3. МЕТОД СТРАУСА

-1-

Могучая и мудрая цивилизация умела ждать. Несколько земных лет не имели для нее никакого значения. Планета-добыча, словно наполненная ядом жертва паука, медленно переваривалась, запутавшись в паутине, пока тот издали спокойно наблюдал за процессом. Придет время – пища размягчится, разложится, и можно будет, не спеша, приступать к еде…

Маленькую планету издревле сотрясали внутренние противоречия странной цивилизации двуногих и двуруких существ, в бесчисленном множестве расползшихся по ее поверхности. И никогда за миллион лет существования своего вида те не были спокойны и доброжелательны друг к другу. И никогда не убивали и не мучили столько прочих живых тварей, сколько себе же подобных.

Поэтому эти существа, именующие себя разумными, не заметили яда, который начал разъедать их привычный уклад жизни. Они все так же продолжали разрушать и убивать. Только теперь – чуть больше и целенаправленней.

Мир вокруг все еще имел вполне достойный вид, еще хотелось жить и наслаждаться жизнью, все еще шел вперед научный прогресс.

Но это была всего лишь инерция тысячелетий развития.

Добровольными помощниками хитрого врага уже нажато большинство кнопок, управляющих процессами распада цивилизации.

Оружие неведомого хищника не знало осечек. Иммунитет ноосферы еще попытался побороть неведомый цивилизационный вирус, но принципиально вопрос уже был решен.

И завоеватели могут спокойно смаковать предвкушение того часа, когда они ступят на поверхность планеты, очищенной от всего лишнего и не нужного…

…Жека озирался, не веря своим глазам. Такое можно было увидеть только в фантастическом фильме.

Нет, здесь не было ничего неизвестного земной науке. Вся техника, все приборы и оборудование были просто на очень высоком техническом уровне.

Поражало, что этот огромный научно-технический и культурный комплекс не принадлежал какой-либо серьезно настроенной сверхдержаве. Более того – что он не принадлежал более Земле.

На огромной глубине под поверхностью, на месте заброшенных угольных шахт, рос самый засекреченный город на планете. Город почти самодостаточный, но постоянно впитывающий новые знания и технологии, новых людей и аккумулирующий все достижения человеческой культуры, которая та еще в состоянии была дать. В начале 60-х годов, когда человечество сковал ужас надвигающейся ядерной катастрофы, такой город был бы весьма уместен. Поговаривают, даже, что нечто подобное и было построено по обе стороны Атлантики.

Жеке подобное не было достоверно известно. Также, как и источники финансирования этого колоссального проекта, который назывался Стоунхендж – 2.

Все это напоминало Ковчег, который отплыл, не дожидаясь потопа. Здесь стремились изолироваться от внешней жизни, не давая перекинуться на эту территорию цепочке распада, набиравшего темп наверху…

– Это не совсем, как ты выразился, Ковчег. Мы не и не думаем собирать здесь каждой твари по паре и сидеть, пережидая нападение пришельцев, или кто они там на самом деле…

Ознакомительную экскурсию по комплексу проводил Тим – руководитель службы адаптации. Через его руки проходили все бывшие корректоры, попадающие сюда. Сейчас он вводил в курс дела помимо Жеки также Игоря, Санька и Мишаню. Лены с ними не было. Она занималась своими делами где-то на комплексе – после покушения назад, в больницу ее не пустили, хоть та очень просила об этом. Работать «во внешнем мире» вообще позволялось немногим. Это была своего рода привилегия, особое доверие. Существование комплекса имело смысл только при сохранении абсолютной тайны. И даже при этом никто не мог гарантировать его от проникновения щупалец ци-бомбы.

– А это могут быть не только пришельцы? – поинтересовался Жека.

Тим усмехнулся.

– Мы до сих пор ничего толком не знаем. У нас есть несколько рабочих версий. И каждая из них имеет право на жизнь.

Многие подозревали, что все это – громадная мистификация с целью искусственного создания хаоса на планете. Эта версия не выдержала критики. Нет на Земле силы, которая такими мерами способна так исподволь устроить хаос в планетарных масштабах. Да и цели его не ясны.

Очень правдоподобной выглядела версия войны разведок и террористов через организацию деятельности так называемых корректоров. Но это не объясняет технологий Покровителей (мы продолжаем называть их так для ясности). Все эти Гиды, их непонятная связь между собой и воздействие на мироощущение носителя, воображаемые миры, где проводятся «тесты» – все эти явления, видимо, одной природы и не имеют к электронике никакого отношения… Трудно вообще это назвать технологиями.

И это не объяснимо с точки зрения современной науки.

Была еще одна красивая и в то же время страшная версия. Согласно ей – так называемая ци-бомба – это ничто иное, как включившийся механизм самоуничтожения цивилизации, заложенный в ней с самого начала, с зарождения. Как ген старения у человека. Вариант этой версии – ци-бомба – это смертельная болезнь. Раковая опухоль цивилизации. Эту версию у нас не любят, так как никто не хочет верить в неразрешимые ситуации со смертельным исходом. Такова уж природа человека.

Первой же появилась версия о том, что ци-бомба и якобы борьба Покровителей против нее – суть один и тот же разрушительный процесс, направленный против нас. Цивилизационная бомба создана самими Покровителями и применена намеренно. И придумано это довольно остроумно, если можно так выразиться в данной ситуации: чем активнее действуют корректоры, тем быстрее разваливается цивилизация. И наоборот – все больший развал цивилизации подгоняет обманутых корректоров ко все более активным действиям якобы «во спасение» ее же. Это как цепная реакция распада.

Вот этой основной версии мы придерживаемся и сейчас. Хотя бы потому, что есть кое-какие обстоятельства, свидетельствующие в ее пользу.

– И что это за обстоятельства?

– Пока мы не распространяемся о них даже в собственной среде. Это всего лишь разработки аналитиков. Можно с определенной уверенностью сказать одно: если нам удастся удержать цивилизацию от окончательного развала, мы спасем Землю от нападения извне…

– Откуда такая уверенность?

– Это всего лишь предположение. Покровители явно не хотят сталкиваться с нами «лоб в лоб». Не известно почему. Вряд ли из-за недостатка мощи. Ведь они обладают такими возможностями… Может, религия не позволяет. Или традиции. Может, планету берегут. Так или иначе – ци-бомба действует очень эффективно. Если не принять мер – она уничтожит цивилизацию в ближайшее десятилетие с вероятностью 99%. Это уже реальные расчеты.

– И именно потому построен этот комплекс?

– Он еще не построен. Он постоянно строится по мере заселения его спасенными от рук корректоров людьми. Скажу откровенно: нам нечего противопоставить ци-бомбе. Не хочу быть пессимистом, но, скорее всего, все на поверхности вскоре рухнет. Это неизбежно, если не сучится чуда, конечно.

Но мы не можем рассчитывать на чудо. Поэтому пытаемся создать новую, совершенно независимую от «верхней» цивилизацию. Которая будет готова пресечь в себе любые проявления враждебного вмешательства. И которая, может быть, сможет физически противостоять тем, кто придет на руины культуры… Хотя главная наша задача -то, что, возможно, погибнет наверху, и, когда появится возможность, возродить на поверхности…

– Вряд ли эти сверхчеловеки не просчитывают подобной возможности… – с сомнением сказал Игорь.

– А какие еще у нас есть варианты? – с тоской в голосе отозвался Тим.

Жека пожал плечами. У него собственных вариантов не было.

Они стояли в огромном зале, куда сходились множественные лучи-туннели. Очевидно, когда-то здесь смыкались рельсы угольных вагонеток. Только вряд ли тогда это помещение было таким большим. Теперь здесь не было вагонеток, зато были шустрые электромобили, вроде тех, что возят толстосумов по полям для игры в гольф.

Тим достал трансивер и вызвал свободную машину. Служба логистики была здесь очень высоко развита. Ближайшая свободная машина подкатывала автоматически по датчикам, наклеенным на покрытие пола.

– Покатаемся? – предложил Тим.

Жека покорно полез на сиденье рядом с водителем.

Тим переключился на ручное управление, и экскурсия превратилась из пешей в мобильную.

Впрочем, разнообразия это не прибавило. Аналитический центр он уже видел, оценил, насколько мог, вычислительные мощности комплекса. Вооружение, если таковое имелось, ему показывать пока не собирались. Жеке оставалось любоваться бесчисленными металлическим дверьми с непонятной маркировкой и нумерацией и воротами в бетонных стенах, тускло освещенных в коридорах и ярко подсвеченных в залах и транспортных узлах.

Навстречу то и дело выныривали юркие электромобили и мощные тягачи, работающие, судя по запаху, на газе. Вентиляция же здесь была прекрасная.

– А откуда берутся деньги на все это? – невинно поинтересовался Жека.

Тим искоса глянул на него и сказал.

– Ну… Вообще, об этом знать не положено нижним чинам вроде тебя. Скажем так: не все богатые люди хотят в перспективе расстаться со своим имуществом в одночасье, когда все начнет валиться, и в цене будет только еда, да надежда на безопасность. Кроме того, многие из них обязаны нам своим спасением…

Жека промолчал. Зачем говорить Тиму, что он думает про такую форму вымогательства и шантажа.

Тим высадил Жеку на территории Учебного центра и укатил по делам.

Игорь, Санек и Мишаня слонялись по небольшой площади перед стеклянной стеной Центра.

Просто поразительная расточительность пространства! Хотя, если предполагать, что обитатели Стоунхенджа-2 собрались обосноваться здесь всерьез и надолго, их можно понять. Тем более, как выяснилось, проблем с ресурсами здесь не ощущается.

– О, здорово! – кинулся к Жеке Санек. – Ты видел все это? Просто охренеть!

– М-да… – сдержанно отозвался Жека. – Впечатляет.

– Да я просто в офиге! Это круто! Я себе такого даже представить не мог! Приколись, скоро нас начнут тренировать, как настоящий спецназ, дадут оружие! «Корочки» такие дадут– вездеходы, каких еще поискать!

– Не настрелялся еще? – поинтересовался подошедший Игорь. – Здорово, Жека. Что-то мне все это не нравится. Попахивает паранойей и игрой в «Звездные войны».

– Я тоже так подумал, – отозвался Жека. – Если они всерьез собираются таким образом воевать со сверхцивилизацией, то это просто смешно…

– Я думаю, что задача-то как раз в том, чтобы не дать развалиться тому миру, в котором мы все еще живем, а не в том, чтобы рыть себе убежища… – согласился Игорь. – А вообще, судя по обилию выдуманных ими теорий, еще не факт, что все действительно настолько плохо.

– Да что вы умничаете? – оскорбился Санек. – Тут вам все условия создали – вы только используйте это с умом!

– Может, ты и прав, – не стал спорить Жека.

Издалека послышался свист электродвижков и к ним подкатил еще один электромобильчик. Из него легко выпрыгнула Лена. Теперь она была одета в просторный спортивный костюм.

– Ты будешь нашим инструктором по самообороне без оружия? – поинтересовался Жека. – Я не буду сопротивляться, даже, если ты всегда будишь сверху…

Лена улыбнулась и поманила компанию за собой.

… Они сидели в помещении, больше всего напоминающем классную комнату. Здесь стояли обыкновенные деревянные парты и стулья, висела на стене доска. Только огромный плазменный экран выбивался из общей скромной картины.

Лена села на край «учительского» стола и заговорила:

– Вообще, я занимаюсь совсем другими делами и не имею к работе с новичками никакого отношения. Но меня попросили ввести вас в курс дела, раз уж судьба свела нас таким странным образом…

– Я ни за что не извиняюсь. – Сказал Санек и скрестил на груди руки. В его взгляде мелькнула насмешка.

– А я извиняюсь, – сказал Игорь.

– Извинений не требуется, – сказала Лена. – Все уже давно поняли и осознали, что с нами происходило. К этому можно не возвращаться. Теперь перед вами стоит новый вопрос: когда все встало на свои места – что делать дальше?

Компания промолчала, выжидающе глядя на Лену. Ответа на этот вопрос они и ждали. Видя, что вопросов к ней нет, Лена заговорила:

– Начнем с того, что вообще с вами будет… По нашим данным близких родственников у вас практически нет… Что интересно – это характерно практически для всех, кого Покровители нанимали в корректоры.

Поэтому сейчас я, к сожалению, должна поставить вас перед фактом: у вас нет иного выбора, кроме работы на Стоунхендж. Вопрос только в степени свободы, которая будет вам предоставлена.

Должна предупредить, что здесь приняты жесткие правила безопасности: в случае распространения информации о проекте вы потеряете возможность вновь увидеть солнце. Навсегда.

– Нас пристрелят? – со свойственной ему прямотой спросил Санек.

– Это в крайнем случае. Скорее, отправят на наиболее тяжелые работы. В глубину. На шахты, на реакторы…

– Так мы не можем отказаться?.. – предательски срывающимся голосом спросил Игорь?

Лена отрицательно покачала головой.

– А мне здесь нравится, – подал голос Мишаня. – Такие библиотеки, университет даже есть. Закончу, наконец, диссертацию…

Он осекся под странными взглядами Жеки и Санька. Что ни говори, у Мишани был странный взгляд на жизнь. Почти как у Эйнштейна, который считал наилучшей профессией работу смотрителя маяка…

– Ну, да, здесь тоже есть чем заняться, – кивнула Лена. – А теперь о главном. По старой дружбе я попыталась кое-что сделать для вас… – она натянуто улыбнулась. – Я договорилась, чтобы вас протестировали на оперативную работу. Вне очереди…

Лена осмотрела ребят, видимо, предполагая какую-то реакцию. Но те ждали продолжения.

– Да, я не сказала: наверх выпускают только оперативников. С легендами и определенными миссиями. Для того, чтобы попасть в число оперативников, надо пройти проверку на лояльность. Это сложная система тестов, включая полиграф. То есть «детектор лжи». И даже то, что я за вас поручилась, не гарантирует, что вы снова увидите небо…

Повисла тягостная пауза.

– Жестко у вас, – сказал Санек. – А если я сбегу?

– Во-первых, не сбежишь, – спокойно ответила Лена. – А во-вторых, ты уже меченый. Не найдут оперативники, найдут корректоры. У тебя нет шансов. Впрочем, не надо пессимизма. Я надеюсь, что мы справимся с этой напастью…

– Каким образом? – скривился Жека. – Что могут сделать пусть даже десять тысяч человек отсюда с этой стихией наверху? Сколько там миллиардов человек?..

