Выйдя из полицейского участка, Майкл почувствовал, как его прошиб пот, едва он оказался под атакой солнечных лучей. Ладони стали липкими и оставляли мокрые следы на белой бумаге. Адвокат настолько погрузился в мысли о герое-полицейском, что не заметил, как вышел через центральный вход. В те времена, когда Майкл еще курил, он часто пользовался этой дорогой и, затягиваясь сигаретой, изучал документы. Зависимость давно ушла, но привычка осталась. Чтобы попасть на парковку, ему пришлось обогнуть здание. Молодой коп на проходной его узнал и без проблем пропустил.

Майкл искренне поражался успехам Роберта. После героического спасения детей в 1978 году его карьера пошла в гору. В год он раскрывал не только в среднем по одному похищению, его даже приглашали в соседние города на помощь. Единственным преступлением, так и оставшимся нераскрытым, было массовое убийство, произошедшее в только открывшемся месте под названием «Бар мистера Отто» 20 августа 1990 года в Гортмауне, что в 180 милях к востоку от Риплтауна. Примечательно то, что в баре на следующий день убили детектива, ведущего дело. Место преступления и ближайший переулок около черного выхода были окружены полицейскими и группой медиков с коронером. Детектива нашли на лестнице, причиной смерти были множественные раны по всему телу и повреждение внутренних органов. Убийцу или убийц даже с помощью «ищейки» Гармета (так его прозвали) не обнаружили. Хозяина бара – Отто – видели только в баре, когда он разговаривал с детективом. По словам Дональда Троттера, Отто и детектив зашли в слепую зону просмотра, где ни одна камера наблюдения не охватывала участок. После этого живым детектива никто больше не видел. Отто, чью фамилию так и не удалось выяснить, исчез из здания, окруженного полицейскими отрядами, неизвестным путем.

Майкл подошел к машине и открыл дверь. Копии из дела Гармета он бросил на соседнее пассажирское сиденье. Завел автомобиль, поиграл педалью газа и заставил двигатель взреветь. Майкл проехал пару кварталов и оказался на Гармет роуд. Двинувшись в восточном направлении, через шестнадцать минут он выехал за пределы города и отправился на знаменитый курорт для пенсионеров, заслуженно окончивших профессиональную жизнь.

Обычно Майкл управлял четырехколесным конем со своим собственным лимитом скорости. В округе Риплтауна его машину знали многие полицейские, и не все решались остановить его, уж тем более выписать штрафную квитанцию. Смельчаки, конечно, находились, но те, кто обрекал себя на проклятие Майкла Райса. В среднем ему хватало и недели, чтобы максимально усложнить жизнь такому копу. Двоих отпетых полицейских Майкл лишил работы за превышение полномочий и порванный карман черного делового костюма стоимостью в 1200 долларов.

Сейчас же Майкл не позволял себе вольностей и держался разрешенного лимита. Он пытался сосредоточиться исключительно на дороге, но каждые четыре или пять минут оглядывался в сторону листов с ответами, будто боялся, что они куда-нибудь исчезнут.

Майкл обдумывал цель своих действий. Точнее, есть ли она вообще? Все, что им движет в настоящий момент, основано на странном сне. Кошмары его, не беспокоили уже пару десятков лет, обычные грезы он никогда не воспринимал всерьез. Но здесь он каким-то шестым чувством осознавал, что игра стоит свеч.

История и личный разговор с Гарметом определенно имели смысл. Коп-пенсионер, легенда Риплтауна, мог поведать интересные подробности долгих лет службы, что ему, как адвокату, однозначно пойдет на пользу. Другой вопрос – это Грэм и какой-то «слушающий». Майкл не уверен, что на страницах вообще есть упоминание о мальчике. Им может быть любой встреченный Майклом ребенок, и подсознание почему-то выбрало именно его, или же он вовсе плод фантазий. «Если его там нет, то что тогда? Слушающий. Что, зад его драть, за слушающий? Может, вообще подслушивающий?»

Майкл ломал голову, но ничего хотя бы отдаленно связанного с этим словом не приходило на ум. Ни кличек, ни банд под таким названием он не знал. Если приплести сюда слово «спаси», то все становилось еще туманнее. В первую очередь – кого и, во вторую, – от чего?

