«Что ж, – сказал Хейгдорн, обращаясь к совету. – На этот раз обойдемся без формальностей. О. З. Гарр, вы проверили пушки?»

О. З. Гарр, в роскошной зеленой с серой оторочкой униформе Драгунов Овервеля, аккуратно положил на стол гребенчатый шлем – так, чтобы плюмаж стоял вертикально: «Из двенадцати пушек четыре, судя по всему, функционируют надлежащим образом. У четырех пушек саботажники оторвали подающие энергию провода. Еще четыре пушки выведены из строя каким-то способом, который не удалось определить в ходе тщательной проверки. Я выбрал шестерых смердов, демонстрирующих некоторые технические способности, и дал им исчерпывающие инструкции. В настоящее время они соединяют разорванные контакты. Такова, на данный момент, вся имеющаяся информация, относящаяся к пушкам».

«В какой-то мере это удовлетворительные новости, – заключил Хейгдорн. – Как насчет предложенного вами отряда вооруженных смердов?»

«Проект осуществляется. А. Ф. Малл и И. А. Берцелиус уже проводят инспекцию смердов с целью их вербовки и обучения. Не могу представить оптимистический прогноз боевой результативности таких вооруженных сил, даже если ими будут руководить такие джентльмены, как А. Ф. Малл, И. А. Берцелиус и я собственной персоной. Смерды – покорная, безынициативная раса, прекрасно выполняющая такие задания, как выпалывание сорняков, но не испытывающая ни малейшего стремления драться».

Хейгдорн обвел взглядом советников: «Кто-нибудь может предложить что-нибудь еще?»

Бодри произнес, резко и раздраженно: «Если бы мерзавцы оставили нам самоходные фургоны, мы могли бы смонтировать на них лучевые пушки – по меньшей мере на это смерды способны. А тогда мы подъехали бы к Джанейли и спалили бы всю эту сволочь с тыла!»

«Меки, однако, оказались способными на невообразимые подлости! – заявил Ауре. – В чем может состоять их конечная цель? И почему, после стольких столетий, они вдруг обезумели?»

«Мы все задаем себе эти вопросы. – заметил Хейгдорн. – Ксантен, вы вернулись из разведки с пленником. Его уже допрашивали?»

«Нет, – сказал Ксантен. – По правде говоря, с тех пор я о нем даже не вспоминал».

«Почему бы его не допросить? Возможно, это поможет нам о чем-нибудь догадаться».

Ксантен кивнул: «Попробую. Не ожидаю, однако, что мне удастся что-нибудь выведать».

«Клагхорн, вы – специалист по мекам, – напомнил Бодри. – Вы могли себе представить, что эти существа способны замыслить организованный мятеж? Чтó они тем самым надеются приобрести? Наши цитадели?»

«Они несомненно способны к точному, тщательному планированию, – ответил Клагхорн. – Их безжалостность удивляет меня – пожалуй, больше, чем следовало бы. Никогда не замечал, чтобы меки завидовали нашему материальному благополучию, причем они не проявляют никакого стремления к тому, что мы рассматриваем как преимущества цивилизации – их не интересуют чувственные удовольствия и вообще тонкости такого рода. Я нередко предполагал – теперь мои заблуждения уже не заслуживают наименования «теории» – что логическая структура мозга имеет большее значение, чем ей обычно придается. Человеческий мозг в этом смысле достопримечателен – в нем полностью отсутствует рациональная основа. Учитывая хаотический характер формирования наших мыслей, их регистрации, сортировки и ассоциативного извлечения из памяти, любое рациональное действие человека следует рассматривать как чудо. Возможно, мы вообще не способны к рациональному поведению. Возможно, все, что мы называем «мышлением» – не более чем последовательность импульсов, генерируемая одной эмоцией, контролируемая другой и ратифицируемая третьей. Напротив, мозг мека кажется чудом тщательного проектирования. Он имеет приблизительно кубическую форму и состоит из микроскопических ячеек, соединенных органическими волокнами, каждое из которых представляет собой элементарную нить с пренебрежимо малым электрическим сопротивлением. Внутри каждой ячейки находятся кремнеземная пленка, жидкость переменной электропроводности, обладающая диэлектрическими свойствами, и острый контакт из сложной смеси окисей металлов. Мозг мека способен хранить огромное количество упорядоченной информации. При этом ни один факт не теряется, если не забывается намеренно – меки способны стирать данные из памяти. Кроме того, мозг мека функционирует как приемопередатчик, а также, возможно, как радиолокационный передатчик и детектор – хотя это, опять же, не более чем предположение.

