X
Из «Воспоминаний и размышлений»:
«Проблемы, вечно причинявшие головную боль историкам, решены. Кто были кроманьонцы? Где они развились? Откуда взялись этруски? Где были легендарные города предков шумеров прежде, чем они переселились в Междуречье? Почему идеограммы острова Пасхи похожи на иероглифы Мохенджо-Даро? Ответы на все эти любопытнейшие вопросы найдены, ранняя история человечества открылась перед нами во всех подробностях. Мы сохранили Александрийскую библиотеку прежде, чем ее успели уничтожить магометане, мы сохранили кодексы инков прежде, чем их сожгли христиане. Гуанчи с Канарских островов, айны острова Хоккайдо, миссурийские манданы, светловолосые кафиры Бутана – теперь мы знаем, ктó они и откуда. Мы можем проследить развитие каждого языка от слога к слогу, от примитивных первобытных фраз до современных расхожих выражений. Мы фактически установили личности древнегреческих героев; я сам занимался исследованиями в туманных, полных опасностей лесах Севера и встречался лицом к лицу, в нордических каменных башнях, с могучими воинами, породившими скандинавские мифы».
Оказавшись снова рядом со своим аппаратом, Алан Робертсон произнес насмешливым, самоуничижительным тоном: «Я не настолько доверчив и прямодушен, насколько мне хотелось бы. По сути дела, я иногда стыжусь своих мелочных хитростей – и в данном случае я говорю о своем отношении к Бобу. У всех нас есть маленькие недостатки, а у Боба их хоть отбавляй. Пожалуй, его худший порок – буйное воображение. Он все время скучает и время от времени позволяет себе лишнее, чтобы развлечься. Я ни в чем ему не отказываю, но в то же время не забываю занимать положение, позволяющее мне обращаться к нему с советами или даже упрекать его по мере необходимости. Каждый раз, когда я открываю переход в один из его миров, я незаметно изготовляю дубликат и сохраняю его в собственном архиве. Так что посещение мира, родственного его Фантазии, для нас не составит труда».
* * *
Дюрэй и Алан Робертсон стояли в сумерках на краю бледного песчаного пляжа. Рядом возвышался небольшой базальтовый утес. Справа океан отражал мерцающей дорожкой желтоватый свет полумесяца, слева на фоне звездного неба чернели силуэты пальм. В ста метрах дальше по берегу между стволами деревьев висели гирлянды цветных китайских фонарей, озарявшие длинный стол, заставленный корзинами с фруктами, блюдами с пирожными, хрустальными пуншевыми чашами. Вокруг стола стояли и оживленно беседовали несколько десятков мужчин и женщин; с пляжа доносились звуки музыки и веселый смех.
«Мы прибыли вовремя», – заметил Алан. Помолчав несколько секунд, он прибавил: «Не сомневаюсь, что нас приняли бы с распростертыми объятиями, но все-таки лучше не показываться. Давай потихоньку пройдемся по пляжу, в тени деревьев. Будь осторожен – не спотыкайся и не падай. Кроме того, что бы ты ни услышал, что бы ты ни увидел, не вмешивайся, ничего не делай! Необходима осторожность, мы не хотим создавать нежелательные осложнения».
Крадучись под прикрытием листвы, два незваных гостя приблизились к веселящейся группе. Метрах в пятидесяти от стола Алан подал знак, чтобы Дюрэй остановился: «Ближе подходить не стóит; большинство присутствующих – точнее, родственные им персонажи – тебе знакомы. Например, вот Ройял Харт, а там – Джеймс Пархэм и Эмма Батхерст, тетка Элизабет; ее дядя Питер тоже здесь, и Мод Грэйнджер, и всевозможная прочая публика».
«И все они веселятся от души».
«Да, для них это важное событие. Мы с тобой здесь чужие, нам их не понять».
«И больше они ничего не делают – только едят, пьют и болтают?»
