XII. Человек-спутник
Сперва Дик попробовал вышибить дверь пинком. Нога отскакивала от упругого металла – с таким же успехом он мог пытаться пробить ступней стену. Удары по двери, однако, производили шум, и Дик продолжал пинать дверь, надеясь привлечь внимание. Через несколько минут он схватил стул и стал колотить им по панели двери, производя еще больше шума. Но никто не проснулся. Когда он прислушался, приложив ухо к двери, в коридоре второго этажа царила гробовая тишина. Ощущая уже нечто вроде паники, Дик удвоил усилия, остановившись только тогда, когда полностью выдохся.
Все еще никто не отзывался. Дик тяжело уселся на стул. Он был беспомощен, как зверь, попавшийся в капкан. А если ему не удастся выбраться из библиотеки, отец погибнет! Он потерпел неудачу. Провал! Эта мысль наэлектризовала его – нет, провал был невозможен. Провал означал, что его отец умрет. Дик растирал виски, заставляя себя спокойно соображать.
Как он мог бы связаться с кем-нибудь снаружи? Ответ был настолько очевиден, что несколько секунд Дик продолжал сидеть, поражаясь собственной глупости. Система внутренней связи!
Он подошел к столу Бэйера и нажал кнопку, которая должна была включить сигнал вызова в кабинете профессора Декстера. Никто не ответил; громкоговоритель даже не загудел. Дик нажал кнопку вызова столовой; в этот утренний час кто-нибудь должен был уже работать на кухне. Ответа не было; громкоговоритель молчал.
Дик встревожился и стал нажимать одну кнопку за другой – система не работала. Он постучал по громкоговорителю, выключил и снова включил его. Бесполезно. Становилось очевидно, что кто-то отключил систему, пользуясь главной коммуникационной панелью за пределами библиотеки.
Дик медленно отошел от стола и остановился посреди помещения. Самые дикие идеи теснились у него в голове. Он мог разбить окно: тогда воздух вышел бы из библиотеки, и перепад давления заставил бы дверь вылететь внутрь. Но к тому времени он давно уже умер бы.
Дик взглянул на часы: шесть утра. Оставалось еще шестьдесят минут. Дик набросился на дверь, пинаясь и молотя ее кулаками, пока на выдохся. Отдохнув минуту, он снова схватил стул и стал выбивать на двери сигнал SOS морзянкой.
У него болели руки. Ему казалось, что он тут стоял и колотил в эту дверь всю жизнь. Дик остановился, прислушался. Снаружи ничто не шелохнулось. Шесть часов двадцать пять минут. Дик мрачно принялся снова колотить по двери: «Тук-тук-тук. Ту – тук – тук. Тук-тук-тук». Снова и снова.
За дверью послышался какой-то звук – шаги. Дик закричал: «Откройте дверь, выпустите меня!»
На мгновение наступила тишина, после чего голос осторожно спросил: «Кто там, внутри?»
Дик узнал этот голос – голос Мервина Хачингса.
«Это я, Дик Мердок! Открой!»
Хачингс рассмеялся: «Как ты умудрился там закрыться?»
«Я не закрывался – кто-то меня запер. Скорее, выпусти меня. Мне нужно успеть на челнок».
Снова послышался смех Хачингса: «Мне-то какое дело? Можешь там оставаться, пока не сдохнешь. Я тебя не закрывал».
«Мне нужно успеть на „Австралийскую звезду“! – кричал Дик. – На борту мой отец, а пираты собираются напасть на корабль!»
«Вот еще! – сказал Хачингс. – Не рассказывай сказки про пиратов. Меня не проведешь на мякине».
«Я правду говорю! Выпусти меня!»
«Не выпущу! – злорадно сообщил Хачингс. – Твой отец поручил мне следить за тобой, а ты только и делал, что водил меня за нос. Теперь я знаю, гдé ты – там и оставайся. А теперь я пойду завтракать. Почему бы тебе не вздремнуть, пока не придет этот библиотекарь с сахарной ватой на голове?»
Дик воскликнул: «Нет-нет! Выпусти меня!» Но тщетно. Шаги Хачингса удалялись по коридору.
Дик никогда еще не был так близок к истерике. Он опять схватил стул и стал колотить им по двери все сильнее и сильнее – стул треснул и развалился.