Недостаток мозга меков заключается в отсутствии эмоциональной окраски информации. Один мек в точности подобен другому и не отличается заметными на наш взгляд индивидуальными особенностями. Таково, очевидно, приспособление, выработанное их системой связи – в режиме постоянного обмена информацией с другими особями формирование индивидуальности немыслимо. Меки эффективно обслуживали нас и – как нам казалось – были довольны судьбой, потому что такое положение вещей не вызывало у них никаких эмоций: они не гордились достижениями, не возмущались и не стыдились. Они вообще ничего не чувствовали. Меки не испытывали к нам ни любви, ни ненависти, и не испытывают ничего подобного теперь. Нам трудно представить себе такой эмоциональный вакуум, потому что каждый из нас чувствует хоть что-нибудь по поводу чего угодно. Мы живем в столпотворении эмоций. Меки лишены эмоций, как кубики льда. Их кормили, им предоставляли жилища – с точки зрения меков условия их содержания выглядели удовлетворительными. Почему же они восстали? Я долго думал об этом, но единственная причина, которую я способен постулировать, представляется настолько нелепой и фантастической, что я отказываюсь воспринимать ее всерьез. Если она, в конце концов, действительно служит объяснением происходящему…» Голос Клагхорна замер.

«Так что же? – потребовал продолжения О. З. Гарр. – В чем она заключается?»

«В чем бы она ни заключалась, результат один и тот же. Меки посвятили себя уничтожению человеческой расы. Мои догадки ничего не изменят».

Хейгдорн повернулся к Ксантену: «Все это могло бы помочь вам при допросе».

«Я как раз хотел предложить Клагхорну оказать мне содействие – если он не возражает», – сказал Ксантен.

«Как вам угодно, – отозвался Клагхорн, – хотя, на мой взгляд, любая предоставленная меком информация будет бесполезна. Нас должен интересовать только один вопрос: как отразить нападение меков и спасти свою жизнь?»

«Но помимо „ягуаров“, упомянутых вами на предыдущем совещании, вы не можете предложить более изобретательное средство? – с тоскливой надеждой спросил Хейгдорн. – Какое-нибудь устройство, вызывающее электрический резонанс в мозгах меков, что-нибудь в этом роде?»

«Это было бы практически нецелесообразно, – ответил Клагхорн. – Некоторые органы их мозга функционируют как предохранители, срабатывающие при перегрузке. Хотя, конечно, это могло бы временно лишать их способности к взаимосвязи». Поразмышляв немного, он задумчиво прибавил: «Кто знает? А. Г. Берналь и Югус – теоретики, хорошо понимающие возможности такого рода. Они могли бы соорудить такое устройство или несколько таких устройств – на тот случай, если в них возникнет потребность».

Хейгдорн с сомнением кивнул и взглянул в сторону Югуса: «Это осуществимо?»

Югус нахмурился: «Соорудить? Конечно, я могу спроектировать такой инструмент. Но где я найду необходимые компоненты? Они разбросаны по хранилищам – там, сям, повсюду, причем одни работают, другие – нет. Для того, чтобы добиться осмысленных результатов, мне пришлось бы самому стать техником – таким, как мек». Мысль об этом возмутила Югуса, в его голосе появилась металлическая резкость: «Трудно поверить, что я вынужден указывать на это обстоятельство. Вы настолько презираете мои таланты и знания?»

Хейгдорн поспешил заверить его в обратном: «Ни в коем случае! Лично я и не подумал бы покуситься на ваше достоинство».

«Ни в коем случае! – подтвердил Клагхорн. – Тем не менее, в условиях нынешнего чрезвычайного положения все мы рано или поздно подвергнемся унизительному влиянию неизбежности, если не возложим на себя соответствующее бремя заблаговременно».

«Что ж, – отозвался Югус, невесело усмехнувшись. – Вам придется спуститься со мной в хранилище. Я укажу требуемые компоненты; их нужно будет взять с собой и собрать – эту задачу вам надлежит выполнить самостоятельно. Что вы на это скажете?»

«Охотно соглашусь, если это действительно принесет пользу. Тем не менее, я вряд ли смогу в одиночку выполнять сборку и другие работы под руководством дюжины различных теоретиков. Расположен ли кто-нибудь помочь мне в этом?»

Никто не ответил. Наступила мертвая тишина – казалось, каждый из джентльменов задержал дыхание.

Хейгдорн начал было говорить, но Клагхорн прервал его: «Прошу прощения, Хейгдорн, но теперь мы, наконец, столкнулись с основополагающим вопросом, и его следует решить сейчас же».

Хейгдорн с отчаянием обвел взглядом сидящих за столом: «У кого-нибудь есть относящиеся к делу замечания?»

