Глава 20

Празднество во дворце я запомнила плохо. Впрочем… ничего особенного не происходило: церемониал я знала назубок, в танцах не участвовала, вот и все.

В памяти отпечаталось, что многие дамы явились в платьях, украшенных на корсаже и на подоле у кого вышивкой, у кого самоцветами – но непременно всех оттенков красного, а сами эти украшения были нарочито асимметричными. У других я замечала ленты и банты, тоже отмеченные алыми пятнами, и недоумевала до тех пор, пока баронесса Эррен – она умело отсекала от меня чересчур говорливых гостей – не заметила моего удивления и не шепнула на ухо:

– Последний писк моды. Называется – «королевский крап». Изначально было – «кровь королевы», но это как-то… грубо, согласитесь, ваше величество?

Я вспомнила бомбиста, свое платье, забрызганное кровью, и только головой покачала. Кто бы мог подумать, что покушение может сделать меня законодательницей мод? Впрочем, полагаю, после сегодняшнего о «королевском крапе» забудут и примутся носить серебряные ткани… А может, станут сочетать: мода – вещь абсолютно непредсказуемая, а красное на серебре смотрится весьма недурно.

– Один ушлый садовник уже представил новый сорт роз – дагнарские окровавленные. Или крапленые, – добавила баронесса. – Очень красивые цветы: нежно-кремовые в алых пестринках. Пользуются бешеной популярностью, стоят немыслимых денег – спрос заметно превышает предложение.

– Когда же он успел их вывести? – поразилась я, одновременно улыбаясь очередному гостю. – Воспользовался услугами мага?

– Ну что вы! Полагаю, у него росло на задворках несколько кустов переродившихся роз – бывает, знаете ли, старые сорта меняют окраску и размеры цветков с течением времени, – вот он и придумал, как использовать. Даже если ему не удастся закрепить этот сорт, он и без того сорвет немалый куш.

– Вы разбираетесь в садоводстве?

– Не я, ваше величество, мой супруг! В то время, когда он не пропадает в гарнизонах, он переселяется в сад. Там уже пройти нельзя, чтобы не зацепиться за его очередную колючую любимицу – кругом арки из роз, розовые аллеи, кусты роз, ползучие розы… О, это невероятно красиво, аромат стоит непередаваемый – голова идет кругом… Но вы не представляете даже, скольких садовников нужно нанять, чтобы содержать в порядке все это великолепие!

– Хотелось бы мне взглянуть на ваш розовый сад, – искренне сказала я.

– Для нас честью будет принять визит вашего величества, – улыбнулась баронесса. – Но, полагаю, лучше отложить его до лета. Сейчас цветут только самые стойкие сорта… Хотя, конечно, багряные розы под снегом – это очень красиво.

– Не сомневаюсь. И, думаю, к лету вы как раз закончите с инспекцией больниц. Пускай не всех – это никому не под силу, но хотя бы выборочно… Нужно составить представление о том, что там творится.

– Я могу сказать и так, ваше величество: сущее безобразие. На одного преданного делу врача наподобие господина Боммарда приходится сотня неумелых, равнодушных и вороватых… Только заменить их некем.

– Думаю, если хорошенько поискать, то замена найдется, – твердо сказала я. – Туда идут те, кто не может заработать… хм… частной практикой, верно? Потому и воруют, что бедные люди не могут им заплатить, а жить на что-то нужно. Конечно, мои представления об этой прослойке общества могут быть очень далеки от реальности, но…

– Но в целом вы правы, ваше величество. Знаете, еще не так давно, при жизни вашего дедушки, существовала система королевских больниц для неимущих. Они были, конечно, не чета военному госпиталю, но там оказывали первую помощь всем нуждающимся и не брали с них денег – платила казна. К слову, студенты-медики часто проходили там практику, если не могли устроиться подавать инструменты какому-нибудь светилу. И это кое-как работало, покуда финансирование не прекратили.

– А почему его прекратили?

– Война началась, ваше величество. Врачи ведь военнообязанные, их и призвали, студентов в том числе… В тех заведениях остались только совсем негодящие. Ну а после победы об этой системе то ли вовсе позабыли, то ли отложили ее восстановление на будущее… и тоже позабыли. Во время второй войны появилось нечто похожее – передвижные госпитали, но все это держалось на одном энтузиазме. И тоже не дожило до наших дней.

