Аглая вошла. Вначале во двор, рассеянно погладив радостно прыгающего Пастену, потом в дом. По знакомым комнатам, по лестнице. К Кириллу в кабинет.

— Садитесь, Аглаечка! — Кирилл подвинул ей стул. Вслед за ней сам сел напротив.

— Кирилл, меня муж ждет! — сделала Аглая последнюю попытку отмазаться от предстоящего разговора. — И у нас с ним есть еще дела на сегодня.

— Аглаечка, я долго вас не задержу, буду максимально краток. Одним из ваших сегодняшних дел было заглянуть ко мне во двор и убедиться, что я последовал вашему совету?

— Какому совету, Кирилл?

— А вот этими вопросами, Аглаечка, вы сами себя задерживаете. Ладно, чтобы между нами больше не было недомолвок, я вкратце обрисую вам картину, которую мы с вами и так оба неплохо знаем. Начну издалека, но говорить буду сжато. Идет?

— Я вся внимание.

— Прекрасно! Итак, я начну со своей давней попытки завязать с вами интрижку. Очень рад, что эта попытка переродилась в нашу с вами хорошую дружбу, но изначально-то цели у меня были совершенно другие. И я бы их достиг, если бы вы с самого начала так нетипично себя не повели: вместо того, чтобы обаять меня и запустить свою хорошенькую ручку в мой кошелек, как это делали другие девочки, вы при нашем первом и последнем свидании принялись готовить мне деликатесы. А наутро отказались от денег, которые я предложил вам за ваши труды.

Я вначале оказался настолько наивен, что поверил в бескорыстность ваших поступков. Но потом, когда в клубе «Золотая тайна» его владелец, Борис, начал яростно выпытывать у меня, что за отношения я кручу с его «гладиаторшами», я понял, что за этим что-то кроется и что вам под любым предлогом необходимо было проникнуть в мой дом с какой-то конкретной целью. С какой? Это я тоже понял, когда узнал, что Бориса начали шантажировать, присылая ему сообщения на его электронный адрес. Это ведь вы добыли адрес для того шантажиста, Аглаечка? Здесь, у меня, в этом вот кабинете. Я вас, конечно, сюда не приводил, но вы, бесспорно, ходили ночью по дому — иначе как бы вы, не выходя из спальни, узнали, что Пастена разбил в столовой фарфор? Ведь вечером, когда мы с вами покидали столовую, там все еще было цело. А сразу с утра вы мне об этом обмолвились.

— Когда вы уже спали, Пастена начал скрестись лапой в дверь спальни. Я услышала и вышла, чтобы его накормить.

— Между делом. Потому что вашей основной целью был все-таки адрес. Аглаечка, кроме вас, его просто некому было добыть, потому что Боря его направо и налево не раздавал! Я был одним из немногих, у кого этот адрес был. От меня вы его и узнали, а потом передали тому, ради кого это сделали. Благодаря вам этот человек получил возможность послать Боре свое требование. Дальше Борис попытался расправиться с вашим знакомым, осмелившимся на шантаж. Но, пустившись за ним в погоню, погиб в результате несчастного случая. Честно скажу, я не слишком расстроился, узнав эту новость: покойный был не слишком мне симпатичен. Что меня с ним связывало — так это чисто деловые отношения. Бизнес — такая штука, что в нем порой приходится общаться с совершенно чуждыми нам людьми. Поэтому я счел возможным умолчать о вашей роли в произошедшей трагедии, чтобы не доставить вам неприятности. Но, как видите, Аглаечка, мне все известно.

Аглая вздохнула в ответ. К счастью, Кириллу было известно далеко не все! Он не знал ни того, что она сама и была тем самым шантажистом на мотоцикле, за которым погнался Борис, ни того, что несчастный случай, повлекший за собой смерть старого садиста, на самом деле был специально спровоцирован. Знай это все Кирилл, он уже вряд ли так лояльно отнесся бы к Аглаиному шпионажу.

— Я даже знаю о том, — продолжил Кирилл, заставив ее едва заметно вздрогнуть, — что подпольный клуб в «Золотой тайне» сдали именно вы. Сделали это сразу, едва узнав от своего сообщника о несчастном случае, постигшем Бориса. И знаете, как я догадался об этом? По вашему доброму поступку, Аглаечка. Буквально за несколько минут до захвата клуба мне позвонили, срочно вызвав домой. Но когда я приехал, выяснилось, что вызов был ложным. Следующая новость, которую я узнал, — это что «Золотая тайна» как раз в это время была захвачена ОМОНом.