Задыхаясь и обливаясь потом, Дик посмотрел на часы. Без десяти семь… «Я должен отсюда выбраться!» – думал он. Взяв другой стул, он снова стал колотить им по двери изо всех сил. Минутная стрелка часов приближалась к двенадцати – Дик подумал о Хачингсе, и злоба вскипела в нем с удвоенной силой. Он подумал об отце на борту обреченного космического корабля, и силы оставили его – мышцы ослабели, руки опустились, как плети.
Без одной минуты семь. Дик вздрогнул, встрепенулся. Голоса в коридоре? Он схватил стул и стал колотить им по уже исцарапанной, покрытой вмятинами металлической двери.
Послышались удивленные восклицания, звук приближающихся шагов. «Кто там внутри?» – раздался суховатый, сдержанный голос профессора Декстера.
«Это я, Дик. Меня заперли».
Зазвенели ключи, в замке щелкнул металл, дверь распахнулась. В проеме стояли профессор Декстер и Айзель Бэйер. Бросив один взгляд на разбитую дверцу шкафа, на сломанные стулья, Бэйер рявкнул: «Юный хулиган! Что это значит?»
Декстер смотрел на Дика с обычным вопросительно-язвительным выражением: «Я думал, ты собирался вылететь на челноке».
«Меня заперли! – кричал Дик, протискиваясь мимо двух профессоров. – Я провел здесь четыре часа. Челнок уже улетел?»
Декстер взглянул на часы: «Не знаю. Если поспешишь, может быть, ты еще успеешь».
Дик побежал по коридору, скатился почти кувырком по лестнице, пересек салон, остановился в прихожей. Из окна он заметил челнок – Сенд уже сидел в кабине. Надевая скафандр, Дик повторял себе, снова и снова: «Пусть подождет, пусть подождет!» Пальцы не слушались его, он застегивал молнии, поворачивал герметизирующие кольца. Не позаботившись проверить запас кислорода, он забежал в воздушный шлюз и включил насос.
Тянулись секунды, казавшиеся минутами. Дик прижал ладони к выходному люку. Насос выкачал воздух, люк открылся. Выпрыгнув на дно кратера, Дик резко остановился. Челнок исчез. Внутренний двор обсерватории опустел. Высоко в черном небе мерцали четыре голубые струи реактивного выхлопа.
Дику хотелось вопить, рыдать; он опустился на колени и стал колотить кулаками по вулканическому стеклу. У него мог случиться обморок от перенапряжения, если бы в этот момент не появился Хачингс.
Дик заставил себя выпрямиться и собраться с мыслями. Существовал ли какой-нибудь способ связаться с «Австралийской звездой»? Пока Сенд находился в челноке, радиорубка была закрыта – вряд ли кто-нибудь еще умел пользоваться установленной там аппаратурой. Нет, Дику нужно было что-то придумать – он должен был спасти отца, любой другой вариант представлялся немыслимым… Почти бессознательно Дик стал идти по двору, все быстрее и быстрее, пока его шаги не превратились в условиях слабого лунного притяжения в огромные десятиметровые прыжки.
Вот она! Ветхая старая баржа Сэма Бакстера! Дик вскочил на палубу и открыл главный клапан. Из дюз вырвались пламенные струи – баржа стала стремительно подниматься прямо вверх.
Внутренний двор уменьшался внизу, наушники Дика загудели. Послышался голос профессора Декстера: «Дик, вернись! Ты с ума сошел? Хочешь покончить с собой?»
Дик не отвечал. Где-то, в ста пятидесяти километрах над Луной, должна была пролететь «Австралийская звезда». Если повезет, он сможет причалить к ней и перейти на борт корабля. Если не повезет… Новая мысль пришла ему в голову: топливо!
Он подсчитал в уме, и у него по спине пробежал холодок. Он заполнил баки перед тем, как полетел обыскивать жилой купол Сэма; в этой поездке он, несомненно, истратил треть – может быть, даже половину – запаса топлива. Дик тревожно следил за тем, как опускалась стрелка топливного индикатора; она двигалась заметно быстрее, гораздо быстрее ползущей вверх стрелки альтиметра.
Дик взглянул за борт. Обсерватория осталась далеко внизу – микроскопическое пятнышко на темном краю кратера. Со всех сторон простирался бескрайний лунный ландшафт, а сверху плыл мутновато-белый, как устрица, шар Земли. Вокруг открывался космос: черная безвоздушная пустота, и Дик остался один в этой пустоте.
