Глава четвертая
Исчезающий вид
Физическое вымирание может оказаться далеко не самым страшным последствием. Вспомните о разного рода наших отношениях с животными.
ВЕРНЕР ВИНДЖ
История, которую я сейчас расскажу, настоящая. Она произошла ещё в прошлом веке – в 1999 году. Это было так давно, что я уже не помню, как звали участников этой драмы, поэтому, прошу понять меня правильно, всякие возможные совпадения имён – случайны.
Мальчику Фёдору двенадцати лет, страдающему лёгким и ^диагностированным аутизмом, мама пообещала сломать его компьютер, если он не прекратит им пользоваться.
Компьютер по тем временам представлял собой огромную ценность, тем более для подростка. Кроме того, угроза, надо признать, выглядела, мягко говоря, парадоксальной – и в том, и в другом случае компьютером нельзя пользоваться. Да, с такой задачкой аутисту не справиться.
И вот растерянный Фёдор делится своей бедой с мальчиком Петей – соседом по лестничной клетке, десяти лет от роду, который, в силу авантюрности своего характера, привлёк к решению этой проблемы мальчика Витю.
Витя – одноклассник Фёдора, крупный для своих лет, спортивный. Он мечтал как-то мощно заявить о себе, а Петя знал об этой мечте и, будучи ребёнком достаточно креативным, внушил ему, что знает, как это сделать…
Это было нетрудно сделать, поскольку Витя, несмотря на хорошую физическую форму, страдал умственной отсталостью. Впрочем, это тоже выяснилось уже после всех произошедших событий (по результатам судебно-психиатрической экспертизы, у него была диагностирована лёгкая степень олигофрении).
И вот этой троицей – аутист, авантюрист и олигофрен – был разработан план «заказного убийства». Чистый, незамутнённый IQ способен на многое!
Финал этой истории таков: мальчики Петя и Витя позвонили в квартиру Фёдора, которого на тот момент, по договорённости, не было дома. Дверь открыл отец семейства, после чего нападавшие тут же воспользовались газовым баллончиком и ножом.
Отец Фёдора был убит, а мать, получив девять ножевых ранений, каким-то чудом выжила. Собственно, от неё я и узнал эту историю, когда из Института скорой помощи им. И. И. Джанелидзе её перевели к нам – на кризисное отделение Клиники неврозов им. академика И. П. Павлова.
Как вы, наверное, догадываетесь, в результате описанных событий только тот самый компьютер не пострадал.
Да, сейчас мы наблюдаем два разнонаправленных тренда:
• неуклонный рост мощности и возможностей искусственного интеллекта, которому предстоит экспоненциальный взрыв после того, как разрозненные пока элементы этого пазла сложатся в один;
• и столь же стремительное снижение интеллектуальных способностей человека, обусловленное зависимостью от гаджетов, цифровым слабоумием и информационной псевдодебильностью.
В момент, когда графики этих линий пересекутся, Четвёртая мировая война человека с искусственным интеллектом начнётся и тут же, с разгромным для нас счётом, закончится.
Если это произойдёт, думаю, что это будет самая короткая и последняя война в истории человечества.
Наркоз
Человечество стоит на распутье между смертельным отчаянием и полным вымиранием.
Господи, даруй нам мудрость сделать правильный выбор!
ВУДИ АЛЛЕН
Представьте… Утром выясняется, что террористы распылили по всему миру таинственный отравляющий газ. Они прямо так и сказали в своём видеообращении: мол, дорогие земляне, вы все отравлены, часы цивилизации сочтены!
Правительства в панике, эксперты в растерянности… Проблема в том, что свойства злополучного газа непонятны – люди чем-то особенным не заболевают, видимых разрушений нет, электроника по-прежнему работает.
Может быть, произошло какое-то воздействие на психику? А может, и не было никакой атаки? Розыгрыш? Но проходит какое-то время – и цивилизация действительно начинает необратимое движение в тартарары.
Итак, вопрос нашего мысленного эксперимента: какое массовое психическое расстройство способно привести нас к катастрофе, а мы этого даже не заметим?
Благодаря Ноаму Хомскому, да и всей современной лингвистике, про нас известно следующее: если мы овладели языком, то способны к интуитивному пониманию опредёленных языковых схем, даже если не понимаем смысла соответствующих знаков.