– Шесть с половиной, если с поправками, – сказал Мишаня.

– Спасибо, – отозвался Жека.

– Ну, во-первых, здесь не десять тысяч человек, а больше миллиона, – сказала Лена.

– Сколько?! – изумился Игорь.

– Да, – сказала Лена. – И многие из них – бывшие корректоры со всего мира…

– У всех были монетки, – пробормотал пораженный Жека.

– Есть другие методы, – сказала Лена. – Ци-бомба работает грубо, много брака, вроде нас. Но в масштабах человечества это не имеет значения. Вторая часть населения – спасенные «корневые точки». Мы предполагаем, что их ци-бомба считает основой цивилизации, потому и уничтожает.

Да, по нашим данным мы уже спасли всех, кого только можно. Находить оставшиеся «точки» становится все труднее: их меньше, а концентрация корректоров выше.

Все подавленно замолчали. Картина складывалась безрадостная.

– Так и будем жить, ребята, – сказала Лена. – Завтра вами займутся специалисты. Я думаю, мы останемся добрыми друзьями…

Жека посмотрел на Лену.

Он не хотел оставаться с ней просто друзьями. И сидеть в этом подземелье тоже не хотел. Забрать бы ее – и туда, в светлый и наполненный воздухом мир.

Который вначале надо как следует очистить… Ха! Он снова начал мыслить, как корректор. Да кто он такой, чтобы «очищать» мир от кого бы то ни было? Кто может взять на себя право решать, кому жить, а кому освободить для других жизненное пространство?…

В классную комнату вошел подтянутый, наголо выбритый мужчина средних лет.

Он с каким-то профессиональным интересом осмотрел присутствующих.

– Так… Новенькие. Завтра и начнем. Хорошо… Вернее, ничего хорошего. Слышали? Штаты бомбят Багдад. Под предлогом поиска оружия массового поражения. Еще одной крупной «корневой точке» крышка…

-2-

Это задание далось Жеке нелегко. Надо было вытащить «корневую» из горного поселения на территории Афганистана. Его несколько раз предупредили, какая это важная персона, и какой ценной информацией она владеет. По странному стечению обстоятельств этого человека захватили в заложники и выдвигали за его освобождение заведомо невыполнимые политические требования.. Никогда бы он не пошел на это, если бы не Гид, который как следует проработал детали операции.

Гид молчал почти три года, пока вдруг не «заговорил», причем довольно бодро и доброжелательно. Характерно, что у многих бывших корректоров замолчавшие было гиды снова подали признаки жизни.

Научники Стоунхенджа поначалу перепугались и долго мучили Жеку тестами и анализами, пытаясь выявить корректорские наклонности. Так бы, наверное, и сидел он в своем подземелье, если бы Мишаня не доказал, что деятельность гидов стимулирует только имеющийся вектор убеждений. Так что если оперативник уходил бороться с корректорами, переметнуться на их сторону он уже никак не мог. (Надо сказать, Мишаня здорово поднялся в научной среде Стоунхенджа. Он словно был создан для упорной работы в глубокой и спокойной норе…)

Для Жеки Гид оставался всего лишь собеседником да незаменимым помощником в оперативной работе, что вызывало некоторую зависть тех, у кого гид так и остался молчать.

Вектор Жекиного поведения, по старой привычке определяла монетка. Хотя пользовался он ей все реже: ему давно не приходилось делать серьезного выбора.

…Глядя из вертолета на унылые голые горы, Жека думал, что ци-бомба ничего не изменила в череде происходящих в этих местах событий на протяжении бесчисленного количества лет. Только когда весь мир дойдет до такого же состояния, постепенно начнет падать и этот, кажущийся европейцам низким культурный уровень.

Саму операцию проводил американский спецназ. От Жеки требовалось найти «точку», используя электронный заменитель индикатора Покровителей, так называемую «лапу». Жеку прикрывали не только огнем, но и информационно. Стоунхендж старался расставить своих оперативников на большинстве командных постов в разных странах мира. Только так можно было пытаться координировать слепую борьбу регулярных сил ничего не подозревающих правительств. Говорить о ци-бомбе в открытую до сих пор никто не решался.

Даже когда прогремели взрывы в лондонском метро прямо во время саммита Большой восьмерки.

Ведь это были еще цветочки. «Ягодки» могли начаться в случае массовой паники.

… «Не лезь вперед, – приговаривал Гид. – Пригнись… Так, пошел. Сейчас начнется стрельба. Когда повстанцы откроют огонь, ныряй за тот обломок стены. Только учти – он поможет спрятаться, но от пуль не убережет. Сам знаешь, из чего тут стены лепят…»

Жека во всем старался выполнять рекомендации Гида. Ему был смысл возвращаться в Стоунхендж: его там ждали. Вернее, ждала одна девушка, которая делало его пребывание в унылом подземелье осмысленным и вселяло надежду. Разумеется, это была Лена.

Как только началась стрельба на левом фланге, Жека перебежал через разбитую грунтовую дорогу и упал за куском стены. Достав «лапу», он поводил ею перед собой. «Точка» была где-то рядом. Только индикатор горел уж больно тускло.

В ухе пискнуло. Командир отделения сообщил, что все чисто. Жека вскочил и бросился вперед. Индикатор на «лапе» продолжал тускнеть.

Жека ворвался в расстрелянное строение вслед за двумя пехотинцами, которые принялись обшаривать дом в поисках оставшихся в живых врагов.

«Точка» оказалась пожилым бородатым и очень худым человеком. Тот лежал в углу, придавленный телом убитого маджахеда истекал кровью. Живот был залит кровью.

– Вам сейчас помогут! – упав на колени, забормотал Жека. – Держитесь!

Тот, слабой рукой схватил Жеку за рукав и прохрипел:

– Я видел их! Я все понял!

– Кого, кого видел? – спросил Жека и крикнул. – Где медик?! Нужна помощь!

– Я их видел… – тихо повторял раненый, глядя огромными глазами на Жеку. – Они…

– Кто – они?! – крикнул Жека?

– П… Покровители…

Он протянул Жеке кулак и разжал его. Там, прилипнув к ладони, лежал кусок какой-то шерсти. Жека, не глядя, взял его и засунул в карман.

– Где, где вы их видели?!

– Там… – он неопределенно махнул рукой. – Они… Вы не представляете… Поразительно… Я понял…

Речь раненного перешла в стон. Появился медик. Через минуту медик встал. На вопросительный взгляд Жеки он только развел руками.

«Гид, что он хотел мне сказать? Что? Какие ОНИ?»

«Я не знаю… Я их никогда не видел…»

«Да, да… Но как же так, как же так… Я никогда не прощу себе…»

«Успокойся, посмотри, что он передал тебе перед смертью».

… Из этой миссии Жека, привез только маленький кусочек кожи, покрытой густой шерстью.

– Ну, не знаю, – разводил руками Мишаня. – И никто из наших не знает, что думать. Это просто кусок меха, судя по всему – снежного барса. Они водятся там в горах, в некоторых местах. Довольно редкий зверь. Но непонятно, причем здесь Покровители? Видимо, просто бред раненого…

– А что это был за человек?

– Ученый. Ему казалось, что он вышел на Покровителей. Он хотел наладить с ними контакт, чтобы разрешить вопрос миром… Наивная затея, конечно. Но ведь до сих пор Покровителей никто так и не видел. Общались только с посредниками.

– Да… Генрих и иже с ними… Ну, а если допустить, что этот мех что-то значит?

– Даже если это допустить, мы останемся так же далеки от ответа на вопрос, как если бы его и не было вообще.

– Да уж… А как общая ситуация? Что говорят аналитики?

– Тут не могу тебя порадовать. Ситуация ухудшается. И будет ухудшаться дальше. Экономика, производство, наука – все валится к черту… Но на эту тему тебе лучше тебе разговаривать с Тимом. Ты же знаешь – в политику я не лезу…

Жека мрачно кивал.

После завершения миссии, пусть даже и неудачного, ему полагался отпуск. Хотя это слово и звучало слегка издевательски, так как проходили отпуска только здесь, в Стоунхендже. Поэтому любому отпуску оперативники предпочитали даже самую опасную работу – наверху.

Выйдя из Научного центра, Жека решил не вызывать машину, а побрел пешком. Хотелось выплеснуть в усталость накопленные отрицательные эмоции.

С километр он брел по горизонтальному туннелю пятнадцатого уровня, а затем на лифте поднялся до второго.

Весь второй уровень был гигантской оранжереей. Нельзя сказать, что это вообще был райский уголок – все-таки, специальные оранжерейные лампы не могут заменить солнца, а искусственно озонированный воздух – настоящего ветра. Но радовало, что здесь есть места, куда более привлекательные, чем одноместный бокс в жилом секторе.

Оранжерея тянулась во все стороны на многие километры, чем напоминала крупный парк под давящим бетонным небом. Самым популярным местом здесь была зона бассейнов, куда и направлялся Жека. Здесь было полно народа. Все напоминало бы экзотический курорт, если не отсутствие детей. Детей вообще было мало в Стоунхендже.

Вволю нанырявшись, он выбрался на берег, посыпанный мелкой галькой и плюхнулся в пластиковый шезлонг. Скоро должен был подойти Тим.

Тим не подошел. Он подплыл. Вылез на берег, подмигнул Жеке и отправился искать свободный шезлонг.

– Привет, – сказал Тим, усевшись рядом с Жекой. – Слышал про твою поездку. Жаль, что не получилось вытащить доктора Дэвиса…

Жека кивнул.

– Да, этот дядька мог многое нам рассказать. Мы совершенно случайно узнали: представляешь, он самостоятельно, без нашей подсказки, догадался, что на планете происходит нечто неладное, и вывел собственную оригинальную теорию. Очень близкую к реальной. Или той, что мы считаем реальной.

А главное, он считал, что сможет встретиться с Покровителями… С ним общался наш резидент, но его убили горах.

Мы уже договорились с ним о эвакуации Дэвиса, и тут – на тебе… Чертовски обидно…

– Иногда мне кажется, – сказал Жека, что самих Покровителей мы так никогда и не увидим. И это хорошо, наверное… Страшно представить, как они могут выглядеть… Я про этот кусок шерсти…

Тим хмыкнул.

– У тебя богатое воображение, Жека. Придумать, конечно, можно всякое. Куда как страшнее, если на землю высадятся гигантские осьминоги. Тут вряд ли придется рассчитывать на гуманизм. Помнишь, я когда-то вам говорил о кое-каких обстоятельствах, которые дают нам некоторую надежду?

– Не припоминаю…

– Ты еще собираешься купаться? Тогда пошли со мной.

В кабинете Тима было тесно из-за наваленных всюду бумаг, книг и хаотично стоящей мебели. Тим смахнул с двух кресел какие-то папки и кивнул Жеке, приглашая того сесть. После чего опустил на стену большой белый экран.

Засвистел ноутбук, вспыхнул проектор.

– Ну, Жека, ты уже почти четыре года с нами, можно и посвятить тебя в некоторые тайны… Хотя большой тайны, по-моему и нет в том, что я тебе сейчас покажу…

Жека смотрел на стену, которая превратилась в огромный компьютерный монитор. По экрану бегал курсор «мышки», нажимая виртуальные клавиши.

– Смотри, Жека, сейчас ты увидишь то, что видели не более сотни человек на Земле. Я покажу тебе единственную фотографию одного из Покровителей.

Жека напрягся, приготовившись к самому шокирующему зрелищу.

– Вот он, – сказал Тим.

Жека смотрел и не мог разобраться в собственных чувствах. В общем, подобного следовало ожидать в первую очередь. Но ведь самое очевидное иногда вызывает самое большое недоверие.

С экрана на него смотрело лицо человека.

Обыкновенного человека, которого сняли внезапно, когда тот случайно обернулся через плечо.

Жека смотрел на экран недоуменно. Пытаясь понять, что несет в себе этот снимок, чем он отличается от тысяч других виденных им ранее.

Самый обыкновенный человек.

Но что-то неуловимое, очень знакомое и в то же время далекое и чужое почудилось Жеке в чертах этого человека…

– Удивлен? – спросил Тим.

– Нет, – ответил Жека. – А с чего вы взяли, что это – действительно фотография Покровителя?

– А вот этого тебе пока знать не положено. Я просто хотел тебе объяснить, почему мы все еще не теряем надежды. Ведь они – тоже люди, или очень похожи на людей. А это значит – у нас есть шанс на взаимопонимание…

Жека задумчиво рассматривал лицо незнакомца… Где он мог его видеть раньше?…

-3-

Игорь шел по пустынной улице. Он очень устал. Неделю его группа пыталась найти в этом городе хоть одну живую душу. Безрезультатно.

Жители отсюда исчезли незаметно. Видимо, уходили постепенно. Но когда ответственные лица в правительстве обеспокоились странными сообщениями о массовом исходе, было уже поздно.

Люди уходили молчаливо, на недоуменные вопросы властей толком ничего ответить не могли. Говорили нечто невразумительное, вроде «да вот, на природу решили выбраться», «отпуска давно не было, достало все», «да так, все идут, и я иду…»

Удивительно, они даже не брали с собой большого количества вещей, только самое необходимое.

Это было похоже на массовое помешательство.

Появилась информация, что беженцы предпочитали обосновываться в заброшенных деревнях, рабочих поселках, просто в палатках – где угодно, только не в городах. Удивительно, но в городе практически не было известно случаев мародерства. Посторонние грабители тоже избегали заходить в город, будто брезговали его содержимым.

Самым неприятным было то, что находился здесь крупный завод оборонного значения. И никакие уговоры, никакие угрозы правительства и военных не могли остановить рабочих, покидающих производство. Все, как один подали заявления с просьбой предоставить им внеочередные отпуска. А когда получили отказ – просто не вышли на работу. В министерствах царила паника. Последнее время экономика вообще дышала на ладан, причем не только в этой стране, где подобное не в новинку, но и в странах, которые традиционно считались развитыми. Что-то начало ломаться в движущих силах экономики. Традиционные законы стали давать сбои. Самое неприятное, что с ослаблением мировой экономики волна терроризма перехлестнула через край. Сейчас уже трудно было отделить террор от многочисленных локальных войн, вспыхнувших во всех частях света.

В Стоунхендже этому не удивлялись. Только ускоряли сбор технологий, которые развивались уже не столь высокими темпами, активнее вгрызались в землю. Иногда Игорю казалось, что там, под землей, прячутся те самые жизненные силы, что некогда заставляли здесь, на поверхности, двигаться винтики прогресса.

