VII. Идеальное преступление
Доктор Мердок вернулся в салон и бросил на прилавок буфета шерстяные перчатки, которые он носил под рукавицами скафандра. Посмотрев вокруг, он заметил Дика, тихо сидевшего у окна. Отец подошел к сыну, пододвинул стул и сел: «Не ожидал, что ты вернешься так скоро».
«Вернуться поскорее решил Сэм, я тут ни при чем», – слегка смутившись, отозвался Дик.
Доктор Мердок наклонил голову набок, искоса бросив на Дика оценивающий взгляд: «Тебе не удалось поладить с Сэмом?»
Дик пожал плечами: «Удалось, более или менее». Он замолчал. Доктор Мердок терпеливо ждал – длительный опыт подсказывал ему, что Дик рано или поздно сообщит подробности.
Дик опустил руку в карман. «Мы много чего видели, – сказал он. – Большинство достопримечательностей Сэм назвал в свою честь».
Доктор Мердок рассмеялся: «Я слышал о стремлении Сэма навечно запечатлеть свое имя на Луне. Ты что-нибудь нашел?»
Дик передал отцу пурпурный кристалл. Доктор Мердок наклонился, присмотрелся, присвистнул: «Что это может быть?»
«Не знаю».
«Никогда ничего подобного не видел. Разве Сэм не сумел назвать этот камень?»
«Сэм его не видел». Дик рассказал, каким образом он нашел самоцвет, а также о происшествии с ящиком для инструментов. «Так что у меня не было возможности показать ему кристалл – что бы это ни было».
«Рубины – красные, сапфиры – синие, изумруды – зеленые, – размышлял вслух доктор Мердок, – но за исключением аметистов, а они обычно очень бледные, я ничего не знаю о пурпурных кристаллах. По меньшей мере никогда не видел огненных пурпурных камней такого насыщенного оттенка, – он протер самоцвет рукавом. – На следующей неделе мне нужно будет слетать на Землю на несколько дней. Не могу взять тебя с собой, но возьму этот камень и попрошу его оценить. Вполне может быть, что это большая редкость, и у тебя будет кругленькая сумма на банковском счету».
«Если это на самом деле драгоценность, – с энтузиазмом предположил Дик, – может быть, мы обнаружим еще такие же. Уверен, что смогу найти тот уступ, где я его добыл».
«С этим придется подождать, пока я не вернусь с Земли. Тогда, наверное, мы сможем снова посетить Бездонную Яму Бакстера».
Дик смотрел в окно, на огромный полумесяц Земли. «Когда ты улетаешь?» – довольно-таки тоскливо спросил он.
«Примерно через неделю. Сегодня утром пришла радиограмма совета попечителей. Придется торопиться, я буду занят сверх головы – иначе я взял бы тебя с собой. Меня подберет по пути с Венеры „Австралийская звезда“. По словам капитана Франкетти, всем кораблям теперь приказано молчать в эфире после вылета и прокладывать курс поодаль от обычных маршрутов».
«Я хотел бы полететь с тобой», – сказал Дик.
Доктор Мердок рассмеялся: «В следующий раз. И мы проведем на Земле целый месяц. Не беспокойся, Земля никуда не пропадет. А теперь мне пора сменить профессора Декстера у Глаза. Мы готовим новый комплект фотографий сектора Вóрона, – он поднялся на ноги. – Хочешь пойти со мной? Если ты намерен стать астрономом, тебе не помешает знать, как пользуются телескопом».
Дик тоже поднялся; они зашли в прихожую, надели скафандры и направились к телескопу по дну кратера.
Следующая неделя прошла без особых происшествий и, с точки зрения Дика, очень быстро. Он изучал стены кратера вокруг обсерватории – взяв с собой геологический молоток, постукивал по скалам и откалывал образцы породы, казавшейся ему любопытной, но не нашел ничего интереснее больших золотистых кубиков пирита.