Вот хороший пример, который знаком нам с детства:
«Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове».
Я пишу эту статью в Word’e, и кроме предлогов, он не распознал ни единого слова этого хрестоматийного стиха. И мы ведь тоже не знаем, что эти слова значат. Но мы загадочным образом понимаем, плюс-минус километр, о чём нам в этом стихотворении рассказывают. Кто эти «шорьки», «зелюки» и «мюмзики» – загадка. Но в целом картина-то ясная! Одно относится к другому как-то, и все это происходит где-то и когда-то.
Но оставим на время «мюмзиков». Возьмём Нильса Бора и его известный каждому из нас со школьной скамьи квантово-волновой дуализм. Да, спору нет, физика – штука сложная. Но то, что электрон может одновременно проявлять и свойства частицы, и свойства волны, нам же понятно? Понятно. Ну вот такая у него особенность, у этого электрона.
Непонятно, согласитесь, другое: почему физики считают это чем-то совершенно невообразимым?
Ответ будет неожиданным. Проблема не с физиками, проблема в том, что мы – на той самой школьной скамье – на самом-то деле ничего не поняли. Нам, возможно, только показалось, что мы что-то поняли. Но «поняли» и «показалось, что поняли» – это, как говорится, две большие разницы.
Тот же Нильс Бор говорил: «Если вы не пришли в ужас при знакомстве с квантовой механикой, вы просто не можете её понять». А мы, давайте посмотрим правде в глаза, если и были в десятом классе в каком-то ужасе, то уж точно не от квантовых эффектов.
Что ж, самое время вернуть «мюмзиков» на наш препаровальный стол. Спросим себя ещё раз: что нам было понятно с «мюмзиками»? Лично я руководствуюсь принципом созвучия: «варкалось» – смеркалось, «шорьки» – хорьки, «мове» – траве. Вполне понятно, не правда ли?
Но с чего я вообще взял, что у этого стихотворения есть хоть какой-то смысл? Да, мне так показалось благодаря созвучиям и порождающим грамматикам Хомского. Но на деле я просто придумал этот смысл и вообразил несуществующих животных (которых, кстати сказать, каждый из нас воображает по-своему). Причём я даже не могу знать, о животных ли идет речь! То есть я просто слегка сгаллюцинировал наяву и на трезвую голову, но при этом мне всё показалось попятным.
В методологии мышления этот эффект называется «иллюзией понимания». Суть в том, что нам значительно легче что-либо «понять», чем «не понять». Звучит абсурдно, но так это работает.
Всякое неизвестное настолько тягостно для нашей психики, что мозг идёт на любые ухищрения, только бы снять эту неопределённость. И ни достоверность, ни объективность (а тем более «истина») его в такую минуту не интересуют.
Но может ли человек заметить, что он ничего не понял, если ему кажется, что он всё «прекрасно понял»?
Вы, я думаю, с чем-то таким сталкивались. Вот вы вроде бы всё человеку объяснили, он вроде бы всё понял, а потом выясняется, что это была только иллюзия понимания.
Или помните то характерное ощущение, когда разговариваешь с человеком битый час и вдруг понимаешь, что всё, как в той присказке, – «тихо сам с собою я веду беседу»?
К чему я всё это? А вот к чему…
Если кто-то думает, что лица, страдающие умственной отсталостью, ощущают себя таковыми – умственно отсталыми, – а больные Альцгеймером понимают, что давно ничего не соображают, – это не так.
Все они считают себя вполне здравыми субъектами. Мы можем сохранить ощущение, что нам всё понятно, что мы всё понимаем (и потому не дураки совсем), хотя на деле уже не будем понимать ровным счётом ничего.
Итак, утратив здравомыслие, мы этого не заметим. Но, с другой стороны, «объективное знание», даже если все отупеют вконец, никуда не денется. Вот мы и найдём дорогу по этим хлебным крошкам! Ага, конечно…
ГЛУПЕЕ, ЧЕМ КАЖЕТСЯ…
Группа психологов Йельского университета под руководством профессора Мэтью Фишера провела серию экспериментов, в которых исследовалось субъективное ощущение знания и понимания, связанное у человека с использованием поисковой системы Google.
