Книга: Запруда из песка
Назад: 13. Звездное ухо
Дальше: 15. Версии

14. Выбор

Если бы свободно падающий камень мог мыслить, он думал бы, что падает по свободной воле.
Барух Спиноза
Будь Фрол религиозен, он впоследствии не раз поблагодарил бы всевышнего за помощь и долготерпение. Увы — в прошлой жизни Фрол, он же Михайло, ничуть не верил в действенность молитв и обрядов, хоть и собирался по неразумию молодости принять духовный сан. Что ж поделаешь, если так сложились обстоятельства? Кто ими не пользуется, тот поступает странно и вряд ли чего достигнет. На самом же деле Михайло Васильевич всего-навсего не сомневался в том, что Вселенная создана по чьей-то воле. Думать так было удобно — разумный компромисс между наукой и традициями. Кто-то когда-то создал Вселенную со всеми ее звездами, планетами и туманностями, установил в ней правила игры, сиречь физические законы, и решительно самоустранился от происходящих в ней процессов. И от людей, конечно, тоже. Молиться? Можно. Вот только какой в том смысл помимо самовнушения? Никто не услышит, да и слушать не станет.
Фрол пошел дальше, что и неудивительно для воспитанника Экипажа. Обряд исповеди казался ему хамским вторжением в личную жизнь, обряд причастия — пародией на людоедство. Не докатившись до воинствующего атеизма, Фрол принял рабочую гипотезу: бога нет. Во всяком случае, наверняка нет ни одного из тех богов, о которых бубнят служители всех существующих на Земле культов. Это было бы слишком просто. Такие боги — для толпы. Пусть толпа им и поклоняется, коли ей с того легче. К толпе же Фрол Пяткин сызмальства питал глубокое отвращение. Отряд, расчет, формирование — это еще туда-сюда, тут видна необходимость, но паства?! Те, кого пасут? Безмозглая скотинка? За такие слова в свой адрес Фрол кому угодно нанес бы оскорбление действием.
Кое в чем новое существование оказалось легче предыдущего. Ни Синода, ни Тайной канцелярии — живи без оглядки, служи и радуйся! Правда, терпи дисциплину, зато хоть не молись по обязанности. Молитв по велению души Фрол не знал — не было у его души таких велений. В своих удачах и провалах он, как и раньше, винил окружающих и, реже, себя — так оно было привычнее. И гораздо полезнее.
Пока же действительный рядовой Экипажа Фрол Ионович Пяткин, окончив спецшколу на год раньше своих сверстников и получив заслуженный отпуск, явился домой — порадовать родителей.
Мама перекинулась с сынком парой фраз и признала в нем полубога. Отец хмыкал, кряхтел, пытался спорить с юным всезнайкой и даже сунулся было с поучениями, после чего заругался и кончил тем, что, хлопнув в сердцах дверью, отправился на ночь глядя в городской бар для рядового состава. В стремлении сделать из Фрола улучшенное подобие себя родители явно перестарались.
А что Фрол? Он заскучал на второй день, а на третий собрал вещички и отбыл в столицу, благо, для этого не пришлось тащиться тысячу верст с рыбным обозом. Юному возрасту свойственны нечуткость и жестокость, это так, но Фролу эти качества были свойственны в любом возрасте. Уж такая наследственность. Куда до нее вульгарной наследственности генетической!
От предложенных матерью денег Фрол отказался — не из гордости, а потому что разве пропадет человек в Экипаже? Нужно всего лишь обратиться в местный Отдел комплектования — и все сразу устроится.
— Вундеркинд, значит? — сразу поскучнел пожилой сержант, ознакомившись с документами Фрола, и с сожалением отодвинул на край стола список вакансий для новопроизведенных действительных рядовых. — Учиться небось хочешь?
— Так точно, хочу, — отчеканил Фрол.
— Хм… похвально. — Выражение лица сержанта не давало повода думать, что он одобряет успехи Фрола. — Специалисты Экипажу нужны. Училище? Какое?
— Если можно — университет.
— Отчего же нельзя… — Теперь сержант выглядел так, будто только что съел какую-нибудь гадость. — Университет так университет. Имеешь право. А точно не хочешь в училище? Могу кое-что предложить. Да ты стань вольно, рядовой. Не на параде. А хочешь — присядь, вот стул.
— Спасибо, — сказал Фрол. — Я в приемной насиделся. Там очередь.
— И еще насидишься, пока придет ответ на запрос. — Сержант по старинке вводил данные в компьютер вручную. — Пока придет ответ, пока подумаешь над альтернативными предложениями… Ты расслабься, сынок, расслабься, здесь никого не едят. Некоторые сами гробят по дурости свое будущее — это бывает. Но я тут ни при чем. Случается, знаешь ли, что главный враг человека сидит в нем самом, а я ведь не хирург, я этого врага не вырежу и не вытащу. А вот время подумать — дам. Обязан. Я бы даже советовал тебе погулять, вместо того чтобы торчать в приемной. Про перипатетиков слыхал? Они думали ногами. Так, значит… — Сержант вгляделся в экран и ухмыльнулся чему-то. — Какой профиль — небось математика?