Есть ведь теория, согласно которой историю создают не массы, а личности, которые из этой массы выделяются, словно смола на коре, а затем тащат на своих спинах науку, искусство, политику. Остальные покорно следуют следом, с удовольствием потребляя и повторяя созданное.

Специалисты не ставили перед группой Игоря заведомо невыполнимых задач, как то: выяснить непосредственные причины бегства людей и заставить кого-либо вернуться. Они просто хотели составить собственную картину, а для этого требовалось несколько живых свидетелей отсюда. Механизмы действия ци-бомбы по-прежнему представлялись непонятными, но научники кропотливо собирали информацию в надежде рано или поздно проникнуть в суть явления. Следующим этапом представлялась активная борьба с этим самым неведомым. Человечеству не впервой сталкиваться со смертельными угрозами.

Все-таки, Игорь все больше убеждался в неординарности людей, набившихся в подземелья Стоунхенджа: видимо, ци-бомба гонялась за самой, что ни на есть, «жизненной силой», кровью культуры. К сожалению, в комплексе удалось собрать лишь часть потенциальных жертв ци-бомбы. Не было известно – не догадался ли кто еще в мире строить подобные убежища?..

В размышления Игоря ворвался истошный крик. Судя по всему – детский.

Скоро стал ясен и источник этого крика: двое оперативников с трудом волокли нечто грязное и извивающееся. Когда это подтащили поближе, оказалось, что оно еще и дурно пахнущее.

Это оказался мальчишка лет семи. Судя по всему – беспризорник. На чумазой физиономии выделялись глаза – огромные яркие белки, расширенные зрачки сверкали дикостью и протестом. Был он невероятно лохмат, и, что повергло оперативников в полнейшее недоумение – совершенно гол.

Первая радость от находки быстро прошла: в свидетели парень не годился совершенно. Он не отвечал на вопросы, не реагировал на грубоватую симпатию оперативников, постоянно норовил укусить за руку и сбежать. Судя по всему, он два месяца жил один в подвалах пустеющего города, питаясь пойманными птицами и крысами и совершенно игнорируя содержимое брошенных магазинов. Его моментально окрестили «Маугли».

– Что делать с ним будем? Бросить его здесь одного в городе? – спросил раздосадованный Гена, наиболее натерпевшийся от укусов Маугли оперативник.

– Ты с ума сошел! – возразил Игорь. – Он же пропадет один, с голоду помрет…

– Да не пропадет! – Он еще нас всех переживет – настоящий хищник, – буркнул Гена. – Может, властям его передать? Черт, кровь пошла. Надо будет укол сделать на всякий случай…

– Властям? – задумался Игорь. – Не стоит, сбежит. Да детские дома и так переполнены – кто будет с ним возиться? Заберем с собой. Может, спецам удастся его разговорить…

Маугли забрали на тайном рандеву специалисты комплекса. К удивлению Игоря научники несказанно обрадовались Игоревой находке, долго трясли ему руку и многозначительно перемигивались. Игорь решил не терять в дальнейшем Маугли из виду: он был заинтригован.

Рейд Игоря и его группы продолжался. Это был не первый известный покинутый город. За океаном число брошенных городов и городков исчислялось уже десятками, в Европе таких случаев пока было несколько меньше.

…Игорь шел по бульвару, похлопывая по цевью короткоствольный автомат. Оружие не было здесь излишним: людей не осталось, но их место заняли огромные и невероятно опасные стаи бродячих собак. Обыкновенные шарики и тузики без человеческого присутствия озверели совершенно и молчаливо сопровождали оперативников неприятными взглядами. Еле удалось спасти одного зазевавшегося коллегу.

А вот, говорят, солдат из армейского оцепления собаки грызут регулярно. Потому что нападают быстро, умело, и, что самое главное, тихо, без лая. Вообще, непонятно назначение этого самого оцепления. Оно дырявое, как решето. Если бы кому надо было в город и обратно – не было бы никаких проблем с проходом. Очевидно, это нормальная реакция любого правительства: за все непонятные проблемы ответственность должна нести армия.

Вдоль бульвара было полно брошенных машин. Тоже удивительный факт: большинство людей уходило пешком, даже те, у кого машины были на ходу. Будто все махнули рукой: а, мы быстренько, скоро вернемся… Между тем, возвращаться никто не собирался.

Игорь знал: нет здесь никаких болезней, радиации, прочих напастей, которые могут заставить людей покинуть насиженное место. Известны лишь косвенные факты, голая статистика, значение которой придали лишь специалисты Стоунхенджа.

Вначале в городе один за другим закрылись театры, коих было два. Не бог весть какие, провинция все-таки. Но это произошло. Этому примеру последовали кинотеатры. Новые, модерновые, которые совсем недавно делали немалые прибыли своим владельцам. Люди просто перестали посещать их. Это было все в рамках понятного, руководители городского отдела культуры получили нагоняй от мэра, и все. То, что перестали посещать библиотеки, осталось попросту незамеченным.

Однако вскоре оказалось, что согласно рейтингам, люди постепенно перестали смотреть телевизор. Вот это было куда как более странно. И об этом наверняка растрезвонили бы журналисты… но они уже покинули город.

Тревогу в мэрии забили после того, как стали срываться занятия в школах и вузах: сначала резко упала посещаемость, а вскоре на работу перестали приходить и преподаватели. Руководители городского образования не успели получить нагоняй от мэра, так как тот слег в больницу с повышенным давлением. И едва не поплатился за это: на работу не вышли врачи.

Однако настоящую панику забили местные операторы сотовой связи: их прибыли резко упали до нуля – люди попросту перестали звонить друг другу.

Только в этот момент на город пало внимание президента. Но было уже поздно. И теперь войска охраняли скелет покинутого города, непонятно от кого и не понятно, зачем…

Игорь шел по городу, который пока не еще не напоминал апокалипсические картины, которые должны были бы проявиться после всемирной катастрофы: все было цело, и даже улицы не успели забиться былью и грязью. Но город был уже мертв: душа вытекла из него, словно тонкий песок сквозь пальцы.

Все угасало тихо, спокойно. В этом городе было не так много «корневых точек». Очевидно, все они были быстро истреблены, так и не успев восполниться за счет подрастающего поколения. Видимо, без некоторых людей мир слишком теряет в красках… Ци-бомба действовала грамотно.

– Первый, – пискнуло в трансивере. – Я пятый. Видели еще одного Маугли. Поймать не смогли – ушел в подвалы. Как понял, прием?

– Пятый, все понял, – отозвался Игорь. – Сообщили седьмому?

– Сообщили.

– Эй, пятый! Это седьмой. Это не еще один Маугли. Это наш сбежал. Покусал до крови охрану и выпрыгнул из взлетающего вертолета. Метров с четырех. Уже ищем его. Прием.

– Это пятый. Дурдом… Как поняли? Прием.

– Пятый, это первый. Чего еще новенького?

– Все нормально, все чисто. Ты чего отбился от группы? Ты на бульваре?

– Да, а где вы?

– Улица Некрасова, в двух кварталах. Подходи, скоро эвакуация…

– Хорошо, сейчас буду…

Игорь отключил трансивер и достал план города.

Так… Сейчас направо – вон по той улице…

Он поднял глаза. И почувствовал, как пот пробивает себе дорогу сквозь узкие поры кожи.

Прямо на него смотрели. Смотрели десятки глаз. Он не сразу сообразил, что это – собаки. Потому что он не представлял, что у собак могут быть такие глаза. Собаки смотрели на него так, словно разумные существа – это они. А он – ничто. Вернее – то, чего стать должно еще меньше, чем ничто. Потому что он – еда.

Собаки окружали его со всех сторон. Их становилось все больше. Они молчали, только смотрели на него и принюхивались.

Игорь плавно опустил руку на автомат. Одна из собак неуверенно зарычала. Следом зарычали другие. Рычание перешло в гул, становясь все злее. Глаза псов наливались кровью ярости.

Надо еще передернуть затвор. У него три магазина. Не факт, что он успеет перезарядиться.

Пот заливал глаза. Такого ужаса Игорь не испытывал никогда. Разум покидал его, оставляя лишь рефлексы. Краем сознания Игорь успел осознать, что вызвать помощь он не успеет. Лишь бы услышали выстрелы.

Одна из собак как-то боком пригнулась, оскалилась, будто выдвинув наружу челюсть с мелкими и острыми зубами. Игорь понял, что она готова броситься на него.

– Берегись, сзади! – раздался неожиданный окрик.

Игорь инстинктивно подался в сторону, и о его плечо ударилось тело здоровенной черной псины, что пролетела аккурат мимо его шеи. Клацнули, поймав воздух, зубы, и псина грохнулась в кучу себе подобных. Раздался яростный визг: на него кинулись со всех сторон. Игорь торопливо передернул затвор и услышал тот же командный голос:

– Очередь по кругу!

Игорь упал на колено и, нажав на спусковой крючок, произвел странное па, крутанувшись вокруг своей оси, словно танцующий под «брэйк-бит». Раздался многоголосый вой, псы отпрянули. К его ногам по инерции подкатилось окровавленное мохнатое тело.

Игорь быстро менял магазин, чувствуя внезапно нахлынувшую радость, не столько от того, что отступили собаки, сколько от того, что он, наконец, снова услышал Гида.

« – Я рад новой встрече, дружище, – мысленно произнес Игорь. – Спасибо, что спас мою задницу!»

« – Это наша общая задница, не забывай, – отозвался Гид. – И не радуйся раньше времени – осталось два магазина…»

Гид не успел закончить фразу, как со всех сторон на Игоря понеслась мохнатая зловонная волна: подзадоривая друг друга рычанием, раздразненные запахом крови сородичей, собаки кинулись на врага.

Вторая очередь остановила псов всего на несколько секунд, ровно на столько, сколько потребовалось, чтобы вставить последний магазин.

О том, чтобы прорваться через стаю не могло быть и речи: мохнатая масса закрывала собой все видимое пространство.

«Боже мой, что же это такое?!» – ошалело думал Игорь.

Едва его посетила мысль, что патроны надо экономить, как псы кинулись в новую, еще более яростную атаку, набирая скорость, скользя и падая в крови убитых и раненых.

Последняя очередь ничего не дала: автомат заклинило на половине магазина. Игорь встал в стойку, чтобы встретить тварей ударами металлического приклада.

Ударив со всей силы по ближайшей оскалившейся морде, он почувствовал, что его тащат зубами за ногу. Затем – что едят его локоть.

Он уже решил, что настал конец, как вдруг раздался жалобный визг и вой ужаса. Одновременно его отпустили.

Стая тихо убегала в сторону.

Игорь чувствовал, что истекает кровью, что тело во многих местах прокусано и погрызено, но все же повернул голову в сторону, противоположную собачьему бегству.

Там спокойно и деловито, не обращая на Игоря никакого внимания, совершенно голый, загорелый и жилистый пацан, схватив небольшую визжащую собаку за задние лапы, раскрутил ее, словно пращу и со всего размаха стукнул головой о фонарный столб.

Собака перестала визжать.

Пацан присел на корточки и с хрустом вывернул ей заднюю лапу.

– Е-мое, Гид, – что происходит?! – забыв про боль, спросил Игорь.

– По-моему, он будет ее есть, – невозмутимо ответил Гид.

-4-

Санек чувствовал необыкновенный подъем: наконец-то ему удастся оттянуться, что называется, «по полной». Все эти тонкие задания, сдержанные операции, требующие терпения и невозмутимости – все это было не для него. Он с самого начала считал, что преодолеть грубую силу можно только еще более грубой и безжалостной силой. Может, поэтому его так неохотно выпускали наверх. Но Гид помогал не давать воли эмоциям.

«– Братан, – говорил Гид. – Если ты хочешь торчать наверху без посторонней помощи, как какой-нибудь долбанный рейнджер, я умываю руки. Нас пристрелят на следующий день, и будут в своем праве. Таких придурков надо учить. А я тебе говорю: возьми себя в руки и стань авторитетом тут. У тебя больше никогда не будет такого шанса подняться. Не будь лохом!»

В общем, Гид убеждал доступно и умел веско аргументировать.

Постепенно Санек заручился достаточным уважением в среде оперативников, хотя группу ему так и не доверили. Впрочем, Санек понимал, что проводить операции по поиску и выявлению, чем занимались те же Жека и Игорь – это «не его». Но он не унывал. Все говорило о том, что приближается время, когда потребуются именно такие, как он. И спрос будет намного превышать предложение. Об этом твердил и Гид.

Потому что бардак и не думал ослабевать, несмотря на все усилия Мишаниной братии, то есть научников. Плевать на все хотели корректоры, которые уже окончательно добивали несчастную цивилизацию. Террозизм давно уже перерос в непрекращающийся террор, террористы поначалу стали открытыми и почти «легальными» политиками и теперь попросту уничтожали друг друга, деля сферы влияния. Корректоры бесновались, валя всех направо и налево.

Некоторые наиболее пессимистичные научники считали, что все «корневые точки» наверху уже перебиты, и сейчас процесс движется по инерции – к своему логическому завершению. О том, каково будет это «логическое завершение», Санек старался не спрашивать.

Сейчас все эти подробности не интересовали его совершенно. Он был целиком поглощен новым заданием, которое имело целью выявление и уничтожение корректоров, которым откуда-то стало известно о существовании Стоунхенджа. Несмотря на все предосторожности, все меры секретности, утечки информации избежать не удалось. Впрочем, на это сильно и не надеялись, рассчитывая лишь оттянуть момент, когда о «ковчеге цивилизации» станет известно широкой публике. Трудно представить себе реакцию «наверху», если всем станет очевидной скорая гибель привычного мира и «предательское бегство» более информированных.. О ци-бомбе широко до сих пор так же не было известно. Попытки распространения информации пресекали сами корректоры, которые до сих пор были уверены в том, что действуют в интересах человечества, борясь изо всех сил с этой самой ци-бомбой.

Переубеждать их тоже не имело смысла: «переубеждающие» гибли с вероятностью пятьдесят на пятьдесят.

Сенек оказался идеальным кандидатом на главную роль в этой операции. Более того – единственным, кто шел на нее с охотой. Потому что операция представляла собой банальную «ловлю на живца», где живцом выступал сам Санек.