В одном из экспериментов испытуемым предлагалось ответить на четыре вопроса (например, «Как работает застёжка-молния?») с помощью интернет-поисковика.
Контрольная группа получала те же вопросы и просто печатный текст с исчерпывающими ответами на них.
Потом участникам обеих групп задали какие-то другие вопросы – например: «Почему облачные ночи теплее?»
Во всех случаях представители группы, которые выполняли задание с помощью интернет-поисковика, считали себя более осведомлёнными, чем те, кто получил готовый ответ.
Удивительно, впрочем, не это. Удивительно, что уверенность в своей интеллектуальной мощи демонстрировали даже те участники, которые перед этим не справились с заданием и не смогли найти сайт с нужным ответом.
Иными словами, субъективные ощущения от пребывания в «режиме поиска» могут быть настолько сильны, что люди чувствуют себя умнее даже тогда, когда для этого вообще нет никаких объективных оснований.
В другом эксперименте этой исследовательской программы испытуемым показывали картинки с результатами томографии головного мозга. И те участники, которые осуществляли поиск ответов в интернете, «своей» всегда считали ту картинку, на которой различные области мозга «светились» наиболее интенсивно. Проще говоря, они были уверены, что их мозг работает намного активнее, чем у представителей контрольной группы.
«Интернет – это невероятно мощная среда, где вы можете ввести свой вопрос и у вас есть доступ к знаниям всего мира, – предупреждает Мэтью Фишер, – в результате можно очень легко перепутать собственные знания с данными из внешнего источника. Грань между тем, что вы знаете, и тем, что вы думаете, что знаете, стала очень размытой».
«Повсеместное использование смартфонов серьёзно усугубляет эту проблему, поскольку интернет-поиск всегда под рукой, – добавляет один из соавторов исследования, тоже профессор Йеля Фрэнк Кейл. – И негативный эффект будет проявляться всё сильнее по мере того, как дети, не выпускающие смартфоны из рук с самого раннего возраста, будут взрослеть».
«Мемы» – это вовсе не весёлые картинки с забавными подписями, как почему-то думают некоторые представители современной молодёжи, а самый настоящий научный термин. Понятие «мема» было предложено Ричардом Докинзом для определения единиц культурной информации.
Докинз – биолог, и начал он свою научную карьеру с весьма оригинальной идеи. Он показал, что в эволюционном отборе участвуют не отдельные особи, а конкретные гены. Именно ген – та единица, которая «жаждет» своего воспроизводства, а тела живых существ – это лишь средства, с помощью которых разные гены участвуют в этой гонке на выживание.
Хорошенько осмыслив этот принцип, Докинз пошел дальше. Разве нельзя сказать, что разные культуры находятся друг с другом в конкурентной борьбе? Вполне. А что является единицей, которая хочет в этой борьбе выжить? Мем.
Вообще говоря, мемы – это что-то вроде «психических вирусов», которые распространяются от человека к человеку. Все наши представления о жизни, нормы морали, знания, способы решения задач, модные тренды и т. д., и т. п. – это такие разные мемы.
Проблема состоит в том, что «подводная часть» мема не очевидна. И если человек пользуется теми же мемами, в той же последовательности и при тех же обстоятельствах, что и вы, это не значит, что он понимает под этим мемом то же самое. Заметить эту подмену настолько же сложно, как и отследить собственную иллюзию понимания.
Так, например, большинство современных студентов искренне считают, что они получают «образование». Но помните ли вы, когда произошла эта подмена и «образование» перестало равняться «знанию», «профессиональным навыкам», «научному мышлению»?
Точной даты я, конечно, не назову, но в какой-то момент это точно случилось. «Образование» было приравнено к «корочке», «бумажке», «галочке», и все стали так думать, никого это не смущает.
Осталось ли что-то от прежнего мема «образование»? Судя по непаханому полю, которое боронит Диссернет, осталось что-то совсем не то, что было. А то, что было, уже никому и не вспомнить – ибо так это работает: мем умер, да здравствует мем!
В этом вся суть: внутреннее наполнение понятий, которые мы используем, их действительный смысл меняется в зависимости от того, куда дрейфует соответствующая культура. В толковых словарях всё остаётся по-прежнему, а вот в реальной жизни – нет.