— Физика, — ответил Фрол и сглотнул всухую.
— Ну все равно, это один факультет. Хм… Сколько тебе лет, сынок?
— Там написано.
Сержант смерил Фрола тяжелым взглядом.
— Читать я умею. А вот тебя, похоже, не научили отвечать на вопросы старших по званию. Сколько тебе лет?
— Почти шестнадцать.
— Будем точны: шестнадцать без трех с лишним месяцев, — кивнул сержант. — Значит, к моменту сдачи экзаменов тебе будет шестнадцать без двух месяцев. Допустим, экзамены ты сдашь и будешь принят, хотя там человек сорок на место. Допустим. Но приступить к учебе в этом году ты не сможешь. По возрасту. Приказ о приеме в условно-гражданские учебные заведения знаешь?
— Так точно.
— Ну и где же ты намерен ошиваться целый год?
У Фрола был заготовлен ответ.
— Буду служить там, куда пошлют, а в личное время совершенствоваться в науках.
— В науках? — Сержант приподнял бровь. — Это надо понимать так, что не одна физика для тебя свет в окошке? Тогда я тебя, сынок, совсем не понимаю. Сам-то ты понимаешь себя?
Что можно было ответить на такой вопрос? Фрол смолчал.
— Хочешь знать мое мнение? — спросил сержант.
Фрол не хотел, однако кивнул. Сержант развернул к нему экран.
— Гляди сюда. Высшее училище Военно-космических войск. Конкурс, правда, побольше, чем в твой университет, зато базовая подготовка уж точно не хуже, а перспективы лучше. Возьми тех, кто занимается общей стратегией и планированием операций — это головы! С большой буквы головы. Сами, может, ни в одной переделке не побывали, даже пустячной, а любой ветеран с десятком нашивок им честь отдает. Потому что людей с хорошими рефлексами много, а с хорошими мозгами — не так чтобы очень. Если тебя интересует творческая работа, то возможностей заняться ею у тебя будет выше крыши. Ну? Я же вижу: ты солдат. Неужели тебе хочется киснуть всю жизнь среди безответственных умников из Академии, которых лучше оставить в покое — пусть варятся в собственном соку, авось отработают расходы на свои забавы? А, сынок?
— Так ведь отрабатывают… — пробормотал Фрол.
— Единицы — да. Еще как. Не спорю. Глупо тут спорить. Отрабатывают, и пользуются заслуженным почетом, и носят немалые чины. Единицы! Остальные удовлетворяют свое любопытство за счет Экипажа — по их собственным словам, между прочим. Удобная позиция…
— Разве от них нет пользы? — с иронией возразил Фрол.
— А разве я это сказал? — ухмыльнулся сержант. — Головы везде нужны, только в одних местах они нужны больше, чем в других. Так-то, сынок. Только не подумай, что я на тебя давлю. Я всего лишь обязан предостеречь тебя от возможной ошибки, мне за это денежное довольствие идет. Решение ты примешь сам, сейчас у нас не военное положение, так что я тебе не оракул, не нянька и не начальник… Кстати, ты не обижаешься, что я тебе «тыкаю»?
— Нет, — честно замотал головой Фрол, хотя, не будь на груди сержанта орденских планок и нашивок за ранения, он наверняка обиделся бы. — Я… я решил.
— Стоп! — Сержант звучно припечатал ладонь к столу. — Ни слова больше! Свободен на один час. Можешь погулять, подумать, короче, перенять опыт перипатетиков. Через час будь в приемной и жди, когда вызову. Ясно?
— Но я…
— Так положено. Кругом марш и пригласи следующего. Ступай, сынок.
Красный, как хорошо проваренный рак, Фрол покинул кабинет и здание. На улице моросил мелкий дождик, что было, пожалуй, даже кстати — охлаждения ради. Хотелось пива, а еще больше водки. Фрол был очень зол на себя, понимая: сержант разделал его шутя. Ведь заставил усомниться, гад! Психолог доморощенный! Хотя — почему доморощенный? Очень возможно, что специально подготовленный на каких-нибудь курсах прикладной психологии… Тьфу! Ну что это за дисциплина такая, прости господи, — психология! Типичная недонаука, или наука противоестественная, как справедливо утверждал Ландау. Как была шаманством при Юнге и Фрейде, так шаманством и осталась. А вот поди ж ты — работает!..
Не будь памяти о прошлой жизни, Фрол был бы озабочен, но счастлив: ему никто не приказывал, напротив, Экипаж оставил решение за ним, а сержант, заслуженный вояка, удостоил мальца задушевной беседы, хотя мог бы поставить по стойке «смирно» при первом же писке несогласия! Беда была в том, что памятью Михайлы Васильевича Фрол помнил слишком многое. Прусская муштра — пес с ней! Хотя казарменная жизнь, по правде говоря, еще тогда стояла костью в горле, да и в этой жизни успела поднадоесть… Но университет! То, во что он, лично он вложил когда-то столько сил, нервов и лет жизни, какой-то унтер осмеливается критиковать! Это было выше сил.