Часть каждого дня он проводил у телескопа и, кроме того, примерно час занимался в библиотеке. Львиную долю материалов библиотеки составляли фотографические пластины – сотни тысяч черных квадратов, усеянных изображениями звезд. Книгам для развлечения персонала обсерватории придавалось гораздо меньшее значение. Здесь же хранился десятитомный «Новый универсальный каталог звезд», которому Айзель Бэйер посвятил двенадцать лет жизни – причем этот труд, по словам самого Бэйера, никак нельзя было считать завершенным: «Каждый раз, когда фотографическая пластина покидает „темную комнату“ Декстера, мне предстоит еще три дня работы. Смотри! – он подошел к столу, поднял две пластины и передал их Дику. – Это фотографии одного и того же сектора неба, сделанные с одинаковым увеличением. Замечаешь разницу?»
Дик внимательно рассмотрел пластины: «На этой, помеченной буквами „AX“, больше звезд».
Айзель Бэйер кивнул – при этом его пушистая седая шевелюра взволновалась, как плюмаж из страусовых перьев: «Это одна из новых фотографий сектора Вóрона. Другая снята Гарвардской камерой, рефлектором на искусственном спутнике Гарвардского университета, с диаметром зеркала два с половиной метра. Конечно, наш телескоп, собирающий в десять раз больше света, регистрирует гораздо больше звезд. Моя задача – находить новые звезды и обозначать их, указывая точные координаты».
Дик снова сравнил две фотографии, переводя взгляд с одной на другую: «Пластина, обозначенная „AX“ – цветная. Я могу различить красноватые, синеватые и зеленоватые тона».
«Звезды отличаются оттенками, хотя и очень бледными, конечно», – сказал Айзель Бэйер. Баритон библиотекаря, исключительно насыщенный и звучный, не вязался с его костлявой фигурой: «Так или иначе, мы быстро обнаружили, что старые каталоги недостаточны. Я составляю новый каталог на основе совершенно иного, рационального принципа».
На протяжении следующего получаса библиотекарь разъяснял свою систему классификации звезд вертевшему головой и не слишком заинтересованному Дику. Но голос Бэйера не прерывался, драматически поднимаясь и опускаясь, как у пономаря, распевающего священный текст. Наконец Дик, взглянув на часы, вскочил на ноги: «Мне нужно встретить отца – мы пойдем к телескопу».
Глаза Бэйера, прятавшиеся за затемненными стеклами очков, блеснули на мгновение – насмешливо или, возможно, раздраженно. Дик не придал этому большого значения – ему не особенно нравился Айзель Бэйер. Тощую, как огородное пугало, фигуру, серебристое облако шевелюры и монотонную многословную манеру выражаться можно было рассматривать, конечно, как типичные особенности ученого библиотекаря. Но за темными очками, казалось, скрывалась другая личность, лучше соответствовавшая паучьей цепкости и жилистости длинных белых пальцев Бэйера.
Дик прибежал в салон, где сидел молодой бухгалтер Хачингс. «Если ты ищешь отца, – угрюмо сообщил Хач, – он уже снаружи, только что вышел. Он хотел, чтобы ты к нему присоединился».
«Спасибо!» Дик поспешил надеть скафандр, проверил герметичность шлема и вставил новый кислородный баллон. Он зашел в выходной шлюз, закрыл люк и начал выкачивать воздух из камеры шлюза. Через несколько секунд автоматически открылся наружный люк, и Дик выступил на дно кратера.
Он ненадолго задержался: каждый раз, когда он выходил из здания, казавшегося уютным убежищем, его охватывало внезапное ощущение обнаженности под звездным небом. На Венере вечная дымка не давала представления о бездне космоса. Здесь, на Луне, Дик чувствовал себя как экспонат, выставленный на обозрение перед лицом небес. И лицо космоса казалось еще более величественным, сияющим и жестоким, чем лицо Луны.
