Я подождала, пока не затих звук шагов третьей тетушки. Не было никакого смысла ждать здесь слишком долго. Господин Оуян и моя мать в любой момент могли завершить свое рандеву. И все-таки, вооружившись нацарапанной тетушкой картой, я чувствовала гораздо большую уверенность в порученном мне деле.

Картин на стенах стало меньше, а их сюжеты – более заурядными. Любопытно: мать на самом деле изучала их, как сама утверждала, или умышленно отправилась искать его комнату? Мысли о ней вызывали боль в груди. С какой стати я вообще слушала няню или одурманенного отца? Женщина, за которой я следила, была ничем не лучше обыкновенной проститутки.

На карте пометили лишь одно место, которое могло бы представлять трудности: большой открытый дворик между крылом господина Оуяна и крылом Лим Тиан Чина. Третья тетушка говорила, что когда члены семьи находились в доме, они там частенько собирались. Добравшись туда, я увидела ряд палисандровых стульев. На краешке низкого стола приютилась одинокая чайная чашка, от которой поднималась струйка пара. Я резко остановилась из-за неприятного осознания. Если чай еще горячий, здесь должен быть кто-то, чтобы его выпить. И стоило мне об этом подумать, как раздался резкий гнусавый голос Старого господина:

– Убери это и принеси взамен чашку пуэра!

Я с содроганием подумала, что старик принял меня за служанку. К моему ужасу, буквально на расстоянии руки от стены отошла некая фигура. Марионетка! К счастью, она не обратила на меня внимания. А то, что я приняла за диванную подушку, оказалось затылком Старого господина, который прилег на кушетку. Если бы он чуть-чуть повернул голову, то увидел бы меня.

Пока марионетка прибирала на чайном подносе, я шмыгнула за лакированную ширму. Такое местечко куда лучше подходило для шпионажа, хотя между краем занавеса и полом остался большой зазор, а следовательно, кто угодно мог заметить мои ноги.

Марионетка затрусила прочь, и я снова сосредоточилась на Старом хозяине. Увы, он все так же полулежал там, пристально глядя на листок писчей бумаги. Долгое время я беспокойно переступала с ноги на ногу. Марионетка вот-вот должна была вернуться и вряд ли упустила бы меня из виду во второй раз. Я напряженно всматривалась в его бумагу, однако он держал ее таким образом, что разобрать строки не представлялось возможным. Послание было небольшим, и судя по тому, как Лао Е его изучал, уже местами зачитанным. Я размышляла о том, имеет ли оно отношение к скопированным матерью бумагам и вправду ли Старый господин знать не знает о ее грешках.

Глядя на его угрюмое желтое лицо, я пыталась определить, существует ли сходство между ним и Тиан Баем или, если на то пошло, Лим Тиан Чином. В очертаниях лба и слегка сплющенной переносице было нечто знакомое. Но глаза Тиан Бая приподнимались к уголкам, что составляло его главное очарование, в то время как этот старик, повернувшись, продемонстрировал гадкие складки между носом и губами. «Тиан Бай лучше их всех», – сказала себе я.

Старый господин поднял голову. Я услышала шаги и подумала, не вернулась ли марионетка. Однако угол, под которым прорезали щели в ширме, был таким, что я могла глядеть лишь в одном направлении. На лице Лао Е появилась слабая улыбка:

– Ты рано вернулся.

– А чем еще там заниматься, двоюродный дедушка? – Эти капризные интонации были до ужаса знакомы. Говорил Лим Тиан Чин собственной персоной.

Меня бросило в холодный пот. Если он взглянет в эту сторону, то непременно увидит мои ноги. Сзади располагалось окно с узеньким, всего лишь с ладонь, подоконником, и я скрючилась там, кое-как балансируя на обретенном насесте. Только ухватившись руками за края окна, я могла сохранить равновесие – но лучше так, чем оставить ноги на виду.

– Ты выполнил все, о чем я просил? – спросил Старый хозяин, быстро прикрыв письмо ладонью.

– Да, да, я доставил все послания. Они сказали, на той неделе ожидается большая партия товара. – Раздался громкий хлопок, будто Лим Тиан Чин плюхнулся в кресло. – Не понимаю, почему я – тот единственный, кто этим занимается. Разве ты не можешь послать слугу?

– Я уже говорил тебе – это деликатные деловые сделки. И это хороший способ представить тебя, моего потомка и наследника, разным важным персонам.

– Что ж, некоторых из них действительно едва ли можно назвать людьми.

Его двоюродный дед издал резкий звук.

– Не вздумай даже снова об этом заикнуться! Их нельзя оскорблять – пожалеешь. Помимо прочего, они могут помочь тебе в поисках.

– Ты, должно быть, думал, что мои родители посодействуют. Но они не станут.

– И что же ты натворил теперь? Подольстился к мамочке в ее снах?

– О, сны! Сначала я считал, что манипулировать ими очень забавно, но сейчас стало скучно. Мать так напугана, только и делает, что рыдает от моих визитов. Что это за мать такая? Она должна радоваться моему виду, даже если я прихожу во сне.

– А отец? Он здоров?

– Вполне, – угрюмо ответил Лим Тиан Чин. – К нему пробиться труднее. Нить не так прочна. А к кузену я вообще не попадаю. Если бы я только мог устроить ему парад ночных кошмаров, это стоило бы того.

– Просто продолжай попытки. Очень скоро проблема будет решена.