– Я об этом даже не слышала, – призналась я. – А вы, вижу, хорошо разбираетесь в вопросе…

– Пожалуй, лучше, чем мой дражайший супруг – в сортах роз, – улыбнулась баронесса. – Мой двоюродный дедушка служил по медицинской части и многое рассказывал, хотя родители мои приходили в ужас от подобных историй – некоторые совершенно не предназначены для девичьих ушей. Насколько мне известно, он до сих пор пишет мемуары, но вряд ли сумеет выпустить их в свет – там многовато подробностей, способных очернить имена признанных героев Дагнары.

– Полагаю, вам нужно повидаться с этим почтенным господином, – сказала я, – и получить у него копию мемуаров. Не для огласки, разумеется! Уверена, там найдется много любопытного… Я имею в виду интересующий нас вопрос, конечно же.

– Ваше величество, он с этими записками не расстанется, даже если прикажете вы лично, – покачала головой баронесса. – Лучше уж отдайте ему распоряжение набросать проект восстановления той старой системы, это его взбодрит как нельзя лучше. Ну а я доставлю старику информацию… Полагаю, после этого он забудет, что уже лет десять как пребывает на смертном одре, и вихрем примчится в столицу с докладом!

– Пускай так и будет. Только скажите имя вашего двоюродного дедушки – должна же я указать его в письме… Сначала будет просто письмо – не хочу начинать с приказа.

– Генерал Льерго Норинц. Отставной, разумеется.

– Норинц? – поразилась я. Я видела это имя в учебниках! – Герой Двухдневной кампании?! Неужели он еще жив?

– Приглашение на похороны мне пока не присылали, – серьезно ответила баронесса. – Значит, все еще изводит родню и прислугу. Нрав у него на старости лет сделался совершенно невыносимый.

– Чувствую, они найдут общий язык с Боммардом…

– Даже не сомневаюсь, ваше величество.

– Скажите… А он, случайно, не из Вартица родом? Очень уж характерное имя…

– Да, он соотечественник его превосходительства: в Дагнаре немало тамошних уроженцев. В Вартице замечательные люди, – сказала баронесса, – но невероятно упрямые.

– О, у меня была возможность заметить…

Я покосилась на Одо, но он изображал памятник самому себе. И Данкира не отсылал ни на мгновение, я бы заметила. В смысле, заметила бы, что тот принес хоть какие-то новости, не важно, дурные или хорошие: тогда Одо хоть как-то изменился бы в лице. Но нет, очевидно, он решил выдержать празднество до конца и только тогда лично справиться о самочувствии ее величества. Может быть, и правильно: вдруг ему недостало бы самообладания удержать лицо перед публикой, если бы вести оказались дурными? Хотя о чем я…

– Думаю, вы унаследовали фамильное упрямство?

– Пожалуй, так, ваше величество, пускай и по женской линии.

– В таком случае убедите генерала Норинца, что он вновь необходим на поле боя с самым худшим из противников.

– То есть…

– С жадностью. Ленью. Равнодушием. Мне продолжать?

Баронесса нахмурилась, потом кивнула:

– Я поняла, ваше величество. Если потребуется, привезу его силой. Хотя, думаю, хватит даже рассказа о столичном военном госпитале и экзаменах господина Боммарда, чтобы дедушка вскочил со смертного одра и верхом ринулся в столицу!

– Главное, отберите у него оружие, – искренне попросила я. – Иначе мы можем кого-нибудь недосчитаться. Возможно, это не слишком ценные экземпляры, но кто-то ведь должен заниматься грязной работой?

– Не грязной, а рутинной, ваше величество, – поправила она. – Грязная, увы, выпадает на вашу долю и отчасти на нашу.

– Да. Вы правы…

Больше мы в тот вечер о делах не разговаривали. Баронесса представила мне свою кузину – графиню Эттари, вот и все. Они действительно были полными противоположностями: графиня оказалась небольшого роста, худой и черной, как галка, с резкими чертами смуглого лица, на котором горели черные же глаза, и порывистыми движениями. Язык у нее был весьма острый – куда острее, чем у баронессы, и я узнала много интересного об окружающих.

Сказал бы мне кто совсем недавно, что я стану сплетничать с придворными дамами! Вернее, выслушивать их сплетни, потому что самой мне сказать нечего… Однако я поняла, отчего баронесса рекомендовала свою кузину в старшие свитские дамы: та была на редкость проницательна, жертв видела насквозь и могла охарактеризовать двумя-тремя меткими фразами. «Лишь бы меня не разглядела», – мелькнула мысль.

