На тринадцатый день ботаник Бартенброк, работавший с рассвета до заката на ветреной лёссовой равнине, устало вернулся к кораблю и объявил, что появились первые побеги вики. Он показал изыскателю образцы – небольшие бледные ростки с будто навощенными листочками на концах.

Бернисти критически рассмотрел их. Побеги были покрыты, как жабрами, мелкими складками двух цветов – бледно-зелеными и белыми. Бернисти продемонстрировал эти структуры подруге: «В зеленых стручках накапливается кислород, в белых собирается вода».

«Значит, атмосфера Новой Земли уже изменяется?» – спросила Берель.

«Мы еще успеем увидеть на нашем веку, на этой равнине, города Бирюзовой цивилизации».

«Почему-то я сомневаюсь в этом, Бернисти».

В наушниках их шлемов раздался голос: «Радист Буфко к Бернисти. Планету окружили три звездолета; они отказываются отвечать на вызовы».

Бернисти уронил побег вики на землю: «Это кэйи!»

Берель подняла бровь: «Что теперь будет с городами Бирюзовой цивилизации?»

Бернисти поспешил прочь, не удостоив ее ответом. Берель последовала за ним в рубку управления «Блауэльма», где Бернисти уже изучал изображения на экранах.

«Где они?» – спросила гейша.

«В данный момент – по другую сторону планеты, ведут разведку».

«Какие у них звездолеты?»

«Патрульные ударные корабли. Вот они, уже появились!»

На экране возникли три темных силуэта. Бернисти сухо приказал радисту: «Передай универсальный код приветствия».

«Будет сделано!»

Бернисти ждал, пока Буфко произносил в микрофон фразы на архаическом универсальном языке.

Корабли кэйев замедлились, повернули, стали спускаться.

«Похоже на то, что они приземляются», – тихо сказала Берель.

«Да».

«Они вооружены. Нас могут уничтожить».

«Могут – но не посмеют».

«Мне кажется, ты не совсем понимаешь психологию кэйев».

«А ты понимаешь?» – резко отозвался Бернисти.

Она кивнула: «Конечно. До девичества я училась – и теперь, когда девичество подойдет к концу, намерена продолжать учебу».

«Ты гораздо полезнее в качестве гейши. Пока ты учишься и забиваешь знаниями свою хорошенькую голову, мне придется искать новую подругу, готовую сопровождать меня в странствиях».

Берель указала на приземляющиеся черные корабли: «Если наши странствия не закончатся здесь и сейчас».

Буфко наклонился над приемником; из громкоговорителя послышался голос. Бернисти не понимал универсальный язык, хотя повелительный тон говорившего говорил сам за себя.

«Что им нужно?»

«Требуют, чтобы мы освободили планету. Утверждают, что она уже заявлена как собственность системы Кэя».

«Скажи им, чтобы они сами убирались, что они рехнулись… Нет, лучше посоветуй им связаться с Архивной Станцией».

Буфко произнес несколько фраз на архаическом языке. Сквозь потрескивание помех донесся ответ.

«Они приземляются. Судя по всему, кэйи уверены в своей правоте».

«Пусть приземляются! Пусть говорят все, что хотят! Наша заявка гарантирована Архивной Станцией!» Тем не менее, Бернисти надел дыхательный шлем и вышел наружу, чтобы пронаблюдать за приземлением кэйев на лёссовой равнине. Он поморщился, когда выхлоп каждого из трех звездолетов выжег обширный участок посеянной вики.

У него за спиной послышались шаги – подошла Берель.

«Что ты здесь делаешь? – грубовато спросил Бернисти. – Сейчас не время развлекаться».

«Я пришла потому, что изучаю кэйев».

Бернисти усмехнулся: сама идея о том, что Берель могла быть серьезным специалистом, представлялась ему нелепой.

«Ты смеешься? – отозвалась Берель. – Хорошо! Позволь мне поговорить с кэйями».

«Тебе?!»

«Я свободно говорю на их языке – и на универсальном тоже».

Бернисти изумленно уставился на нее и пожал плечами: «Ты можешь переводить».

Люки черных кораблей открылись – из них спустились восемь кэйев. Бернисти еще никогда не приходилось иметь дело с представителями чужой системы лицом к лицу, и на первый взгляд его ожидания оправдались – они показались ему исключительно странными. За спинами кэйев развевались на ветру черные плащи, а их лысые черепа были расписаны узорами из толстослойной алой и черной эмали.

