Новая наркология

Технологии, которые мы используем, превратились в навязчивости, если не полноценные наркомании.

НИР ЭЯЛЬ

В 2017 году автор чата Gmail и «кнопки крутости» Facebook, которую мы привычно называем лайком, Джастин Розенштейн сообщил в интервью The Guardian, что он заблокировал на своём смартфоне новостные сайты и мессенджеры, установил лимит на пользование Facebook и поручил своему помощнику, чтобы тот установил на его телефоне родительский контроль, запрещающий установку новых приложений.

Что заставляет бунтовать против новых технологий тех, кто эти технологии создал? Осознание происходящего. Джастин говорит, что его шокировало осознание того факта, что человек в среднем касается экрана своего телефона 2617 раз за день. То есть это очевидная зависимость, которая приводит к утрате навыка концентрации, уменьшению объёма памяти, влияет на мышление, провоцирует агрессию, чувство тревоги, депрессию и нарушение сна. По сути, это конец цитаты.

Впрочем, The Guardian проинтервьюировал не только Розенштейна, но и опросил множество других новых «сопротивленцев», ещё не так давно работавших (и даже продолжающих работать) на высоких постах в компаниях Силиконовой долины.

В целом, никто не скрывает, что весь функционал интернет-ресурсов, и в первую очередь социальных сетей, направлен на то, чтобы, по сути, на уровне психофизиологических реакций сформировать у пользователей зависимость от них.

Характерные звуки, всплывающие уведомления, красные значки непрочитанных сообщений, бесконечные ленты, автоматическое воспроизведение, рекомендации и т. д., и т. п. – это искусные способы манипуляции человеческим поведением, которое, как нам известно благодаря Ивану Петровичу Павлову, склонно к динамической стереотипии (то есть нас сложно к чему-то приучить, но отучить – значительно сложнее).

В 2014 году сингапурские психиатры обратились во Всемирную организацию здравоохранения (ВОЗ) с просьбой дать возможность официальной установки диагноза «зависимость от Интернета и цифровых устройств» и признать это состояние расстройством психики.

Подчёркиваю: когда психиатры говорят о зависимости, они говорят не о простом пристрастии или увлечении, а о том, что мозг человека претерпел специфические изменения, и теперь без объекта зависимости он будет испытывать стресс и боль.

И правда, если у современного человека отобрать телефон, отключить ему интернет, то у него увеличивается уровень стресса, кортизола в крови, он становится нервным и напряжённым, испытывает проблемы с решением задач, становится рассеянным.

Особенно это актуально для подростков, многие из которых испытывают буквально физическое страдание, если их отлучить от интернета. Их мозг изменился, он нуждается в интернете как в наркотике. В ряде случаев возникает и вовсе самая настоящая «ломка» с повышением температуры и спутанностью сознания.

На самом деле подобные эффекты нетрудно обнаружить – просто посмотрите за собственными реакциями, оставив телефон дома. Или испытайте мораторий на телефон на своём ребёнке (ему это только во благо), или на ком-нибудь из своих знакомых, например, на спор.

Думаю, вас ждёт встреча с неприятными новостями. Но правда в том, что, когда все употребляют наркотики, никто не считает, что это плохо. Впрочем, наркотик от этого не становится менее опасным. А информация в больших объёмах именно опасна.

В среднем уровень цифровой зависимости по миру оценивается в пределах 15–35 %, а лидируют, судя по всему, Сингапур и Гонконг. Так, например, исследования Experian показали, что в среднем сингапурцы проводят в Facebook 38 минут за одно посещение, что почти вдвое дольше разовой средней сессии в этой социальной сети у американцев.

Впрочем, об этом говорят на всех континентах, так что нет ничего удивительного, что интернет-зависимость переходит в разряд официально диагностируемых заболеваний: 18 июня 2018 года ВОЗ опубликовала проект следующей Международной классификации болезней (МКБ-11), которая вступит в силу с 2022 года (пока, с 1992 года, действует МКБ-10).