Майкл свернул в нужном месте, и перед ним раскинулось озеро, чья водяная гладь сверкала на солнце. Оно напоминало кратер метеорита, наполненный водой, красоту этого места невозможно было отрицать. У адвоката перехватило дыхание, и даже на миг появилось желание прикупить здесь домик и привозить сюда Линду каждое последнее воскресенье месяца.

Дом Гармета отличался слабым фасадом, отсутствием цветов и давно не стриженным газоном, здесь явно не хватало женской руки. И это неудивительно. Жена Гармета умерла в 1983 году от сердечного приступа. Детей нет, но нет и забот о финансах. Почему бы не нанять садовника, Майкл не понимал, хотя вспомнил одно из своих давних принципов: чужие деньги – чужие правила.

Следователь по делу «слушающего» остановил машину в пятидесяти футах от дома. Он решил успокоить свой интерес и постучаться к Гармету, прежде подготовившись. Майкл подхватил листы и бегло их просмотрел. Всего их было двенадцать: четыре из них были выписками из личного дела полицейского. Возраст, номера дел и некоторые подробности, награды, номер приказа о выходе на пенсию и завершающие строчки о его месте проживания. Все, что нужно, Майкл почерпнул и отложил в сторону. Остальные восемь листов содержали сведения о деле «34-14В». Адвокат внимательно пробежал глазами материал и нашел то, что искал. Попался, дружок!

Грэм Номак, 11 лет. Родился в 1967 году в городе Риплтаун. Сообщение о пропаже поступило от матери – Хэллен Номак. Не вернулся домой. По показаниям матери, все его друзья были дома, это же подтверждают матери его двух друзей. Плюс один к восьми детям, пропавшим за ту ночь. Приметы: темные волосы, рост 4 фута 5 дюймов, глаза голубые, одет в темно-зеленую футболку с черепашкой-ниндзя Донателло, светлые джинсы с потертостями на коленях, черные кеды, над левым глазом шрам (ударился о дверной косяк в возрасте шести лет). При допросе его друзья подтвердили, что они разошлись примерно в 20:00 у Гибсон-роуд. До дома Грэму было идти примерно пять минут, но он там так и не появился. За одну ночь пропало девять мальчиков в возрасте от 9 до 12 лет. На пресс-конференции сообщили, что первый звонок поступил от мэра, на самом деле первый звонок поступил от Хэллен Номак. Все родители приглашены на допрос, организованы поиски, привлечены полицейские с соседних городов. Единственное, что объединяло пропавших, – это мужской пол. Мэр Пибоди и шеф полиции Корнуолл вложили 15 000 долларов на поиски детей из городского бюджета. Для продвижения расследования за ценную информацию о детях было назначено вознаграждение в 1000 долларов. На следующий день появилась ложная наводка на автомастерскую. В начале августа Саймон Корнуол подал в отставку.

«Ага, в отставку!» – подумал Майкл и вспомнил, как отец сказал ему, что начальника полиции в ярости выставил мэр Пибоди.

На освободившееся место был назначен никому неизвестный Роберт Гармет.

Спустя четыре дня Гармет неожиданно для убитого горем города сообщил Пибоди, что нашел зацепку, и потребовал вооруженный конвой к зданию городского архива. На месте случайный выстрел мэра ранил полицейского.

– А я смотрю, Пибоди, ты еще и редкостное ссыкло! – Майкл вспомнил историю отца. В ней Пибоди был не меньшим смельчаком, чем Гармет, хотя документы доказывают, что мэр и был той самой трясущейся массой в темноте старого архива. Под давлением Пибоди выстрелил, ранив полицейского, идущего перед ним.

Другие услышали впереди тихий стон, и по мере приближения полицейских к источнику звука незнакомый голос стал узнаваемым. Это был Роберт Гармет. Призывы на помощь доносились из подвала. В результате операции было спасено шестеро детей, среди которых оказался сын мэра. Все дети находились без сознания. Осмотр врачей выявил глубокое эмоциональное потрясение. Двое мальчиков были в тяжелом состоянии из-за обезвоживания, у других двоих найдены следы сексуального насилия. Троих мальчиков, Люка Авертейла, Грэма Номака и Честера Ригса, в подвале не было. При тщательном обыске места преступления был обнаружен рукав от зеленой футболки, который опознала мать Грэма Номака.

