X. Существо с золотыми глазами

Дик стоял, прижавшись спиной к порфириту утеса так крепко, что неровности камня продавливали оболочку скафандра. Глаза его выпучились, вспотевшие пальцы сжались во внутренних шерстяных перчатках, челюсть отвисла, в горле пересохло. Кровообращение постепенно восстанавливалось в онемевшем мозгу, оцепеневшие колени расслабились, рот закрылся, грудь всколыхнулась несколькими хриплыми вздохами. Вслед за первоначальным параличом нахлынула волна страха – страха за свою жизнь. Падение валуна могло быть случайностью, но Дик не поддавался иллюзиям. Валун упал слишком вовремя и нацелен был слишком точно. И теперь возникали два вопроса – точнее, один ужасный вопрос из двух частей. Для кого был предназначен валун – для Сэма или для него, Дика? И, если Сэм оказался случайной жертвой, спустится ли убийца на уступ, чтобы прикончить Дика?

Дик стал осторожно перемещаться вдоль уступа, как можно плотнее прижимаясь к каменной стене, и таким образом достиг тени под нависающим скальным выступом. Из темноты он выглянул наверх, пытаясь рассмотреть край утеса – это все, что он мог сделать, преодолевая ощущения беспомощности и страха. Если бы он мог различить врага – человека или животное – это вызвало бы своего рода облегчение. Но невидимое существо, швырявшее валуны с утеса – кто это мог быть? Что это могло быть? Лунный туземец? Или сам Василиск?

Дик вспомнил тень, скользнувшую с хребта Бакстера вслед за реактивной баржей, и к нему в какой-то мере вернулась способность держать себя в руках. Очевидно, кто-то намеревался его убить – скорее всего потому, что он слышал и расшифровал тайное сообщение, переданное по радио.

Дик сжал зубы. Ему следовало быть осторожнее. Следовало подождать, пока Айзель Бэйер не заснет, и только после этого каким-то образом проникнуть в библиотеку. Но что было, то прошло: о неисправимых ошибках горевать бесполезно.

Дик тревожно разглядывал обрывистую поверхность утеса, не замечая никакого движения, ничего странного или пугающего. Тем не менее, кто-то или что-то – там, наверху – сбросило валун на Дика и промахнулось всего лишь на какой-то метр. Каждый раз, когда Дик вспоминал этот момент, у него мурашки бегали по коже.

Он подождал еще минут пять, держась глубоко в тени, а затем стал потихоньку пробираться вдоль уступа туда, где в утесе виднелась неровная расщелина, позволявшая без труда подняться по выступам к верхнему краю плоскогорья. Внутри расщелины Дика трудно было бы заметить сверху; отбросив опасения, он стремительно взобрался по камням огромными десятиметровыми прыжками. Достигнув самого верха расщелины, он выглянул на плоскогорье. Там было пусто, как на чистой тарелке.

Дик обвел взглядом небо. Ему показалось, что на горизонте он заметил голубое мерцание реактивного выхлопа, но даже напрягая зрение изо всех сил не мог с уверенностью что-либо различить на фоне бесчисленных пылающих звезд.

Дик подбежал к краю плоскогорья, посмотрел вниз. Старая баржа Чокнутого Сэма, одинокая и заброшенная, стояла прямо под ним. Дик прошелся вдоль края плоскогорья. Откуда сорвался валун? В ста метрах от расщелины темнела груда камней – развалившийся выступ скалы. Приглядевшись поближе, Дик обнаружил царапины на обнаженной поверхности плоскогорья. Несомненно, здесь перекатывали или тащили валун – кто-то поднял его, прицелился и сбросил.

Со всех сторон простирались черные безжизненные пустоши; за ними лунные утесы тянулись вверх, к светящемуся сине-зелено-белому диску Земли. А внизу, в Бездонной Яме, лежало тело Сэма Бакстера. Дик содрогнулся и снова сжал зубы. Ему предстояло выполнить опаснейшую, но неизбежную задачу.

Он спустился на уступ и осторожно приблизился к старой барже Сэма – так, как если бы она действительно была капризным мустангом. Устроившись на передней скамье, Дик повернул туда-сюда ручку управления. Четыре дюзы послушно повторили его движения. Удерживая ручку в строго вертикальном положении, Дик повернул главный клапан. В дюзах с ревом воспламенились смешанные струи кислорода и водорода. Баржа задрожала и подскочила. Дик немного прикрыл клапан – аппарат поднялся над уступом. Дик слегка наклонил ручку управления – баржа поплыла над Бездонной Ямой. Дик выпрямил ручку управления и чуть прикрыл главный клапан – баржа стал опускаться.