Впрочем, ничто, включая ВОЗ, Китаю не указ, так что там интернет-завимость официально признана психическим расстройством уже в 2008 году. К симптомам заболевания относится, например, «использование интернета более шести часов в день для целей, которые не относятся к работе или учёбе».

Думаю, что некоторые читатели могли сейчас вздрогнуть… А если нет, то читайте дальше – может, и прочувствуете.

В качестве лечения цифровой зависимости в КНР предусмотрено принудительное направление таких пациентов в специально созданные для этих целей лагеря, которые напоминают собой что-то среднее между психиатрической больницей и войсковой частью.

С другой стороны, некоторые интернет-зависимые, играющие в онлайн-игры, «боятся взять перерыв, так как это может повлиять на их игровые достижения, и вместо того, чтобы отойти в туалет, носят подгузники».

Так что, может быть, Коммунистическая партия Китая и не так уж неправа?..

БОЛЬНОЙ МОЗГ

В 2017 году профессор Хюн Сук Сео с группой исследователей Корейского университета в Сеуле провёл первое комплексное исследование пациентов с цифровой зависимостью, которое доказало, что речь идёт именно о наркомании.

Для того чтобы показать наркотическую природу цифровой зависимости, учёные собрали две группы добровольцев: одна группа была представлена подростками, страдающими цифровой зависимостью, вторая – зависимыми от наркотиков и алкоголя.

Далее тесты, проведённые с помощью магнитно-резонансного томографа и фиксации химических изменений в различных отделах мозга, показали, что цифровая зависимость приводит к тем же изменениям, что и традиционные виды наркомании.

В частности, были обнаружены специфическое повышение концентрации гамма-аминомасляной кислоты (ГАМК) в передней поясной коре и нарушение баланса между ГАМК и другим нейромедиатором – глутаматом. Самые серьёзные сбои наблюдались в той части коры, которая отвечает за импульсивное поведение и чувство тревожности.

Таким образом, невозможность контролировать свои импульсы и чувство тревоги, связанное с отсутствием возможности удовлетворения потребности в «наркотике», у цифрозависимых людей были научно доказаны.

Мозг человека не только не может прекратить потребление информации, но и совершенно не справляется с её переработкой – не успевает структурировать потребляемый контент.

Человек, который провёл в смартфоне час, а то и два, не может вспомнить, что «там было». Спустя неделю, а то и на следующий день не может помнить, о чём был сериал, который он посмотрел залпом за двенадцать часов.

То, что информация перестаёт человеком должным образом усваиваться (обрабатываться, архивироваться, включаться в уже существующие нейрофизиологические комплексы), а лишь проходит через него транзитом, самого человека не смущает.

Конечно, ведь фактическим физиологическим механизмом, поддерживающим нашу интеллектуальную активность, является положительное дофаминовое подкрепление (так называемые «ага-эффекты»).

Дофамином подкрепляется в нашей психике сам момент распознавания образа, причём – любого образа. Тогда как распознать смысл, произвести его – это сложный интеллектуальный процесс.

Соответственно, при наличии альтернативы:

• или распознавать примитивные образы и тут же получать «за это» мгновенное дофаминовое удовольствие,

• или напрягаться и строить сложные интеллектуальные объекты, чтобы увидеть в них смысл (и уже затем получить удовольствие от этого распознавания), естественным образом побеждает первая стратегия, составляющая, по сути, психофизиологическую основу интернет-зависимости.

Особенности работы мозга таковы, что при возможности выбора задач он всегда выбирает ту, что проще. Что, при большом разнообразии контента, приводит к «естественному отбору» примитивного контента, тогда как сложный, напротив, просто вымывается.

Мозг последовательно совершает выбор в пользу всё более и более простых «раздражителей», а индустрия, производящая контент, подстраивается под этот запрос, предлагая всё более и более примитивный контент.

В результате возникают петли обратной связи, приводящие к снижению сложности контента и его потребителя, то есть к общей примитивизации.