Дик стряхнул с себя это ощущение и обогнул административный корпус, передвигаясь частыми длинными прыжками, удобными в условиях лунного притяжения.
Он увидел отца – тот стоял совершенно неподвижно у стены кратера. Прыжки Дика замедлились, он остановился. В позе его отца было что-то странное, напряженное, даже оцепеневшее.
Дик побежал вперед. Доктор Мердок почувствовал его приближение и обернулся, но не сдвинулся с места. Дик остановился рядом: «Что случилось?»
Доктор Мердок ответил не сразу. Внезапно встревоженный, Дик заглянул в шлем, чтобы рассмотреть лицо отца.
«Я в порядке, – глухо произнес доктор Мердок. – Ничего не случилось. Но могло случиться, если бы я не остановился, чтобы проверить, выходишь ли ты из шлюза».
Дик посмотрел вокруг, на дно кратера. На его взгляд вокруг не было ничего, что могло бы вызывать беспокойство: «Но что случилось?»
Доктор Мердок поднял глаза к небу: «Насколько я понимаю, метеорит пролетел примерно в пяти сантиметрах от моего шлема, – он указал кивком на серый камень, лежавший в нескольких шагах на дне кратера. – Если бы я не остановился, чтобы обернуться…» Он не закончил фразу.
Дик тревожно окинул взглядом небо и стены кратера, затем снова посмотрел на упавший камень: «Он падал не очень быстро – иначе раскололся бы».
«Достаточно быстро, чтобы пробить шлем».
«Метеориты, как правило, падают со скоростью несколько километров в секунду!» – возразил Дик.
«Меня не беспокоит скорость его падения! – раздраженно отозвался доктор Мердок. – Меня радует тот факт, что он в меня не попал». Глубоко вздохнув, он нервно покачал головой и заметил: «Один шанс из миллиона – и он чуть было меня не прикончил. Я был на волосок от смерти».
«Все это очень странно», – сказал Дик.
Отец вопросительно взглянул на него: «Почему ты считаешь, что это странно?»
«Как тебе сказать… Если бы кто-нибудь хотел тебя убить таким образом, чтобы никто не подозревал убийство, он не мог бы придумать ничего лучше, чем инсценировать попадание метеорита в голову».
Доктор Мердок напряженно рассмеялся: «Боюсь, что ты начитался детективных историй. Почему бы кто-нибудь хотел меня прикончить?»
«Ни у кого не было, казалось бы, никаких причин убивать доктора Врознека, а он погиб в чрезвычайно странных обстоятельствах».
Доктор Мердок неожиданно замолчал. Дик подошел к метеориту, чтобы рассмотреть его повнимательнее: «Он не упал именно в этом месте?»
«Нет, – доктор Мердок показал, протянув руку, – он упал здесь и отскочил».
Дик наклонился над вулканическим стеклом: «Какая из отметин оставлена метеоритом?»
«Какая из отметин?» – в замешательстве переспросил его отец.
«Здесь три зарубки, с промежутками шириной примерно пятнадцать сантиметров – а диаметр самого камня не больше десяти сантиметров».
Они вместе изучили вмятины – побелевшие пятнышки с расходящимися звездообразными трещинами. Доктор Мердок медленно выпрямился. «Действительно, странно, – неуверенно пробормотал он. – Один метеорит не мог оставить три вмятины. Одна была бы вполне вероятна – и падение такого камня прямо на меня несомненно сочли бы случайностью. Две вмятины в одном и том же месте уже были бы невероятным совпадением. Но три!» Он повернулся и обвел взглядом весь кратер – так же, как это только что сделал Дик.
Дик неожиданно спросил: «Где ты стоял, когда упал этот камень?»
«Где? Вот здесь, – доктор Мердок отступил на шаг. – Он едва не проскользнул по шлему».