Каменные стены поднялись на уровень глаз, выросли над головой. Выхлопными струями зловеще озарялись обрывистые поверхности, до сих пор скрывавшиеся от человеческих глаз.

Дик сидел напряженно и неподвижно – так, как если бы его кости стали стальными, а мышцы окостенели. Глядя вниз между коленями, он видел только темную пустоту; с обеих сторон высились стены пропасти, постепенно сужавшейся, готовой защемить опускающийся аппарат.

«Клаустрофобия: боязнь замкнутого пространства!» – мелькнула мысль в голове Дика. Что, если стены пропасти вдруг сомкнутся? Его расплющит, как мошку между страницами захлопнутой книги. Дик поморщился и заставил отступить болезненное воображение.

Баржа спускалась все ниже и ниже; в мозгу накапливалось гипнотическое давление. Горящие струи выхлопа, блестящая серая порода, стены, бесшумно скользившие мимо и отвлекавшие внимание от темноты под ногами. Вниз, вниз, вниз – в Бездонную Яму…

Сколько он уже спускался? Как глубока была пропасть? Дик не мог определить – он летел вниз, как во сне. Но затем, когда прошло бог весть сколько времени, прямо под ним блеснула каменная поверхность, и баржа стала опускаться на эту поверхность примерно так, как пропитавшееся водой тяжелое бревно лениво опускается на дно темного океана. Рядом, раскинув руки и ноги в зловещем зареве, лежало разбитое, вздувшееся тело Чокнутого Сэма Бакстера.

Дик смягчил удар днища о камень, немного увеличив мощность реактивных двигателей, после чего полностью закрыл клапан. Темнота упала на плечи, как непроницаемая масса черной материи. Полная тишина, полный мрак, полное одиночество.

Каждый нерв Дика напрягся и дрожал; спустившись с палубы, он сделал несколько шагов, испытывая странное ощущение – как если бы он двигался наяву и в то же время в полусне. Дик искал тело Сэма на ощупь и нашел его – безвольное, податливое. На Земле Сэм весил бы не больше шестидесяти пяти килограммов; на Луне Дик мог поднять его одной рукой.

Благодарный темноте за то, что он не видел Сэма, Дик отнес тело к барже и уложил его на заднюю скамью. Снова усевшись на сиденье пилота, он открыл главный клапан – начался долгий подъем из бездны.

Светлая нить на самом верху пропасти постепенно наполнялась звездами, рассыпанными по черному бархату неба, расширяясь и превращаясь в ручеек, в полоску и наконец, когда ревущие дюзы аппарата вырвались на открытое пространство, в роскошный, испещренный мерцающими блестками небосвод.

Дик наклонил ручку управления от себя; струи выхлопа повернулись назад, и теперь баржа стала нырять и подскакивать, выделывая те самые выкрутасы, которые так раздражали беднягу Сэма. Но Дик скоро обнаружил метод, которым Сэм, несмотря на весь его опыт, по-видимому никогда не пользовался. Дик почти полностью открыл главный клапан, а затем стал постепенно наклонять ручку управления, пока баржа не полетела горизонтально над поверхностью Луны.

Дик возвращался, следуя знакомым ориентирам: над морем Бакстера, мимо пика Бакстера, над озером Бакстера. И вот уже, как вырезанная из озаренного Землей алебастра, впереди показалась обсерватория с похожим на игрушку большим телескопом, приютившимся на краю кратера.

Дик глубоко вздохнул. Через пять минут он мог сложить с себя ответственность; избитое тело старого Сэма надлежащим образом похоронят, а на место сторожа Охранной Станции назначат кого-нибудь другого… Что-то мелькнуло в уме Дика. План! Где был план, исчерченный красными и синими линиями, о котором так беспокоился Сэм? В ящике для инструментов его точно не было…

Дик прикусил губу. Если он приземлится на внутреннем дворе обсерватории и план найдут на теле Сэма, неизвестно, в чьи руки попадет этот таинственный документ. Оставалась только одна возможность – пренеприятнейшая необходимость, если план пещер действительно имел такое большое значение, какое ему придавал Чокнутый Сэм.

Вместо того, чтобы приземляться на дворе обсерватории, Дик опустил баржу на лавовом плоскогорье за стеной кратера – там, где никто не мог за ним наблюдать – и занялся обыском скафандра Сэма.

Как ни странно – а это показалось Дику более чем странным – на скафандре Сэма не было наружной поясной сумки; Дик хорошо помнил, как покачивался этот небольшой мешок на боку Сэма, когда тот вспрыгнул на палубу. Но сумки нигде не было, и Дику пришлось убедить себя в том, что его подвела память.