Впрочем, на этом проблемы не закачиваются, поскольку наш мозг, по требованию эволюции, не просто любит информацию, он любит визуальную информацию. Поэтому при возможности выбора между текстовым и визуальным форматом подачи, конечно, предпочтёт визуальный контент, оставив абстрактный (текстовый, языковой) не у дел: «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать».

Вот почему мы последовательно наблюдали эволюцию социальных сетей от текстовых к визуальным (см. рис. № 15). Следующей в списке будет социальная сеть с виртуальной реальностью, поскольку ощущение физического присутствия – это пока единственное, чего недостаёт современным социальным сетям, чтобы полностью поглотить человека.

Рисунок № 15. Эволюция социальных сетей

Пока же просто уменьшается длина текстовых сообщений, на смену тексту приходят смайлики, минутные видео, бесчисленные фотографии, инфографика и т. д.

Проблема в том, что для формирования сложных интеллектуальных объектов мозгу необходимы как раз абстрактные объекты (только они поддерживают сложные взаимосвязи внутри единиц мышления). Но именно они и оказываются наиболее уязвимыми, замещаясь, если есть такая возможность, визуальными образами, непригодными для полноценного понятийного мышления.

Правда в том, что даже каких-то двадцать телевизионных каналов в 90-х – это был перебор, а сейчас перед нами выбор из сотен каналов! Да, большая их часть перекочевала в Instagram и Facebook, на YouTube и ВКонтакте. Но мозгу-то на это наплевать – мы перегружены, а он просто не успевает перерабатывать информацию и думать.

Не верите? Тогда проведите простой тест. В следующий раз, когда вы будете о чём-то рассказывать другому человеку (родственнику, коллеге, знакомому), спросите у него, что он понял из вашего рассказа, какие выводы он сделал? А затем, на засыпку, – что-нибудь о практических шагах и решениях.

Поверьте: вы испытаете странное чувство. Бесплатный аттракцион… Да, а потом, пожалуйста, не забудьте подойти к зеркалу. На всякий случай.

МАГИЧЕСКАЯ СИЛА СМАРТФОНА

Всё это можно читать, слушать, кивать, а про себя думать: ну, проблема, конечно, есть, кто бы говорил! Но ведь не так, чтобы «проблема-проблема!», а так – проблемка.

Мы совершенно не способны на сознательном уровне заметить степень влияния смартфона на наш ум, на нашу способность к мышлению и принятию решений. Что, впрочем, доказано уже и в конкретных научных исследованиях.

Так, когнитивные и социальные психологи Адриан Ф. Уорд, Маартен В. Бос и ещё группа их коллег провели весьма примечательный следственный эксперимент, который затем описали в сенсационной научной статье: «Brain Drain: простое присутствие собственного смартфона снижает доступную когнитивную способность», опубликованной в Journal of Association for Consumer Research.

Суть этого исследования была предельно проста: берём кучу студентов и заставляем их решать разные когнитивные тесты, отвечать на вопросы, что-то объяснять, формулировать и т. д. Вообще говоря, не так важно, чем именно они будут заняты, главное – то, за чем мы будем следить, а следить мы будем за тем, где находится их телефон.

Итак, более полутысячи студентов было разделено на три группы и подвергнуто самым разнообразным интеллектуальным испытаниям. Единственное отличие в условиях работы этих трёх групп испытуемых состояло в следующем:

• в первой группе студенты должны были оставить телефон в другой комнате (то есть они были совсем без телефонов);

• во второй группе студентам не возбранялось иметь телефон при себе – в кармане или в сумке;

Разумеется, ни одной из групп пользоваться телефоном при выполнении заданий не позволялось. Что ж, теперь смотрим на график – рис. № 16.

Рисунок № 16. Результаты исследования Brain Drain Сверху: А. Объёмы рабочей памяти, Б. Подвижный интеллект

На левой диаграмме представлены показатели «объёмов рабочей памяти» у наших трёх групп испытуемых. Поясню для неспециалистов: это тот объём информации, который вы способны удерживать в луче своего внимания.

• Прошу обратить внимание на крайний правый столбец – таков объём рабочей памяти у людей, которые не имеют доступа к своему телефону.