Дик снова нагнулся к отметине и проследил возможную траекторию камня, пролетевшего рядом со шлемом отца: «Отсюда дело выглядит так, как если бы камень упал со стены кратера, откуда-то чуть правее высокого белого утеса». Дик указал на скальный выступ примерно в сотне метров от них.
Его отец задумчиво произнес: «Предположим – исключительно в качестве гипотезы – что кто-то точит на меня зуб. Как он мог надеяться попасть в меня с такого расстояния? Конечно, в условиях лунного притяжения человек может без труда поднять и швырнуть такой камень, но никакой человек не мог бы бросить его с такой силой, чтобы камень проломил шлем скафандра – даже если бы он сумел попасть в меня, находясь в ста метрах от цели».
Дик указал на отметины: «Кто-то сумел сбрасывать сюда камни так, чтобы они падали с точностью до тридцати сантиметров».
«Значит, используется рогатка или катапульта», – доктор Мердок смотрел на белый утес.
Дик сказал: «Я сбегаю наверх и посмотрю». Он направился к стене кратера.
«Нет… Тебе лучше оставаться здесь. Если там, наверху, кто-нибудь был, он уже заметил нас и скрылся вместе с рогаткой».
Дик неохотно вернулся: «Здесь, на Луне, орудует какой-то изобретательный проходимец». Взглянув вверх на стену кратера, он прибавил: «Если бы камень в тебя попал, это было бы практически идеальное преступление».
Его отец задумчиво отозвался: «Надо полагать, ты прав. „Достойный сожаления несчастный случай: погиб доктор Мердок“. Просто фантастика какая-то!»
«Космические пираты – тоже фантастика».
«Почему бы пираты хотели меня убить? Почему бы это было им выгодно? Совершенно непонятно».
«Может быть, они хотят сделать одного из своих людей следующим главным астрономом».
Доктор Мердок покачал головой: «Невозможно. Следующим назначили бы Декстера, за ним – Айзеля Бэйера. Не могу себе представить двух людей, меньше подходящих на роль пиратов».
Вспомнив темные очки Бэйера, Дик усомнился в справедливости этого замечания. И все же… Он ведь только что разговаривал с Бэйером в библиотеке. Не мог же старик каким-то образом надеть скафандр, обогнуть обсерваторию, взобраться на стену кратера и швырнуть камень в доктора Мердока еще до того, как Дик вышел из шлюза? В воображении Дика возникла картина: быстро перебирая длинными, тощими, как у цапли, ногами, Айзель Бэйер спешил по дну кратера… Нет, картина была настолько нелепой, что Дик чуть не рассмеялся.
Доктор Мердок глухо произнес: «Наверное, лучше никому об этом не говорить. Если кто-то действительно пытается меня прикончить – а это невозможно себе представить, просто немыслимо! – этот человек знает, что не преуспел в своем намерении. Но если это маловероятный случай, – такая идея, по-видимому, устраивала главного астронома больше всего, – а так это, скорее всего, и было, совершенно незачем поднимать панику».
Они стали медленно взбираться к телескопу. На полпути Дик спросил: «Если бы тот же человек, который пытался убить тебя, убил доктора Врознека, как бы он это сделал, по-твоему?»
«Как бы он убил доктора Врознека, ты имеешь в виду?»
«Да. Как он мог бы убить доктора Врознека?»
Доктор Мердок уже почти успокоился; вместе со спокойствием к нему вернулся обычный скептицизм: «Прежде всего, Дик, нет никаких доказательств ни того, ни другого».
«Как же ты объясняешь наличие трех вмятин и тот факт, что камень свалился со стены кратера? Кроме того, как ты объясняешь тот факт, что камень не раскололся на части, когда упал?»
«Метеорит мог падать в любом направлении и почти что с любой скоростью. Но по поводу вмятин у меня действительно нет объяснения».
«Что ж, – упрямо настаивал Дик, – если предположить, что кто-то намеревался убить доктора Врознека, как он это сделал бы?»