Когда Тим предложил кандидатуру Санька, в штабе вначале глубоко усомнились, видя как у кандидата горят глаза и сверкает с трудом скрываемая улыбка. На всякий случай его отправили к психологу с целью выяснить, не собирается ли тот таким образом свести счеты с жизнью.

Однако большого выбора среди оперативников не было, а Санек не представлял, по мнению специалистов большой интеллектуальной ценности.

Поэтому он и сидел сейчас в этом прокуренном притоне, который рисковали посещать лишь самые отчаянные жители этого города. Того города, что уже год как перешел под полный и безраздельный контроль корректоров, сделавших его своей столицей, городом-государством. Городом, который всосал в себя остатки цивилизации со всей несчастной полуразрушенной дальневосточной страны. И эти остатки цивилизации были уродливы, как и сам город и его хозяева.

У заокеанской державы, которая еще несколько лет назад считала себя вправе бомбить города и разрушать страны только по смутному подозрению, поклепу или собственной блажи, утверждая, что лидеры этих стран угрожают ее безмятежному существованию, уже не было сил и средств противостоять новой и подлинной угрозе. Этот город мог смеяться над заокеанскими гордецами и плевать им в лицо: у него давно было собственное атомное оружие. И располагалось оно не где-то далеко-далеко, а на территории той самой, некогда великой, державы, заставляя ее власти дрожать от страха, совершая судорожные и бесполезные поиски, и вызывая презрительные усмешки тех, кто считал себя новыми хозяевами мира.

Санек не силен был в языках, но по злой иронии судьбы, вторым языком в среде корректоров после английского был русский. Еще одним спасительным средством была «глушилка» – странное устройство из кусочка обедненного урана и кристаллика кварца, которое позволяло не бояться того, что у большинства посетителей этого бара вспыхнут на ладонях индикаторы в форме буквы «Y».

В этом баре на Санька должны были опознать по переданной агентами «корректорам» фотографии.

Оперативникам давно стало известно о внутренних противоречиях раздирающих зыбкую организацию корректоров. Они совсем недавно и довольно неуклюже стали объединяться, преодолевая внутренний индивидуализм, гипертрофировавшийся благодаря усилиям Гидов.

Может, поэтому информация о подземном комплексе оставалась достоянием немногих. Каждый лидер корректоров, наверняка, мечтал захватить огромный кладезь ресурсов, что становились все дефицитнее на расшатанной ци-бомбой планете. А заодно – получить непередаваемое удовольствие от уничтожения огромного числа собравшихся в одном месте «корневых точек» – причины распада некогда цветущей цивилизации.

Санек искренне наслаждался злачной обстановкой, царившей в этом заведении. Здесь в открытую продавали легкие наркотики, а на небольшой сцене показывали более, чем откровенный стриптиз. Только за то, чтобы как следует отдохнуть в таком месте, Санек готов был рискнуть жизнью.

Стены здесь были превращены в огромные экраны, на которых непрерывно проецировались анимационные картинки в стиле японского «хентай». Что не удивительно было здесь, в Токио. Только японской речи почти не было слышно. Как утверждали аналитики, среди японцев была самая высокая концентрация «корневых точек». Чем, видимо, и объяснялся невероятный взлет японской цивилизации в свое время, и такой мощный наплыв сюда корректоров теперь.

…Санек сидел и потягивал пиво за столиком, мило беседуя с какой-то крошкой аппетитной наружности, когда на не очень чистую поверхность стола упали тени, крошку выдернули со стула, и ее место занял детина зверской наружности, в чисто символической обтягивающей майке, весь покрытый красноречивыми татуировками: черепами с буквами «Y» на лбу и угрожающими надписями. Двое типов, что присели по бокам от Санька, выглядели не менее мило. На стол легло пару пистолетов титанических размеров.

Санек мельком подумал, что у него из оружия наличествуют лишь собственные газы, которые при виде всего этого великолепия готовы с восторгом вырваться наружу.

Не очень веселый вид Санька, очевидно, прибавил гостям еще больше оптимизма.

– Здорово, – сказал детина. – Это ты что-то знаешь про Центр?

– Э… Да, – запнувшись ответил Санек. Он не сразу сообразил, что корректоры называли Стоунхендж Центром – настоящее название им не было известно. – Да, я знаю, где он находится. Могу показать.

– Ну? – сказал детина.

– Что – «ну»? – осмелел Санек. – Мы договаривались: за информацию триста миллиардов долларов мелкими купюрами – по сто или пятьдесят миллионов…

– Не круто ли берешь? – осклабился детина. – Большие деньги…

– Да ладно, большие, – усмехнулся Санек. – При такой инфляции хорошо, если успею потасканную «тачку» купить да в кабаке пару раз посидеть…

– Ладно-ладно, говори, где Центр? – сказал другой громила – весь какой-то прыщавый, в плотной кожанке, несмотря на жару.

– Я должен увидеть деньги, – сказал Санек.

– Питер, покажи бабки, – сказал детина третьему, который в своих темных очках и усах напоминал певца Фрэдди Мэркьюри в лучшие годы.

Питер поставил на стол саквояж и отрыл его. Там действительно оказались перетянутые резинками пачки стомиллионных купюр.

Санек понимал, что все это лишь игра, что деньги ему покажут, но никогда, конечно не отдадут. И скорее всего, пришьют на месте, едва он покинет притон. Поэтому его задачей было всего лишь нажать на миниатюрную кнопку трансивера, микросхемами которого была прошита его куртка. Его соседи одновременно помечались микродозами специального изотопа, вылетавшими из крохотных ампул на рукавах все той же куртки (годы работы спецов над совершенствованием диверсионной техники). После выхода из этого заведения, опознанные по радиоследу негодяи должны быть ликвидированы оперативниками.

Изображая живой интерес, Санек наклонился вперед, будто рассматривая деньги, и как бы невзначай, взял себя за воротник. Чем активировал передатчик. Теперь оперативники были в курсе того, что цели помечены.

«Осторожно!» – вскрикнул Гид.

– Э… У него передатчик! – воскликнул вдруг Питер, выхватывая из кармана вибрирующий и мигающий экраном «наладонник».

– Что? – нахмурился детина.

Будто в замедленном сне Санек увидел, как потянулись руки корректоров за пистолетами. Он еще не осознал последствий всего происходящего, как уже был на ногах. Дернув изо всех сил кверху и перевернув не очень тяжелый стол, он не дал негодяям схватить оружие. Быстро выключив «глушилку», Санек истошно заорал:

– Провокаторы! Уйдут!!!

Одновременно с выключением «глушилки» у большинства сидящих болезненно вспыхнули на ладонях индикаторы.

– Стреляйте, уйдут!

Детина вскочил на ноги и, схватив пистолет, направил его в сторону Санька.

Раздались предостерегающие возгласы: многие здесь, видимо, знали детину. Но нервы у тех, кто сидел теперь за спасающимся бегством Саньком не выдержали: ведь на них были направлены три ствола, готовых разродиться потоками свинца. Санек едва успел растянуться на полу, как началась пальба.

Детину прошили несколько пуль, и тот грузно повалился вперед. Его приятели с перепугу стали палить в стрелявших.

И понеслось.

Санек юрко дополз до ближайшего расстрелянного столика и вытащил из-под свежего трупа пола пару пистолетов.

Настал его час.

С диким криком «мочи провокаторов!» он открыл огонь с двух рук, после чего перепрыгнул через барную стойку, прямо на ошалевшего от всего происходящего бармена, судорожно сжимавшего «узи». Отобрав «узи», он продолжил расстрел вооруженных посетителей, своим чистым и незамутненным сомнениями рассудком полагая, что с оружием здесь сидеть могут только безусловные враги человечества. Гиду оставалось лишь предостерегающе вскрикивать.

Большинство посетителей, особенно барышни, в панике помчались к выходу. Этим замешательством не мог не воспользоваться Санек, чтобы, подобрать еще один пистолет и перезарядить «узи» новым магазином, который услужливо принес ему из подсобки бармен.

Корректоры, которые вначале не могли понять, на кого же в действительности реагирует индикатор, теперь пришли в себя и поливали стойку огнем. Бутылки за спиной разрывало на части, все было в дыму и битом стекле и напоминало старый добрый вестерн.

Однако на барную стойку патроны тратились напрасно. Потому что Санек, деликатно отодвинув испуганную, но восхищенную стриптизершу, спокойно вышел из-за кулисы на сцену и одной очередью положил оставшихся.

После чего пижонски крутнулся на стриптизном столбе.

Когда в бар ворвались оперативники, в решимости выручить из беды товарища, они увидели, как посреди страшной картины смерти и разрушения, на высоком стуле перед стойкой Санек медленно допил приготовленный бледным барменом коктейль и вежливо сказал:

– Счет, пожалуйста.

-5-

Жека лежал на диване и смотрел в потолок. На душе было так тоскливо, что хотелось выть волком.

Лена уже неделю не давала о себе знать. Если бы Жека знал заранее, что ее собираются отправить на оперативное задание, он сделал бы все, чтобы не допустить этого. При всей дикости, что творилась наверху, выпускать туда девушку такой яркой наружности было все равно, что играть в «русскую рулетку». Правда, когда разъяренный Жека ворвался в штаб и взял за жабры очкарика, курировавшего миссию, тот испуганно пояснил, что Ленкину внешность порядком подпортили, да так, что стала она страшнее ядерной войны. Довод звучал неубедительно: в мире уже давно происходили вещи, куда страшнее, чем жалкая ядерная война. Но, тем не менее…

Лена должна была объявится в точке рандеву в понедельник. Однако ее не было. В последующие часы встречи она также не появилась.

Жеку успокаивали, говоря, что такой вариант был предусмотрен. Ничего страшного – просто Лену вытащат альтернативным способом. Жека не верил. Гид тоже не мог его успокоить.

Видя, что в штабе вопрос решить невозможно, Жека решил отправиться к Тиму. Тот имел куда большее влияние в штабе, чем Жека.

Жека набрал номер Тима. Его трансивер оказался выключенным.

Чтобы успокоиться, Жека пошел в «Погребок».

Кто придумал это название, совершенно дикое для заведения и без того находящегося на глубине километра под землей, было неизвестно. Но оперативники любили здесь собираться. В отличие от мирных граждан Стоунхенджа, которые предпочитали всякого рода «Лазурные берега» и «Солнышки». Еще бы – неба, в отличие оперативников, они не видели. А потому и жили, в общем-то, спокойнее, не наблюдая жутких картин развала цивилизации на поверхности.

«Погребок» был частным заведением. Вообще, то, что здесь, под землей, царит своя маленькая рыночная экономика, поначалу удивляло Жеку. Однако Мишаня впоследствии объяснил ему, что это оказался один из самых эффективных способов снять стресс замкнутого пространства для подземного обывателя. Увлеченные погоней за более высоким заработком или прибылью, люди меньше страдали от серости подземной жизни. По секрету Мишаня поведал, что рыночная экономика подземелья – всего лишь эмулятор оной, позволяющий в той или иной степени регулировать внутреннее перераспределение ресурсов, что-то сродни игры в «монополию». Эта финансовая система была изолирована от внешней, где чудовищная инфляция уже разрушила экономику большинства государств. Так или иначе, получить еду, одежду, предметы роскоши можно было только по электронной карточке, по которой велись условные счета жителей и с помощью которой проводились взаиморасчеты. Жека, как оперативник, получал на свой счет неплохое по здешним меркам количество единиц, прозванных в народе «чатлами».

Жека застал в погребке обычную компанию: за пивом сидели Игорь с Мишаней и выпущенный из-под стражи Санек.

– О, и ты тут? – улыбнулся Жека. – Всем привет! Угостите пивом?

– Я проставляюсь, – криво улыбаясь, сказал Санек и крикнул бармену. – Клаус, еще четыре «Пинты».

– Шикуем? – поинтересовался Жека.

– А что? – пожал плечами Санек. – Один раз живем. Ох, как же здесь хорошо, на свободе…

Все заржали… Санек непонимающе осмотрел приятелей, потом кивнул.

– Ну, да, скажите – какая разница – там подземелье, здесь подземелье? Нет, теперь я понял. Мне теперь дорог каждый лишний квадратный метр…

– Да ты ж вроде не так уж долго отсиживался, – сдувая с пива пену, сказал Жека. – Три недели…

– Посиди сам три недели, поймешь, – выступил в защиту Санька Игорь.

– Да я не в обиде, – отозвался Санек. – Я ведь и правда, нарушил все правила. Но не смог удержаться. Ненавижу этих гадов…

– Скажи спасибо, что от оперативной работы не отстранили, – сказал Жека. – А то бы долго еще неба синего не увидел.

– Скажу по секрету, – склонившись к столу, тихо сказал Сенек. – Ко мне в изолятор сам начальник штаба приходил, руку тряс и выражал восхищение. Так, говорит, этим сукам и надо! Молодец, говорит. Но – дисциплина должна быть дисциплиной…

– Будто у тебя еще какие варианты были, – пожал плечами Игорь.

– Да не было вариантов, – легко согласился Санек. – В том-то и дело… Оп-па, посмотрите, какие девочки…

За соседний столик подсели две дамочки средней наружности. Жека сразу помрачнел.

– Тебе после ареста все красотками должны казаться, – пожал плечами Игорь.

– Да, они ничего, – подал голос Мишаня, задумчиво уставившись на дамочек.

– Кстати, Мишаня, – сказал Санек. – Как там борьба за цивилизацию? Что говорит наука?

– Наука не говорит, – тоскливо ответил Мишаня, продолжая смотреть на женщин, которые невесело потягивали коктейли. – Наука невнятно мычит. Как наш Маугли. Так и не удалось его разговорить.

– То есть никаких успехов? Никаких открытий? – спросил Санек.

– Открытия есть, – ответил Мишаня. – Но назвать их успехами я бы не решился. Можно ли назвать успехом открытие того, что больной болен неизлечимо?

– Неужели все так мрачно? – спросил Жека.

– Да нет, это я так, – встрепенулся Мишаня. – Просто устал и настроение какое-то… Я пойду, пожалуй…

Мишаня встал. Санек вдруг оживился, подмигнул приятелям и быстро вскочил с места.

– Погоди, Мишаня… Судьба послала меня к тебе сегодня, чтобы исправить твое настроение… Так… Моя та, что слева – ты ведь не возражаешь? А теперь я помогу поднять тебе настроение.

– Да ну, – вяло засопротивлялся Мишаня. – Я домой пойду…

– Э, братан, ты чего, кинуть меня хочешь?

