Глава 19

Как часто человек стоит пред выбором? Между плохим и хорошим. Тогда когда его пред выбором ставит жизненная ситуация. А что для человека хорошо и что для него плохо? Ограбить другого и стать богатым это хорошо? Хорошо для грабителя и плохо для ограбленного? Или плохо для обоих? Сделать подлость ради сиюминутной выгоды и уйти в сторону? Как понять что хорошо, а что плохо? Как сделать правильный выбор? Выбор. Человек всегда стоит пред выбором. Выбор это судьба. И есть только одно мерило выбора – совесть.

Матвей поколебался и решил принять задание. – Я помогу тебе, Гензель, – ответил он он и в уголке глаза пошел обратный счетчик. Матвей удивился. Это случилось в первый раз. Но он успокоился тем, что подумал – хорошо хоть нет штрафов за проваленное задание.

– Поспеши друг. Потому что скоро я здесь сойду с ума как и остальные… Призрак неожиданно завыл по собачьи, от чего у Матвея прошел холодок по сердцу и полетел вон из туннеля.

– Эй… опомнился Матвей и крикнул вслед улетающему стражу. – А кто эти остальные?

Но призрак ничего не ответил и подвывая скрылся в темноте. Матвей махнул рукой, поднялся по ступеням и остановился у стула. Без всякого стеснения отодвинул ногой кости и кирасу. Пребывая в подземелье Матвей освободился от излишней сентиментальности. Поэтому он не задумывался хорошо он поступает по отношению к останкам Гензеля или нет. В куче костей увидел пояс. Поднял кожаный широкий пояс, тот был еще пригодным и положил себе в сумку. Посмотрел задумчиво на стул, немного подумал и сел. – В ногах правды нет, – пробурчал он и подпер голову рукой.

– И так у меня есть задача. И это хорошо. – продолжал говорить он вслух. – Хорошо, потому что появилась хоть какая то определенность и смысл в моем существовании тут. Надо помочь Гензелю. А что плохо? А плохо то, что я не знаю как. Мда… Как всегда задача с несколькими неизвестными. Как снять проклятие? Пусть это будет «икс» У кого спросить, как снимаются проклятия? Это будет «игрек». Чему они равны? А равны они… они равны… сумме этих неизвестных. – Матвей сдвинул костяной шлем на затылок и уставился в пол. – Бред какой то… – Куда-то меня занесло… причем тут икс и игрек. Я что Лобачевский? Он огляделся по сторонам, у него сложилось ощущение, будто его сознание кто-то специально мутит, мешает думать, навевая то страхи, то математические выкладки. – Сумма… сумма неизвестных величин, – снова задумался Матвей. – А нам нужна еще величина, которая нам известна. Это… Это… Тень. – обрадовался он пришедшему к нему откровению. – Вот кто мне поможет. Раз в сутки я могу обратиться к своему божеству.

– Так, мне нужен жертвенник. – Матвей встал и огляделся. Рядом со стулом, с правой стороны, у самой стены лежал камень. А на нем… Матвей замер. Пустая запыленная оловянная кружка. От того что ему впервые попался предмет обихода, по душе Матвея разлилась теплота. Казалось бы простая кружка. Но для Матвея, который здесь в подземелье держал в руках лишь кости и невыделанные кожи, эта находка стала праздником. Он бережно взял в руки кружку. Протер ее полой рубахи и также бережно убрал в сумку. Передвинул камень себе под ноги, отбрасывая кости Гензеля в сторону и взяв алебарду, порезал себе руку. Кровь закапала на камень. Матвей подобрал останки синей рубахи стражника, обмотал место пореза. На сообщение о исцелении, он даже не посмотрел, а принялся взывать к Тени Забвения.

На его призыв прилетел призрак. Он словно пес принюхался, вертя носом.

– Колдуешь? – спросил он с опаской. Я сразу почувствовал что ты колдун.

Будь осторожен, здесь повсюду разлито проклятие Сунга. Оно пожирает мою душу.