• Два других столбца – это, соответственно, объёмы памяти людей, которые просто физически (!) имеют телефон при себе, хотя и не пользуются им.

На правой диаграмме представлены показатели так называемого «подвижного интеллекта»: наша способность мыслить логически, анализировать и решать задачи, выходящие за пределы нашего предыдущего опыта.

• Посмотрим на два правых столбца – представители обеих групп не видят перед собой телефон (одни оставили его в соседней комнате, у других он лежит в кармане или в сумке).

• Левый столбец этой диаграммы – показатели подвижного интеллекта лиц, которые, выполняя задание, видят перед собой телефон, перевёрнутый экраном вниз.

Думаю, нет нужды дополнительно пояснять результаты этого исследования: как только наш мозг видит перед собой телефон, он сразу тупеет.

Связано это, по всей видимости, с тем, что он неосознанно рассчитывает, что ему не придётся напрягать свою соображаловку, поскольку все необходимые ему ответы находятся рядом и их можно получить, особо не задумываясь.

Впрочем, учёные не отказали себе в удовольствии поиздеваться над бедными подопытными студентами. Они спросили их: «Насколько, по вашему мнению, местонахождение вашего мобильного телефона повлияло на вашу работу над тестами?» и «В целом, как вы считаете: ваш мобильный телефон обычно влияет на вашу производительность и внимание?»

Ну и что, вы думаете, они ответили? Разумеется! Не влияло, не влияет и влиять не будет! – таким был общий настрой. То есть, будучи буквально на физиологическом уровне зависимыми от телефонов, мы не понимаем, что зависимы от них на полную катушку.

Впрочем, а где вы видели наркомана или алкоголика, считающих, что у них есть проблемы с тем и другим? Нет, у них проблем никаких – вмазал, и порядок! А в случае гаджетов даже внутрь принимать не нужно – работают, как мы теперь знаем, и на расстоянии!

«Цифровая зависимость» поражает всех без разбору. Улицы наполнились «цифровыми ходячими мертвецами», натыкающимися друг на друга, попадающими под машины и кидающимися в фонтаны.

Всё это и правда превратилось в самую настоящую проблему – из-за травматизма и роста – в разы! – числа аварий, спровоцированных, как его называют теперь, «отвлечённым хождением»; государства и муниципалитеты вынуждены принимать меры:

• в китайском Чунцине оборудовали 30-метровый тротуар для людей со смартфонами (что-то вроде велодорожки);

• в немецком Аугсбурге в тротуары вмонтировали сигнальные лампочки;

• в Южной Корее сделали специальное приложение для телефонов, которое блокирует их работу, если ребёнок совершает несколько последовательных шагов;

• вводят штрафы за использование телефона в движении: в Гонолулу, например, 35 долларов, в Чикаго предлагается штрафовать в 500;

• а ещё ведь есть и Pokemon Go…

Показатели патологической зависимости от смартфона демонстрируют галопирующий рост, количество пострадавших постоянно растёт.

Нейрофизиологические и биохимические изменения головного мозга – это не шутки. Наши обычные тисканья смартфона (действия с приложениями, скролинг ленты и тому подобные «невинные» действия) физически меняют наш мозг.

Благодаря исследованиям нейробиологов из Сидианского университета Китая под руководством Кай Юань мы знаем, что, внимание:

• у цифрозависимых мозг теряет в объёме, то есть буквально «усыхает» на 10–20 % (то есть происходит физическое оглупление людей);

• в процесс атрофии вовлечена лобная доля, которая регулирует исполнительные функции, планирование, определение приоритетных целей, обеспечивает контроль импульсов;

• кроме того, были диагностированы зоны атрофии в так называемом полосатом теле, что влияет на способность человека противостоять искушению и подавлять социально неприемлемые импульсы.

Что ж, получив эти вводные, мы переходим к двум новым заболеваниям цифрового века: к психической недоразвитости, которая проявляется «цифровым слабоумием», и к глупости, так сказать, структурной, которая и получила название «информационной псевдодебильности».