– Я…

– Предоставь все мне. Когда я дам знак – начнешь вести умный разговор…

Санек утащил Мишаню в сторону дамочек. Вскоре оттуда раздался женский смех.

Игорь усмехнулся.

– Жека, ты к Тиму?

– У него совещание.

– Я знаю. Пойдем вместе. Он хотел нас видеть.

– Обоих?

– Да.

Они пешком направились в сторону Учебного центра. По старой привычке Тим проводил совещания там, а не в штабе, где теперь была его основная работа.

– Говорят, скоро будет развязка, – сказал Игорь.

– Об этом уже лет семь говорят, – отозвался Жека.

– Нет, теперь уже все близко. Научники говорят, видели живых Покровителей. Уже на Земле.

– Да ну? То-то Мишаня темнит.

– Да, разговорчивый, как всегда. А ты чего такой мрачный?

– Ленка пропала. Наверху. И на связь не входит.

Игорь помолчал. Неуверенно сказал:

– Да ну… Объявится…

– Можешь не продолжать. Хочу отпроситься у Тима на поиски.

– Я с тобой.

– Хм… Ладно. Спасибо тебе, не откажусь от такой помощи.

Когда они добрели до учебного центра, оттуда уже выходил народ. Это были спецы высшего ранга. Новеньких в Центре не было уже лет пять.

В кабинете у Тима было прохладно и свежо. Здесь была установлена отличная система климат-контроля, чего не скажешь о многих других подземных помещениях.

За стеклянной стеной, во внутреннем дворике центра, специалист играл в мяч с Маугли – того с самого начала поселили при Учебном центре.

Игорь хмыкнул, вспомнив, как за ним гонялись по всему опустевшему городу и сколько прививок от столбняка и бешенства пришлось сделать покусанным оперативникам. И что толку? Вот он – в мячик играет… И игра-то не складывалась. Маугли пытался укусить мяч, но ничего не получалось. Когда спец пытался забрать мяч – Маугли быстро отбегал в сторону и снова пытался куснуть упругую кожу…

– Ага, Жека, и ты здесь, – сказал Тим, выдвигаясь из-за стола. Он здорово растолстел в последнее время. Сказывалась кабинетная работа.

– Можете меня поздравить, – просто сказал Тим. – Меня назначили начальником оперативного штаба. Прежний ушел на повышение – в Администрацию.

– Ого! Круто, – сказал удивленный Игорь.

– Поздравляю, – сказал Жека. Что ж, все упрощается…

– А раз я – начальник штаба, – продолжил Тим. – То я назначаю себе заместителей по собственному усмотрению. Первые два – это вы оба.

– Э… Спасибо, – ошарашено сказал Игорь.

Жека только кивнул. Ему трудно было осознать сказанное.

– Как моим замам вам надо будет ознакомиться с информацией высшей категории секретности. Сейчас это, как никогда, актуально. ОНИ уже идут…

– Они? – переспросил Жека.

– Покровители, – кивнул Тим.

– Так про них уже многое известно? – поинтересовался Игорь. – Когда нам покажут, наконец, живого?

– А вон он, – ответил Тим. – Живее всех живых.

И кивнул на стеклянную стену, от которой с тупым стуком отскочил мяч.

– Маугли?! – изумился Игорь.

Они с Жекой припали к прохладному стеклу, наблюдая как спец загоняет Маугли в угол, где находилась дверь вовнутрь помещения.

– Вы, наверное, шутите, – с сомнением произнес Игорь.

– Вовсе нет, – ответил Тим. – Это самый обыкновеннный ребенок Покровителей.

– И… Почему же он… такой? – спросил Игорь.

– Может, стоит поставить вопрос иначе? – произнес Тим. – Почему мы такие? Ладно, все вопросы мы еще обсудим. Жека, тебе будет ответственное задание. Ничего не планируй на эту неделю.

Жека глубоко вздохнул и достал монетку.

– Эй, Жека, что такое? – нахмурился Тим.

Жека подкинул монетку, поймал и посмотрел на ладонь.

– Тим, я иду наверх, – сказал он.

-6-

– Тихо, не двигайся… – сказал Санек и медленно опустился на колени. Он припал к земле, будто пытаясь заглянуть под подошву Жекиного ботинка.

– Что там? – спросил Жека, каким-то просящим голосом. Словно просил Санька дать успокаивающий ответ. Но Санек был беспощаден.

– Так я и думал. Мина, – ответил он и сплюнул. – Смотри, не шевелись…

Жека и так понял, что шевелиться не стоит. Нельзя сказать, что работа оперативника состояла сплошь из подобных приключений, однако рефлексы, направленные на выживание, и осторожность со временем здорово обострились. Когда нога ощутила какое-то механическое движение одновременно с тихим щелчком, Жека машинально замер. Может, поэтому они с Саньком были еще живы.

– Что произойдет, если я уберу ногу? – спокойно спросил Жека.

– Не могу знать наверняка, но, скорее всего, выскочит оттуда на метр эдакая дура и рванет в воздухе металлическими шариками, так что падать на землю будет бессмысленно, – ответил Санек, который что-то искал в груде покореженного металла возле обвалившейся стены. Видимо, когда-то здесь шли бои. Неизвестно, кто с кем воевал, за что? В последнее время выстрелы раздавались отовсюду и стали уже обычным фоном повседневной жизни. Или доживания?..

– Ага, вот это, я думаю, подойдет, – сказал Санек, вытаскивая из кучи хлама большой кусок жести. – Смотри, не поднимай ногу…

Санек быстро и как-то уж очень смело просунул тонкий край жестяного листа под Жекин ботинок и привал его по краям обломками кирпича.

– Ну, – задумчиво сказал он. – На счет «три» отскакиваем и падаем.

– Ты, это, отойди подальше, – сказал Жека. – Мало ли что…

– Нет уж, я за компанию. Так что ты постарайся поаккуратнее…

Жека не стал спорить. Он оттолкнулся той ногой, что еще не успела онеметь от ощущения смерти под подошвой, и упал лицом в пыль. Ничего не произошло.

Когда они отошли на пару сотен метров, позади грохнуло. Жека еще раз мысленно поблагодарил Тима, что вместо Игоря приказал идти с ним Саньку, более «продвинутому» в делах оружия и самообороны.

– Ну, спасибо, Санек, – сказал Жека. – Когда я задыхался от выхлопных газов в соседском гараже, не думал, что ты будешь когда-то спасать мою задницу…

– Сочтемся, – отмахнулся Санек.

Они уже три дня искали группу, в которой работала Лена. Занималась она, с точки зрения оперативников, самым бессмысленным делом: активным противодействием ци-бомбе. За этим интригующим названием скрывалось самое банальное просветительство. В задачи Ленкиной и многих ей подобных групп входила организация образования и культурного развития в редких населенных пунктах, где коррекция свирепствовала не столь сильно. На жаргоне просветителей это назвалось «созданием очагов». По существу же это был обыкновенный ликбез.

Создание очагов оказалось неимоверно тяжелым и неблагодарным делом. Беспризорников в постреволюционной России, наверное, легче было заставить учиться, чем нынешних мальчишек и девчонок. Образования стали бояться, как огня. Аналитики утверждали, что индикаторы корректоров с большей степенью вероятностью реагировали на людей с развитым интеллектом. Прямой зависимости здесь не было – помимо просто образованных, корректоры охотились на талантливых во всех областях, а главное – на потенциальных лидеров. В общем-то, этого было достаточно, чтобы повсеместно воцарился хаос. Сами корректоры не вникали в эти тонкости: для них достаточно было сигнала индикатора а ладони. Условием более-менее спокойной жизни было лишь серое приземленное существование, что, впрочем, не гарантировало от террора со стороны корректоров и прочих сил, обладающих властью и оружием.

Именно поэтому попытки создания «очагов» давно не рассматривались в штабе, как нечто серьезное. Скорее, это было важно для сознания жителями Стоунхенджа того, что цивилизация не сдается без боя, что еще можно что-то сделать, что-то противопоставить надвигающемуся мраку и грядущему нашествию неведомых и враждебных сил.

Здесь, в степной зоне Юга России, деятельность просветителей была сравнительно безопасной: крупных городов не было, а значит, опасность столкнуться с разношерстными бандами корректоров, террористов и и просто мародеров была ниже. Правда, остатки армии тоже бросили эти места на произвол судьбы, стянув ослабленные силы к столице и наиболее крупным городам.

Правительству сейчас не позавидуешь. В такой ситуации страну можно было бы брать голыми руками…

Только брать ее было некому. Все недружелюбные силы столкнулись с подобными проблемами. Слабые режимы давно рухнули под натиском экстремистов. Государства, в которых накопились территориальные и межэтнические противоречия, трещали по швам. Многие тихо развались на микрогосударства.

Спокойная и сытая некогда Европа пребывала в оцепенении кошмара: еще все выглядело вполне благопристойно, еще функционировал Европейский союз… Но улицы захлестнули волны преступности, убийства политических и культурных деятелей стали нормой. Системы безопасности и полиция оказались совершенно несостоятельными в таких условиях, не говоря уж о европейских армиях.

На робкие просьбы о помощи, обращенные к США, те только отмахивались: американские проблемы, которые неплохо гримировались в период глобализации, полезли наружу, словно черви после дождя. Небывалая ранее волна сепаратизма отдельных штатов, национальные бунты и бешеные скачки инфляции медленно и неуклонно потащили монстра на дно. В предвыборных платформах главным козырем стали обещания навести порядок железной рукой. Впрочем, американское правительство сразу, не раздумывая, затыкать дыры в национальной безопасности бросило армию.

Только неподготовленность и невежество главарей фермерского восстания в южных штатах спасло мир от преждевременной катастрофы: бунтовщики захватили военную базу и получили доступ к системам запуска ядерных ракет. По иронии судьбы на них не нашлось корректоров: ни на одного из фермеров не реагировал индикатор. Террористы также не добрались до этой базы.

И спецназ превратил базу в кровавую бойню.

После этого был возобновлен призыв в армию: кто-то должен был охранять ядерные склады.

Что происходило в Китае, никто не знал. Информационные потоки будто обрубило.

Япония же во всех вселяла ужас: облюбованная корректорами, лишь она представляла собой подобие государства. И государства недоброго.

Вообще, информации из-за рубежа приходило все меньше: работа журналиста сулила рано или поздно почти гарантированную смерть от руки корректора. Все они неведомой силой были приравнены к «корневым точкам». Специалисты по связи также таяли на глазах. Сотовая связь практически была сведена «на нет». Работала она толком лишь в столицах. И то – пока.

На этом фоне работа просветителей выглядела, по меньшей мере, наивной. Жека давно был против участия Лены в организации «очагов». Но та, конечно, и слушать не хотела. Со стороны Жеки это, безусловно, было проявлением эгоизма. И прикрываться заботой о безопасности подруги было бы лицемерием. Ей ведь тоже хотелось увидеть небо.

…Они шли к условленной точке, которая располагалась вблизи от одного из многочисленных здесь терриконов – отвалов пустой породы из угольных шахт. За терриконами легче спрятать вертолет, который пришлют за группой для эвакуации.

Было солнечно, гулял невероятно свежий ветер, чирикали в высокой траве какие-то птицы, и Жеке казалось – все, что с ними происходит – это бред, дурной сон, который, наконец-то прошел. В конце-концов, ци-бомба, если она действительно существует, – это не ядерное оружие, которое сделает невозможным дышать таким воздухом и наслаждаться жизнью под ослепительно синим небом… Ну, наступил всемирный кризис, ну и что? Пережили кучу кризисов, переживем и этот… Может, и Покровители окажутся не так страшны? Не истребляют же они все население Земли поголовно…

Благостные размышления Жеки резко оборвались: он споткнулся о закоченевший труп, от чего растянулся в густой траве. И сразу почувствовал, что не всегда в этой степи воздух свеж и приятен.

Подошел Санек и глянул на тело.

– Еще один, – кивнул он. – Там их целая куча. Похоже, что это было целое селение. Или беженцы. Зарубили чем-то. Дефицит патронов, надо полагать.

Жека отполз подальше и глянул на тело. Лучше бы он не смотрел…

– Зарубили недавно… – Санек быстро глянул на Сергея. – Не, наших среди них нет.

– Кто это мог быть?

– Мародеры, скорее всего. Из-за чего убивать беженцев? Из-за еды и мелких ценностей разве… Вряд ли это корректоры…

Жека, превозмогая тошноту, встал на колени над трупом. Рядом валялась порванная кожаная сумка. Из нее торчали какие-то тонкие железки. Присмотревшись, Жека понял, что это – медицинские инструменты.

– Где остальные? – спросил он.

– Да вот же, вот, – показал Санек.

Тела, которых оказалось не меньше пятидесяти, были разбросаны по небольшой поляне, вытоптанной в желтой траве и уже успевшей слегка зарасти свежей порослью. Больше половины из тел были детскими.

Возле тела женщины лежала развороченная сумка. Жека осторожно поднял грязную скомканную тряпку. Когда это был белый халат.

– Это врачи. Врачи и больные, – сказал Жека. – Так что вполне могут быть и корректоры…

– Могут, – отозвался Санек.

…Они вышли на широкую, но неимоверно разбитую асфальтовую дорогу.

– Федеральная трасса, – сверившись с картой, сказал Санек. – Погоди, проверю, работает ли GPS…

Санек достал наладонник с блоком спутниковой ориентации. Таких игрушек было полно на складе штаба. Но оперативники предпочитали пользоваться простыми картами: в случае пропажи оперативника, прибор терялся безвозвратно. Все верили, что аппаратура еще потребуется – для более важных дел…

– Да, все верно… Мы здесь… А через пару километров – станица…

… Название станицы на покосившемся дорожном знаке было скрыто густой пеной ржавчины. Вошли осторожно, по самому узкому и грязному переулку. Людей нигде не было видно. Не было слышно и лая собак. Побродив по пустым одноэтажным улицам, они вышли на площадь.

Площадь была выложена цементными плитами, из щелей между которыми пробивалась высокая трава. По центру стоял стандартный памятник Ленину со следами от пуль и оторванной рукой.

Здания здесь были уже трех-пятиэтажные, но совершенно без стекол.

– Эй, стой! – вскрикнул Санек и помахал кому-то рукой.

Жека обернулся по направлению взгляда Санька. Там стремительно удалялась растрепанная девчонка лет десяти.

– Эй, мы никого не тронем! – снова крикнул Санек. – Тьфу, ты… Поди, поймай ее.