«Думаю, что этим дело не ограничивается, – сказал Алан. – Обрати внимание: Боб, по всей видимости, подготавливает экран проектора. Жаль, что мы не можем подойти ближе». Алан вглядывался в разноцветные тени: «Лучше не рисковать, однако. Если нас обнаружат, они могут смутиться, и все пойдет насмарку».
Они молча наблюдали за происходящим. Через некоторое время Боб Робертсон подошел к проектору и нажал кнопку. На экране появились дрожащие красные и синие кольца. Разговоры смолкли; все присутствующие повернулись к экрану. Боб что-то говорил, но, спрятавшись в тени, два тайных наблюдателя не могли расслышать ни слова. Боб жестикулировал, указывая на появившееся на экране изображение небольшого сельского городка, снятое с воздуха – возможно, с самолета. Поселок окружали возделанные поля – равнина, страна широких горизонтов. Насколько понимал Дюрэй, съемки велись где-то на североамериканском Среднем Западе. Изображение изменилось: теперь на экране появились подростки, сидевшие на ступенях местной школы. Камера повернулась к футбольному полю, где должен был начаться матч – судя по поведению зрителей, предстояло важное событие. Представили местную команду – школьники один за другим выбегали на поле и вставали в ряд, моргая в осенних солнечных лучах, после чего сгрудились, чтобы обсудить тактику игры.
Матч начался; Боб Робертсон стоял у экрана в позе специалиста-комментатора, указывая то на одного, то на другого футболиста и анализируя ход игры. Наблюдая за матчем, участники «попойки чудаков» явно получали большое удовольствие. В перерыве между второй и третьей четвертями по полю маршировали, то в разные стороны, то навстречу, два духовых ансамбля, после чего матч возобновился. Дюрэй соскучился и стал высказывать беспокойные замечания, на которые Алан Робертсон рассеянно отвечал: «Да-да, вполне возможно», «Смотри, какой проворный полузащитник!» и «Ты заметил, с какой точностью они пасуют в нападении? Просто потрясающе!» Наконец завершилась последняя четверть. Победившая команда выстроилась под полотнищем с крупной надписью:
«ТОРНАДО ШОУОЛТЕРА»
«ЧЕМПИОНЫ ТЕХАСА, 1951».
Игроки подошли к трибуне, чтобы получить трофеи. В последних кадрах гордая команда поднимала на вытянутых руках свой кубок; экран взорвался красными и синими звездами и погас. «Чудаки» поднялись на ноги и поздравляли Боба Робертсона – тот скромно смеялся, после чего подошел к столу, чтобы налить себе бокал пунша.
«И это одна из знаменитых вечеринок Боба? – с отвращением спросил Дюрэй. – Почему он придает такое огромное значение этому сборищу? Я ожидал, что они по меньшей мере напьются и будут куролесить».
«С нашей точки зрения то, чем они занимаются, не вызывает особого интереса, – согласился Алан Робертсон. – Что ж, если твое любопытство удовлетворено, мы можем вернуться».
«Готов вернуться в любую минуту».
* * *
Снова на даче под хребтом Бешеного Пса, Алан Робертсон сказал: «Так что мы, наконец, увидели одну из знаменитых „попоек чудаков“. Ты все еще отказываешься придти на завтрашнюю вечеринку?»
Дюрэй нахмурился: «Если это позволит мне вернуться к моей семье, я приду. Но я не уверен, что у меня не кончится терпение прежде, чем Боб позабавится всласть».
«Боб зашел слишком далеко! – заявил Алан. – В этом я с тобой полностью согласен. А по поводу того, что мы видели сегодня вечером… должен признаться, я нахожусь в некотором замешательстве».
«В некотором? Ты вообще что-нибудь понял?»
Загадочно улыбнувшись, Алан покачал головой: «Строить предположения бесполезно. Полагаю, ты переночуешь у меня на даче?»
«Пожалуй, что придется, – проворчал Дюрэй. – Мне больше некуда податься».
Алан хлопнул его по спине: «Вот и хорошо! Поджарим на гриле несколько бифштексов и на сегодня забудем о наших проблемах».