В этой борьбе мемов друг с другом одни смыслы борются с другими за одни и те же слова. Потом один мем побеждает, другой – гибнет, но никто из нас возникшей подмены заметить не может, потому что слова остаются теми же, что и раньше. Как будто бы ничего и не произошло…
А теперь вопрос: у какого мема больше шансов на победу в этой конкурентной борьбе за наши мозги? Тут всё действительно как у вирусов: побеждает тот из них, которым легче «заразиться», а заразиться легче тем, что проще, примитивнее, легче в восприятии и реализации.
И, постепенно отупляясь, мы этого не заметим.
ЗАТО МЫ КРЕАТИВНЫЕ!
Постоянно приходится слышать, что, мол, вы просто старые и несовременные, а это новый мир, новое время, новые люди – вообще всё новое, а вам не понять!
Это трогательно-идиотский аргумент, хорошо иллюстрирующий подмену содержания внутри миметической структуры. Да, действительно, старшие поколения, как правило, не очень довольны новациями, критикуют молодёжь и уверяют, что в их молодости всё было лучше и по-настоящему, а сейчас – нет, «богатыри, не вы!».
Почему на сей раз это не так? Потому что это не вопрос поколений, а вопрос среды. Среда, в которой формировалась прежняя психика, была принципиально другой – не содержательно, а по структуре.
Прежняя психика формировалась в условиях дефицита информации, а сейчас она формируется в условиях гиперинформационного давления, что естественно приводит к другим результатам – к формированию другой психики.
«Много» – это вовсе не значит, что «хорошо». Если вы будете поливать растение большим количеством воды, нежели оно способно употребить, оно сгниёт и погибнет. С информацией – всё то же самое: она должна быть переработана, а на это мозгу нужно время. Но этого времени нет, потому что уже поступает другая информация.
В результате современный человек всё хуже справляется с простыми заданиями – хоть прочитанный рассказ пересказать, хоть объяснить его смысл своими словами.
Этот загадочный феномен проявился уже в начале 90-х, когда из источников информации, по большому счёту, был только телевизор (но уже с большим количеством каналов). Тогда, чтобы это явление как-то назвать, остановились на понятии «функциональная неграмотность».
Вообще говоря, это странная вещь: человек вроде бы читать-писать умеет, но, глядя в книгу, видит известную комбинацию из трёх пальцев. Это шокировало, вызывало недоумение, но причины были скрыты за семью печатями. Сейчас мы видим их куда более отчётливо.
И ведь дальше – больше: интеллектуальные задачи, которые должен решать современный человек, – не те, что когда-то, они становятся всё сложнее! А вот умение справляться с ними тает как дымка: в глазах растерянность и немой вопрос – а может быть, мне кто-то поможет, что надо делать?
При этом нас продолжают уговаривать, что всё это не важно, – мол, если понадобятся факты, то он легко найдёт их в интернете. А что современному человеку и нужно, то это – креативность, ибо век у нас инноваций и технологического прогресса! И мол, это и даёт нам интернет.
Но даёт ли, или только кажется, что даёт?..
Ответила на этот вопрос обычный преподаватель педагогики в Колледже Уильяма и Мэри (США) Кюнг Хи Ким. Она подняла архивы и проанализировала результаты теста детей (300 000 штук) на креативность за последние пятьдесят лет.
Тест, о котором идёт речь, – Тест Креативности Мышления Торренса (Torrance Tests of Creative Thinking – TTCT, см. рис. № 14) – хороший, проверенный, доказавший эффективность. Он был разработан Э. Полом Торренсом в конце 1950-х и с тех пор активно используется.
Исследования показывают, что он способен лучше предсказывать будущие успехи ребёнка, чем результаты IQ-теста, предположение сверстников или школьные оценки.
Рисунок № 14. Пример выполнения ТТСТ: фигуры, данные в задании, а также креативное и недостаточно креативное их использование в рисунке
Согласно же анализу, проведённому Ким за весь период существования теста, креативность американских детей с 60-х годов прошлого века уверенно росла, затем стабилизировалась к 1984-1990-му году, а дальше началось неуклонное падение, причём существенное (или, как говорят в таких случаях, – статистически значимое).
