XI. Василиск встрепенулся

Дик отвел глаза от наброска с таким усилием, будто выдергивал ногу из глубокой сосущей грязи. Дрожащими пальцами он сложил листок вчетверо и засунул в поясную сумку. В последний раз поспешно осмотрев внутренность купола, теперь словно наполнившегося присутствием существа с золотыми глазами, Дик протиснулся через выходной воздушный шлюз, как человек, спасающийся от удушья.

Вскочив на палубу баржи, он открыл главный клапан и толкнул от себя до упора ручку управления – аппарат взмыл в безвоздушное небо, как дротик, выпущенный из арбалета.

Дик беспрепятственно вернулся в обсерваторию и запарковал баржу в неприметном углу внутреннего двора. К его облегчению, судя по всему, никто не заметил его отсутствия; даже Хачингс всего лишь проводил его мрачным взглядом, когда Дик прошел мимо него в салоне.

Дик засунул сложенный вчетверо листок с наброском Василиска в прорезь для писем на столе своего отца, после чего вымыл руки – так, словно ему пришлось притронуться к чему-то заразному.

Он взглянул на часы – до ужина оставалось полчаса. Дик переоделся: заменил обычную одежду – свободные синие брюки и тонкий свитер – серыми брюками и темной курткой, спустился по лестнице и прошел через салон в столовую.

Он пришел на несколько минут раньше, чем следовало, занял место у стены и стал наблюдать за работниками обсерватории, заходившими в помещение. К тому времени он уже знал, как звали каждого. В столовую зашли астрономы Крофт, Матусевич и Бауэр, садовник Питерсон, добывавший лед горняк Рапотский, лабораторные техники Картер и Мерио – в последнее время они занимались исследованиями характеристик соединений кремния при температуре, близкой к абсолютному нулю.

Одно за другим места за столами заполнялись. Дик видел, как стюард вынес из столовой поднос, предназначенный либо для профессора Декстера, либо для Айзеля Бэйера – эти двое так и не вышли к ужину. Оглядываясь по сторонам, Дик убедился также в отсутствии Сенда. Дик уже подумывал о том, не следовало ли ему бегом вернуться к себе в комнату и включить рацию – он уже приподнялся – но как раз в этот момент в столовой появился Сенд.

Радист стоял в дверном проеме, переводя взгляд с лица на лицо; Дик, в свою очередь, тайком изучал рельефный профиль Сенда. Он подумал, что этот профиль можно было бы вставить в вогнутую поверхность серпа.

Костлявая голова повернулась; Сенд шагнул вперед, целенаправленно прошел по столовой, опустился на стул напротив Дика и бросил ему сложенный пополам листок желтой бумаги: «Для тебя. Только что получено по космическому радио».

Дик раскрыл листок нервно подергивающимися пальцами; сообщение могло поступить только от его отца, и это могли быть только плохие известия.

Известия оказались действительно плохими.

Ошеломленный, Дик несколько секунд не мог пошевелиться. На глаза его навернулись слезы; часто моргая, он перечитал сообщение, потом взглянул на Сенда – тот сидел и наблюдал за Диком с отстраненным любопытством.

Дик постарался говорить сдержанно: «Когда челнок вылетит навстречу „Австралийской звезде“?»

«Рано утром, – ответил Сенд. – Точно в семь часов».

Перед Диком поставили миску с супом. Дик ел автоматически, не испытывая никакого голода. Жизнь внезапно стала серой и тусклой, даже Василиск представлялся незначительным. Дик наклонил голову, чтобы спрятать полные слез глаза; еда застревала у него в горле. Поднявшись на ноги, он быстро вернулся к себе в комнату и бросился на кровать.

Вирусная инфекция Чобелова – в просторечии ее называли «ползучей черной лихорадкой», потому что при этой болезни образовывались темные полосы инфицированных тканей по всему телу – почти неизбежно заканчивалась смертельным исходом, и никакого лекарства от нее не было. Отец Дика никогда не пользовался обиходным выражением, предпочитая говорить о «вирусе Чобелова»; выбор этого выражения подтвердил Дику подлинность сообщения.

Мысль о подлинности сообщений, явно подсознательно бродившая в его уме, повлекла за собой еще одну идею. Да, сообщение отца было настоящим. Но можно ли было с уверенностью говорить о подлинности сообщения, полученного отцом с Венеры?

Дик сел на кровати. Внезапно вся ситуация показалась ему странной. Прежде всего, сразу после отлета Дика его мать уехала на их летнюю дачу на склоне горы Колосс, далеко на севере. В этом Дик был совершенно уверен, она планировала эту поездку целый месяц. Кроме того, никакой обитатель Венеры, будучи в своем уме, не стал бы посещать озеро Ориенс невыносимо жарким и влажным венерианским летом. И в-третьих, мать Дика прожила на Венере шестнадцать лет; опыт переселенцев с Земли показывал, что за это время она должна была приобрести иммунитет к вирусной инфекции Чобелова – болезнь эта угрожала только новоприбывшим землянам, в связи с чем наблюдалась чрезвычайно редко.