— А с чего вы решили, что это я вам звонила?

— Не вы, Аглаечка, но звонок наверняка был сделан по вашей просьбе. Вы забываете, девочка моя, что я бизнесмен далеко не последней руки. И что я никогда в жизни не достиг бы всего того, что у меня есть сейчас, если бы не умел логически мыслить. Экономя время, не стану озвучивать вам выстроенную цепочку моих умозаключений. Ведь главное — это суть, к которой они привели, а вам она известна не хуже моего.

— Пусть так, — не стала отпираться Аглая, взглянув на Кирилла совершенно по-новому. Она всегда находила, что они с Пастеной очень похожи, хозяин и его милый увалень-пес. Но сейчас Кирилл своими разговорами заставил ее вспомнить о том, что американский бульдог при определенных условиях может стать смертельно опасной собакой… — Но почему вы решили именно сегодня об этом заговорить? Да еще и так настойчиво, в срочном порядке?

— Из-за второго звонка, Аглаечка, — коротко ответил Кирилл.

Аглая не успела ни о чем у него спросить. Словно давая ей время на размышление, тренькнул ее телефон, сообщая об эсэмэске. Извинившись перед Кириллом, она взглянула на экран. Сообщение было от Гены: «Айка, ну ты где? Что случилось?»

«Все норм, жди», — быстро набрала она в ответ. И, подняв глаза от телефона, встретилась взглядом с Кириллом.

— Муж? — спросил он. И улыбнулся: — Правильно делает, что пишет, а не звонит. Его голос трудно не узнать, даже в том случае, если он пытается его изменить. Это ведь он звонил мне оба раза по вашей просьбе, Аглаечка? И тогда, в день захвата «Золотой тайны», и сегодня. Вот об этом я и хотел бы с вами поговорить после столь длинного предисловия. С какими бы целями вы ни проникли в мой дом в первый раз, а искренность в вашем отношении ко мне все же была. Я уже потом, после первого предупреждающего звонка, это понял. Лишний раз порадовался тому, что не рассказал о вас Боре в ответ на его настойчивые и яростные расспросы, и зарекся давать относительно вас любые показания следствию. Сейчас тоже все останется между нами. Но вы должны мне все выложить как на духу, ведь речь идет ни много ни мало — о моей жизни. Я сегодня успел доехать на машине до своего банка, прежде чем получил ваше предупреждение. Уже оттуда машину забрали на эвакуаторе и обследовали в мастерской. Осмотр показал, что в один из ближайших дней она должна была вспыхнуть факелом прямо на ходу. Если бы я даже успел из нее выбраться, то уже глубоким инвалидом, что было бы даже страшнее смерти. Поэтому вполне естественно, Аглаечка, что я хочу услышать от вас все подробности готовившегося на меня покушения. Если вы предупредили меня, то, значит, вам о нем что-то известно.

— Немногое. Предупреждение поступило из «Алой зорьки», где сейчас обосновались сектанты, так называемые «Дети солнечного бога». Послание всего в несколько слов, так что подробностей я и сама не знаю.

— Это правда? Аглаечка, я ведь вам, по-моему, уже доказал, что вы меня можете не опасаться. Да и какой человек в здравом рассудке стал бы вредить своему ангелу-хранителю? Но мне необходимо знать детали! Своим людям я доверяю, именно за это их больше всего и ценю. И в то же время кто-то покопался во внутренностях моей машины. Покушались на мою жизнь! Я хочу понять, как такое могло случиться? Кто может быть причастен к этому покушению? Мне просто необходимо вычислить этого Иуду! А через него, может быть, и заказчика удастся узнать.

— А вот заказчика я вам и так назову, — внезапно осенило Аглаю. — Или, по крайней мере, очень близкого к нему человека. Ведь раз предупреждение поступило из «Алой зорьки», то, значит, манипуляции с вашей машиной были проведены не без участия ее основателя. Правда, я не знаю, как его зовут, но он был близким приятелем того Бориса, о котором вы сейчас говорили, и прозвище у него Ноздрев.