Значит, план не был спрятан снаружи на скафандре Сэма. Предстоящая операция заставила Дика содрогнуться от отвращения. Но другого выхода не было, и он заставил себя это сделать – расстегнул молнию скафандра Сэма достаточно для того, чтобы обыскать карманы одежды Сэма под скафандром. Он ничего не нашел. Сэм не положил записную книжку в карман.

Дик вернулся к обыску баржи, переворошил содержимое ящика для инструментов. Плана там не было. Дик заглянул под скамьи, даже под перекладины дюз. И ничего не нашел. Плана не было ни на теле Сэма, ни на барже.

Где же он был, этот план? Дик мог подумать только об одной возможности: небольшое одинокое жилище Сэма находилось рядом с Охранной Станцией.

Дик снова взлетел на барже, проскользнул над стеной кратера и приземлился на внутреннем дворе обсерватории. Никому не доверяя, он сообщил о гибели Сэма как о несчастном случае. По его словам, Сэм неосторожно подвинул валун, и тот столкнул его в пропасть. Профессор Декстер не был вполне удовлетворен таким объяснением и с пристрастием допрашивал Дика, запинавшегося и заикавшегося под сверлящим взором ярко-черных глаз профессора. От природы Дик не был талантливым лжецом, а явная подозрительность Декстера дополнительно затрудняла притворство.

Под конец допроса манеры профессора Декстера стали довольно-таки саркастическими – он недовольно взирал на Дика, сдвинув тонкие черные брови: «Твой отец вернется через несколько дней. Я представлю ему отчет. Уверен, что он пожелает провести собственное тщательное расследование».

Покрасневший Дик кивнул.

«Тогда это все!» – резко обронил Декстер.

Дик вышел из кабинета профессора и поднялся к себе в комнату. Подозрительность Декстера беспокоила его гораздо меньше, чем понимание того, что кто-то из персонала обсерватории был безжалостным убийцей, союзником пиратов и предателем цивилизованного человечества. Эта мысль развивалась в уме Дика и стала почти стопроцентной убежденностью. В принципе существовала возможность того, что тайное сообщение было передано по радио из какого-то другого места, что шпион пиратов последовал за баржей Чокнутого Сэма к плоскогорью Бакстера и там, движимый не более чем беспричинной злобой, сбросил валун – но такая версия событий была исключительно маловероятна.

Где был план пещер, однако? При всей его раздражительности, чрезмерной откровенности и странности, в глубине души Сэм Бакстер был достаточно практичным и разумным человеком. Если он выхватил план из-под носа Дика и не хотел, чтобы Дик видел эту схему, значит, она имела большое значение.

Но ни в чем нельзя было быть уверенным. План мог ничего не значить – или оказаться чрезвычайно важным. Так или иначе, его отсутствие действовало Дику на нервы. Он расхаживал из угла в угол, время от времени останавливаясь у окна. Из окна можно было видеть заброшенную, всеми забытую реактивную баржу Сэма. Каждый раз, глядя на нее, Дик задерживался все дольше.

Его одолевали противоречивые побуждения. Он был испуган и возбужден. Где-то рядом был враг – человек, который с удовольствием прикончил бы его. Любые шаги за дверью могли означать приближение врага… Как только Дик об этом подумал, ему показалось, что кто-то подходит к двери его комнаты. Он остановился и прислушался. Звук не повторился. Дик тихонько подошел к двери и закрыл ее на замок.

Дик взглянул на кровать; он устал, но знал, что не сможет заснуть. Он хотел действовать, сопротивляться, нанести удар. Неужели он вынужден был оставаться в спальне и покорно ждать своей судьбы? Унизительно! Дик все быстрее расхаживал туда-сюда. Баржа Сэма призывала его; лунное небо было яснее любого ночного неба Земли, на нем ярко сияли мириады звезд. Взлетев на барже и соблюдая осторожность, он мог заметить любого, кто попытался бы снова последовать за ним. Конечно, профессор Декстер строго приказал ему никуда не отправляться в одиночку; но если бы его поймали, Дику пришлось бы вынести не более чем выговор – в худшем случае пришлось бы объяснять свои поступки. Дик знал, что отец понял бы его побуждения и даже, может быть, одобрил бы их; профессор Декстер был человеком гораздо более несговорчивым и строгим, бескомпромиссно уверенным в своей правоте.

Дик пожал плечами. «Если придется, я как-нибудь справлюсь с недовольством Декстера», – подумал он.