Осмотр подвала здания выявил путь отхода преступника: в восточной части вокруг сливной трубы, ведущей прямиком в канализацию, была огромная пробоина. На ее краях был обнаружен кусочек ткани от джинсов. Предположительно один из детей сбежал в канализацию.

В рапорте Гармета отмечается, что на след преступника он вышел после того, как в городе появился человек, ранее обвинявшийся в педофилии. Слежка велась в течение нескольких часов, незнакомец все время отирался около заброшенного архива. Решив немедленно действовать, новоиспеченный начальник полиции попытался схватить преступника, но незнакомец вбежал в здание архива и улизнул в пробоину.

Майкл отложил еще один лист и с интересом продолжил. Обнаружены отпечатки пальцев неизвестного. Адвокат решил не вчитываться дальше и прочитал по диагонали. О Грэме больше не было ни слова, если не считать того, что его так и не нашли. Все свелось к тому, что дело остается открытым, детей объявили пропавшими без вести, а Гармет стал героем.

Майкл отложил листы на соседнее сиденье, чтобы переварить только что прочитанное. Он глубоко вдохнул и выдохнул. За его карьеру он ознакомился со многими делами и общался со многими людьми, включая маньяков и психопатов. Но это дело вызывало нервную дрожь по всему телу. «Грэм, сон, дело, покрытою пылью времени. Что еще? Мистика? Монстры?» – раздумывал Майкл, но ответа не нашлось.

Он вышел из автомобиля, закрыл дверь и посмотрел на часы. Еще одна привычка. 13:45. Майкл двинулся в сторону дома Гармета. Жилье симпатичное, но уж больно здесь все по-стариковски скучное. Большая берлога холостяка, не парившегося над капитальным ремонтом. Местами напоминая далматинца, дом был покрыт пятнами то ли цвета блевотины, то ли дерьма больного старика. Издалека на яркой белой краске эти пятна смотрелись даже оригинально, но вблизи они больше напоминали гниющие язвы на теле. Подойдя к ветхому крыльцу, Майкл думал, как бы не провалиться прямиком в подвал дома. Доверия хлипкие доски не вызывали, и если дом – это язвенный больной, то лестница была артритными пальцами его рук, которые едва могли удержать нежданного гостя.

Майкл осторожно ступил на первую ступеньку и услышал протяжный скрип, неприятно отозвавшийся в голове. Ступив на вторую, он набрался смелости и перешагнул третью. Майкл не решился себе признаться, но он струхнул перед обычной лестницей.

Входная дверь выглядела не лучше дома. На ней отсутствовали пятна, но потрескавшаяся краска чем-то походила на псориаз. Майкл поднял кулак и трижды громко ударил в дверь. «Старик может плохо слышать», – подумал непрошеный гость.

– Мистер Гармет! Я Майкл Райс из Риплтауна. Мне нужно обсудить с вами нечто важное по вашим расследованиям.

Майкл ударил по двери посильнее и крикнул еще громче:

– Мистер Гармет, вы дома?!

Тишина: ни шагов, ни голоса. Он посмотрел на ручку входной двери и задался вопросом: «Вдруг сработает?» Майкл взялся за нее, прокрутил, и дверь открылась. В тот же миг на него обрушилась зловонная лавина. Он зажал ладонью рот и нос, сделал шаг назад, чуть не полетев кубарем с пугающей лестницы. Он закашлялся. Запах тухлятины, сырости и чего-то еще. Майкл предположил, что внутри может быть труп старика, что ему точно не на руку. Но, к своему удивлению, он быстро привык к этой вони. К счастью, это было амбре не разлагающегося тела, а плесени в давно не проветриваемом помещении и испорченных продуктов. Майкл шагнул к двери и все-таки переступил порог дома, не забывая при этом, что хозяин может с легкостью старого маразматика выскочить из-за угла и застрелить его при любой возможности за незаконное проникновение.

– Мистер Гармет. – Окончательно свыкшись со зловонием дома, Майкл убрал руку от носа и рта. – Я вхожу! Прошу прощения, что без приглашения, но у меня действительно важное дело.