«Конечно же, – прошептала Берель, – мы им кажемся такими же причудливыми».

Бернисти не ответил – он никогда еще не рассматривал себя как нечто причудливое.

Восемь мужчин-кэев остановились метрах в шести и с любопытством остановили на Бернисти холодные, враждебные взгляды.

Берель произнесла приветствие; темные глаза кэйев с удивлением обратились к ней. Стоявший впереди что-то ответил.

«Что он говорит?» – потребовал перевода Бернисти.

Берель усмехнулась: «Он хочет знать, следует ли считать меня, женщину, предводительницей нашей экспедиции».

Бернисти вздрогнул и покраснел: «Скажи им, что экспедицией командую я, изыскатель Бернисти».

Берель произнесла многословную фразу, длина которой никак не могла соответствовать краткому сообщению Бернисти. Кэй ответил.

«И что же?»

«Он утверждает, что мы обязаны удалиться. Предупреждает, что уполномочен Керрикерком очистить планету от „бирюзовых“ – если потребуется, с применением силы».

Бернисти смерил оппонента взглядом с головы до ног. «Спроси, как его зовут!» – приказал он, чтобы протянуть время и подумать.

Берель спросила и получила высокомерный ответ.

«Он – своего рода коммодор или командир… не могу точно определить его ранг, – сказала Берель. – Его зовут Каллиш или Каллис…»

«Что ж, спроси Каллиша, намерен ли он начать войну. Спроси, какую из сторон, по его мнению, займет в такой войне Архивная Станция».

Берель перевела. Каллиш отозвался продолжительной речью.

Берель сообщила изыскателю: «Он продолжает утверждать, что мы находимся на территории кэйев, что колонизаторы кэйев произвели разведку этой планеты, но не зарегистрировали ее. Он заявляет, что в случае войны вся ответственность будет возложена на нас».

«Он берет нас на пушку, – пробормотал себе под нос Бернисти. – Что ж, мы тоже умеем играть в эту игру». Он вынул лучемет и провел дымящуюся черту в пыли, в двух шагах перед Каллишем.

Каллиш порывисто отреагировал, выхватив свое собственное оружие; сопровождавшие его семеро кэйев сделали то же самое.

Бернисти пробормотал так, чтобы его слышала только Берель: «Прикажи им улететь – вернуться на Керрикерк – если они не хотят, чтобы я отрезал им ноги…»

Берель перевела, стараясь говорить ровно и сдержанно. В ответ Каллиш направил на землю свое оружие и провел пылающую оранжевым огнем линию в пыли перед ногами Бернисти.

Берель перевела слова оппонента – ее голос дрожал: «Он приказывает нам удалиться».

Бернисти медленно выжег еще одну черту на земле – перед самыми носками черных сандалий предводителя кэйев: «Он нарывается на неприятности!»

Берель тревожно произнесла: «Бернисти, ты недооцениваешь кэйев! Они упрямы, их невозможно запугать…»

«А они недооценивают меня, Бернисти!»

Кэйи обменялись несколькими торопливыми отрывистыми фразами, после чего Каллиш с порывистой элегантностью провел еще одну, глубокую огненную линию перед самыми носками сапог Бернисти.

Бернисти слегка отшатнулся, но сжал зубы и наклонился вперед.

«Вы играете в опасные игры!» – воскликнула Берель.

Бернисти прицелился – и раскаленная пыль припорошила сандалии Каллиша. Каллиш отступил на шаг; стоявшие у него за спиной кэйи взревели. Оскалившись в мрачной усмешке, застывшей на лице наподобие маски, Каллиш начал медленно проводить огненную линию, угрожавшую разрéзать щиколотки Бернисти. Бернисти мог отступить – или Каллиш мог отвести в сторону лазерный луч…

Берель вздохнула. Луч перемещался по прямой линии. Бернисти стоял неподвижно, как статуя. Резавший землю луч пересек ноги главного изыскателя.

Бернисти стоял, не шелохнувшись. Все еще улыбаясь, он поднял свой лучемет.

Каллиш развернулся на месте и раздраженно удалился; черный плащ развевался у него за спиной под порывами насыщенного аммиаком ветра.

Бернисти стоял и смотрел вслед уходящим кэйям: напряженная фигура, оцепеневшая от торжества, боли и ярости. Берель ждала, неспособная произнести ни слова. Прошла минута. Звездолеты кэйев поднялись над пыльной почвой Новой Земли – их выхлоп выжег еще больше нежных побегов вики…

Берель повернулась к Бернисти – тот пошатнулся, его лицо вытянулось и потемнело. Подруга подхватила его под мышки. Из «Блауэльма» поспешно спустились Блэндвик и медик. Они уложили Бернисти на носилки и отнесли его в лазарет.