У закрытой на замок дверь он задержался: что, если за дверью кто-нибудь притаился? Дик взял самый массивный предмет, оказавшийся под рукой – высокую бутыль с лосьоном, которым его отец пользовался после бритья – бесшумно открыл замок и, с часто бьющимся сердцем, распахнул дверь.

Коридор был пуст.

Дик поставил бутыль обратно на полку и бегом спустился по лестнице. Никем не замеченный, он надел скафандр, заменил использованный кислородный баллон новым – и тут же снова задумался. Баржа тоже нуждалась в перезаправке. Что ж, он подлетит к другой стороне внутреннего двора и сам заправит баки. Круглоголовый инженер Лобскомб, ответственный за электролитическую установку – Чокнутый Сэм называл его «Лобскузом» – был человек исключительно упрямый; никакие уговоры и аргументы не подействовали бы на него.

Дик двигался быстро и точно. Он вскочил на палубу и открыл главный клапан. В горловинах дюз маленькие пластинки катализатора автоматически воспламенили смесь кислорода и водорода. Баржа поднялась и, направляемая уже опытной рукой Дика, легко проскользнула по внутреннему двору туда, где находились топливные насосы.

Дик поспешно спрыгнул с палубы. Он боялся, что не успеет улететь прежде, чем появится Лобскомб. Но ему повезло, и он заправил баки без помех. Уже через несколько секунд он оставил обсерваторию позади и летел над безжизненным, безжалостным лавовым полем.

Дик часто оглядывался, но за ним никто не гнался. Для того, чтобы полностью в этом убедиться, он внезапно спустился на дно маленького одинокого кратера и подождал минут пятнадцать. Никто не появился – вокруг были только темные скалы, черные тени и бескрайние просторы Вселенной над головой.

Уверенный в том, что ему удалось ускользнуть от врага, Дик полетел к заброшенной Охранной Станции. За кормой оставались километры за километрами: тысячи кратеров, черные трещины, чудовищные горные хребты. Затем вдали показались бледные развалины. В любое другое время Дику доставило бы удовольствие изучение остатков старых ангаров и складов, но теперь у него была совершенно определенная цель: обыск хижины Чокнутого Сэма. Он скоро заметил это жилище – напоминавший эскимосское иглу купол меньше, чем в километре от развалин.

Дик приземлился рядом с куполом, соскочил с палубы и подбежал к двери. «Чем быстрее я с этим покончу, тем лучше», – думал он.

Зайти под купол оказалось нетрудно, и уже через две минуты после приземления Дик стоял посреди немногочисленных пожитков Чокнутого Сэма. Некоторые вещи немало удивили Дика: мольберт, очевидно часто использовавшаяся палитра, кисти и тюбики с масляными красками. На стенах висела дюжина картин, изображавших лунные ландшафты такими, какими их видел Сэм: неизмеримо древними сценами мрачного одиночества.

Дик поспешно принялся за работу. Сначала он открыл старый, покрытый резьбой моряцкий сундук из тика. В нем не было ничего, кроме множества канистр с вонючим черным табаком и шести бутылей спиртного в углу.

Дик перешел к платяному шкафу; там почти нечего было обыскивать – судя по всему, Сэм носил на себе практически всю одежду, какая у него была. Затем Дик порылся в ящиках стола, заполненных кристаллами всевозможных форм и цветов – эти сокровища обеспечили бы двадцать человек безбедным существованием до конца их дней. Но самоцветы не интересовали Дика: в поисках плана пещер он раздраженно ворошил их и отодвигал в сторону.

Дик сорвал матрас с кровати, постучал кулаком по подушке. Ничего! Он заглянул в печку Сэма, обыскал банки и мешки с провизией, заглянул в рукомойник и в сливные отверстия туалета. Ничего! Дик приподнял картины, висевшие на стенах. Ничего.

В мусорной корзине Дик нашел скомканный листок бумаги. Он вынул и разгладил его. На листке был набросок, сделанный цветным карандашом, с подписью: «Нарисовано с натуры – Сэм Бакстер». Рисунок изображал костлявое человекообразное существо. На плечи существа был наброшен черный плащ, спускавшийся до колен. Голову существа покрывала черная широкополая шляпа, у него были золотисто-желтые глаза величиной с грейпфруты, с гипнотическими черными точками-зрачками. Нечеловеческое лицо существа ничего не выражало, но его наполнена странная стихийная энергия – такая, какая исходит от увеличенных фотографий голов насекомых. Неумело выполненный рисунок выглядел, однако, весьма убедительно – Дик едва смог оторвать от него глаза. Тем более, что под рисунком была еще одна, почти неразборчивая надпись от руки: «Василиск – подходящее прозвище».