Кровь на камне загорелась и Матвей увидел, что на нем образовались огненный слова. – Ты жрец. Сними проклятие.

Это длилось с секунду, не больше и огонь превратился в дымок, который резко устремился к потолку. Призрак бросился следом, но дымок превратился в кулак и двинул Гензеля в скулу. Удар по все видимости был ощутимый. Тот отлетел к стене и с воем устремился прочь. А Матвей посмотрел ему в след и тупо вновь уставился на камень. – Ну да, – проговорил он, – я жрец. И что? Как я сниму проклятие? Меня не учили! – крикнул он в потолок, где в отверстии вентиляции исчез дым. Ответом ему было гулкое эхо. Учили-и… Чили-и… ил-и.

Матвей проворчал. – Учили. Кто учил? Надо заглянуть в свойства своего персонажа. Что там говориться о жреце? Он открыл окно персонажа. Стал читать. – Так, – читал он строчки, – характеристики… это пропускаем, способности мимо, во…

– Значит у меня есть благодать для снятия проклятия. – стал рассуждать Матвей вслух. Всего насколько я помню 50 ед. это постоянная величина энергии и 50 ед. мне дано разово. Всего значит 100 единиц энергии. Что там еще? Вы можете возвать к богу. Уже воззвал. Он ответил: – Сними проклятие. Хм. Как? Просто сказать, «проклятие я тебя снимаю»? Нет наверное. Ему нужно приказать. А кто отдает приказы? Приказы отдает облеченный властью. А кто облечен властью? Власть имеют Боги. Значит надо снять проклятие именем Тени Забвения. Она бог или почти бог и наделена властью. И что я должен произнести? Может я сначала должен разглядеть это проклятие? А как? Нет это не работает, я смотрел и ничего не видел. Значит нужно понять что за фразу я должен сказать. Фраза? Фраза изгнания.

Именем моего бога я снимаю с тебя, Гензель, проклятие Гнуса. Нет не гнуса Сунга. Иди и не греши? Нет. Покойся с миром, так будет правильней.

Решив, что он верно понял совет Тени. Матвей крикнул, – Гензель?! И тут же из туннеля вынырнуло привидение. Гензель преданно посмотрел на Матвея и вдруг гавкнул – Гав.

Матвей прискорбно покачал головой. – Да, брат, сильно тебя скрутило. Ну ничего сейчас попробуем тебя вылечить. Гензель снова гавкнул. – Гав, Гав. Матвей простер руки и сурово проговорил.

– Именем моего бога я снимаю с тебя, Гензель, проклятие Агнуса. Покойся с миром. – Из Матвея словно вышла часть его души и там в глубине образовалась пустота. По призраку прошла рябь, как помехи по экрану. Затем он облегченно вздохнул, посмотрел осмысленно и благодарно. – Спасибо незнакомец. Ты освободил меня. Прими мой родовой дар «Ловкие пальчики» и прощай. – Призрак стал таять и устремился к своду, и сразу же исчез. Матвей помахал ему вслед. – Прощай, Гензель, желаю тебе встретиться с Хельгой. Ему стало грустно. Был у него единственный собеседник и тот ушел. Он снова один в этом жутком подземном мире наполненном тварями и трупами бета тестеров. Он сел на стул и зевнул. Видимо пора спать впадая в дрему, подумал он и сразу уснул.

Старший Амбросинов смотрел на сына, который не пряча взгляд, упрямо смотрел на отца.

– Георгий, ты понимаешь что перешагнул одну очень важную черту?

– Какую?

– Ты личные обиды поставил выше дела. Я как тебя учил? Сначала дело, и ему ничего не должно мешать. Если ты решил отомстить девчонке за неверность, делай так чтобы это не отражалось на деле, которым ты занимаешься. Можно было нанять парней и они с ней сурово поговорили бы. Пропустили через толпу и засняли все. Потом выложили в сеть. И ей наука и тебе приятно.