К счастью, все когда-нибудь заканчивается, кончился и этот праздник. Одо сделал мне знак – можно удаляться, – и я поспешила послушаться. И без того голова гудела от обилия сведений, полученных от графини! Нужно еще как-то рассортировать их, соотнести с тем, что я знаю об указанных персонах, понять, как это использовать…

«Не загадывай слишком далеко», – сказала я себе, прощаясь с гостями, и положила руку на локоть Одо. Мне показалось, он дрожит, но, конечно, это не могло быть правдой. Канцлер был даже не каменным – железным…

В особняке у моря было непривычно тихо и пусто. Солнце давно уже село – жаль, я не видела, мне всегда хотелось посмотреть, как оно опускается в волны.

– Явились наконец! – встретил нас Боммард. Судя по красному пятну на его щеке и взъерошенным седым волосам, он успел вздремнуть. – По-вашему, у меня других пациентов нет?

– Что с девушкой? – отрывисто спросил канцлер.

– Спит, – буркнул врач. – Взгляните сами. Только не шумите! Данкир, сделайте их потише, не заставлять же ее величество разуваться! Мужчин – тем более, этак больной точно подурнеет…

Судя по его неуклюжим шуткам, операция прошла успешно. Я уверилась в этом, увидев лицо Дагны-Эвлоры – она действительно спала, но не прежним тяжелым сном, вызванным дурманящими зельями. Мне показалось, она даже улыбается…

– Вы ее что, обрили? – спросил вдруг канцлер.

На королеве была точно такая же шапочка из бинтов, какую я помнила по фотографиям в газетах.

– А вы полагали, я стану путаться в ее лох… то есть локонах? Ничего, волосы не руки, отрастут. Любой маг поспособствует… Пускай Данкир практикуется, раз он теперь придворный!

– Каковы же результаты, сударь? – перебила я, не то, если бы Данкир ответил, вставить хоть слово оказалось бы затруднительно. – Вы… удалили опухоль?

– Вот она. – Боммард сунул мне под нос баночку, в которой плавала в прозрачной жидкости та самая горошина. – Исследую, с вашего позволения. Может быть, узнаю что-то новое. Но, ваше величество, я не гарантирую, что рецидивов не будет.

– То есть?

– Я удалил то, что сумел найти. Но вполне вероятно, в мозговой ткани остались… ну, скажем так, зародыши подобных опухолей, неразличимые на данный момент. Возможно, все обойдется. Но вероятно также, что рано или поздно один из таких зародышей или даже несколько начнут расти.

– И что тогда? – спросил канцлер, осмыслив его слова. – Повторная операция?

– Если не придумаем других методов лечения, то да, операция. Но сколько их она сумеет выдержать, вот вопрос…

– Благодарю вас. – Я взяла его за свободную руку. – Вы сотворили истинное чудо!

– Перестаньте, ваше величество, – ворчливо ответил Боммард, – чудом будет, если девушка откроет глаза и хотя бы вспомнит, кто она такая. Данкир! Будете присматривать за ней, чуть что – за мной, в любое время, ясно? Всяким сиделкам доверять опасно. И перевязки я сам сделаю. Не хватало, чтобы мои усилия пошли прахом из-за того, что у кого-то руки не из плеч растут! Пока ее тревожить нельзя. Завтра посмотрим, что да как. А теперь мне пора, ночь глухая, а я тут, понимаете ли…

– Подполковник Боммард, – начала я, но он перебил:

– Я давно уже не подполковник, ваше величество. Разжалован, если забыли или не знали.

– Я сказала – подполковник, значит, так оно и есть. – Я покосилась на Одо, и он коротко кивнул, не сводя глаз с Дагны-Эвлоры. – Не стану предлагать вам в благодарность деньги, земли и прочее – это вас оскорбит, не так ли?

– Ну почему же? Я потратил бы вашу благодарность на лечебницу.

– О… – К такому повороту я не была готова, но быстро сообразила: – Вам не придется этого делать. Скоро в столицу прибудет отставной генерал Норинц, и вы вместе с ним займетесь всеми этими больницами, лечебницами и прочим сопутствующим.

– Н-норинц?.. – Боммард явно не ожидал услышать это имя. – Он жив еще?

– Его родственница уверяет, что умирает он уже лет десять или больше, но что-то никак не получается. Мемуары, видите ли, недописаны. Так вы не возражаете?

– Что? Я?.. Возражаю работать с живой легендой?! Да вы шутить изволите!