Они еще побродили по станице и вышли к довольно большой церкви из красного кирпича. На ступеньке церкви сидел бородатый старик и задумчиво смотрел на подошедших. Старик был совершенно спокоен и не выказывал по поводу этой встречи никаких эмоций. Будто медитировал он, здесь, на ступеньках.

Жека и Санек подошли поближе.

– Здравствуйте, – сказал Жека.

– Ну, здравствуй, – равнодушно отозвался старик. Был он худой и какой-то весь нескладный и длинный. Но в глазах светилась скрываемая полуопущенными веками жизнь.

– Мы ищем своих пропавших товарищей, – сказал Жека. – Они… Учителя… Они собирались восстановить у вас школу…

Старик молчал.

Жека достал из нагрудного кармана фотографии и показал старику.

– Вот они… Вот эта девушка была с ними. Вы не знаете, куда они пошли?

Старик также равнодушно глянул на фотографии и сказал:

– Не, не знаю, мы люди темные, три класса с трудом осилили… Всю жизнь в колхозе… Откуда здесь школа? Школа в соседней станице была. Это еще до того, как началось…

«Он врет», – раздалось в мозгу.

«Что школы здесь нет?»

«Что у него три класса образования, – усмехнулся Гид. – Ты разве не узнаешь его?»

«Нет, не узнаю…»

«Ну а я покопался твоей памяти…»

«Нет, я его не знаю…»

«Лично, может, и не знаешь. А вот по телевизору видел не раз».

«Не может быть! Это…»

Теперь Жека вспомнил сказанные вскользь слова Лены о том, что они хотят привлечь «опытных людей» с поверхности к своему процессу. Значит, они искали его? И не нашли?

– Послушайте, – сказал Жека. – Я, кажется, узнал вас. Ведь вы – бывший министр образования? Так?

– Кто-кто он? – оживился заскучавший было Санек. – Министр? Вот это номер!

– Ага, – кивнул Игорь. – На него трижды покушались… Помню, по ящику еще видел…

Старик вздрогнул и недобро посмотрел на Жеку.

– Я уже давно не министр, – ответил он. – Чего вы от меня хотите?

– Я прошу прощения, – сказал Жека. – Не помню ваше имя-отчество…

– Это не важно, – буркнул старик.

– Хорошо, это ваше право. Мои товарищи должны были встретиться с вами, – настойчиво произнес Жека. – И, скорее всего, они с вами встретились. Почему же вы говорите, что не видели их?

– Ну, выдел я их, видел, – зло ответил старик и огляделся. – Пришли, хотели втянуть меня в очередную авантюру…

– Какую авантюру? – удивился Жека.

– Школы открывать по округе. Организовывать процесс… У меня, видите ли, опыт есть… Идиоты…

– Вы отказались?

– Я еле ноги из Москвы унес. На меня в поезде еще дважды нападали. Спасибо попутчикам… Кому я что сделал? Я даже взяток никогда не брал!

Жека решил, что старику не стоит рассказывать о «корневых точках». Не время, не место, да и слушатель не тот.

– А здесь вас не трогают? – поинтересовался Жека.

Старик промолчал. На его лицо вернулось равнодушие.

Санек сделал пару шагов назад и жестом подозвал Жеку. У него в руке была «лапа». Индикатор не светился.

– Что это значит? – спросил Жека, глядя на закоченевшего в неподвижной позе старика.

– Это значит, – с ухмылкой ответил Санек. – Что можно перестать быть «корневой точкой». Для этого просто надо…

– …Перестать быть кому-либо нужным, – тихо произнес Жека.

-7-

Они шли по федеральной трассе на север – в сторону предполагаемого движения Ленкиной группы. Изредка проезжали машины – небыстро, старательно объезжая выбоины в асфальте. Машины двигались небольшими колоннами – по две-три. Это сплошь были грузовики или джипы. Водители поглядывали на прохожих с подозрением, в окнах мелькали оружейные стволы.

Жека и Санек не обращали на это внимания. Они развлекались беседой.

– А ты знаешь, – говорил Санек. – Мы живем в такое классное время…

– Да ну? – качал головой Жека. – У тебя очень свежий взгляд на вещи…

– Я серьезно, – продолжал Санек. – Сейчас все становится с ног на голову. Это отличный шанс для тех, кому раньше не фартило… Вот я, к примеру, был простой пацан, мне и вариантов-то было – контрактником в армии служить или в «братву» подаваться. А сейчас – просто здорово, мне даже дышится легче… Если бы не вы с Игорем да Ленкой, я б и среди корректоров авторитетом заделался…

– Так чего ждешь – иди!

– Нет, сейчас уже не то. Сейчас я понимаю, что они сволочи. Вот если бы не понимал – то и жил бы хорошо, в свое удовольствие, и совесть была бы спокойна…

– Железная логика, не поспоришь…

– Зря смеешься. Сейчас я впервые почувствовал себя человеком. А дальше – еще лучше будет…

– Странные вещи ты говоришь, Санек. Куда лучше? Дальше – придут Покровители и дадут нам пинка с этой планеты…

– А это мы еще посмотрим, кто кому пинка даст! Я вот жду – не дождусь, когда они, голубчики, заявятся… А то, понимаешь, корректоры, они, с одной стороны, враги, а с другой – как-никак свои, родные… В семье, как говорится, не без урода. Чем их стрелять – лучше уж этих гадов инопланетных…

– И как тебя с таким рассуждениями только при штабе держат? Ты ж маньяк просто!

– Ха! Маньяк – не маньяк, а держат. Потому, что понимают: когда надо будет кому башку отстрелить – на такого чистоплюя, как ты, рассчитывать особо не приходится. Тут Саньки нужны. А дальше – нужны будут еще больше. Потому что приходит наше время…

Жека промолчал. Не нравились ему рассуждения Санька. Но в то же время он понимал и его правоту: Сенек действительно удачно и с охотой вписывался в новую действительность. Там, где действовала другая, более примитивная мораль, которую и моралью-то с трудом можно было назвать, там Санек чувствовал себя, как рыба в воде. Потому что он никогда ни в чем не сомневался, а если ошибался – относился к своим ошибкам легко и расслабленно. Даже, если ценой ошибки были человеческие жизни.

«Время такое», – говорил Санек. И спокойно засыпал.

… Издалека донесся низкий гул, который быстро перешел в резкий рокот.

– Ложись! – крикнул Санек, и они кубарем скатились с обочины в кусты.

На высоте не более десяти метров с ревом пронеслись три вертолета Ми-24. С полным вооружением и символикой Вооруженных сил. Из отодвинутых дверей торчали вниз стволы пулеметов.

– Свои, – выдохнул Жека.

– Что – «свои»? – сплюнул Санек. – Если это «зачистка» – будут они тебя спрашивать! Да и кто ты для них? Скажешь, что из мирного и спокойного подземелья? Да я б тебе первый пулю в лоб всадил!

– Это за что?

– Как – за что? От обиды и нормальной человеческой зависти. Тут жрать нечего, «махновцы» озверели, страна в жопе, а они там в норке спрятались и пережидают. Чего спрашивается? Ты им еще про Покровителей расскажи…

– Что еще за «махновцы»?

– А как еще называть эти банды, что по степям шастают? Корректоры – они больше по городам, да и знать не знает никто, кто они такие. Всех организованных бандитов здесь зовут «махновцами»…

– Ну, да, ведь для правительства – в стране просто экономический кризис…

– Не кризис, а этот… коллапс. Так Мишаня говорит.

– Ну, Мишаня знает, что говорит…

– Ага. Хорошо, что тогда в окошко не сиганул. Душа-человек…

Снова раздался рокот, и над землей прошло еще одно звено «крокодилов», а следом показался юркий Ми-28, который завис прямо над дорогой и медленно пополз в сторону прятавшихся.

– Во, блин, засекли! – сдавленно произнес Санек. – Жека, а ну, давай в ту ложбинку…

Они быстро скатились в небольшой овраг, и тут же загрохотали выстрелы, а над головой засвистело и зашипело…

– Из пушки молотят, патронов им не жалко! – удивленно крикнул Санек, на секунду выдернув голову из липкой глины, в которой они теперь лежали. – Что-то тут творится, и мы, по ходу, зря сюда приперлись…

– Лена… – начал было Жека и снова вжался в грязь, так как снаряды от скорострельной пушки вспахали землю совсем рядом.

– Вот-вот, – ответил Санек, отплевываясь от набившейся в рот земли. – Все проблемы – они от баб…

Выстрелы прекратились. Полежав немного, Жека рискнул поднять голову.

И увидел грязные армейские ботинки.

– А ну, не рыпаться, – сказал спокойный голос. – Медленно встаем…

Санек встал первым. Он не выглядел пойманным человеком. Он даже улыбался, словно встретил старых приятелей.

А перед ним стояло с десяток усталого вида бойцов в неопределенной принадлежности форме и бронежилетах во главе с худощавым капитаном, который от прочих отличался только погонами.

Позади, на дороге виднелся «Урал» с брезентовым верхом и БТР с широкой белой полосой на борту.

– Что тут делаем? – спросил капитан.

– Гуляем. Хорошо! – сказал Санек. Довольно нагло сказал.

– Ищем своих товарищей, – поспешил сказать Жека. – Они учителя…

Капитан многозначительно переглянулся с бойцами. Те покрепче ухватились за автоматы.

– Учителя, говоришь… – протянул капитан. – А ну-ка, руки вперед…

Не успели Жека с Саньком опомниться, как на руках засверкали металлические браслеты, и их затолкали в кузов «Урала».

– С солдатами не разговаривать! – бросил вслед капитан, и «Урал» взревел.

Пока грузовик трясло на ухабах федеральной трассы, они сидели на невероятно жестком полу под прицелом пяти автоматов. Санек всю дорогу улыбался. Он, несомненно, получал удовольствие от всего этого процесса.

Часа через два «Урал» со скрежетом остановился, и их довольно грубо выволокли наружу.

– Ух ты, – восхитился Санек. – Тут что-то серьезное происходит…

Вокруг действительно царило своеобразное оживление. На сколько хватало глаз, пространство было уставлено разнообразной военной техникой. Тут были и танки, и БТРы с БМП, куча грузовиков, в том числе, с антеннами и вращающимися локаторами. Был длинный многоосный монстр, в котором угадывался противовоздушный комплекс С-400. Поодаль рядком стояли вертолеты.

Рядом плотно расположился палаточный городок.

– Неужто учения в наше-то время? – произнес Санек.

– Какие еще учения? – пожал плечами Жека.

– Вот и я о том! – оскалился Санек. – Кого-то, видно, бить собираются…

– Прекратить разговоры, – зло окрикнул их конвоир и отвесил каждому по удару прикладом.

– Спасибо, родной, – сказал Санек, схватившись за ушиб. – Еще вот тут, пониже, пожалуйста…

Их завели в палатку и усадили на складные стулья перед широким складным столом. Наручники так и не сняли. Через минуту в палатке появился усатый тип в полевой форме, снял пятнистую кепку и уселся за стол, внимательно разглядывая пленных. Разглядывал он их довольно долго, и Санек демонстративно зевнул.

– Ну, что, голубчики, – глубоким негромким голосом заговорил усатый. – Рассказывайте, что занесло вас в эти края?

– А с кем имеем честь? – почтительно спросил Жека.

Лицо усатого дрогнуло, но он спокойно ответил:

– Начальник особого отдела Независимой Российской армии полковник Петрицкий.

– Независимой армии? – поразился Санек. – От кого, позвольте, независимой?

– Так кто вы и откуда? – игнорируя вопрос Санька, спросил полковник Петрицкий.

– Так… Местные мы… – ляпнул Санек, и Жека мысленно закатил глаза.

– Зачем врете? – спокойно спросил особист и достал пачку сигарет. – Курите?

– Да, спасибо. – Санек непринужденно взял у Петрицкого сигарету и спички. Закурил. – Простите, и вправду соврали, – он хохотнул. – Зачем, спрашивается? Ваши люди нас напугали – вертолеты, автоматы… Давно такого не было…

– Я задал вам вопрос.

Жека мучительно соображал, чего бы такого соврать, и тут о себе дал знать Гид:

«Не знаешь, что соврать – говори правду. Или почти правду…»

– Мы из образовательной организации, – сказал Жека. – Из Москвы… У нас тут группа учителей пропала…

– А, может, еще и группа врачей? С пациентами? – спросил особист, и по Жекиной спине пробежал холодок.

Что усатый знает про тех убитых? Это что – на нас хотят повесить?

– Не понимаю, о чем вы, – вполне искренне сказал Жека.

– Ну-ну. Так вы не отрицаете, что так называемые «учителя» – это вы?

– Ну… Не мы, но наши люди…

– Не отрицаете? Хорошо…

– А что такое? – возмутился Санек. – Они что-то натворили?

– Слушайте, вы, у себя в Москве вопросы задавайте. А здесь вопросы задаю я. И мой вопрос такой: каковы ваши связи с Южным мобильным батальоном?

– Это что такое? – изумился Санек. Очень убедительно.

– С так называемыми «махновцами», – пояснил Петрицкий.

– А… – сказал Санек. – Нет, мы не местные, откуда у нас связи….

– Ладно. – Петрицкий откинулся на спинку своего складного стула и задумчиво осмотрел пленных. – Как вы объясните, что на все населенные пункты следом за вашими, как вы говорите, учителями, незамедлительно совершаются вооруженные нападения?

– Понятия не имею! – ответил Жека. Он почувствовал, как от его лица отхлынула кровь. Лена… За ней и ее группой идет охота!

Петрицкий воспринял волнение Жеки по-своему:

– Опять врете?

– Да нет, черт возьми, не вру! – воскликнул Жека. – Зачем мне врать?

– Вот и наша разведка ломает голову – зачем? Зачем Южный мобильный перебил вначале всех учителей в селениях, а теперь подсылает своих? Зачем убили группу врачей из детской больницы вместе с пациентами? Это что – происки Москвы или еще кто-то на наши земли зарится?

«О чем он? – подумал Жека.

«Сепаратизм, – ответил Гид. – Это ж независимая армия, название само за себя говорит».

«Черт, мы, похоже, влипли»

«Да уж… Только не напрягайся – наговоришь глупостей».

– Так вы не будете отвечать на мои вопросы? – голос Петрицкого приобрел жесткость. – В общем, так. На этой территории действуют законы военного времени. Если вы и дальше будете валять дурака и играть со мной, я вас расстреляю как шпионов и диверсантов…

Полог палатки отодвинулся, и вошел подтянутый коренастый военный. Особист тут же вскочил.