Дом, как и прежде, ответил молчанием. Майкл видел язвы, рассыпавшиеся тут и там по всем поверхностям. Потолок и стены дома были испещрены маленькими ранками, кое-где капала вода. Майкл медленно прошел по коридору прямиком в гостиную. На каждом шагу гостя приветствовала фотография, показывающая отрезки жизни героя-полицейского. Служба, награды, рыбалка. Все бы ничего, но фотографии уже съедала влажность и прорастающая на них плесень. Майкл оторвал взгляд от снимков и огляделся. Обстановка намекала на множество возможных вариантов судьбы Гармета, но все, о чем Майкл сейчас мечтал, так это чтобы старик был жив. Сейчас никто, кроме риплтаунского супергероя, не ответит на все вопросы.

Майкл дошел до гостиной. В центре стоял позеленевший от плесени диван, под который юркнула крыса. Гость боялся даже представить, сколько живности живет в углах этого дома.

– Мистер Гармет, если вам нужна помощь, подайте знак. – В ответ по-прежнему было только безмолвие дома. Как человек, пусть даже в преклонном возрасте, может позволить царить заразе и отвратительным запахам в собственном доме? Майклу виделось два ответа на этот вопрос.

Первый и, скорее всего, верный: Гармет покинул жилище. В личном деле живые родственники не указаны, поэтому Майкл не смел предположить, к кому и куда мог отправиться герой-полицейский, чтобы дожить свой век.

Второй вариант, не менее правдоподобный, но Майкл не хотел даже брать его в расчет: Гармет мертв. Судя по состоянию дома, старик покинул этот мир настолько давно, что его плоть стала желеобразной массой и впиталась в стены жилища. Роберт стал частью прокисшего дома. Все это звучало правдоподобно при условии, что он скончался дома. Но в мире столько мест, где ты можешь споткнуться или упасть замертво от остановки сердца. Исход неясен, но Майклу нужно было знать правду. Адвокат вышел из гостиной и прошел к лестнице, надеясь найти ответ наверху. Он решил, что если Гармет и умер дома, то, скорее всего, на втором этаже в своей теплой и уютной кровати.

Тишина щекотала нервы. Воздух, пропитанный влагой и вкусом плесени, вкупе с неясностью ситуации душили Майкла.

– Мистер Гармет, мать вашу, да подайте мне знак или сигнал, что вы здесь! – Гость поднимался по лестнице, убеждая себя, что Гармет все-таки дома и спит в своей грязной постели. «Все что угодно, только будь жив!»

Наверху Майкл огляделся и заметил выход на мансарду в южной части дома, а также две двери по левую и правую руку. Он решил исследовать комнаты, и если развитие событий будет наихудшим, ему непременно понадобится выход на улицу, чтобы унять растревоженный желудок и подступающий рвотный позыв. На полпути к нужной двери Майкл ничего похожего на трупный дух не учуял. Более того – второй этаж выглядел как совсем не умирающая, а вполне живая часть дома. На потолке в верхнем левом углу распустилась пышная роза плесени, но по большей части здесь было чисто. Единственное, что оставалось неизменным, это щекочущий нос запах.

Первой он решил проверить комнату слева. На ее двери были прибиты две фигурки из дерева, изображающие двух мальчиков. Судя по обработке материала, Гармет смастерил их сам. Один деревянный мальчик стоял под летящими на него капельками воды, а второй мальчуган, возвышаясь, отливал. Края фигурки были расколоты. Гармет сделал это намеренно, подшутив над всем естественным в этом мире. Кто-то ждет свыше воды, а кто-то ссать на это хотел.

Майкл изобразил пародию на улыбку. Ему нравилась эта юмореска, но мысль о том, что, возможно, он бы сам поступил так же дома, не пришлась мужчине по душе. В одиночестве можно позволить внутреннему сумасшедшему шалить на полную катушку, но рядом с семьей больная часть тебя должна жить на цепи в воображаемой будке на улице.