Глаза доктора загорелись фанатичным огнем, и я поняла, что нужно присматривать за его бурной деятельностью. Неизвестно, до чего может дойти объединенный разум этих двух ветеранов…

– Он явится еще не завтра, поэтому пока занимайтесь Идой, очень вас прошу. Как только она окажется вне опасности, можете всецело отдаться основной своей работе.

– Как прикажете, ваше величество. А пока прикажите Данкиру отправить меня домой. Все-таки устал… – Он посмотрел на свои руки. – Надо же… Ведь могу еще…

Одо кивнул, и маг взял старика под локоть.

– Я «крючок» вам прицеплю, если не возражаете, – сказал он. – Портал то бишь. Если с пациенткой вдруг что не так – выдернет вас откуда угодно, как рыбу из воды.

– А определять, что именно не так, кто будет?

– Сейчас обсудим! – И Данкир увлек Боммарда прочь.

Мы остались в тишине – только волны шумели вдалеке.

Одо потянулся к Дагне-Эвлоре, но я схватила его за рукав и прошептала:

– Боммард сказал не тревожить ее!

Он взглянул на меня так, что я отшатнулась, стянул с руки перчатку и все-таки притронулся к запястью спящей королевы. Едва-едва, кончиками пальцев, словно желал убедиться, что она действительно живая и теплая, пульс еще бьется… Так и замер.

Я стояла рядом, не зная, что делать, потом обошла кровать и прикоснулась к другой руке Дагны-Эвлоры. Я ведь просила за нее Богиню, и если знамение не было шуткой мэтра Оллена, то, может…

– Одо…

Я едва расслышала шепот королевы, но канцлер встрепенулся, как боевой конь при звуке горна. Дурацкое сравнение, знаю, я вычитала его в какой-то книге, но оно подходило как нельзя лучше.

– Вы… откуда?..

– Не шевелитесь, – сказал он, совладав с голосом. – Не пытайтесь встать. Помните госпиталь? Ну вот… Вам снова делали операцию. Нельзя двигаться.

– Тогда было больно, – сказала Дагна-Эвлора. – А сейчас нет. И так легко…

«Ну неужели бы Боммард стал резать наживую!» – подумала я. Нет, ему наверняка приходилось действовать и так, но не теперь же, когда в его распоряжении было несколько магов.

– И ты здесь? – Королева покосилась на меня. – Какое красивое платье…

В голосе ее прозвучала… неужели зависть? Впрочем, я понимала: пока она лежала, прикованная к постели, я исполняла ее роль и носила наряды, которые были предназначены вовсе не для меня. Кроме этого.

– Эва, вы помните, какой нынче день? – тихо спросил Одо.

– Нет. Все как в тумане. А какой?

– Осенний праздник.

– Я так и не надела золотое одеяние… – Она едва заметно улыбнулась. – Но все прошло как надо?

– Да. Все хорошо, Эва. Вы поправитесь. К зимнему празднику встанете на ноги и откроете бал, уверен.

– Тогда пускай мне сошьют похожее платье. Голубое с серебром, – сказала она. – Не могу же я надеть старое? Да еще чужое?..

– Непременно сошьют. А теперь спите, Эва, набирайтесь сил…

Мне хотелось зажать уши, чтобы не слышать его шепота, но я заставила себя не двигаться.

Глаза королевы закрылись, она погрузилась в сон…

И тут же, будто Данкир поджидал нужного момента, явились эти двое, то есть маг с врачом.

– Не могу я оставить ее на ночь невесть под чьим присмотром, – проворчал Боммард. – Сам пригляжу. Мои бездельники пускай отдохнут денек, так и быть, подучат материал. Потом наверстаю. И Данкира мне оставьте, ваше превосходительство. Остальных я отправил по домам – клятву взял как полагается, никто ни словом, ни звуком… Но они вымотались до предела, а этот недоучка еще свеженький, как я погляжу. Пускай подежурит со мной, а вы, уж наверно, обойдетесь?

– Конечно. У меня есть порталы…

Одо вдруг шагнул вперед и обеими руками взял руку старого врача. Ничего не сказал, сжал несильно и хотел было отпустить, но тот не позволил: похоже, профессиональные рефлексы сработали.

– Пульс у вас нехороший, ваше превосходительство, – сказал Боммард, перехватив запястье канцлера. – Слишком много работаете и мало спите, я прав? Ваше величество, прикажите ему спать хотя бы пять часов в сутки подряд, иначе он очень быстро закончится!