– Эти? – спросил вошедший

– Да, товарищ генерал! – с готовностью ответил Петрицкий.

Генерал равнодушно оглядел пленников и сказал, обращаясь к особисту:

– Мне надоело, что по моей земле шастают непонятные люди и терроризируют мое население. Если ничего дельного не скажут – расстрелять к чертовой матери. Не то время, чтобы пленных за собой таскать…

И вышел из палатки.

Жека сглотнул. Санек же робко поднял руки в наручниках.

– Я хочу сказать, господин полковник…

Их заперли в будке армейского полноприводного «Газа». Некоторое время они молча посидели прямо на полу, затем перебрались на скамейки, тянущиеся вдоль борта. В окошко блекло пробивался закат.

– Санек, – сказал Жека. – Ты просто поразил мое воображение. Зачем ты нагородил эту чушь – что мы якобы шпионы этих самых махновцев, что собирали данные для массированной атаки, что ищем какой-то затерянный склад ГСМ … К чему это вранье, и как ты из него собираешься теперь выбираться из этой истории?

Санек самодовольно хмыкнул.

– Я нагородил все это, как ты выражаешься, чтобы нас не кокнули сегодня же вечером. Нас наверняка хотят допросить, как следует. С пристрастием. Я ведь не зря про топливный склад ляпнул. Эта армада знаешь, сколько «горючки» жрет? Они за топливо что угодно отдадут. А с топливом, сам понимаешь, сейчас напряженка. И выбираться из своего вранья я не собираюсь. Я собираюсь выбираться отсюда.

– И каким образом?

Санек не ответил. Он крякнул и оторвал подошву своего ботинка. Жека понял – у Санька был аварийный комплект. Ботинки к нему полагались очень неудобные и потому мало кто имел в подошве своей обуви этот весьма полезный набор.

Через пять минут они разминали затекшие от наручников конечности. С «браслетами» Санек справился очень лихо, благо, что свет еще проникал в полумрак будки.

– И что дальше? – спросил Жека, потирая запястье.

– Поедем отсюда. Мне надоело… – сказал Санек и вырезал универсальным резаком слепое окошко, что вело в сторону кабины. На кабине оказалось похожее окно.

Санек поманил пальцем Жеку и тихо сказал:

– Сиди тихо и держись…

Санек надрезал резину вокруг стекла и толкнул стекло вовнутрь кабины. Стукнуло.

– Эй, что там такое? – раздался голос часового, караулившего выход из будки.

Санек просунул голову в узкое окно, а следом юрко просочился в кабину сам. Кабина осветилась ярким светом фонарика. Часовой ничего не увидел – Санек припал к сиденью.

Жека чувствовал такое напряжение, будто он сам лез туда, в кабину. Самым неприятным было сидеть взаперти, не зная, что происходит снаружи. А что происходит, он понял только тогда, когда завыл стартер, а затем неохотно закашлял двигатель.

Снаружи раздались крики. Двигатель тут же взревел, и Жеку бросило на противоположную стенку. Послышались выстрелы, и сквозь свежие отверстия в стенках будки пробились тонки прожекторные лучики.

Машину трясло и кидало, да так, что удержаться на лавке не было никакой возможности. Это продолжалось довольно долго, пока машина, наконец, не встала, как вкопанная, а Жека не откатился к передней стенке будки.

Дверь позади будки распахнулась и в ней появился Санек.

– Выходи быстрее, Жека, за нами гонится разъяренная и независимая от чувства юмора армия.

Темнота уже вступила в свои права, и Жека не сразу понял, где они находятся. Санек вскочил в кабину, движок снова взревел, а Санек торопливо спрыгнул с подножки. Тень грузовика как-то нелепо мелькнула на фоне темного неба и юркнула вниз. Через несколько мгновений откуда-то снизу раздался низки раскатистый гул.

– Шахта, – пояснил Санек.

Только теперь Жека заметил громаду террикона в стороне.

– Мы на точке рандеву? – спросил Жека.

– Да, и сейчас точно время эвакуации. Только вот вертолета нет…

– Я никуда не полечу без Лены…

– Ты предлагаешь и дальше участвовать в местных разборках?

– Я хочу найти Лену.

– Так и я хочу. Только подкрепление надо вызвать. И почему запрещено брать с собой трансиверы?

– Сам знаешь… Чтобы частоты не засекли и по пеленгу не вышли на Стоунхендж.

– Знаю-знаю. Так сказал, просто… Странно. Вертолет уже давно должен был быть здесь…

– Может, что случилось?

– Да вот, не хотелось бы… Видишь фары на горизонте?

Вдалеке действительно замелькали прыгающие огоньки. Они приближались.

– Не похоже на погоню, – заметил Жека. – Одна машина…

– Ну их к черту. Пойдем. Вертолета уже точно не будет…

– Куда идти по темноте? Ноги тут переломать – плевое дело. Надо рассвета дождаться…

– А машина?

– Что – машина? Вроде ж не погоня. Она и едет куда-то в другую сторону…

Фары, действительно, подрагивали, указывая направление движения того, на чем были установлены. Это что-то двигалось куда-то в сторону от террикона. Вскоре на фоне тихого ветерка послышался далекий шум мотора. Через некоторое время фары остановились. Звук двигателя, тем не менее, не стихал.

Приятели молча наблюдали за огоньками. Ничего не происходило. Машина все так же шумела.

– Погоди-ка… – встрепенулся Санек. Было видно, что его посетила какая-то мысль. – А ну, пойдем…

– Туда?

– Ага…

– Думаешь, стоит?

– Думаю, это будет интереснее, чем сидеть тут и трястись до утра, строя версии…

Они осторожно двинулись в сторону горящих фар, время от времени останавливаясь и напряженно вслушиваясь в степной воздух. Ничего, кроме монотонного гудения мотора слышно не было. Когда они, наконец, подобрались на расстояние видимости, им предстала такая картина: армейский «Урал» стоял, уткнувшись «мордой» в невысокий завал из железобетонных блоков, так, что видны были только фары с откинутыми маскировочными насадками. Ведущие колеса медленно проворачивались в грязной яме, которую сами же, очевидно, и вырыли под собой. Двигатель захлебывался от невероятных и бессмысленных усилий, будто грузовик хотел провернуть планету у себя под колесами. Брезентовый тент над кузовом был разорван в лохмотья.

Санек сделал Жеке знак, чтобы тот оставался на месте, а сам, пригнувшись, тихо подбежал к машине. Он, подтянувшись на борте, заглянул сначала в кузов, а потом осторожно подобрался к кабине и распахнул дверь. Через пару секунд двигатель смолк.

– Иди сюда, – негромко позвал Санек.

Жека подошел.

Санек уже вытаскивал из кабины тело водителя в камуфляже. Голова его была разбита, видимо, каким-то тяжелым предметом. Жека только сейчас заметил, что лобовые стекла машины выбиты.

– Похоже, это и впрямь была погоня, – сказал Санек. – Но кто-то их перехватил. В кузове все в крови, но нет никого. Только два автомата валяются. Похоже, нападали не из-за оружия. И не из-за машины. Водитель убит, но машину не останавливали, нога так и осталась на педали газа. Будто убили просто так. Вряд ли в машине были какие-то ценности – такую б за нами не отправили…

– Тебе бы следователем работать, – сказал Жека.

– Да уж, – рассеянно ответил Санек, продолжая осмотр машины. – Если бы я еще и понимал, что из всего это следует…

– Из этого следует, что где-то поблизости бродит банда, которая может и нас пришить безо всякого повода. Не тратя времени на допросы и не сажая нас под стражу.

– Что верно, то верно, – согласился Санек.

Жека вспомнил убитых врачей и поежился. Что-то не так уж комфортно живется здесь, наверху, под синим небом. Хоть бы с Леной ничего подобного не приключилось…

Жека старался отгонять пессимистические мысли, и это, в общем, ему удавалось за счет погружения в реальные и насущные проблемы. Например – как самим избежать неведомой опасности.

– Держи. – Санек протянул Жеке автомат. – Там валялся только один подсумок, так что патроны пополам. Вот тебе магазин.

Они закинули за спину автоматы и оправились в ночь.

-8-

Тим вызвал Игоря в штаб ни свет, ни заря. Собственно, поговорка не вполне уместная, так как свет в Стоунхендже был всегда, а вот с зарей было туго. Игорь долго таращился в зеркало, пытаясь настроить фокус зрения, которое совершенно не желало обостряться в три часа ночи.

Уже неделю штаб работал в авральном режиме. Сворачивались все программы по противодействию ци-бомбе, проводилась масштабная эвакуация людей. Аналитики, которые любили наглядно демонстрировать свои выводы через графики и схемы, чертили сейчас почти вертикальные линии: так называемый «условный уровень цивилизации» описывал на мониторах пологую кривую, после чего срывался в пике.

Мишаня спокойным голосом рассуждал о том, что цивилизации, собственно, пришел конец, и непонятно, как там наверху все еще существуют какие-то государства и правительства.

– Инерция, – говорил Мишаня. – Люди всегда связывали уровень цивилизованности с государством. Они еще смотрят на его атрибутику, а самого государства, по сути, давно нету. Все страны благополучно развалились на удельные княжества, но и там власть иллюзорна. Сейчас на коне властные образования, объединяющие всего несколько тысяч человек. И в большей части – это образования кочевого типа…

– Как это? – поражался Игорь.

– Очень просто, – отвечал Мишаня. – Корректоры выбили большинство «корневых точек», отвечающих за стабильность жизни и оседлость населения. А ведь оседлость – не в генах людей. К ней люди пришли через тысячелетнее развитие цивилизации. А сейчас все катится назад. Ты ведь знаешь про кочевые армии там, наверху?

– Ну… Ты имеешь в виду, моторизованные банды?

– Это оперативники их так называют. По сути – это орды, вроде армии Чингисхана. Они высасывают ресурсы в одном месте, после чего быстро переезжают на другое. Если ресурсами не делятся – берут силой. При том, что ничего нового никто уже не производит. Если наши прогнозы верны, то в течение месяца-двух кочевники добьют остатки цивилизации. Машинам нужно топливо – сейчас вовсю идет драка за него. А добывать нефть в серьезных масштабах бросили уже давно – рабочие разбежались, как только корректоры начали там постреливать. Так, качают кое-где помаленьку. Пока их все те же корректоры не найдут…

– Да, я это знаю… Так это что же – конец?

– Если бы. Боюсь, что это – только начало. Если ци-бомба – не самоцель, то следом пожалуют и сами Покровители. Чего ожидать от них – невозможно даже представить… Остается надеяться хоть на какую-то гуманность, которая, как говорят, присуща высокоразвитым цивилизациям – все-таки, они, вроде, похожи на людей…

Когда Игорь появился в штабе, то поразился царившему там нездоровому оживлению. Оперативники и вспомогательный персонал носились, словно пчелы в улье.

К Тиму Игоря не пустили: у того заседало высочайшее начальство Стоунхенджа, что само по себе было событием экстраординарным.

– Э, а что случилось-то? – поинтересовался Игорь у Гарика, начальника отдела секретных операций. Тот по привычке помолчал, очевидно, взвешивая «за» и «против» выдачи очередной порции информации, а затем, отхлебнув из большой кружки кофе, ответил:

– Да так… Маленькая ядерная война. Совсем маленькая…

– Что?!

– А… Ты спал что ли? Ну, да… Война между Нью-Йорком и Чикаго. Что там они делили – непонятно. Только нет больше ни Нью-Йорка, ни Чикаго…

– Что там непонятного, – пробормотал пораженный Игорь. – Ресурсы они делили, что еще… А откуда информация? Спутник заработал, что ли?

– Куда там… Спутник… Эк, хватил! Сейсмоцентр захватил колебания, а потом на коротких волнах сообщение пришло. Сначала не поверили. Но после агентура за океаном подтвердила.

– Так, выходит, остались еще живые спецы по атомному оружию?

– Выходит, что так, – неохотно ответил Гарик, косясь на бледного курьера, что тащил куда-то коробку с видеокассетами. – Мобилизуем силы на поиски таких спецов у нас. Раз у них остались – может и у нас есть?

– А зачем? – спросил Игорь. – Мы, что, собираемся ядерные склады захватывать?

– Мы – нет, – ответил Гарик. – А вот корректоры или еще какие подонки – запросто. Америка тебя не убеждает?

– М-да… А ведь теоретически такой вариант допускали…

– Теперь допускаем практически. Не исключено, что развязывание атомной войны на Земле входит в планы Покровителей…

Игорь покачал головой.

– Не вижу логики. Им проще было сделать это вначале, чтобы свести всю эту затянувшуюся возню к десятиминутному обмену атомными ударами. И все.

– Какую логику ты ищешь у Покровителей? Что мы вообще о них знаем? Впрочем, дело, конечно, не в этом. Я думаю, никакой атомной войны не будет. Ни у кого нет сил на это. Но вот то, что у кого-то из отморозков будет атомное оружие – в наше-то время – это прямая угроза безопасности Стоунхенджа. Потому что больше нам бояться нечего…

В словах Гарика, безусловно, содержалось рациональное звено. Если корректорам станет известно расположение Стоунхенджа, то это полбеды: пробиться сюда никакая группировка или даже «орда» не сможет. Стоунхендж скроен прочно, оборона, говорят, у местных военных отлажена отлично.

Но вот что противопоставить оставшемуся без присмотра неограниченному ядерному арсеналу планеты Земля?

Раньше считалось (и небезосновательно), что всех специалистов по атомному оружию, которых не забрали сюда – работать на энергетических установках – выбили корректоры. Но, черт возьми, они ведь могут использовать своих потенциальных жертв и в собственных интересах! Кроме того, наверху, несмотря на тотальный корректорский геноцид, наверняка еще не перевелись Кулибины – самоучки…

Тим вызвал Игоря по внутренней связи штаба. Когда тот вошел в кабинет шефа оперативников, высокого начальства уже не было.

– Здорово, – устало сказал Тим, указывая Игорю на кресло. – Ты уже в курсе?

– Да, – ответил Игорь. – Это неприятная информация. Но меня еще больше тревожит судьба Жеки и Сани. И Лены, разумеется…

– Да, – сказал Тим. – Ищем. Вертолет спасателей сбили на подлете к точке рандеву. Там какой-то локальный конфликт образовался. Взбунтовавшиеся обломки армии чего-то не поделили.. Но вторую группу уже выслали к следующей контрольной точке. Туда наши должны выйти через три дня. Если они живы, конечно…

– Если живы, – тихо повторил Игорь.