Георгий упрямо поджал губы. – Я не хотел ее терять, я хотел лишь ее наказать, попугать и все.

– И что мы имеем в итоге? – отец скептически повторил его мимику. – Девушка готова написать жалобу на то что ее жизнь была подвергнуться в игре угрозе. Ты понимаешь что рушишь все что я создавал.

– Она не напишет, я с ней поговорю.

– Нет Георгий это уже моя проблема, а ты бери вот билеты и лети в Штаты. Отдохни пару недель и возвращайся. – Амбросинов старший положил на стол пакет. Поглядел на сына и жестко добавил. – Это не обсуждается.

Георгий встал, взял пакет и ни слова не говоря вышел.

На столе Антона зазвенел телефон внутренней связи. Он поднял трубку и подержал ее в руках не поднося к уху. Посмотрел на Игоря, но тот был занят своими делами. Неохотно поднес трубку к уху.

– Я слушаю.

– Привет Антон. Как твои дела? – Услышал он бодрый голос Павла Николаевича.

– Спасибо Павел Николаевич, нормально.

– Нормально это хорошо. Загляни ко мне сейчас на пару минут кое-что обсудить нужно.

Хорошо, Сейчас буду. – Антон осторожно положил трубку. Поднял взгляд. – Кто звонил? – спросил Игорь, оторвавшись от своих дел.

Антон кинул взгляд на спокойно лежащего в капсуле бета тестера и ответил – Палыч. Хочет что-то обсудить. – Игорь только кивнул головой и вновь уткнулся в экран монитора.

Павел Николаевич радушно указал Антону рукой на стул возле приставного столика к его массивному столу. – Присаживайся Антон. Курить будешь? он достал пачку сигарет.

– Спасибо я не курю. – Антон уселся на край стула и сложил руки на коленях. Отвел взгляд от прикуривающего Палыча и уставился на свои ладони. Они вспотели.

– Ты вещи собрал? – неожиданно спросил Палыч.

– Какие вещи? – Антон поднял взгляд на хозяина кабинета.

– Ну там спортивный костюм, пара трусов и маек. Тапочки.

Глаза Антона расширились в них легко читалось непрекрытое недоумение. – Зачем? – спросил он.

– Чтобы нормально сидеть в следственно изоляторе, Антон. Еще нужно блок сигарет с собой взять, колбасу копченную. Хоть сам не куришь, но товарищам дашь. Уважать будут.

– В каком… следственном изоляторе? – У Антона отвисла челюсть.

– Ну если в Москве сидеть будешь то думаю в Матросскую тишину тебя не посадят, а вот в «Бутырку» да.

– З -за… что? Антон говорил с запинаясь. Я ни в чем не виноват.

– Ты уверен в этом? – Туша сигарету спросил Палыч. И совесть тебя не мучает?

– Уввверен. Нет-т. Не мучает.

– А зря, Антоша. Должна мучить. Вот послушай какую удивительную историю, я не давно сам слушал. Шедевр. Детектив можно сказать. Он включил диктофон и от туда Антон с ужасом услышал свой голос и весь разговор с Игорем. Палыч не стал до конца прокручивать весь разговор. Он отключил диктофон. Посмотрел добрым понимающим взглядом на программиста и задал один вопрос. А сейчас?

Антон молчал, ошеломленный услышанным. Он в упор смотрел на диктофон который держал в руке Павел Николаевич и не мог пошевелиться. Страх переходящий в смертельный ужас заползал ему в душу.

– Чего молчишь? – Палыч прикурил новую сигарету, выпустил дым, разогнал рукой.

– Я… Я… не виноват. Вот. Это все Грэг. То есть Георгий Александрович. Он захлопал глазами.

– Я почему то и думал что ты так скажешь. Но видишь в чем дело. Георгий был у меня раньше тебя и ничего подобного как оказывается не говорил.

– Как не говорил? – подскочил со стула Антон. Голос его сорвался на писк. Его душил страх и он не мог с ним совладать. Продолжая пищать, он ухватился рукой за горло. – Позовите Гошу и он скажет, как было на самом деле.

