III
Бернисти вылетел на разведочном катере в сопровождении картографа Бродерика, чтобы изучать Новую Землю, фотографировать ее и, в целом, получить лучшее представление о планете. Всюду наблюдался сходный ландшафт: унылая изборожденная местность, напоминавшая внутренность остывшей обжиговой печи. Всюду открытые ветрам равнины, занесенные глинистой пылью, простирались между зубчатыми хребтами крутых безжизненных скал.
Бродерик подтолкнул локтем главного эколога: «Смотри!»
Взглянув в указанном направлении, Бернисти увидел на поверхности пустыни едва заметные, но безошибочно узнаваемые очертания трех квадратов – обширных участков, заваленных крошащимися камнями, рассеянными по песчаным наносам.
«Либо это остатки гигантских кристаллов, равных которым не знает Вселенная, – сказал Бернисти, – либо мы – не первые разумные существа, побывавшие на этой планете».
«Следует ли нам приземлиться?»
Бернисти разглядывал квадраты в телескоп: «Там нет ничего любопытного… Пусть этим займутся археологи – я вызову нескольких из Бирюзовой системы».
Когда они возвращались к «Бодри», Бернисти внезапно воскликнул: «Стой!»
Разведочный катер приземлился; Бернисти соскочил на землю и с явным удовлетворением рассмотрел зеленовато-коричневую поросль стандартного варианта вики 6-D, припорошенную мелкими стручками симбиотических лишайников, снабжавших вику кислородом и водой.
«Еще шесть недель, – говорил Бернисти, – и весь этот мир обрастет слоем вики».
Бродерик пригляделся к листочку: «А что это за красные пятнышки?»
«Красные пятнышки? – Бернисти тоже приглянулся и нахмурился. – Похоже на ржавчинный грибок…»
«Это нормально?»
«Нет… конечно, нет! Это очень плохо! Не пойму, как это возможно. Когда мы прибыли, планета была стерильна».
«Из космоса проникают споры», – предположил Бродерик.
Бернисти кивнул: «Кроме того, из космоса проникают космические катера шпионов и саботажников. Давай-ка вернемся к „Бодри“. Ты отметил координаты этого участка?»
«С точностью до сантиметра».
«Посторонись, я уничтожу эту грибковую колонию». Бернисти начисто выжег поросль вики, только что вызвавшей у него такую гордость. Они молча возвращались к «Бодри» над равниной, уже плотно покрывшейся крапчатой растительностью. Как только катер приземлился, Бернисти выпрыгнул из кабины и, вместо того, чтобы подняться в звездолет, подбежал к ближайшему кустику, напряженно разглядывая листья: «Здесь нет… и здесь нет… и здесь тоже…»
«Бернисти!»
Главный эколог обернулся. К нему подходил, сурово нахмурившись, ботаник Бэрон. У Бернисти душа ушла в пятки: «Да?»
«Имела место халатность, которой нет оправдания».
«Ржавчина?»
«Грибковая ржавчина. Уничтожает вику».
Бернисти развернулся на каблуках: «У тебя есть образец?»
«Мы уже разрабатываем контрагент в лаборатории».
«Хорошо…»
Но ржавчинный грибок упорно не поддавался уничтожению. Выявление агента, способного подавлять рост грибка и в то же время не наносящего ущерб ни вике, ни лишайникам-симбиотам оказалось исключительно трудной задачей. Обработка одного образца за другим вирусами, бактериями, химикатами, грибковыми паразитами и другими конкурирующими грибками ни к чему не приводила; образцы сжигали в печи. Тем временем цвет слоя вики, покрывающего равнину, изменился – она уже стала не коричневато-зеленой, а красновато-зеленой, оттенка потемневших пятен йода; растительность, так радовавшая экологов, начинала увядать и гнить.
Бернисти не смыкал глаз. Он расхаживал по лаборатории, понукая и проклиная специалистов: «Вы называете себя экологами? Что может быть проще, чем избавить вику от ржавчины? Нет, вы терпите поражение за поражением! Это позор, это провал! Вот что, дайте-ка мне эту культуру!» Бернисти выхватил чашку с культурой грибка из рук Бэрона – тоже не спавшего несколько ночей и донельзя раздраженного.
Желательный агент был найден, наконец, в слизистой плесени; прошло еще два дня, прежде чем удалось изолировать штамм плесени, не содержавший нежелательных примесей, и стимулировать размножение этого штамма. К тому времени вика уже гнила повсюду, окруженная, как опавшей осенней листвой, высохшими лишайниками.