Приложив руку ко рту и подготовившись, Майкл слегка толкнул дверь. Запах плесени ударил в нос, но ничего более. Трупа не было. Гость нащупал выключатель и зажег свет. К его пальцам прилипло нечто мокрое и отвратительное на ощупь. Это была плесень и несколько капель позеленевшей воды. Проявляя себя невоспитанным гостем, Майкл брезгливо вытер пальцы о чистый кусок стены. Разобравшись с этим, адвокат оглядел уборную. Ванная и туалет были покрыты зеленым наростом, в комнате царила влажность из-за прохудившегося потолка. Майкл подумал, что если бы он приехал сюда на неделю позже, комната бы превратилась в джунгли. Здесь не было ничего интересного, поэтому он развернулся к другой двери.

Майкл чувствовал, как волосы под одеждой встают дыбом. В животе появилось неприятное напряжение. Нужно было быстрее покончить с этим, и адвокат с силой толкнул дверь комнаты.

От волнения живот стянуло сильным спазмом, и мужчину вырвало. Майкл вытер рот и остался на полу в согнутой позе в ожидании следующего позыва. Но боль в желудке начала отпускать, и адвокат разогнулся.

Все внутри неестественным образом поглотила мгла. Два окна впускали солнечные лучи, которые без проблем могли осветить спальню полностью. Комната напомнила ему темное озеро, окруженное мертвым лесом. Если тьма еще больше отберет жизни из этой части настоящего мира, все будет в стиле его странного сна.

Среди всей этой блеклости царил порядок, который делал эту часть дома непохожей на все остальные. В ней было идеально прибрано и приятно пахло. Кровать была заправлена однотонным синим одеялом, у изголовья разбросаны подушки в той же цветовой гамме. На рабочем столе по левую сторону располагалась ровная стопка книг. В центре стола находился листок, придавленный каким-то предметом. На расстоянии вещица была похожа на пленочную кассету, на которой Майкл в детстве любил слушать музыку в плеере. Домашняя библиотека не просто была в порядке, книги в ней были расположены по сериям и цветам. Все выглядело гармонично и привлекательно. Нежданный гость подумал, что полностью сгнивший кусок этого дома будто вырезали и на его место пришили донорскую спальню.

Майкл резко вздрогнул, сердце словно приблизилось к глотке, а живот кольнуло острым спазмом. Но это всего лишь звонил сотовый телефон. Адвокат вновь пригнулся, ожидая рвотного рефлекса, но, к счастью, организм отстоял право сохранить часть перекуса в себе.

В этой позе Майкл достал мобильник из кармана брюк. На дисплее светилось имя его жены. Майкл вдохнул и как можно более естественно ответил на звонок:

– Раб у аппарата!

– Дорогой, ну как там твои срочные дела?

«Шикарно, детка, вот путешествую по дому в поисках Роберта Шредингера».

– Все хорошо, просто ошибка в одном документе. Все подправили. Я сейчас на другом выезде. Думаю, задержусь до вечера. – По крайней мере, он на это надеялся.

– Хорошо, ты пригласил к нам твоего милого брата?

– Я хотел тебе сказать, но так и не успел. Я не только пригласил, но даже был у него в гостях. Он был рад, что увидит тебя. – Майкла поражало это качество его жены. Сколько он ее знает, она всегда любила Адама. Искренне, как только могут любить в настоящей семье. Возможно, она единственная среди живых, кто испытывает к нему такие чувства.

– Это прекрасно! В какой день нам его ждать?

– Получается, завтра в шесть вечера.

– И ты решил мне не звонить и не оповещать. Ты знаешь, как мало у меня осталось времени, мистер Перри Мейсон? Ладно, поеду в магазин за покупками.

– Линда, прости…

– Потом извинишься. Нет, ну это надо же… – Майкл, несмотря на мягкий голос жены, не любил выслушивать нотации. Лучшие нотации для ушей – это его собственные. К жене он относился с любовью и заботой, тактично относился к ее мелким промашкам. – Дорогой, спаржу брать?

– Да, дорогая, ты же знаешь, – Майкл ответил со всей безразличностью, потому что спаржа на ужин волновала его сейчас меньше всего.

– Хорошо, не задерживайся допоздна!

– Не буду.

Майкл искренне верил, что мелкое вранье является неизбежной частью любых крепких отношений.