– Да ты не прыгай, Антон. Он уехал в Соединенные Штаты, и ничего про твои дела не знает. Я уже имел сним беседу. И девочка хочет подать жалобу на проект, что типа она чуть не умерла. А во всем оказывается виноват ты. Вот оно как выходит, сынок.

Антона казалось сей час хватит удар. Он открывал и закрывал рот как рыба вытащенная из воды. Павел Николаевич протянул ему стакан с водой. – Выпей сначала, – сказал он. Антон залпом выпил воду и держа стакан в руке зарыдал. – Что теперь будет? Что мне делать?

– Правильные вопросы сынок, по доброму с сочувствием в голосе проговорил Палыч. – За дела нужно отвечать. Коли нагадил, так будь добр ответь. Понимаешь? Эта высшая форма справедливости.

– Да не нужна мне справедливость! – взорвался Антон, выплескивая свои эмоции на собеседника. Он вскочил размахивая руками. – В гробу я ее видел и в белых тапочках. Я жить хочу и не в тюрьме… он снова упал на стул и зарыдал. Павел Николаевич потушил сигарету и произнес как ни в чем не бывало, – но это еще не все. Те доллары, которыми ты рассчитался с Игорем и его друзьями оказались фальшивыми. У тебя сразу три статью наклевываются покушение на убийство. Создание преступной группы и сбыть фальшивых денег. Это на двадцать лет потянет.

– Постойте! – Антон снова вскочил. – помогите мне, я знаю вы можете.

– Ты не хочешь жить по справедливости? – Павел Николаевич изогнул правую бровь и поглядел на Антона.

– Не хочу.

Мужчина только покачал головой – Ну и молодежь пошла, никаких моральных принципов. Хорошо я помогу тебе. Но ты напишешь заявление на увольнение задним числом и подпишешь новый договор. Он протянул ему листок и толстую пачку напечатанных на принтере документов.

– Это что? – спросил Антон осторожно поглядывая на исписанные листы.

– Это договор, что ты будешь работать в «шаражке».

– Где?

– Закрытое техническое бюро. Мой дед еще в прошлом веке, одну такую «шарагу» охранял. Самого Туполева видел.

– Так это что тюрьма?

– Зачем тюрьма. Просто ваша лаборатория переезжает на режимный объект. И вы будете под присмотром. А то еще не дай бог кого убить захотите. Ну и кровожадная молодежь пошла. – Павел Николаевич сокрушаясь искусственно вздохнул. – Ты подписывай. Каждый лист подписывай.

– А почитать можно? – робко спросил Антон.

– Можно, сынок, Марью Ивановну и сесть в тюрьму. Поэтому не тяни время и подписывай договор. Мне позаботиться о твоей безопасности еще надо.

Когда Антон вышел сопровождаемый молодым крепким парнем, Павел Николаевич набрал номер телефона. – Игорь? – спросил он. – Привет. Зайди ко мне на пару минут.

Синтия проснулась поздно. Она понежилась на большом диване. Просмотрела сообщения на телефоне. От Грега ничего не было. Не было его и дома. Синтия несколько раз громко крикнула – Грег! Грег! Ну черт с тобой. Синтия потянулась и увидела две пачки долларов на столике возле дивана. сбросила одеяло и радостная побежала в душ. – Сегодня она оторвется.

Сначала за покупками, потом к стилисту парикмахеру к Эдичке. Затем маникюр…. Массаж…. И потом придумаю еще чем заняться, – решила она залезая под горячие струи воды.

Через два часа она без страха и сомнений зашла в один из дорогих бутиков на красной площади. Здесь было идеальное обслуживание, отличный выбор, а цены…. Да что там цены, она могла себе позволить кое-что… Она долго выбирала, примеряла, отбирала наконец довольная достала пачку купюр.