На борту «Бодри» продолжалась лихорадочная деятельность. Лаборатория и коридоры были заставлены котелками с культурой; в кают-компании, в двигательном отсеке и в библиотеке сушились поддоны со спорами.
Бернисти вспомнил о существовании Кэтрин, когда увидел. как она отскребала сухие споры, собирая их в лотки с целью дальнейшего распыления. Он задержался, чтобы понаблюдать за ней; девушка заметила его внимание, но Бернисти слишком устал, чтобы разговаривать. Он всего лишь кивнул и вернулся в лабораторию.
Плесневые грибки рассеяли в атмосфере, но это сделали слишком поздно. «Ничего! – подбадривал коллег Бернисти. – Придется снова распылить семена базового варианта вики 6-D. На этот раз мы знаем, чтó ей угрожает, и приготовимся к обороне».
* * *
Новая вика росла; удалось также спасти многие участки первой поросли. Не находя больше ржавчинных грибков, слизистая плесень погибла – за исключением пары ее мутировавших разновидностей, атаковавших полезные лишайники. Сначала возникло впечатление, что эти плесневые споры не менее опасны, чем ржавчинный грибок, но в каталоге «Бодри» нашелся вирус, выборочно заражавший только плесневые грибки. Вирус рассеяли в воздухе, и паразитическая плесень исчезла.
Бернисти все еще был недоволен. Устроив общее собрание команды, он сказал: «Вместо трех организмов – вики и двух видов лишайника – теперь на планете шесть организмов, учитывая ржавчинный грибок, уничтожающую грибок слизистую плесень и уничтожающий плесень вирус. Чем больше видов участвуют в экосистеме, тем труднее их контролировать. Вынужден подчеркнуть необходимость исключительной осторожности и драконовских антисептических мер».
Несмотря на все предосторожности, ржавчинный грибок появился снова – на этот раз вику заразила его черная разновидность. Но Бернисти был готов к нападению: контрагент рассеяли уже через два дня. Ржавчинный грибок исчез; вика процветала. Теперь всю поверхность планеты окутывал плотный коричневато-зеленый ковер растительности. Цепляясь стеблями за стебли, перекрывая листьями листья соседей, местами вика размножалась так буйно, что толщина ее слоя достигала двенадцати и даже четырнадцати метров. Вика карабкалась по гранитным утесам и свисала гирляндами над пропастями. И каждый день бесчисленные тонны углекислого газа превращались в кислород, а метан становился водой и дополнительным углекислым газом.
Бернисти внимательно следил за результатами анализа атмосферы, и в один прекрасный день содержание кислорода в воздухе увеличилось настолько, что его уже можно было назвать «следовым», а не «пренебрежимо малым». По такому случаю главный эколог приказал устроить выходной день и банкет. Традиции Бирюзовой системы требовали, чтобы все мужчины и женщины ели отдельно: зрелище открытых ртов, поглощающих пищу, считалось не менее неприличным, чем наблюдение за процессом испражнения. На этот раз, однако, праздновалось содружество всей команды, и Бернисти, не будучи человеком слишком щепетильным или чувствительным, распорядился пренебречь древним обычаем; таким образом, банкет начался в атмосфере веселого, развязного запанибратства.
По мере того, как продолжалось пиршество, спиртное и другие опьяняющие соки возымели свое действие, и поведение участников банкета становилось все более несдержанным. Берель сидела рядом с Бернисти и, хотя она делила с ним постель на протяжении последних занятых лихорадочной работой недель, не могла не чувствовать, что его внимание к ней стало безличным, что она стала для него не более чем гейшей. Заметив, что глаза Бернисти почти непроизвольно останавливались на порозовевшем от вина лице Кэтрин, Берель чуть не расплакалась.
«Этому не бывать! – бормотала она себе под нос. – Через несколько месяцев моя работа гейши закончится – я студентка. Я совокупляюсь с теми, кого выбираю сама. Больше не желаю спать с этим косматым грубияном и эгоистом, с этим волокитой Бернисти!»
В уме Бернисти тоже блуждали странные помыслы. «Берель – приятная, доброжелательная женщина, – думал он, – но Кэтрин! Какое очарование! Какое воодушевление!» Чувствуя, как на нем сосредоточилось внимание киркассианки, главный эколог трепетал, как подросток.
Как раз в этот момент картограф Бродерик, напившийся до головокружения и помутнения в глазах, схватил Кэтрин за плечи и притянул к себе, чтобы поцеловать. Она отстранилась, бросив почти капризный взгляд на Бернисти. Этого было достаточно. Бернисти сразу оказался рядом – он поднял ее и отнес к своему креслу, все еще пошатываясь на обожженных ногах. Ее духи опьяняли его не меньше вина – он едва заметил, как яростно исказилось лицо Берели.