Самое большое снижение показала шкала «творческой разработки», по которой оценивается способность ребёнка взять определённую идею и рассмотреть её в новом интересном ракурсе. 85 % детей в 2008 году получили более низкие баллы по этому показателю, чем в среднем дети в 1984-м.
Вот вам и рост креативности в интернет-среде!
«Дети стали менее эмоционально активными, менее энергичными, менее болтливыми и вербально активными, обладают меньшим чувством юмора, менее развитым воображением, более консервативны, они стали менее живые и страстные, менее проницательные, они менее склонны связывать несовместимые на первый взгляд вещи, менее склонны к синтезу и к тому, чтобы смотреть на вещи под другим углом».
КЮНГ ХИ КИМ, Колледж Уильяма и Мэри (США)
Что ж, самое время вернуться к нашему мысленному эксперименту… Там у нас, напомню, воображаемые террористы, отравляющий газ, загадочное воздействие на психическое состояние человека и гибель цивилизации.
Итак, каким эффектом должен обладать этот газ, чтобы планы террористов исполнились?
Да, этот «отравляющий газ» – сам воздух современной цивилизации. Это информационная перегрузка, перманентное потребление медиаконтента, постоянная подключённость («всегда на связи»), многозадачность, зависимость от социальных сетей и прочее, и прочее. А также, конечно, отсутствие целей, которые бы оправдывали необходимость приложения интеллектуальных усилий.
Мы становимся глупее, не замечая этого. Впрочем, этого и нельзя заметить. В этом весь фокус. Напротив, нам может казаться, что мы даже умнеем, ширим кругозор, развиваемся.
Возможно, главный критерий интеллекта – это способность к выстраиванию в своём сознании сложной, многогранной модели другого человека («theory of mind», как говорят специалисты по когнитивистике). А о степени этой сложности легко судить по структуре текстовых сообщений, которыми обмениваются представители соответствующей культуры.
Мы же вообще больше ими не обмениваемся – мы обмениваемся ссылками, смайликами и пересылаемыми друг другу картинками.
КРЕАТИВ – ЭТО ПРОСТО
Пока новые поколения всё больше проваливают тест на креативность, искусственный интеллект привыкает заниматься творчеством. Характерный пример – искусственный художник от компании Google.
За основу разработчики взяли способность искусственного интеллекта распознавать то, что изображено на фотографии или картине. В Google этим вопросом долго и системно занимались: показывали искусственному интеллекту миллионы изображений какого-нибудь предмета, а он должен был научиться его определять.
Теперь представьте, что мы даём такой машине обратное задание: мы предоставляем ей какой-то шум и говорим: «О’кей, Гугл, найди мне здесь картину цветов» (или человека, или здание, или пейзаж). Машина анализирует предоставленную ей информацию, выделяет из неё какие-то формы, назначает их искомыми объектами (карзина, человек, здание…) и включает прорисовку, «улучшая» изображение.
Причём разным командам учёных удаётся создавать разный художественный стиль…
Не отстают и другие супергиганты. Например, искусственный интеллект Microsoft научился рисовать по тестовому описанию. Это значит, что скоро вы сможете погружаться в виртуальную реальность и говорить, что вы хотите увидеть, – и вам будут это показывать. Ну, или можно будет просто загрузить в программу какую-нибудь книгу – и она её вам тут же экранизирует.
С тем же успехом можно создать музыку, что уже наглядно продемонстрировал искусственный интеллект по имени Аплрег. Его обучили битам, аккордам, инструментальному звучанию, а потом живые музыканты правили его музыку. Он извлёк уроки и создал с певицей Тэрин Саузерн целый альбом под названием «1АМА1» («Я искусственный интеллект») – желающие могут послушать на YouTube.
Кстати, при слепом тестировании (а соответствующие тесты были проведены) люди не могут отличить музыку, написанную Атрег’ом, от той, что создал человек. Идея, что человеческий креатив – это нечто совершенно невозможное для машин, является совершенно нелепым заблуждением.
Искусственный интеллект уже умеет из сырых данных выводить законы природы, включая законы Ньютона, например, и проверять сложнейшие математические доказательства (на что раньше у людей-математиков зачастую уходили годы). А это всё-таки настоящая наука!
Так что думать, будто бы он не сможет справиться с какими-то семью красками и семью же нотами – это как минимум смешно.