– Я рассчитаюсь наличными, – томным голосом произнесла она, посчитайте по курсу. Менеджер вежливо кивнула. Через пять минут забрав деньги она ушла и попросила пару минут подождать.

Вернулась она почти сразу и улыбаясь, предложила осмотреть только что поступившие новинки. Но надо пять минут подождать, когда принесут вещи из склада. Через пять минут в магазин вошли двое в штатском. Они переглянулись с менеджером и та кивнула на Синтию.

– Будьте добры девушка предъявите документы, – попросил старший из них с проседью волос на голове. Он достал из внутреннего кармана удостоверение и показал его. – Московский уголовный розыск. Майор Пахомов, – представился он.

– А в чем дело? – Синтия нахмурила бровки.

– Я все Вам объясню, девушка, предъявите документы.

Синтия поджала губы и открыв сумочку достала паспорт. Протянула майору.

– Так, гражданка Латвии Синтия Петерсоне. – прочитал Майор. В зал внесли купюры на подносе.

– Вот этими деньгами она расплатилась, – сообщила менеджер. Они фальшивые.

– Хорошо это мы сейчас проверим, – улыбнулся майор.

– Что за чушь! – взорвалась Синтия, молчавшая до этого. Это настоящие доллары мне их дал… она запнулась. – А кто ей их дал? Незнакомый мужчина, что пришел к ней на квартиру Грега. У Синтии расширились глаза. – Мне нужно позвонить и я требую пригласить представителя посольства Латвии в Москве.

– Звоните, – пожал плечами майор. Он обратился к менеджеру, вы будете понятой, пригласите еще кого-нибудь.

Синтия лихорадочно набирала номер старшего Амбросина. Сначала играла мелодия, затем незнакомый голос сказал. Слушаю.

– Мне нужен Александр Владимирович.

– Вы обознались, здесь такого нет. И абонент отключился. Пошли гудки.

– Как нет закричала Синтия и попыталась набрать номер снова.

– Пригласите господина Амбросина…

– Тебе сказали уже, такого нет. Ты тупая что ли. Звонят тут всякие.

Через час ее повезли в отделение полиции. А еще через три часа прибыл представитель посольства Латвии. Он был допущен до ничего не понимающей Синтии. Девушка была зареванна и сидела с опухшим лицом.

– Добрый день госпожа Петерсоне. Я представитель консульского отдела Эдгарс Круминьш. Очень печально что вы попали в такую неприятную историю. Мне сказали что Вас задержали за попытку сбыта фальшивых долларов и у Вас нашли белый порошок. Сейчас его проверяют на наличие наркотиков. Вы задержаны на 48 часов. Надеюсь недоразумение скоро разъяснится. Мы будем поддерживать связь с полицией. Крепитесь.

Услышав о белом порошке, что нашли у нее в сумочке, которую вытряхнули на стол в бутике, Синтия резко подняла голову. – Наркотики? – переспросила она.

– Да наркотики, сейчас проходит экспертиза. Вам лучше рассказать сотрудникам полиции всю правду госпожа Петерсоне.

– О боже! – Синтия схватилась за голову. – Меня подставили! – Она подняла горящий взгляд на собеседника. Прошу Вас позвоните Господину Амбросину Александру Владимировичу. Сообщите ему что со мной произошло. Она ухватила его за рукав. – Его офис…

– Простите. Но я не уполномочен решать такие вопросы. И не могу вмешиваться в действия полиции. Всего доброго. – Он высвободил руку и пятясь вышел из камеры, где содержалась Синтия. Дверь за ним закрылась. Еще через два часа пришли полицейский и человек в белом халате. Он сообщил, что хочет взять смывы с ее рук и срезы ногтей. Синтия глянула на ухоженные ногти, спрятала руки за спину.

– Ногти не дам. – Решительно заявила она. И с вызовом посмотрела на мужчин. То что молодой парень полицейский оценивающе присматривался к ней ее очень задело. Она почувствовал на себе его липкий очень неприятный взгляд, который ощупал ее грудь, прошелся по паху и остановился на ногах. Полицейский молодой сержант с какой-то непонятной ей радостью ухмыльнулся. И улыбка его была как у хищника перед жертвой, которая понимала, что ничего уже сделать не может. Она лишала сил к сопротивлению и приводила к отчаянию.