Он вернул телефон вглубь кармана и посмотрел на последний странный элемент этой комнаты: символ во всю стену, изображающий треугольник с удивительно ровными несоприкасающимися углами. Треугольник напомнил ему новую татуировку Адама. Видимо, такие узоры сейчас в моде, как шлюшкины татуировки над задницами в свое время.

Майкл не мог взять в толк, зачем человеку с явной любовью к порядку запускать целый дом. Он прошел в комнату, немного покрутился и заметил шкаф цвета венге у входа. Одна дверца раскрыта, обнажая внутреннее убранство из идеально сложенных стопок одежды, коей, к слову, было мало. Это обнадеживало, и Майкл предположил, что Гармет просто покинул этот дом, а где-то в стене лопнула труба и долгое время истекала реками и водопадами по неровным поверхностям, орошая дом и питая разную заразу.

– Мистер Гармет! Если вы сейчас же не отзоветесь, я вынесу ваши пожитки! – Ни Гармет, ни дом не удостоили его ответом.

Майкл первым делом решил обратиться к рабочему столу. Что как не он таит все человеческие тайны? Многие авторы пишут в стол, оставляя надежду на будущее или прячась от него. Так же и люди повествуют о своей жизни и хранят листы в столе либо для родных людей, либо пряча от всеобщего обозрения.

На расстоянии пары шагов Майкл наконец-то смог разглядеть, что на столе лежит записка и пленочная аудиокассета. Он подошел к столу, взял в руки некогда популярное записывающее устройство и, повертев, отложил в сторону. Лист, ровно вырванный из тетради, начинался не с обычного приветствия, а с манящего для прокуроров и страшного для преступника слова.

– Вот урод, – произнес вслух Майкл. Он часто получал от отчаявшихся клиентов письменные и устные признания в разных преступлениях. Какие только откровения он ни слышал, однако эти слова почти выбили почву из-под ног. Прочитал бы это его отец, то наверняка сказал бы: „Я же тебе говорил, сын, это настоящий урод, а тут выясняется, урод вселенского масштаба“.

Майкл заметил в конце этой строчки расплывчатое пятно. Скорее всего, Гармет плакал, пока писал это, если этот монстр вообще был способен на проявление чувств.

– Интересная ты жертва! – повторил Майкл окончание письма, в котором присутствовала издевка.

Он положил письмо обратно и взял кассету с расширенной версией жуткого признания. Либо он записал ее много лет назад в пик популярности таких устройств, либо он попросту не умеет ничем другим пользоваться.

Майкл оценил ситуацию, прикидывая, как сыграть на этом в свою пользу. Он легко мог подвести все к тому, что самостоятельно изучал это дело для своей работы. Скажем, повышение квалификации. Как вдруг заподозрил неладное. Та самая чуйка, сделавшая Гармета профессионалом, превратит Майкла в разоблачителя героя.

Адвокат положил кассету во внутренний карман пиджака. Дело оставалось за малым. Он достал мобильник и начал искать номер начальника полиции Рэмси Абрамса.

Майкл нажал на вызов и в присущей ему манере мобильных разговоров решил измерить комнату шагами. Неожиданно для себя Майкл услышал звон в ушах, похожий на ультразвук. Сначала он подумал, что источником звука является телефон, но вибрации в голове подсказывали, что звенит в его собственной черепной коробке.

Вспышка.

Майкл на две секунды увидел Грэма в дверном проеме.

– Сарай! – коротко сказал мальчик и исчез.

Быстро придя в себя, Майкл медленно вернул телефон в карман, нажав при этом кнопку сброса.

– Сарай? – Майкл до конца не понял, все ли он правильно расслышал. Возможно, парнишка сказал «проваливай». Майкл ущипнул себя, чтобы убедиться, что сейчас не спит. Ведь до этого Грэм являлся только во сне.

Майкл вышел из комнаты, и ему в нос снова ударил кислый запах. Он зажал нос, ускорил спуск с лестницы и выбежал из дома. Оставшееся содержимое желудка струей вышло из него, запачкав лестницу у входа в дом.

– Ох! Твою мать! – Майкл положил руку на перила и прислонился к ней лбом.