Вместо пива и водки Фрол выпил чашку хорошего кофе в маленьком кафе, а превосходную ромовую бабу сжевал, как сено, не ощутив вкуса. А хуже всего было то, что не отпускало ощущение: по большому счету, сержант прав. Времена изменились необратимо, и что теперь такое академическая наука? Уже в прошлом веке она смахивала на этакий понемногу отсыхающий рудимент — главные открытия делались не в ней. Слишком уж больших, непосильных для Академии денег они требовали. И чем дальше, тем сильнее уходили деньги в прикладную науку на службе у могучих корпораций, в то, что обещало принести прибыль максимум через десять-двадцать лет, а никак не через сто-двести.
Потом Экипаж неторопливо, но основательно подгреб все под себя. Кто спорит — это было необходимо. В его научных центрах лучшие умы бьются над сложнейшими и важнейшими задачами — и получают, надо думать, все, что им нужно для работы.
А что мне нужно для работы?
Фрол задал себе этот вопрос и мгновенно получил ответ. Элементарно: самостоятельный выбор цели и материальная независимость.
Ха-ха. Где оно, первое, и где второе? Нет, подумал Фрол, с первым вопросом все не так плохо: я могу, конечно, заняться делом, полезным Экипажу и интересным мне. Но кто возвратит мне пожалованные триста лет назад деревеньки? Их уж и на карте нет. Да и не выручили бы они меня никоим образом. Доход с них и тогда был аховый… Как там у классиков? Овес нынче дорог, не укупишь…
Возможно, училище ВКВ — не самый плохой вариант?
Дисциплина — это да. И служи потом, куда пошлют. Но! Умный и упорный везде добьется места и дела по душе. Заниматься чистой наукой? А кто сказал, что выпускникам училища ВКВ это возбраняется? Покажи себя — и будешь оценен по достоинству. И направлен будешь куда надо. Кто может, тот рано или поздно совместит «куда надо» с «куда хочется». Чем хорош Экипаж, так это тем, что рано или поздно каждый занимает в нем свое место. Именно то, которого достоин.
— Бу! — рявкнули прямо над ухом, и Фрол подскочил под жизнерадостное ржание Терентия Содомейко.
Мир тесен. Как бы ни велик был Корабль, члены Экипажа иногда встречаются друг с другом совершенно случайно. Особенно если служат в одном отсеке.
— Медитируешь на кофейную гущу? Нет, сейчас скажу точно: ты гадаешь на ней. Чего такой грустный? Думу великую думаешь?
Фрол ковырял пальцем в ухе и уже не был грустным. Похлопали друг друга по плечам и спине, похохотали немножко. За минувшие годы Терентий вымахал без малого на голову выше Фрола и сильно раздался в плечах. Богатырь былинный. Дай такому Муромцу железную палицу — распугает недругов одним видом.
— Садись, — пригласил Фрол. — Ты в увольнительной?
— Точно. До двадцати ноль-ноль. А ты?
— В отпуске.
— О! А чего всякую дрянь пьешь? Может, хоть пивка?
— Не нальют ведь.
— Здесь не нальют, а я знаю, где нальют. Пошли?
— Не могу. — Фрол обрисовал ситуацию.
— А-а, — сказал Терентий, и на душе у Фрола немножко потеплело, потому что Терентий не сумел скрыть зависть. — Уже отстрелялся, значит. Молоток. А меня еще целый год будут мурыжить…
— А потом? — спросил Фрол.
— В десантное пойду. Кадровым хочу быть. Возьмут, а?
— Возьмут. И еще года три будут мурыжить.
— А! — махнул рукой Терентий, вызвав поток ветра. — Переживем. Господь терпел и нам велел. Зато потом жизнь будет настоящая. И дело настоящее, не скука. По миру поезжу, недобитков буду добивать. Ну а ты?
— Да вот думаю: университет или Высшее училище ВКВ?
— Сразу высшее? — завистливо спросил Терентий. — И ты еще думаешь?!
— Обязан. — Фрол взглянул на часы. — Я еще восемнадцать минут обязан думать.
— Успеешь? — захохотал Терентий.
Фрол оставил его подколку без ответа. Терентий похвастался успехами, рассказал скороговоркой школьные сплетни и ушел, подмигнув с таинственным видом, — понимай, мол, так, что спешу в одно секретное местечко, где можно классно провести время в окружении всех запретных удовольствий. Фрол вернулся в Отдел комплектования.
Ждать пришлось еще час. Наконец его вызвали. И Фрол, к вящему удовольствию сержанта, заявил, что желает держать вступительные экзамены в Высшее училище Военно-космических войск.
Потом он злился на себя, а еще больше на сержанта, и думал, что тот был не иначе как гипнотизер. Хотя… не все ли равно, по какой траектории бильярдный шар достигнет намеченной лузы?
Рассуждая философски, вопрос лишь в длине пути и количестве столкновений.
Рассуждая житейски — столкновения бывают болезненными.
Назад: 13. Звездное ухо
Дальше: 15. Версии