– Да почему я вообще обязан ждать? Предполагалось, что они помогут мне собрать улики для судебного дела. А вместо этого я стал мальчиком на побегушках для всех этих «персон».

– Терпение – добродетель, которой ты, двоюродный племянник, к великому сожалению, лишен. Есть проблема: нужно передать твое дело в руки нужных чиновников. И я уже промолчу о том, что на нашей стороне – влиятельный адвокат. – Старик понизил голос до едва слышного бормотания; я заметила, что он незаметно положил сложенное письмо на другую сторону кушетки, подальше от Лим Тиан Чина. Теперь оно лежало ближе ко мне, и я задержала дыхание, увидев, что плотный листок бумаги слегка развернулся. Благословляя сверхъестественную остроту зрения, я сощурилась и разобрала некоторые иероглифы.

«…ваша хорошая работа …последняя партия оружия получена… его честь Шестой судья ада наиболее при…»

С колотившимся сердцем я глазела на выведенные тушью иероглифы, пока слова не запечатлелись в памяти. Вне всяких сомнений, Эрлан будет крайне заинтересован в этом письме, которое, очевидно, связывает заговорщиков-бунтовщиков с коррупцией Адских судилищ.

Да, это безумие. Но я должна была забрать важную улику. Я лихорадочно обдумывала отвлекающий маневр и тут заметила солидную кучу фруктов на боковом столике. Единственной проблемой являлась стоявшая между нами марионетка. Встав на четвереньки, я устремилась мимо нее, молясь о том, чтобы кукла, как и раньше, сочла меня пустым местом.

Мужчины до сих пор разговаривали.

– …все еще отсутствует! – Лим Тиан Чин повысил голос. – Куда же она могла подеваться?

– Ты напомнил мне кое о чем. Мы поймали девушку прошлой ночью.

– Девушку? Здесь?

– Да. Господин Оуян сказал, она выглядит подозрительно.

– И ты думаешь, это Ли Лан?

– Такая мысль никогда не приходила мне в голову, – вежливо произнес двоюродный дед. – Но сейчас, после твоего упоминания, я начинаю гадать – не та ли это девушка.

Я потянулась и ухватила апельсин. Он оказался жестким и идеально круглым. Я сунула его в карман. Потом взяла и другой.

– Но каким образом она могла бы сюда попасть? У нее ничего не было, ни похоронных подношений, ни экипажа.

– Вот поэтому-то я раньше и не принимал такой возможности в расчет. Но ты можешь ее увидеть, если пожелаешь. На самом деле, ты даже можешь забрать ее после допроса демонов.

– Неужели это и вправду она? А она хорошенькая?

– О, вполне. Достаточно, чтобы заставить твою вторую тетку ревновать. – Двое мужчин расхохотались, в то время как я снова ощутила боль при мысли о матери, отвергшей меня в бесчисленных смыслах. Я тихо продвинулась вперед и наконец очутилась как раз позади кушетки Старого господина.

– Ладно, я погляжу на нее, но что, если она – не Ли Лан? – уточнил Лим Тиан Чин.

– У мужчины могут быть конкубины. На самом деле, это его долг и награда.

– Когда прибудут бычьеголовые демоны? – спросил Лим Тиан Чин.

– Сегодня вечером. Будь готов поведать им о своих успехах.

С мучительной медлительностью я потянула к себе письмо, но едва сунула его в карман, как заметила руку Лао Е – он щупал кушетку, желая подобрать листок. Глубоко вдохнув, я швырнула апельсин в длинный столик на противоположной стороне атриума. Бросок вышел сильным и низким, и, хотя фрукт не попал в столик, он ударился об стенку с глухим чавканьем. Оба мужчины вскочили, оглядываясь по сторонам. Я бросила второй апельсин следом за первым. Пока они стояли и высматривали источник шума, я поспешно бросилась бежать. Но пронеслась слишком близко к марионетке.

Твердая рука дернулась вперед и вцепилась в мою. Пока мы боролись в страшной тишине, тяжелая деревянная ширма заколебалась, а потом рухнула с оглушительным стуком, врезавшись в гору посуды и раскидав повсюду осколки фарфора.

На миг я увидела, как Лим Тиан Чин и его двоюродный дед пялятся на меня в остолбенении. У обоих были разинуты рты, и семейное сходство стало до абсурда явным. Потом я сломя голову ринулась по коридору. Сзади слышались крики замешательства. Сердце выскакивало из груди, ноги скользили по плиткам пола. Послышался звук бегущих ног – монотонных, словно группа людей двигалась в унисон. Это несомненно были марионетки, которые неслись по особняку. Я в панике поискала выход, но рядом было лишь одно окно с узкими решетками, по которым бы сумела взобраться лишь кошка. Рядом стояла ваза высотой в человеческий рост, наполненная белыми хризантемами и «паучьими лилиями». Воды в таком букете для мертвых не было; цветы не пили ее и хранились вечно. Я спешно отодвинула их и задергала оконные решетки. Звук бегущих ног приближался, от отсутствия иных шумов кровь стыла в жилах. А потом куклы-слуги накинулись на меня.

Позднее я испытаю благодарность за свой ужас, ибо, когда они схватили меня и зажали ледяными жесткими руками мой рот, я впала в такой шок, что лишилась чувств. Так я была избавлена от осознания того, как они тащили меня – уже не в ту затхлую кладовку, а куда-то совсем в другое место.