НОЧНОЙ РЫНОК ТЕЛЬ АМОТА был именно таким, каким его помнила Эфира. Фонари фиолетового оттенка и сладкий дым наполняли площадь мягким туманом, изобретатели и ремесленники города устанавливали свои лавки, чтобы привлечь приезжих моряков и торговцев со всего Пелагоса. Он находился на перекрестке четырех дорог, ведущих прочь из города в окружающие деревни. Тель Амот был каналом, связывающим шесть пророческих городов с пустыней Сети и степью Иншуу, а ночной рынок был воротами между этими мирами.

Уже прошло больше пяти лет с тех пор, как Эфира ступала на это побережье. Она помнила их последний день здесь, они с Беру ютились в порту с другими сиротами, ожидая корабль, который отвезет их всех в Чарис, Город благотворительности. Беру молчала, но Эфира заполняла тишину за них обеих, рассказывая своей сестре, сколько волшебных вещей ждало их в Чарисе. Повсюду вокруг них будет океан. Деревьев там больше, чем они видели за всю свою жизнь. И лучше всего – семья оттуда примет их. Новое начало.

Изгиб губ Беру ясно давал понять, что все красивые слова Эфиры ни на секунду не убедили ее. Она позволяла сестре болтать, словно понимая, что Эфире нужно было убедить себя.

– Есть где остановиться на ночь?

Эфира отмахнулась от мыслей о прошлом и, повернувшись, увидела целителя с корабля. Она держалась подальше от него во время путешествия. Она никогда не проводила много времени возле обладателей Даром крови. Иначе она нервничала, словно каким-то образом он мог понять, что она такое. Словно понадобится малейшая оплошность, и тогда ей придется столкнуться с ужасом и отвращением, вызванными тем, что она извратила Дар крови и превратила его во что-то ужасное.

– Я здесь не останусь, – ответила Эфира, вешая сумку на плечо и отворачиваясь от рынка. – Мне нужно кое-куда добраться.

Уже прошло слишком много времени. Она видела Беру в последний раз больше шести дней назад. Уже почти две недели прошло с тех пор, как она убила священника в его роскошной комнате в Талассе и использовала его эшу, чтобы исцелить Беру. Та уже должна слабеть. Нужно будет снова ее исцелить. Эфира точно не знала, сколько у нее времени, но если она не доберется до Беру вовремя…

Нет. Она не станет об этом думать. Она найдет Беру. Она ее исцелит, как и всегда.

«А потом что?» — спросила предательская часть разума Эфиры.

– Ты же не планируешь сегодня ночью отправиться за город? По дорогам ночью бродят мародеры. Ты же не хочешь, чтобы тебя застали одну.

Эфира глянула назад, с раздражением понимая, что целитель все еще шел за ней по немощеной тропинке, ведущей прочь из города.

– Забавно, но не помню, чтобы я спрашивала ваше мнение.

Он рассмеялся.

– Это правда – не спрашивала. Но ты заплатила за проезд на нашем корабле, так что теперь получаешь мое мнение бесплатно. И вообще, куда ты так спешишь добраться?

– Не ваше дело, – ответила Эфира. Она повернула направо, чтобы пойти по хорошо знакомой дороге, ускоряя шаг. Эта темная дорога освещалась одной только луной в небе.

– Эй, подожди, – запротестовал целитель. Его рост облегчал ему задачу не отставать от нее, но Эфира все равно ускорила шаг, надеясь, что ему это наскучит и он сдастся. – Эй, стой!

Ее нога попала в колею, и она упала на землю. Эфира ударилась коленями и ахнула от боли.

– Я же сказал остановиться, – пожурил ее целитель, присаживаясь на корточки рядом с ней.

– Не могу, – сказала Эфира с земли, ее голос звучал тихо. Если она остановится даже на мгновение, ей придется подумать о том, куда она идет. Ей придется подумать о том, что ее там ждет. И ей придется подумать о том, что это Беру привела ее назад.

Не Гектор купил те билеты на поезд. А Беру, после того как сказала Эфире, что хочет сдаться. Возвращение сюда, в место, где начался этот кошмар, было ее способом постараться убедить Эфиру. Потому что за пять лет Эфира превратила себя в нечто холодное и смертоносное, отмахивающееся от чувства вины и закапывающее свое раскаяние. Это был единственный способ продолжать, продолжать быть Бледной Рукой, поддерживать жизнь Беру.

Но теперь она стояла на дороге, ведущей назад к худшему из ее грехов. Вернуться означало выкопать на поверхность чувство вины. Это значило увидеть правду о том, что она такое. Это был самый жестокий поступок Беру по отношению к ней.

Возможно, Эфира заслужила это. Возможно, это наказание за все ужасные вещи, совершенные ею. Если это так, то она это вынесет. Она встретится со всеми ужасами, ожидающими ее в Медее. Ради Беру.

Целитель тяжело вздохнул и уселся на землю рядом с ней.

– Слушай. Куда бы ты ни собиралась…

– Медея, – сказала Эфира. Она передвинулась, чтобы теперь тоже сесть рядом с целителем. – Я направляюсь в Медею.

В лунном свете его лицо вспыхнуло узнаванием.

– Медея? Но это… – Он вздохнул, прижав широкую ладонь к лицу. – Прости, что мне приходится рассказать тебе это. Той деревни больше нет. Все в ней мертвы.

Эфира отвернулась. Она это знала, но его слова все равно опустошили ее.

– Никто точно не знает, что случилось, – мягко продолжил он. – Некоторые говорят, мор.

«Это был не мор, а я, – хотелось сказать Эфире. – Это я убила их». Резкий всхлип подкатил к горлу. Она подавила его.

– Если туда ты пыталась попасть, то сомневаюсь, что тебя там кто-то ждет, – сказал целитель. – Мне жаль.

Эфира встала на ноги. Возможно, целитель был прав. Беру сделала свой выбор. Она сбежала туда, в то место, где Эфира не могла больше игнорировать, что она такое и что натворила. Она вернулась в начало, потому что хотела конца.

– Спасибо, – сказала она целителю. – Но мне все еще нужно туда.

Она повернулась к дороге. К Беру. Если это действительно конец, то они встретят его вместе.