Желудок понемногу отпускало. Майкл выпрямился, перевел дыхание и спустился по лестнице, которая еще недавно так его пугала. Сейчас ему было наплевать, даже если бы она под его весом рухнула. Адвокат осмотрелся в поисках людей, но увидел лишь зеленую улицу, похожую на холмы Новой Зеландии. Ни одной живой души. Майкл решил начать поиск на заднем дворе. Обходя дом, он наблюдал жуткую картину: плесень все больше пожирала строение. В десяти футах от больного жилища Гармета действительно стоял сарай. Правда, это было слишком громкое название для покосившейся конструкции, напоминающей уличный туалет площадью три на три фута. По мере приближения Майкл уловил шедший от него душок гнили.

Дойдя до самого сарая, мужчина не мог больше выносить запаха и зажал нос руками. Он мысленно молился, чтобы его желудок вновь не вывернуло. Майкл обернулся и не поверил глазам: задняя часть дома Гармета была полностью покрыта плесенью и грибками с черными и темно-зелеными головками. Между первым и вторым этажом царил бурый цвет болезни. Гость предположил, что именно здесь и произошла протечка, заставившая дом подхватить эту заразу. «Прямо как в фильме, где мужчину поедало растение… не помню… как же он назывался…» – подумал Майкл, но так и не вспомнил. Это зрелище до жути пугало непрошенного визитера, поэтому тот встал к дому спиной и испытал странное чувство тревоги. Будто дом наблюдал за ним. Майкл ощущал это каждой клеточкой кожи. Как и чувствовал, что не хочет открывать сарай. «Тайное должно жить во мраке», – вспомнил чьи-то слова Майкл.

Для начала он решил обойти сарай вокруг и поискать какую-нибудь щель, чтобы заглянуть внутрь. Старые доски, пожалуй, были ровесниками самого хозяина дома и плотно прилегали друг к другу. Как бы Майкл ни хотел рассмотреть внутренности сарая, ничего не вышло. Он снова вернулся к двери, вдохнул побольше воздуха, отодвинул засов и потянул его на себя.

Запах разложения охватил все вокруг. Солнечный свет заполонил сарай, освещая его тайное содержимое. Майкл вскрикнул и тут же отпрянул. Большим и указательным пальцем Майкл зажал нос, вонь распространялась вокруг, вызывая приступы боли и спазмы в желудке. Он достал телефон из кармана и включил функцию «фонарика». Луч телефонного помощника позволил лучше разглядеть отвратительную картину. В левом углу, прислонившись к стенке, сидел обглоданный скелет, на костях которого все еще висели лохмотья гниющей плоти.

Воздуха не хватало, поэтому Майклу пришлось отойти и отдышаться. Казалось, что его снова вырвет. Адвокат почувствовал, как желудок сократился, он раскрыл рот, но ничего не выплюнул. Глаза заслезились. Отдышавшись, он вновь набрал полные легкие воздуха и заставил себя вернуться к сараю.

На шейных позвонках скелета осталась почти нетронутая голова. Кожа обрела бурый оттенок. Рот был обезображен предсмертным криком. Майкл не сомневался, что это Гармет, но ему необходимо было официальное подтверждение. Юрист сместил луч фонарика в правый угол – там оказалось нагромождение костей и трупов ворон. Видимо, это сделали птицы, обезумевшие от голода.

Еще раз пробежавшись фонариком по кучке трупов, он осмотрел дальнюю стену сарая. Там была дверь. Не просто дверь для старого уличного сарая, а дверь, которую, скорее, можно увидеть в доме богатых людей. Темно-зеленый цвет контрастировал с рисунком золотого отлива – треугольник с точкой в центре и россыпь прямых линий, ведущих к черной дверной ручке, будто намекающих на то, что через нее можно попасть в поистине волшебное место. Наверняка дверь сделана вручную по индивидуальному дизайнерскому заказу. Майкл готов был поспорить, что ее здесь быть не должно. Он вновь обошел сарай, но со стороны улицы никакой двери не было.

«Интересно, что будет, если ее открыть?» – задавший самому себе вопрос Майкл обернулся на дом Гармета. Перед тем как позвонить в полицию, он должен обладать подробной информацией. Майкл, стукнув по стене, услышал, как сарай отозвался глухим звуком. Он отошел от него и отдышался, в этот раз уже без рвотных позывов.