– Я попрошу…

– Не надо меня просить, ваше превосходительство, я и так скажу: самому доводилось существовать в подобном режиме во время войны, и это состарило меня лет на двадцать. Сейчас вроде бы мирное время, и, полагаю, некоторые дела можно немного отложить, не убегут. И делегировать полномочия тоже можно, не обязательно взваливать на себя весь груз ответственности. Это я вам говорю, ваше превосходительство, не нужно делать вид, будто я разговариваю сам с собой! Ее величество по молодости лет вряд ли понимает, но…

– Я прекрасно понимаю, подполковник, – перебила я. – Но ничего не могу поделать с Одо. Он будет тащить этот воз, покуда не надорвется.

– Как его отец, да-с…

Боммард хищно посмотрел на канцлера. Тот ответил таким же взглядом.

– Постараюсь следовать вашим рекомендациям, – выговорил наконец Одо. – И благодарю от лица…

Я наступила ему на ногу каблуком – он явно собирался сказать что-то вроде «от лица всей Дагнары», а Боммарду определенно не нравились напыщенные фразы. И точно:

– Ее величество уже поблагодарила, можете не распинаться. И покажите, где старый человек может прилечь здесь ненадолго, а то неудобно в кресле-то, спина потом болит…

– Идемте, мэтр, я покажу, а потом вернусь к пациентке. – Данкир увлек Боммарда прочь.

Надо же! Он называет старика мэтром, совсем как Оллена! Хотя… есть ведь за что, верно?

Одо взглянул на королеву, прикрыл глаза и протянул мне руку.

– Пора возвращаться.

Дома – я привыкла уже называть так особняк, то есть охотничий домик, – тоже было тихо. Я не сомневалась: стоит мне подняться наверх, Эм и Эн немедленно вскочат, появится Нэна, они помогут мне раздеться и приготовиться ко сну, принесут ужин, если мне захочется, но пока – пока казалось, будто тут вовсе никого нет.

– Идите к себе, сударыня. – Канцлер повернулся ко мне лицом. – Я… Я хотел сказать вам кое-что, но не уверен, что сейчас подходящее время и место для этого.

– Говорите, Одо. Может, больше подходящего времени не окажется.

– Вы правы… – Он отвернулся. – Я пообещал вам кое-что. Я не смогу сдержать это обещание. Пускай позор падет на мою голову…

– Да зачем мне ваша голова! – воскликнула я. – Скажите хотя бы, о каком обещании речь, а то их столько уже накопилось…

– Вы просили убить вас так, чтобы вы этого не заметили. Быстро и безболезненно. Забыли?

– Нет… – Впервые за весь этот день мне стало холодно. – Но почему… то есть, если не желаете сделать это сами, то можете приказать кому угодно!

– Не могу. Не могу, не имею права отправить в небытие девушку, спасшую Эву. Сказал бы – всю Дагнару, но об этом толковать рано.

– Вы бы еще добавили – отмеченную Богиней!

– Верно, совсем позабыл. Она мне не простит, – произнес Одо как-то так просто, что я поверила – он не шутит. Действительно верит в то, что это не мэтр Оллен и тем более не Данкир развлекались сегодня возле храма. – Это же вы?

– Что – я?

– Просили за Эву.

– Да.

Что было толку лгать?

– За всех нас и за нее – среди прочих. Я видела Ее. Хотя, быть может, мне почудилось.

– Судя по тому, что говорит баронесса Эррен и остальные свитские, а еще по тому, что происходило следом, не почудилось. Какая Она?

Я только головой помотала и улыбнулась: как можно описать Богиню? В особенности человеку, который никогда не любил свою мать?

– Не желаете говорить – ваше право, – негромко сказал Одо. – Я и так слишком много на вас взвалил. А вы несете этот груз и не жалуетесь.

– Как и вы.

– Сравнили! Сколько мне лет и сколько вам… Эва бы не смогла, – сказал он вдруг. – Я бы вывез и один, пока не удалось бы найти ей подходящего мужа, но до того… Не представляю ее ни с визитом в госпитале, ни тем более на балу в окровавленном платье и с улыбкой на лице – живой улыбкой, настоящей, не приклеенной ужасом, я хорошо это помню… Она…

– Домашняя девочка? – нашла я подходящее определение. – Да, это так, Одо, но разве ее готовили к чему-то подобному?

– А вас готовили?