«Этому не бывать!» – отчаянно думала Берель. И вдруг ее осенило вдохновение. «Бернисти! Бернисти!» – она потянула эколога за рукав.
Бернисти повернулся к ней: «Да?»
«Ржавчинный грибок! Я знаю, как он появился на вике!»
«Споры грибка рассеялись из космоса».
«Рассеялись, когда Кэтрин приземлилась на космической яхте! Она не шпионка – она саботажница!» – даже в приступе ярости Берель не могла не позавидовать безукоризненной невинности, отразившейся на лице Кэтрин. – Саботажница, подосланная кэйями!»
«Ну вот еще! – смущенно пробормотал Бернисти. – Бабьи сплетни!»
«Бабьи сплетни, даже так? – возмутилась Берель. – А что происходит сию минуту, пока ты пируешь и лапаешь ее в свое удовольствие? Как по-твоему?» Она протянула руку, указывая на Кэтрин пальцем с дрожащим на нем цветком из блестящей металлической фольги: «Эта… эта бесома!»
«О чем ты? Не понимаю», – в замешательстве буркнул Бернисти, переводя взгляд с одной девушки на другую.
«Пока ты тут расселся, как властелин мира, кэйи распространяют заразу и уничтожают плоды твоих трудов!»
«А? Что ты имеешь в виду?» – Бернисти продолжал смотреть то на Берель, то на Кэтрин. Он вдруг почувствовал себя неудобно – будто свалял дурака. Кэтрин поежилась у него на коленях и беззаботно проворковала – тоном, не вязавшимся с тем, как напряглись ее мышцы: «Если ты ей веришь, проверь свой радар, взгляни на экраны».
Бернисти расслабился: «О! Какая чепуха…»
«Нет, нет и нет! – закричала Берель. – Она неспроста тебя соблазняет!»
Обращаясь к Буфко, Бернисти прорычал: «Проверь радар!» Но тут же сам поднялся на ноги: «Пойду с тобой».
«Неужели ты поверил…» – начала было Кэтрин.
«Я ни во что не поверю, пока не увижу, чтó показывает радар».
Буфко повернул несколько переключателей, сфокусировал экран. Появилась чуть размытая светящаяся точка: «Корабль!»
«Приближается или улетает?»
«Уже улетает».
«Где записи?»
Буфко передал ему кассету. Бернисти вставил ее в гнездо и наклонился над экраном, нахмурив мохнатые брови: «Хммф!»
Буфко вопросительно взглянул на эколога.
«Странно! В высшей степени странно!»
«Что именно?»
«Этот корабль только что прибыл – и сразу развернулся, поспешил удалиться от Новой Земли».
Буфко тоже просмотрел запись: «Это случилось четыре с половиной минуты тому назад».
«Точно в тот момент, когда мы покинули кают-компанию».
«Ты думаешь…»
«Не знаю, чтó и думать».
«Дело выглядит так, как будто они получили сообщение – предупреждение…»
«Но каким образом? Откуда?» – Бернисти колебался. «Естественно, в первую очередь подозревать следует Кэтрин», – медленно произнес он.
Буфко поднял глаза – в них появилась необычная искорка: «Что ты с ней сделаешь?»
«Я не утверждаю, что она виновна. Я всего лишь заметил, что, по логике вещей, подозрение падает на нее… – Бернисти вынул кассету и вложил ее обратно в обойму под экраном. – Пойдем, посмотрим, чтó там происходит… Какими еще проделками они занимаются…»
Но никаких очевидных свидетельств новых «проделок» он не обнаружил. Желтовато-зеленое небо Новой Земли оставалось по-прежнему чистым и прозрачным, а вика продолжала буйно расти.
Вернувшись в звездолет, Бернисти дал кое-какие поручения Блэндвику; тот взлетел на разведочном катере и через час вернулся, осторожно держа в руках небольшой шелковый мешочек.
«Понятия не имею, что это такое», – сообщил он экологу.
«Плохие новости! Что еще это может быть?» – Бернисти отнес мешочек в лабораторию и стал наблюдать за тем, как два ботаника, два миколога и четыре энтомолога изучали содержимое мешочка.
Энтомологи смогли определить содержимое: «Яйца небольшого насекомого – судя по количеству генов и структуре ДНК, какая-то разновидность клеща».
Бернисти кивнул и обвел мрачным взглядом ожидавших указаний специалистов: «Надеюсь, вы сами понимаете, чтó следует сделать?»