«Клагхорну остается только подчиняться побуждениям, внушенным его врожденным характером, – самым шелковым тоном произнес О. З. Гарр. – Я не могу указывать, чтó и как ему следует делать. Лично я никогда не поступлюсь статусом джентльмена цитадели Хейгдорн. Для меня это так же естественно и необходимо, как дышать – если я скомпрометирую свою репутацию, чем я стану? Пародией на джентльмена, нелепым манекеном, изображающим самого себя. Мы находимся в цитадели, олицетворяем кульминацию человеческой цивилизации. Любой компромисс приведет к деградации, любое отступление от наших высоких стандартов – независимо от его практической целесообразности – станет бесчестием. В моем присутствии упомянули о „чрезвычайном положении“. Достойный сожаления термин! Называть „чрезвычайными“ жалкую крысиную возню меков, их бессильный зубовный скрежет, на мой взгляд, недостойно джентльмена цитадели Хейгдорн!»

Вокруг стола послышалось одобрительное бормотание советников.

Клагхорн откинулся на спинку кресла, опустив подбородок на грудь – так, будто решил вздремнуть. Но его ясные зеленые глаза перемещались, глядя то на одно лицо, то на другое, и наконец сосредоточились на О. З. Гарре. «Совершенно очевидно, что ваши слова обращены ко мне, – сказал Клагхорн, – и злоба, вдохновившая эти слова, не менее очевидна. Но это несущественно». Клагхорн отвел взгляд от О. З. Гарра и поднял их к массивной люстре, усеянной изумрудами и бриллиантами: «Гораздо большее значение имеет тот факт, что весь совет, несмотря на мою искреннюю попытку воззвать к разуму, судя по всему, поддерживает вашу точку зрения. Я не намерен настаивать, протестовать, убеждать в чем-либо или задабривать кого-либо – я покидаю цитадель Хейгдорн. Я нахожу здешнюю атмосферу удушающей. Надеюсь, что вы переживете нападение меков, хотя очень сомневаюсь в этом. Меки – проницательная и находчивая раса, их не беспокоят угрызения совести или предрассуждения, и мы слишком долго недооценивали их способности».

Клагхорн поднялся на ноги и вставил табличку из слоновой кости в предназначенную для нее прорезь на столе: «Позволю себе попрощаться со всеми присутствующими».

Хейгдорн поспешно вскочил на ноги и умоляюще протянул руки: «Не уходите, не поддавайтесь приступу раздражения, Клагхорн! Подумайте! Нам нужны ваша мудрость, ваш опыт!»

«Разумеется, вы в них нуждаетесь, – отозвался Клагхорн. – Но еще больше вы нуждаетесь в том, чтобы действовать согласно рекомендациям, которые я уже предоставил. Пока вы не приступите к действию, между нами не будет взаимопонимания, и любые дальнейшие прения станут скучной и бесполезной потерей времени». Он коротко поклонился всему совету в целом и удалился из зала.

Хейгдорн медленно опустился в кресло. Другие беспокойно шевелились, покашливали, посматривали вверх на люстру, сосредоточенно разглядывали таблички из слоновой кости. О. З. Гарр что-то пробормотал сидевшему рядом Б. Ф. Вайасу; тот многозначительно кивнул. Хейгдорн подавленно произнес: «Нам будет не хватать Клагхорна, его проницательных, хотя и неортодоксальных наблюдений… Нам почти ничего не удалось сделать. Югус – может быть, вы рассмотрите возможность изготовления упомянутого проектора? Ксантен, вы собирались допросить пленного мека. О. З. Гарр, несомненно, займется починкой лучевых пушек… Помимо решения нескольких второстепенных вопросов, по сути дела мы не смогли подготовить общий план действий, который помог бы нам или Джанейли».

Марюн сказал: «Как обстоят дела в других цитаделях? Существуют ли они еще? У нас нет никаких сведений. Предлагаю разослать серафимов по всем цитаделям и узнать, чтó там происходит».

Хейгдорн кивнул: «Да, это было бы предусмотрительно. Не могли бы вы этим заняться, Марюн?»

«Непременно».

«Хорошо. На этом мы закончим сегодняшнее совещание».

Серафимы, разосланные Марюном из клана Ауре, возвращались один за другим с отчетами сходного характера.

«Морской Остров обезлюдел. На пляже валяются разбросанные мраморные колонны. Жемчужный Купол обрушился. В бассейнах Фонтанного Сада плавают трупы».

«Мараваль воняет трупным гниением. Джентльмены, смерды, фаны – все погибли. Увы! Даже серафимы покинули Мараваль!»

«Делора? А-рос-рос-рос! Ужасная картина! Никаких признаков жизни!»

«В Алюме никого не осталось в живых. Торжественные деревянные врата проломлены. Зеленый Огонь погас».

«В Гальционе ни души. Смердов загнали в яму и завалили».

«В Туанге: мертвая тишина».

«В Утросвете: ничего, кроме смерти».