Его пугала эта дверь. Он отчетливо видел петли, забитые в доски, значит, дверь должна открываться. Но это не сквозной проход, ведь с другой стороны сарая ни намека на выход.

«Может, я сейчас дома и храплю во всю спальню?»

Майкл вновь набрал воздуха, задержал дыхание и вернулся к сараю. Превозмогая отвращение, он вошел в глубь строения. Ботинок наступил на что-то влажное и скользкое. Гость представил, как когда-то нечто живое теперь стало желейной субстанцией и скользит под его ботинками. Бр-р-р…

Ему оставалось сделать всего один шаг, но Майкл решил протянуть руку и открыть дверь, находясь на расстоянии. Одно неловкое движение, и он оказался бы в куче гниющей плоти человека и животных. Майкл толкнул дверь от себя, и она открылась. Адвокат ожидал увидеть Нарнию, но увидел кое-что одновременно нормальное и сверхъестественное: сквозной проход на улицу. Вот дерево, растущее за сараем, примятая ботинками Майкла трава… Проход, который видно с одной стороны, но не видно с другой. Может, это дверь в параллельную реальность, где все только кажется нормальным?

Майкл вновь медленно обошел сарай и улыбнулся. Он был на грани истерики.

«Это точно сон! Я сплю!»

Дойдя до задней стенки сарая, Майкл застыл на месте. Сквозного прохода не было. Но ведь он оставил дверь открытой!

Приступ истерично-тревожного смеха не отпускал Майкла. Он вернулся в сарай. Увиденное уже не поразило его, а больше развеселило. Некогда дверь, открытая наружу, стала меловым рисунком на стене.

– Ха-ха! – Майкл двинул рукой, указывая пальцем на нарисованную дверь. – Нет, ну вы видели? Еще и издевается надо мной! – Он отрицательно покачал головой и, прекратив смех, проорал: – Да что здесь происходит?! – Удар кулаком пришелся на настоящую дверь сарая. Рука онемела от боли. – Ничего… сейчас мы с тобой разберемся… ух, как мы разберемся! – Он достал телефон и отыскал в записной книге номер Рэмси.

– Рэмси? О, дружище, как ты там?

– Майкл?

Звонящий смотрел на нарисованную дверь и продолжал ухмыляться.

– А я тут смотрю на гребаный сарай. Знаешь, что он тут делает?

– Майк, ты в порядке?

– Издевается! – Майкл маленькими шагами ходил по кругу. – Думаешь, я спятил? А ты приезжай. Вместе посмеемся.

– Может, без шуток, и ты скажешь, что хотел?

Наворачивая очередной круг, Майкл застыл на месте.

– Этого не может быть, – сказал он вслух скорее самому себе, чем Рэмси.

Дом блестел, как новенький: плесень исчезла, не было больше рассады заразы и грибков. Обычный дом на обычном берегу озера.

– Майкл, твою мать, мне уже не до шуток!

Юрист уже не слышал его слова. Он медленно повернулся к сараю. Трупы и нарисованная дверь на месте. Майкл резко обернулся, напоминая человека, заподозрившего тайную слежку. Но дом был здоров.

– Я устал от твоих шуток, понял?

– Стой, стой, стой, – быстро затараторил Майкл, – Рэмси, сейчас нет времени все объяснять. Я сейчас у Гармета, и, по ходу, он лежит мертвый в своем сарае.

– Чего?

– Говорю, мертвый в сарае. Здесь труп, черт подери, или ты меня не слышишь?

– Понял тебя, я с отрядом и экспертами выезжаю, оставайся на месте. Медик нужен?

– Нет, он точно мертв.

– Не для него, для тебя. Судя по шуткам, ты немного выбился из колеи.

Майклу стало стыдно за себя. Ему было плевать на чужое мнение, но такое поведение могло подкосить в Рэмси уважение к его персоне.

– Нет, все в порядке.

– Хорошо, мы едем!

Майкл вернул телефон в карман и вышел к дороге. Проверив внутренний карман пиджака, он посмотрел на озеро и вспомнил другое – черное, с которым столкнулся во сне.