«Разумеется».
* * *
Бернисти вернулся в свой частный кабинет. Через некоторое время он вызвал Берель и сразу, без обиняков, спросил ее: «Откуда ты узнала, что в небе появился корабль кэйев?»
Берель стояла, вызывающе глядя на него сверху вниз: «Я ничего такого не знала. Просто догадалась».
Несколько секунд Бернисти молча изучал ее: «Да… как я уже упомянул, у тебя есть интуитивные способности».
«Интуиция тут ни при чем, – презрительно отозвалась Берель. – Это было очевидно любому, кто руководствуется здравым смыслом».
«Не совсем тебя понимаю».
«Тем не менее, все это предельно ясно. Появилась кэйянка. Тут же нарушился экологический баланс, распространилась красная и черная грибковая ржавчина. Ты победил ржавчину, ты празднуешь. Ты успокоился. Самый удобный момент заразить планету новой чумой!»
Бернисти медленно кивнул: «Действительно, самый удобный момент…»
«Кстати, какого рода чумой они теперь нас облагодетельствовали?»
«Поедающими растительность вшами – точнее говоря, клещами. Думаю, что нам удастся с ними справиться прежде, чем они размножатся».
«И что потóм?»
«Не знаю…»
«Кэйи поняли, что у них не получится нас спугнуть – теперь они решили изнурить нас до смерти».
«Похоже на то».
«И у них это получится?»
«Не вижу, каким образом мы могли бы убедить их прекратить такие попытки. Размножать паразитов легко; уничтожать – трудно».
Ведущий энтомолог Банта принес пробирку: «Вот эти клещи – вылупились».
«Уже?»
«Мы немного ускорили процесс».
«Они могут выжить в здешней атмосфере? Кислорода еще немного – аммиака гораздо больше».
«Они обожают местную атмосферу – клещи дышат именно аммиаком».
Бернисти горестно разглядывал пробирку: «И при этом с удовольствием пожирают нашу вику».
Берель заглядывала ему через плечо: «Что мы можем с ними сделать?»
Банта отнесся к вопросу с подобающим профессионалу скептицизмом: «Естественные враги таких клещей – некоторые паразиты и вирусы, стрекозы и своего рода бронированная мошка, очень быстро размножающаяся. На мой взгляд, лучше всего сосредоточить усилия именно на мошке. По сути дела, мы уже проводим разветвленную селекцию в поисках мутации, способной выжить в местной атмосфере».
«Хорошо! Продолжайте в том же духе, Банта», – Бернисти поднялся на ноги.
«Куда ты?» – спросила Берель.
«Хочу проверить, как поживает вика».
«Я пойду с тобой».
На равнине Бернисти, казалось, уделял больше внимания небу, нежели вике.
«Ты что-то ищешь?» – поинтересовалась Берель.
Бернисти указал пальцем: «Видишь туманную полоску над горизонтом?»
«Облачко?»
«Появляется иней – россыпь редких кристаллов льда, взвешенных в воздухе… Но это только начало! Наш первый ливень – вот это будет событие!»
«Если только смесь метана и кислорода не взорвется – тогда все мы улетим к чертовой матери вверх тормашками!»
«Да-да, – пробормотал Бернисти. – Нужно засеять равнины новой разновидностью метанофилов».
«А как ты избавишься от аммиака?»
«Есть болотное растение с планеты Салсиберри, в надлежащих условиях катализирующее реакцию 12NH3 +9O2 = 18H2O +6N2».
«Зачем болотная трава тратит время на эту реакцию? – спросила Берель. – Что она с этого имеет?»
«Всего лишь шутка природы. Зачем мы смеемся? Тоже своего рода каприз природы».
«Приятный каприз…»
Бернисти разглядывал вику: «Вот, смотри! Под листом», – он показал ей клещей: медлительных мелких насекомых, напоминавших желтоватых тлей.
«Когда будут готовы жрущие их мошки?»
«Банта собирается выпустить половину приготовленной популяции – может быть, на воле они будут питаться охотнее, чем лаборатории».
«А Кэтрин? Она знает про мошек?»
«Ты все еще ее подозреваешь?»
«Я все еще уверена в том, что она – шпионка».
Бернисти мягко сказал: «Не могу представить себе, каким образом она или ты могли бы связаться с кораблем кэйев».
«Она или я?»
«Кто-то предупредил кэйев. Логично подозревать Кэтрин, конечно, но ты знала, что их корабль был поблизости».
Берель молча развернулась на каблуках и решительно направилась к звездолету.