Пока медик резал ткань и кожаную оболочку, очищая обугленные кости, Бернисти прохрипел, обращаясь к Берели: «Сегодня я победил. Они еще вернутся… но сегодня – я победил!»

«Какой ценой? Ты потерял ноги!»

«Мне вырастят новые ноги… – Бернисти охнул и покрылся пóтом – медик прикоснулся к еще живому нерву. – Но вырастить новую планету я не могу…»

Вопреки ожиданиям Бернисти, кэйи больше не приземлялись на Новой Земле. День за днем царило обманчивое спокойствие. Солнце всходило, на некоторое время озаряло слепящим светом охряный, желтый и серый ландшафт, а затем опускалось за западный горизонт в ореоле зеленых и пунцовых тонов. Ветры поутихли: над лёссовой равниной установился непривычный штиль. Медик, тщательно выбирая надлежащие гормоны и трансплантаты тканей и костей, начал выращивать новые ноги главного изыскателя. Пока что Бернисти приходилось хромать в специальных поддерживающих сапогах и не отходить далеко от «Блауэльма».

Через шесть дней после кратковременного посещения Новой Земли звездолетами кэйев из системы Бирюзовой звезды прибыл крейсер «Бодри». Он привез полностью укомплектованную экологическую лабораторию с запасами семян, спор, яиц, спермы, икры, корнеплодов и привоев, замороженной рыбьей молоди, веслоногих рачков, экспериментальных клеток и эмбрионов, личинок, гусениц и куколок, амеб, бактерий и вирусов, а также питательных сред и растворов. Предусмотрены были также средства для манипуляции прижившихся организмов и обеспечения их мутаций, а также запас нуклеинового сырья, многоцелевой живой ткани и чистой протоплазмы, позволявший проектировать и приготовлять простейшие формы жизни. Теперь Бернисти мог бы вернуться в Бирюзовую систему на «Блауэльме», но даже не стал особенно задумываться на этим; он тут же решил остаться на Новой Земле и руководить ее разработкой. Почти две трети специалистов и техников из команды «Блауэльма» приняли такое же решение, после чего, на следующий день после прибытия «Бодри», «Блауэльм» улетел к Бирюзовой звезде.

Этот день оказался достопримечательным во многих отношениях. Он знаменовал собой бесповоротную перемену в жизни Бернисти: теперь он стал не просто изыскателем, а главным экологом, выполняющим гораздо более специализированные функции, причем его престиж соответственно повысился. Именно в этот день Новая Земля начала приобретать сходство с пригодным для человеческого обитания миром – ее больше нельзя было назвать бесплодной каменистой пустыней, окруженной ядовитой атмосферой. Поросль вики на лёссовой равнине превратилась в крапчатое зеленовато-коричневое пространство, сплошь усеянное пестрящими лишайниковыми стручками. Созревали первые семена. Лишайники испустили споры уже три или четыре раза. В атмосфере Новой Земли еще не было заметных изменений – она по-прежнему состояла в основном из углекислого газа, метана и аммиака с примесями водяных паров и инертных газов, но воздействие вики геометрически прогрессировало; площадь озелененной поверхности была еще небольшой по сравнению с ожидаемой.

Третьим важным событием того же дня стало появление Кэтрин.

Она спустилась на небольшом космическом катере и приземлилась с неуклюжестью, свидетельствовавшей либо об отсутствии достаточных навыков пилотирования, либо о физическом изнеможении. Бернисти наблюдал за прибытием катера с прогулочной палубы звездолета «Бодри»; Берель стояла рядом.

«Космическая яхта кэйев!» – тревожно заметила Берель.

Бернисти бросил на нее быстрый удивленный взгляд: «Почему ты так думаешь? Это может быть катер с Алвана или с Канопуса – или из системы Грэмера. Может быть, даже данническое судно с Копенхага».

«Нет. Это кэйи».

«Откуда ты знаешь?»

Из катера выбралась молодая женщина. Даже издалека была заметна ее красота – это чувствовалось в уверенности движений, в какой-то врожденной грации… На ней не было почти никакой одежды, кроме дыхательного шлема. Бернисти не мог не заметить, как сразу напряглась Берель. Ревность? Берель не проявляла никакой ревности, когда Бернисти забавлялся с другими гейшами – неужели она почувствовала более серьезную угрозу?