Дик вскочил на ноги и хотел было побежать вниз, в радиорубку. Но теперь его отец уже не мог получить какое-либо сообщение. Дик остановился, медленно вернулся к кровати и сел… Какова могла быть цель составления такой жестокой фальшивки? Кто-то хотел, чтобы его отец не вернулся в обсерваторию? Или цель махинации была еще мрачнее? Что, если «Австралийскую звезду» собирались захватить пираты? В таком случае сообщение могло послужить своего рода приманкой для доктора Мердока – а вместе с ним и для Дика – приманкой, рассчитанной нанести им обоим смертельный удар.

Какими побуждениями руководствовались те, кто замыслил столь хитроумную махинацию? Почему смерть доктора Мердока оказалась бы выгодной для Василиска? Дик понимал, что его отец был редкой и достопримечательной личностью, блестящим ученым и эффективным организатором – но его вряд ли можно было назвать незаменимым человеком, а профессор Декстер, несомненно, мог бы удовлетворительно выполнять обязанности главного астронома. Предположим, однако, что профессора Декстера тоже устранят – кто станет руководить обсерваторией после него? Айзель Бэйер? Отец Дика упоминал о такой возможности.

Дик задумчиво спустился по лестнице к кабинету профессора Декстера и постучался. Никто не ответил, однако. Дик направился дальше, в салон, где он беспокойно расхаживал взад и вперед не меньше двадцати минут.

В окно он увидел пятерых человек, возвращавшихся со стороны большого телескопа: профессора Декстера, Айзеля Бэйера, Бауэра, Матусевича и Сенда. Через пять минут они зашли в салон. Сенд молча прошел по коридору к радиорубке, Айзель Бэйер поднялся по лестнице к библиотеке; Декстер стоял и сухо давал указания Бауэру и Матусевичу.

Дик подождал до тех пор, пока не удалились два астронома, после чего подошел к профессору Декстеру: «Не могу ли я поговорить с вами? Это не займет много времени».

Декстер повернулся к нему: «В чем проблема?»

«Вот в чем», – Дик передал ему желтый листок с сообщением, полученным по радио.

Профессор Декстер прочел сообщение. «Очень жаль! – коротко обронил он, бросив на Дика один из характерных пронзительных взглядов искоса. – Надо полагать, ты собираешься вылететь на челноке».

«Да, – Дик начал было говорить, поколебался; затем слова вырвались сами непрерывным потоком. – Во всей этой ситуации есть что-то невероятное. Я не думаю, что моя мать заболела – просто кто-то хочет, чтобы мой отец оказался на борту „Австралийской звезды“».

Декстер помолчал несколько секунд, после чего сказал: «Твой отец вряд ли позволил бы себя обмануть поддельным сообщением».

«На этот счет я не уверен, – отчаянно признался Дик. – Думаю, что он так беспокоится, что не стал особенно размышлять о чем бы то ни было».

«Что же, – отозвался Декстер, – в данный момент ты ничего не можешь сделать. Не могу ничего предложить – кроме того, что тебе не помешает хорошенько выспаться».

Дик довольно-таки беспомощно кивнул и отвернулся. Поднявшись к себе в комнату, он встал у окна, глядя на Землю и прослеживая контуры континентов, на которых он никогда не бывал, но знакомые по учебникам и картам: Азии, Африки, сложного маленького полуострова Европы. Уже сейчас, наверное, его отец был на борту «Австралийской звезды», пересекавшей космическую бездну. А где-то в стороне дрейфовали, ожидая сигнала, мрачные корабли Василиска…

Дик взял свою рацию и включил ее, но не услышал ничего, кроме тихого гудения. Выключив свет, он улегся на постель и через некоторое время забылся тревожным сном.

Голос разбудил его: четкий, звучный, но в то же время приглушенный. Дик приподнялся на постели, часто моргая. Кто мог говорить посреди ночи? Он вскочил. Радио! Подбежав к столу, он стал копировать буквы и цифры.

Говоривший по радио отключился. Дик вскочил из-за стола, побежал к двери – но, вспомнив неудачу, постигшую его в прошлый раз, раздраженно остановился и сжал кулаки: если бы только вместо того, чтобы копировать сообщение, он догадался сразу спуститься в радиорубку, он мог бы поймать шпиона с поличным!