Один. Это слово никогда раньше не имело для него такого значения. Дику вспомнилась неприятная история, рассказанная боцманом Генри – история об астронавте в скафандре, потерявшемся в пространстве. Дик содрогнулся и пригнулся к скамье – как будто таким образом он мог согреться. Как просто, как смехотворно просто было сойти с ума от страха, от сознания собственного ничтожества и одиночества! Его охватило общеизвестное чувство космического страха. Дик заставил себя забыть о страхе и решительно наклонился над альтиметром. Стрелка показывала, что он поднялся примерно на пятьдесят километров – теперь, когда баржа набирала скорость, эта стрелка перемещалась быстро. Но стрелка топливного индикатора тоже быстро перемещалась в другую сторону. Дик окинул взглядом небо. Выхлопные струи челнока были бы незаметны на фоне звезд. Так или иначе, ждать помощи от Сенда не приходилось. Дик взглянул на часы. Семь двадцать. Еще через несколько минут «Австралийская звезда» должна была пролететь мимо, над обсерваторией, в направлении старой Охранной Станции.
Дик нервно переводил взгляд с часов на альтиметр. Он не только должен был подняться на требуемую высоту, ему нужно было двигаться по орбите с той же скоростью и по тому же курсу, что и космический корабль. В противном случае он промелькнул бы мимо корабля и не успел бы подать сигнал.
Семь часов двадцать пять минут, высота – девяносто шесть километров. За пять минут нужно было подняться еще почти на шестьдесят километров. Дик чувствовал, что у него в уме словно надвигалась какая-то тень. Он сжег за собой мосты; если теперь он пропустит корабль, у него не останется достаточно топлива, чтобы снова спуститься на Луну. Что ж, выбора не было: все или ничего. Если он причалит к «Австралийской звезде», он, его отец и вся команда корабля выживут. Если нет – все они умрут.
Теперь он находился почти на стыковочной орбите, но топлива оставалось очень мало. Дик потянул на себя ручку управления. По инерции он мог подняться на сто пятьдесят километров над Луной, теперь ему нужно было набрать орбитальную скорость, чтобы поравняться с космическим кораблем.
Он смотрел вокруг. Семь часов двадцать девять минут – «Австралийскую звезду» должно было быть уже видно. Вокруг было небо глубочайшего бархатно-черного оттенка – ничего чернее представить нельзя было – а на этом бархате, как раздраженные светлячки, мерцали звезды. Но он нигде не замечал отливающий мягким металлическим блеском силуэт, полоску иллюминаторов, окружавшую нос корабля, как светящееся ожерелье.
Минутная стрелка часов опускалась к нижней точке циферблата, стрелка альтиметра указывала 155, затем 157 километров… Дик заметил «Австралийскую звезду» справа от себя, километрах в трех над головой – корабль летел быстро.
Корпус корабля блестел в земных лучах, иллюминаторы светились – тепло и дружественно. Корабль летел над баржей – величественно и безразлично. Рядом с ним дрейфовал челнок, и теперь оба силуэта – корабль и челнок – проскользнули мимо и стали исчезать, уменьшаясь в черном небе.
Все это случилось так быстро, что Дик едва успел осознать происходящее. «Австралийская звезда» пропала, догнать ее не было никакой надежды. Дик опустил глаза к топливному индикатору. Стрелка дрожала почти на нуле. Вернуться на Луну, конечно, он уже не мог.
Как минимум целую минуту он сидел напряженно и неподвижно, охваченный странным ощущением недоверия к действительности. Всего этого просто не могло быть! Немыслимо, чтобы часы отсчитывали последние секунды его жизни! Должен был остаться какой-то способ спастись. Пальцы Дика нервно сжимались и разжимались в рукавицах скафандра… Должен был остаться какой-то выход! Но какой? Он мог выключить реактивные двигатели и позволить гравитации Луны постепенно замедлить его движение вверх, а затем притянуть его вниз – тогда он разгонится и упадет на Луну, как метеор. Или же он мог истратить оставшееся топливо, чтобы приобрести орбитальную скорость и стать спутником Луны: человеком-спутником, вечно летящим вокруг безжизненного, испещренного оспинами кратеров мира.
Первый такой полет вокруг Луны он мог совершить и остаться в живых. Но задолго до завершения второго витка у него закончился бы запас кислорода. Он постепенно задохнулся бы в скафандре, а затем, замерзший, затвердевший, стал бы кружиться над Луной на скамье старой баржи Чокнутого Сэма – кружиться и кружиться до скончания веков.