Берель гортанно выдавила: «Это шпионка. Ее подослали кэйи. Избавься от нее, пусть улетит!» Бернисти уже надевал дыхательный шлем; через несколько минут он вышел на пыльную равнину навстречу молодой женщине – та медленно приближалась, пригнувшись против ветра.

Бернисти остановился и разглядел ее получше. У нее было хрупкое телосложение, более изящное, нежели у большинства женщин Бирюзовой системы. Ее прическа напоминала плотную шапочку спутанных черных волос, бледная кожа казалась слегка подсвеченной, как пергамент, она широко раскрыла темные глаза.

Бернисти ощутил странное волнение – у него перехватило дыхание от непривычного трепета и стремления быть защитником этой девушки; ни Берель, ни какая-либо другая женщина никогда не вызывали у него таких чувств. Берель стояла у него за спиной. Гейша ненавидела незнакомку – это прекрасно понимали и Бернисти, и сама красавица.

Берель повторила: «Шпионка! Прикажи ей убираться!»

«Спроси – что ей нужно?» – отозвался Бернисти.

«Я говорю на языке „бирюзовых“, Бернисти, – сказала незнакомка. – Можешь сам спрашивать меня о чем угодно».

«Хорошо! Кто ты? И что ты здесь делаешь?»

«Меня зовут Кэтрин…»

«Я так и знала, она кэйянка!» – воскликнула Берель.

«Я – преступница. Сбежала, не желая подвергаться наказанию, и прилетела сюда».

«Пойдем! – пригласил ее Бернисти. – Познакомимся с тобой поближе».

В кают-компании «Бодри», где уже собрались многочисленные любопытствующие, Кэтрин рассказала свою историю. Она назвалась дочерью Киркассианского владетеля…»

«Это еще кто такой?» – с подозрением спросила Берель.

Кэтрин спокойно ответила: «Несколько киркассиан все еще владеют цитаделями в Кевиотских горах – наше племя происходит от древних разбойников».

«Значит, ты – дочь разбойника?»

«Более того, я сама – преступница», – с прежним спокойствием заявила Кэтрин.

Бернисти больше не мог сдерживать любопытство: «Что ты сделала, девушка? В чем состояло твое преступление?»

«Я совершила…» – тут она употребила кэйское слово, непонятное Бернисти. Берель нахмурилась – очевидно, ей значение этого термина тоже было неизвестно. «После чего, – продолжала Кэтрин, – я опрокинула на голову жрецу жаровню с фимиамом. Если бы я сожалела об этом, я осталась бы, чтобы понести наказание. Но я ни о чем не жалею. Поэтому я украла космическую яхту и прилетела сюда».

«Невероятные враки!» – с отвращением обронила Берель.

Бернисти происходящее скорее забавляло: «Само собой, девушка, у нас есть все основания подозревать, что ты – кэйская шпионка. Что ты можешь на это сказать?»

«Даже если бы я была шпионкой, я стала бы это отрицать – не правда ли?»

«Значит, ты утверждаешь, что ты – не шпионка?»

Лицо Кэтрин сморщилось – она внезапно разразилась веселым смехом: «Нет. Я готова это признать. Я – кэйская шпионка».

«Я так и знала, так и знала…» – бормотала Берель.

«Помолчи, женщина!» – приказал Бернисти. Повернувшись к Кэтрин, он удивленно поднял брови: «Ты признаёшь, что ты – шпионка?»

«Ты мне не веришь?»

«Клянусь башанскими быками! Не знаю, что и думать, честное слово!»

«Лукавая мошенница, коварная паучиха! – возмущалась Берель. – Искусно плетет шелковую пелену, застилающую тебе глаза!»

«Тихо! – взревел Бернисти. – Неужели ты думаешь, что я не умею распознать обман?» Снова повернувшись к Кэтрин, он сказал: «Только сумасшедшая согласилась бы признать, что она – шпионка».

«Возможно, я – сумасшедшая», – серьезно и просто отозвалась та.

Бернисти возвел руки к потолку кают-компании: «Прекрасно, замечательно – какая разница? У нас нет никаких секретов, так или иначе. Хочешь шпионить? Занимайся этим в свое удовольствие – откровенно или тайком – как тебе нравится, мне все равно. Если ты просто ищешь убежища – пожалуйста, мы предоставим тебе убежище, так как ты находишься на территории Бирюзовой цивилизации».

«Благодарю тебя, Бернисти».