– Оказание сопротивления сотрудникам полиции, наказывается по закону.

Произнес сержант и снова жадным взглядом оглядел девушку. Синтия не выдержала и вновь заревела. Вытащила руки из-за спины. Под утешительные слова мужчины в белом халате, – ну что вы девушка это совсем не больно, – безропотно снесла экзекуцию над своими ногтями и когда двое ушли, зверьком забилась в угол на нары. Ей было холодно страшно и камера воняла так что ей хотелось тут же на месте умереть что бы не чувствовать эту вонь, не видеть свой позор. Она уже поняла, что ее ловко подставили. И виной всему был ее злосчастный звонок отцу Грега. Тот оказался еще большим подлецом, чем его сын. И попользовался ею и рот заткнул, засадив в тюрьму. Но она еще жила надеждой, что это все недоразумение и оно скоро закончиться. Что была совершена нелепая ужасная ошибка. С ней такого не могло быть. Она не наркоманка и это скоро выясниться. Человек такое упорное создание, что никогда не хочет расставаться с надеждой на лучшее и надеется на великий авось.

День ее не тревожили, а вечером повели на допрос к следователю.

Мужчина лет сорока сидел обложенный бумагами. Он мельком глянул на вошедшую и рукой показал на стул напротив. – Присаживайтесь. Одну минутку. – Разобрав листы, он посмотрел на девушку. Сочувственно произнес, – плохо выглядите, гражданка Петерсоне. Синтия подняла на него измученный взгляд.

– А что в тюрьме можно выглядеть по другому. Я не принимала душ. Не умывалась. Сижу одна.

– Радуйтесь что пока одна. – спокойно и серьезно ответил мужчина. – Скоро вас будет в камере много. Тогда вам теперешняя жизнь покажется раем. Синтия поджала губы и промолчала. Но мысленно подумала, – посидел бы сам, я посмотрела бы, как ты эту вонючую камеру назвал бы раем. Не дождавшись от нее ответа следователь проговорил, – Ну-с приступим к нашим делам. И так Вам нужен адвокат. Если у Вас нет денег на платного адвоката, государство Вам предоставит его бесплатно. Поторопитесь, сроки у нас не резиновые. Вот постановление о вашем аресте, он протянул ей лист бумаги. Ознакомьтесь. Вам вменяется две статьи. Сбыт фальшивых купюр иностранной валюты и хранение наркотических средств. Вам понятно суть предъявляемых вам обвинений?

– Я не понимаю о чем вы. – Синтия выдавила эти слова из себя с трудом. Горький комок стоял у нее в горле и мешал говорить. – Доллары мне привез сотрудник господина Амбросина позавчера вечером.

– Это какого Амбросина? Члена попечительского совета…

Да. Он Самый Александр Владимирович, я девушка его сына Георгия Александровича.

– Хорошо так и запишем. Когда и где и при каких обстоятельствах Вы познакомились с гражданином Амбросиным?…

После допроса измотанная Синтия, упала без сил на нары. Она и не спала и не бодрствовала. Это было состояние зыбкого забытья, когда она качалась на волнах горя и пыталась о нем не думать, то впадая в тягостную дремоту, то резко выскакивая со страхом из этого состояния.

Утром за ней пришли. По команде на выход она встала и вышла. Ее посадили в вонючий «автозак» и повезли. Высадили у дома где она снимала квартиру. Она с облегчением вздохнула, что не к Грегу.

Затем был обыск. И там к ее ужасу нашли еще один сверток с непонятной сушенной травой. Он был завернут в ее трусики и лежал в ящике для белья в ванной комнате. Ошеломленной тем что произошло Синтии позволили собрать вещи и вновь посадили в «автозак». Привезли ее уже совсем другое место.