Глядя на список символов, он задавал себе вопрос: что могло значить это новое послание? По меньшей мере теперь ему был известен шифр – для того, чтобы прочесть сообщение, потребовалось бы всего полчаса.

Дик направился к двери, но снова задержался. Инстинкт подсказывал ему, что следовало принять все возможные меры предосторожности: кому-то в обсерватории очень не понравилось бы его вмешательство. Дик прислушался, приложив ухо к двери. Тишина. Он взглянул на часы. Три часа ночи с небольшим; в это время никто не стал бы ходить вокруг. Открыв замок, он чуть приоткрыл дверь и выглянул в коридор; там было пусто. Дик вышел из комнаты, тихонько прокрался по коридору, вниз по лестнице и ко входу в библиотеку.

Узкая полоска зернистого стекла на двери библиотеки не светилась: Айзель Бэйер либо ушел спать, либо работал у телескопа, либо занимался какими-то другими делами где-то другом месте. Дик проскользнул внутрь и, так как другого выхода не оставалось, зажег свет.

Теперь он двигался очень быстро. Шкаф, в котором на полке стояли тома звездного каталога, был закрыт на ключ. Дик не колебался ни секунды. Он снял с полки другую книгу и резко постучал по стеклу дверцы шкафа. Стекло разбилось и звонко разлетелось осколками по полу; Дик испугался – он подумал, что сейчас проснется вся обсерватория. Но пути назад не было. Просунув руку в отверстие дверцы шкафа, он взялся за раму и потянул ее на себя. Замок не выдержал, дверца распахнулась.

Дик перенес тома каталога на стол. Если Айзель Бэйер возражал против такого обращения с библиотекой, он мог пожаловаться доктору Мердоку – а Дик прекрасно понимал, что отец одобрил бы его поступок.

Дик тут же занялся расшифровкой сообщения. Оно было немного длиннее первого, и он смог прочесть его с начала до конца только через час. После исправления ошибок, неизбежных при использовании греческого алфавита, сообщение гласило: «„Австралийская звезда“ вылетает с орбиты Луны к Венере в семь часов тридцать минут сегодня. Курс неизвестен. Обязательно».

«Обязательно?» Обязательно – что? Напасть? Убить? И «курс неизвестен». Василиск должен был ждать в темном пространстве где-то поблизости от Луны, засечь «Австралийскую звезду» радаром и последовать за ней до Кладбища. Затем он приблизился бы и нанес удар: ракета промелькнула бы в пространстве и взорвалась на капитанском мостике. Воздух вырвался бы из корабля в вакуум; воздух в телах пассажиров вскипел бы, тела раздулись бы под давлением, составлявшим килограмм на квадратный сантиметр кожи. Мужчины, женщины, дети лопнули бы, как глубоководные рыбы, вытащенные на поверхность.

Дик вернулся к рассмотрению последнего слова. «Обязательно». Неопределенно, но значительно. Обязательно – что? По сути дела Дик знал ответ на этот вопрос. Значение последнего слова было более чем очевидно.

Доктора Мердока нужно было убить.

Дик задрожал, в нем кипела ярость. Отец символизировал для него все, что ему было дорого и близко – доброту, терпимость, чувство юмора, готовность помочь. А эти твари, эти люди, потерявшие право называться людьми, хотели лишить жизни его отца! Дик поклялся себе, что, если у него появится такая возможность, он будет так же жесток и безжалостен с этими пиратами. Он скрипел зубами от раздражения – ему хотелось нанести Василиску ответный удар.

Взглянув на часы, Дик удивился – уже было почти пять часов утра. Через два часа челнок должен был вылететь навстречу «Австралийской звезде». Пилотировать челнок должен был Сенд. Если Сенд был шпионом пиратов, позволит ли он Дику перейти на борт корабля? Дику отчаянно не хватало оружия, пистолета. Но в обсерватории не было оружия – кому понадобилось бы стрелять в этой пустыне скал и лавы? В кого?

Дик продолжал размышлять. Если Сенд был шпионом пиратов, ему было известно, что «Австралийская звезда» обречена на уничтожение, и ему было все равно, перейдет Дик на борт корабля или нет. Если Дик правильно понимал язвительный характер радиста, Сенда даже слегка забавляла бы такая ситуация; от него можно было даже ожидать подчеркнутой вежливости по пути на орбиту.

Дик мрачно поднялся на ноги и направился к двери. Дверь библиотеки была закрыта на замок. Дик раздраженно повертел ручку. Закрыта! Кто-то слишком любопытный подглядел, чем занимался Дик, и… Дик отступил на шаг, рассматривая дверь с новой точки зрения. Она была сделана из прочного металла и надежно закрыта на замок. Через два часа челнок должен был вылететь навстречу «Австралийской звезде». А с челноком Дика покинула бы последняя возможность спасти отца.