– Нет. Нас учили держать осанку, всегда улыбаться, никогда не показывать слабости, вовремя кланяться… ну, это мне не пригодилось… Готовить обед на дюжину персон из того, что есть под рукой, и подавать так, чтобы гости сочли угощение достойным королевского стола. Танцевать, даже если валишься с ног от усталости… А еще – довольствоваться малым, делать добро, не злословить и никогда не жаловаться, разве только самым близким людям или Богине… Наивно звучит, правда?

– Да. – Он протянул руку и коснулся моего лица, убрал прядь волос за ухо. – Но действует. Я не слышал от вас ни слова жалобы. И уверен, это не от страха.

– Вы же не близкий человек, чтобы вам жаловаться. И откуда вам знать, о чем я говорила с Богиней?

– Тоже правда… Но мы отвлеклись. Я сказал, что не смогу сдержать обещание.

– Позвольте, угадаю почему?

Он кивнул, и я продолжила:

– Боммард сказал, что ее величество может поправиться. А может заболеть снова. И тогда опять понадоблюсь я. Вы не можете от меня избавиться, правильно? Я могу потребоваться в любой момент!

– Глупая вы девчонка, – после долгой паузы ответил Одо. – Но… Да. Вы правы. Никто, кроме вас, не сумеет подменить Эву, случись что. Я боюсь загадывать наперед, но даже если она встанет на ноги… Как мы объясним, что она вдруг прекратила разъезды по стране? Они расписаны на год вперед, имейте в виду. Эве это не по силам. И пока еще она догонит вас ростом и… гм… сложением… Данкир или другой маг замаскируют разницу, конечно, но…

– Еще один маг легко различит эту маскировку и то, что под ней?

– Конечно. Но вы опять сбили меня с мысли!

– Вы уже все сказали, Одо, – произнесла я. – И я… я, думаю, правильно вас поняла. Умирать мне совсем не хочется, поэтому я готова дать клятву крови – о том, что буду молчать. Вы же ее так и не взяли у меня…

– И не возьму. Если что-то случится, – он низко опустил голову, – что-то непоправимое, вы должны быть свободны. Кто-нибудь поможет. Данкир, Эррен, Ларан, да хотя бы Боммард – спрячет среди своих паршивых больных!

– Что? Что может случиться? – Я невольно взялась за аксельбант на его плече.

– Если бы я знал… – Одо отвел мою руку. – Может быть, это просто дурные сны, но я не могу перестать думать об этом.

– А вы все-таки перестаньте! Думайте лучше о том, что доктор Боммард – великий хирург, и ее величество непременно поправится… во всех смыслах, и на зимний праздник вы поведете ее, а не меня, а там уже рукой подать до весны, до ее совершеннолетия!.. – Я захлебнулась словами и умолкла. – И свадьбы. Кого вы для нее выбрали?

– У меня дюжины две кандидатов в принцы-консорты, – помолчав, ответил он. – Я вам покажу личные дела. Скажете, каковы эти молодые и не слишком люди, с вашей точки зрения.

– Конечно, скажу. А теперь… Одо, уже глубокая ночь, а я, боюсь, не засну. Вы мне не накапаете того зелья?

Он кивнул и увлек за собой. Налил в стаканчик воды, отсчитал капли из флакончика…

– В прошлый раз было больше.

– Сегодня в вас не швыряли бомбу. Ну хорошо, я добавлю… Вот. И в чем дело?

– Пейте, – сказала я, глядя ему в глаза. – До дна. Доктор Боммард сказал…

Он перебил, прекрасно поняв, к чему я веду:

– Вы не сможете разбудить меня, если что-то случится.

– Если это будет что-то непоправимое, как вы выражаетесь, то какая разница, проснетесь вы часом раньше или позже? А с остальным… справимся как-нибудь. Пейте!

Я не думала, что Одо меня послушается, но… Наверно, он слишком устал.

Подождав, пока он забудется сном, я подобрала с пола наполовину пустой флакон и вгляделась в лицо канцлера. Даже теперь лицо его не расслабилось, он будто готовился к отражению атаки.

У себя в спальне я спрятала флакон под кроватью, потом разделась и умылась, не став звать горничных – уже светало, а на рассвете сон самый сладкий, зачем же его перебивать? Серебряное платье стекло с меня само собою, справиться с нижним бельем не так уж сложно, распустить волосы – тоже…

В самом ли деле я выпросила у Богини милость? Жизнь Дагны-Эвлоры в том числе? Я не знала. И не представляла, что будет дальше со мной. С нами обеими…