— Кто? Кешка Евстахов?! — в крайнем изумлении воскликнул Кирилл. — Он-то каким местом может хоть к какой-то религии иметь отношение?

— Его главный бог — это деньги, так что удивляться нечему, ведь хорошо организованная секта способна принести очень богатый доход. А он теперь не кто иной, как ее настоятель, преподобный Евстафий.

— Преподобный… — Кирилл аж задохнулся от услышанной новости, подавившись смешком. — Я не могу! Это ж… Да слов просто нет! Аглаечка, вы точно не ошибаетесь?

— Насчет этого — нет! Информация верна на все сто!

— Ушам своим не верю! А впрочем… — Кирилл задумался, а потом заговорил, скорее размышляя вслух, чем делясь с Аглаей: — Он тут недавно пытался сделать вклад в моем банке. Да еще какой! На сумму, превышающую наличность самого банка, не пущенную в оборот. Я еще удивился, где он такие деньги нашел? А оно вон где, оказывается! Хорошо устроился, нечего сказать! Но это побочное. Главное, что я ему отказал. Теперь об этом вдвойне не жалею! Потому что попытка вложить деньги была сделана точно неспроста. Я — тертый калач, мне эта схема известна: берешь на вклад наличные, пускаешь их в дело, а тут появляется владелец и требует все срочно вернуть, пусть даже с потерей процентов. Но, поскольку в банке нет такой налички, так как основной капитал должен все время работать, а не лежать, то сразу вернуть вклад хозяину не получается: его вначале надо из оборота изъять. А на это требуется время. Владелец деньги ждать отказывается, а дальше схема проста: он предъявляет иск, банкротит банк и на вполне законной основе прибирает его к рукам. Так это что, выходит, Кеша после моего отказа решил иными путями следовать? Скорее всего, у него на примете есть другие способы захвата банка, только для их реализации надо меня с дороги убрать, как основного владельца.

— Я не знаю, что им может руководить, — честно сказала Аглая. — И мне уже пора ехать, Кирилл, правда! Меня очень ждут. Но теперь, если только у меня появятся еще какие-то новости, я буду вам их сразу сообщать прямым звонком, обещаю. А вам пока есть смысл как можно реже выбираться из дома. И еще не поддаваться на провокации с девочками, потому что они тоже есть на вооружении у Ноздрева, такие, что вполне способны втереться в ваше окружение, — она вкратце рассказала ему про духи «падших ангелов».

— И за это тоже спасибо, — сказал он, внимательно ее выслушав. — И все же, Аглаечка, я бы очень хотел лично пообщаться с вашим информатором. Готов заплатить ему за нашу беседу, сколько он скажет.

— Я дам вам знать, если появится такая возможность. Пока же я и сама не могу с ним встречаться. Информацию он стихийно передает через третьи руки, — последние слова Аглая говорила, уже поднявшись и сделав шаг к двери. Больше Кирилл не пытался ее удерживать.

— Аглаечка, вы для меня загадка, — сказал он, проводив ее до ворот и на прощание галантно целуя руку. — Даже предположить не могу, чем однажды вы еще окажетесь способны меня удивить.

— Удивить не обещаю, но вот еще два совета могу дать, они мне только что пришли в голову. — Аглая покосилась в сторону работников, севших пить чай за садовым столом. — Повара не нанимайте пока. И старайтесь в разных ресторанах обедать, не делая предварительный заказ. А еще поищите в своем окружении кого-то, кто в последнее время стал вдруг религиозен. Люди ведь, руководствуясь своими убеждениями, порой бывают способны сделать даже больше того, что сделали бы за хорошие деньги.

Высказавшись, Аглая коротко попрощалась с Кириллом и почти бегом направилась от ворот к тем зарослям, за которыми терпеливый Генка, наверное, уже терял последние крохи этого самого терпения. Но у нее теперь было, что ему рассказать об этой вынужденной задержке в пути! И ему, и Ярополку, уже успевшему, как выяснилось, заснуть в ожидании назначенной встречи. Но, разбуженный, он стал слушать новости с неменьшим интересом, чем Генка, с которым у Аглаи не было возможности поговорить в дороге, сидя за его спиной на стремительно несущемся мотоцикле.