Доктор Мердок содрогнулся: «Не могу себе представить, чтобы кто-нибудь решился на такую мерзость».
«Предположим, однако, что нашелся такой мерзавец!»
Доктор Мердок неохотно задумался над гипотезой своего сына: «Прежде всего убийце нужно было бы повернуть телескоп к Солнцу, а затем опустить солнцезащитный экран».
«Разве доктор Врознек не заметил бы, что кто-то повернул телескоп?»
«Нет – если он делал снимок с длительной экспозицией. Запустив двигатель механизма сопровождения, он отвернулся бы от телескопа и занялся документацией. А в следующий момент его охватило бы бушующее пламя… – главный астроном покачал головой. – И все-таки я считаю, что это безосновательная теория. И вот почему. Телескопом позволяют управлять два пульта. Один находится в кабинке астронома, другой – в нижнем отделении. Но если используется пульт управления в кабинке, пульт нижнего отделения автоматически отключается».
«Как насчет солнцезащитного экрана?»
«Ну, скажем, солнцезащитную систему довольно просто опустить, находясь в нижнем отделении, но это не нанесет ущерба астроному в кабинке, если телескоп не будет направлен прямо на Солнце».
«Может быть в тот момент, когда он погиб, доктор Врознек снимал участок неба, находившийся близко к Солнцу?»
Они уже подошли к основанию телескопа. Доктор Мердок недоуменно взглянул на Дика: «Похоже на то, что из тебя скорее получится детектив, а не астроном… Не знаю, какой участок снимал доктор Врознек. Мне никто ничего об этом не говорил».
«Давай-ка взглянем на пульт управления в нижнем отделении».
Доктор Мердок пожал плечами: «Это ничему не повредит».
Они зашли во внутреннее помещение через воздушный шлюз и откинули шлемы на подзатылочных петлях. Доктор Мердок приблизился к настенному пульту управления и открыл его – под крышкой оказался ряд круглых ручек настройки и переключателей. Главный астроном объяснил: «Эта ручка регулирует прямое восхождение, эта – угол склонения. Установив эти параметры и запустив сервомоторы, наблюдатель поворачивает телескоп так, чтобы он был обращен к точке с заданными координатами. Затем переключателем запускается механизм системы астронаведения. Но если используется пульт управления в верхней кабинке, контакт под пластмассовым щитком размыкается».
Дик внимательно пригляделся к головкам винтов. Отец довольно-таки насмешливо наблюдал за ним: «Ты что-то заметил?»
«Головки винтов слегка поцарапаны. Здесь есть какая-нибудь отвертка?»
Доктор Мердок выдвинул ящик и передал сыну отвертку – все еще с доброжелательно-насмешливым выражением.
Дик удалил винты и снял щиток: «Ты имеешь в виду вот эти контакты?»
«Да, это они».
«Значит, если бы кто-нибудь замкнул эти контакты, прижав их друг к другу или установив соединительную перемычку, этот человек мог бы пользоваться нижним пультом управления».
«Верно».
Дик прищурился, нагнулся: «Взгляни на поверхности контактов».
Внезапно заинтересованный, доктор Мердок тоже пригляделся к медным лапкам контактов: «Царапины!» Он погладил подбородок.
«Что-то было вставлено между контактами – лезвие ножа, напильник или отвертка».
Доктор Мердок с сомнением хмыкнул: «Что ж, возможно – но, опять же, это не может служить неопровержимым доказательством. Придется, однако, принять меры предосторожности. Когда я буду на Земле, я свяжусь с Бюро расследований в ООН и попрошу назначить специального следователя. Тем временем, – он тревожно покосился на Дика, – будь исключительно осторожен! Больше не занимайся никакими расследованиями. Если эти… – он поколебался, выбирая слово, – случайности – на самом деле не случайности, и если человек, их подстроивший, решит, что ты стоишь у него на пути, тебе может угрожать нешуточная опасность».