Ее провели по длинным коридорам. Она подверглась унизительной процедуре личного досмотра и сгорая от стыда, стояла голая на сквозняке, как тростинка на ветру и ждала пока ее вещи не перещупает и не пересмотрит крупная полная женщина в форме, с квадратным некрасивым лицом.

– Ну чего замерла? – Насмешливо спросила женщина и кинула ей одежду, – одевайся. Тут некого соблазнять своими буферами.

Передав ее конвоирам она сплюнула ей вслед. – И чего им шалавам не живется? Совсем страх потеряли. Мало им бл… денег так еще и «наркоту» толкают.

Ее опять провели по коридорам и уткнув лицом в стену, открыли дверь в камеру. – Заходи, – приказала одна из конвоиров. Синтия заглянула во внутрь камеры и замерла на пороге.

В небольшой комнате на двухъярусных нарах сидели, лежали женщины. Она не могла их сосчитать, ей показалось что их было очень много. Стояла вонь немытого тела, духота и терпкий непереносимый запах прокуренного помещения. И слова следователя о рае стали для нее теперь понятны. Ее бесцеремонно толкнули в спину и дверь с громким лязгающим звуком закрылась за ее спиной.

Синтия так и осталась стоять на пороге. На нее были устремлены взгляды всех «подруг по несчастью». Сжавшись Синтия стояла и молчала. Внутри нее все застыло от ужаса происходящего. От любопытных глаз других женщин, оценивающих и бесцеремонных. Она не могла сдвинуться с места и что-либо произнести. Сокамерницы тоже молчали.

Встала невысокая брюнетка с пучком волос на затылке, в спортивных штанах с пузырями на коленях и в лифчике. Кофты или майки на ней не было. Непонятного возраста с мешками под глазами и подошла к ней поближе. – Слышь, лань необъезженная. Тебя что здороваться не учили? – грубовато спросила она.

Синтия вздрогнула и широко раскрытыми глазами уставилась на женщину. Она закрылась пакетом с вещами прижав его к груди.

За столом сидели три женщины и одна из них лет сорока плотная с короткой стрижкой осадила брюнетку. – Отвянь Верка. Не видишь она сейчас от страха усытся. – Тебя как зовут красотка? – обратилась она к Синтии.

Синтия перевела затравленный взгляд на говорившую и вдруг заревела.

С лица Верки сошла гримаса брезгливости. Она подошла к Синтии и осторожно взяв за руку, сказала. – Не реви. Пошли к нам и потянула девушку за собой. Синтия не упиралась. Ее усадили за стол и налили чай в немытую чашку, внутри которой был темный след от чайной заварки. Синтия глянула на чашку и отрицательно покачала голой.

– Пей, ты чего, – настаивала Верка. – Легче станет.

– Не могу, – сквозь всхлипывание произнесла Синтия. – Она немытая.

Верка скривилась, остальные громко рассмеялись.

– Скоро ты забудешь про гигиену, крошка, – широко усмехаясь и оглядывая с интересом Синтию, произнесла Верка, – здесь жопу не подмоешь, хорошо, если есть чем вытереть. Чуешь какой здесь запашок? – Она втянула носом. – Прямо что твой Шанель. За что села?

Синтия стала приходить в себя. Ей не грубили, ее не били и обращались с добротой. – Меня подставили, – произнесла она тихо. – Дали фальшивые доллары и подкинули наркотики.

– И много дали зелени? – полюбопытничала Верка.

Двадцать тысяч.

– Вот это ты насосала! – изумилась Верка и все в камере рассмеялись. Это сняло напряжение и Синтия слабо улыбнулась. – Я не сосала, это компенсация…

– Понимаю, труден хлеб бабий. Не ртом так другим местом приходится зарабатывать. Я так работала на трассе, там не такие расценки конечно. Зато мужики честные и заплатят, и накормят, и напоят. А тебе видимо козлы попались. Услышав про козлов, Синтия вновь разрыдалась.