– Да. Но тут мы ускорить ничего не можем. Все средства задействованы, остается только ждать. Я чего тебя вызвал…

– Я полагаю, что в связи с последними событиями. Атомные бомбы и все такое…

– Правильно полагаешь. Наши шефы, конечно, перестраховщики, но и они в чем-то правы. Нам приказано собрать все сведения об атомных объектах на нашей территории и найти специалистов, способных как обезвредить атомное оружие, так и использовать его… Гм. В случае необходимости…

– Вот как…

– Да. Я тоже с трудом переварил такую установку. Суть же ее в следующем: Стоунхендж в настоящее время остался, пожалуй, единственным островком «вменяемости» на планете. Поэтому, как это ни странно звучит, мы – это последняя сверхдержава. Хм… М-да… И если у кого-то атомное оружие есть – то оно должно быть и у нас. Либо не быть ни у кого… Не забывай – есть еще и атомные электростанции. Кому сейчас нужны несколько Чернобылей?

– И при чем здесь я?

– Мы готовим несколько групп по поиску и захвату, при необходимости, атомных объектов. Ты же возьмешь группу по поиску специалистов. Примерные списки уже составлены. Вряд ли многие из них остались в живых – но искать надо…

– Понятно. А как вообще так получилось, что в Стоунхендже нет таких спецов? Вроде ж брали «каждой твари по паре»?

– Правильно ставишь вопрос, Игорь. Не успели… То есть, у нас, конечно, есть технари, которые работают на наших атомных энергетических установках. Только они – всего лишь инженеры со знанием правил работы, но с поверхностным представлением о сути процессов. А те, что нам были нужны, работали в закрытом режиме, до них не так просто было добраться. И корректоры нас опережали… А потом стало не до этого. Так что, между нами, твоя задача – чуть ли не безнадежная…

– А своих спецов подготовить мы не сможем?

– Уже готовим. Только это – самая крайняя мера. С атомом шутки плохи, сам понимаешь. Даже с мирным. В общем, у тебя три дня на подготовку. Завтра… Нет, уже сегодня тебе передадут координаты объектов поиска и данные на них. Вот списки членов твоей группы, включая научных консультантов. Можешь их перекраивать, если будет необходимость.

– То есть я могу включить в состав группы Мишаню?

– Кого? А этого вашего… Постой, а это не у него, случайно, боязнь открытого пространства?

– Вы путаете, шеф. У него скорее, любовь к закрытому. Но проветриться и ему не помешает. К тому же, я доверяю ему, как аналитику…

– Это твое дело. Приступай.

– Есть, шеф…

– Да, еще. Времени у вас мало. По данным агентуры корректоры повысили активность. На верху просто бойня. Не ввязывайтесь ни в какие стычки, избегайте крупных населенных пунктов… В общем, ориентируйтесь на разведданные, не надо лишней импровизации.

– Все понял…

– Что-то у меня предчувствия плохие. Как бы не началось вторжение… Чего ждать? Как это будет?… Ладно, ступай…

Тим устало вздохнул и молча уставился в угол кабинета. Игорь не стал нарушать ход мыслей начальства, взял подмышку папку со списками и руководствами и вышел. Домой, в бокс, он шел, как в тумане. Разговор с Тимом казался ему далеким и неприятным сном. Дойдя до собственной кровати, он бросил бумаги на столик, и упал на кровать лицом вниз.

В такой же позе он встретил утро следующего дня.

…Группа собралась быстро, вопросов лишних не задавала, и поэтому никаких препятствий к выступлению не наблюдалось. За исключением Мишани, который мучился, раздираемый сомнениями и противоречиями между желанием увидеть небо и подышать свежим воздухом и необходимостью на время оставить работу здесь, внизу. Однако с подачи Игоря Мишанин научный руководитель отправил того в принудительный отпуск (заставить кого-либо, кроме оперативника, идти на поверхность, согласно правилам, было нельзя, это было делом добровольцев).

В назначенное время группа на трех вертолетах Ми-8 была заброшена в первую точку.

Это был южный Урал. Живописная гористая местность и густые леса могли бы составить неплохой фон для туристского маршрута, если бы то и дело по дороге не попадались человеческие останки и пустые разоренные села.

Вышли на засекреченный когда-то номерной городок. Ни одного человека здесь встретить им так и не удалось. В том числе – и разыскиваемых специалистов-ядерщиков. О чем Игорем и были сделаны соответствующие отметки в списках.

Возможно, люди попросту научились прятаться в этих камнях и лесах. Только «лапа» тоже ничего не показывала. Вряд ли «корневые точки» научились прятаться от корректорских индикаторов. Скорее всего, их здесь уже просто не было.

Уставшие, грязные и разочарованные оперативники сидели у костров в ожидании эвакуации. На деревьях замерли опытные наблюдатели – местность здесь просматривалась далеко, а незваные гости никому нужны не были.

Начитанный Мишаня, сверившись с картой, заявил, что здесь неподалеку есть какие-то пещеры, в которых сохранились настенные рисунки времен палеолита. И предложил сходить посмотреть. Игорь был, в общем, не прочь. В нем еще не было изжито былое журналистское любопытство. Тем более, что до прибытия вертолетов оставалось несколько часов.

Взяв в сопровождение вооруженного оперативника – Митрича – и трансиверы, они отправились «на экскурсию».

Вскоре Мишаня запутался в карте, и принялся что-то неразборчиво бубнить, крутясь на одном месте и растерянного оглядываясь. На помощь ему пришел Митрич – он оказался из бывших десантников и проблем с использованием карт не испытывал. Так что до пещеры они добрели довольно быстро – всего за пару часов.

Тут Игорь понял, что совершил глупость. Совершенно непростительную для оперативника.

У них не было никакого альпийского снаряжения, даже веревки, а двигаться приходилось по довольно опасным склонам. Из-под ног сыпались камни, внизу мелькали расщелины, не настолько высокие, чтобы поразить воображение, но достаточные, чтобы переломать все кости. Впрочем, опасность такого рода представлялась куда меньшей, чем возможная встреча с людьми.

Саму пещеру также обнаружил Митрич. Игорь подумал, что никогда бы не догадался, что та прячется здесь, под массивным каменным козырьком. В представлении Игоря вход в пещеру должен был выглядеть примерно, как декоративный грот в Александровском парке.

– Ну, и где эти твои рисунки? – спросил Игорь, шаря по стенам лучом мощного фонаря. Никаких тебе сталактитов со сталагмитами – один сплошной камень и уходящий во мрак жуткий черный пищевод.

– Сейчас, – подал голос Мишаня. – А вот, пожалуйста… Смотрите. Ух, ты! Здорово!…

Игорь с Митричем подошли к Мишаниному силуэту и посмотрели на стену, которая в этом месте была практически вертикальной.

В свете фонаря с большим трудом угадывались какие-то неясные очертания, нанесенные чем-то темным на камень.

– Под другим углом светить надо, – сказал Мишаная.

Так и поступили.

На стене проявились бледные рисунки, явно доисторического характера. Все, как полагается – животные с огромными рогами, символические охотники с копьями, рыбы, пронзенные все теми же копьями, какие-то непонятные символы, палочки, завитки…

– Погодите-ка… – произнес Митрич и провел пальцем по одному из рисунков, после чего рассмотрел палец в свете фонаря.

– Эге… – расплылся в улыбке Митрич. – Похоже, мне тоже стоит такую пещерку открыть. Для туристов. Только рисуночки я поинтереснее нарисую…

– Что? – непонимающе отозвался Мишаня. Игорь смотрел на палец Митрича и ничего не видел.

– Что-что… Да краска, говорю, свежая, – сказал Митрич. – Еще не засохла…То же мне – шли сюда за семь верст киселя хлебать…

– Не может быть, – сказал пораженный Мишаня и провел пальцем по одному из рисунков. – Вот этот не мажется, а этот… Да, действительно… Странно.

– Что странного, – пожал плечами Игорь. – Хулиганье. Решило позабавиться. Ничего святого – испоганить такое место…

– Вот, гады… – расстроенным голосом пожаловался Мишаня, – И не лень им было идти сюда, чтобы вот так…

– Может, стереть все, пока не засохло? – предложил Игорь и сам же ответил, – Знаю, глупость ляпнул… Вот встретить бы такого туриста, я б его…

– А это пожалуйста, – с охотой отозвался Митрич. – Вон он стоит…

Игорь и Мишаня резко обернулись и посмотрели туда, куда указывал Митрич.

В рассеянном свете фонарей стоял Маугли. Вернее, его двойник – такой же лохматый, голый и грязный ребенок. Он стоял и улыбался. Улыбался странной улыбкой, такой от которой мороз пробирал до костей: глаза его оставались открыты и внимательны, будто принадлежали другому мальчишке, тому, которому сейчас не до улыбок.

– Ты кто? – машинально спросил Игорь.

Ребенок засмеялся и показал пальцем на Игоря.

Оценить комичность ситуации Игорь не успел, так как в голове хрустнуло, и в, без того мрачной, пещере стало совсем темно.

-9-

Когда они вышли к запасной точке встречи, было около полудня. Больше никого по пути не встречалось, и нельзя сказать, что Жеку и Санька это сильно огорчило.

По пути они видели:

несколько пустых поселков, где во всех домах почему-то были выбиты стекла;

взорванную бензоколонку;

множество сожженных машин, некоторые из которых были, к тому же и расстреляны;

с десяток крупных воронок от снарядов;

пару неразорвавшихся то ли, ракет то ли мин;

танк с оторванной и валяющейся рядом башней;

огромную стаю собак, которая, к счастью, не заинтересовалась ими и молча растворилась в высокой траве;

заросшие сорняками поля с неубранной пшеницей;

разбросанные по полю остатки пассажирского самолета;

покосившуюся и напоминающую Пизанскую водонапорную башню;

железную дорогу с ржавыми рельсами и длинный состав на ней, причем электровоз и первые два вагона покоились на боку под откосом, следом за скрученными взрывом рельсами…

В общем, то, что они видели, не вселяло особого оптимизма, как и проскакавшие однажды на горизонте всадники.

Санек нашел в одном из опустевших домов радиоприемник, в другом – почти не использованные батарейки. По включении приемник зашипел, засвистел, но ничего вразумительного так и не поймал. Жеке показалось, что он слышал какие-то далекие голоса, но Санек не разделил его оптимизма.

Эфир был мертв на всем диапазоне, доступном недорогому, но достаточно мощному аппарату. Это нельзя было считать показателем абсолютного радиомолчания, но радости тоже не принесло.

– Дела, – протянул Санек и растянулся на траве, грызя травинку и глядя в высокое синее небо.

– М-да… – согласился Жека и тоже устремил свой взор в небо – туда, откуда должен был появиться вертолет эвакуации.

В назначено время, действительно, раздался знакомый стрекот, и вскоре в небе показалась «вертушка».

Санек вскочил и замахал руками. Жека не разделял радости Санька: Лену они так и не нашли. Жека уже обдумывал, как бы передать начальству о том, что он решил остаться и продолжить поиски в ожидании подкрепления, когда услышал недоуменный возглас Санька:

– Э-э! Вы чего там исполняете, асы хреновы?

Жека присмотрелся повнимательнее и увидел, что вертолет и впрямь ведет себя странно: его кидало из стороны в сторону, вертело, как волчок, и в какой-то момент повело боком.

– Да что ж там такое? – беспокойно воскликнул Жека и вслед за Саньком кинулся в направлении странного полета «вертушки».

Вертолет вдруг закачался, начал заваливаться на бок, а затем, крутой спиралью пошел вниз.

– Черт! – бессильно сжав кулаки, закричал Санк. – Черт, черт!..

Жека в ужасе наблюдал агонию вертолета. Тот зацепил винтом землю, конвульсивно дернулся и рухнул. Раздался взрыв. Во все стороны полетели обломки и ошметки.

Когда пламя начало стихать, друзья подошли ближе. Вокруг остова корпуса горела сухая трава.

– Что это было? – спросил Жека.

– Черт его знает, – мрачно ответил Санек, пытаясь подойти поближе к пылающему остову машины. – Не похоже, что его подбили – дыма и пробоин я не видел. Скорее всего, какие-то неполадки… Ух, и жаром от него пышет… Нет, живых там точно никого не осталось…

– И что нам теперь делать? Ждать здесь? Думаешь, пришлют еще вертолет?

– Как же… Пришлют. Я б, например, не стал из-за двух ослов так жертвовать вертолетами и экипажами…

– Почему – двух? А Лена?

– Да в штабе все уверены, что ее группы нет уже! – закричал Санек. – Да и мне это понятно, только как было тебя одного сюда отпускать?! Ты же видишь, что здесь творится с людьми и техникой! Спрашиваешь – что нам делать? Отвечу: пешком домой пилить!

– Три тысячи километров – пешком?

– А какие варианты? Ну, разве что, машину захватим… Опять же – где бензин брать? Ладно, дойдем… Здесь точно оставаться нельзя. На взрыв наверняка махновцы подтянутся. Давай лучше поищем – может, что полезное от вертолета осталось…

– Разве что это, – произнес Жека и поднял с травы странный, еще горячий, предмет.

Нельзя сказать, что предмет этот был чем-то потрясающим воображение. Но выглядел он здесь более, чем неуместным.

Это была крепкая палка с привязанным к ней плоским камнем. Камень был в крови.

– Что это? – равнодушно спросил Санек.

– Не уверен, – сказал Жека. – Но напоминает… каменный топор.

– А, – сказал Санек. – Вещь весьма необходимая в вертолете. Куда там без него…

Жека повертел в руках странное орудие и бросил на землю. Он устал удивляться.

Больше ничего полезного они не нашли, даже оружия. Все или раскидало далеко, или сгинуло в адском пламени.

– Замечательно, – сказал Санек. – Пойдем налегке.

… На третий день пути Жека смог оценить надвигающиеся трудности во всем их великолепии. Найти еду оказалось почти непосильной задачей, хотя бы потому, что никто не желал даже разговаривать с незнакомцами. Пару раз в них даже стреляли. В ответ огонь не открывали. Во-первых, бессмысленно устраивать перестрелку с тенью и совершенно без повода. А во-вторых, могли наступить времена, когда патроны действительно могут понадобиться.

Больше всего удручало то, что люди покинули придорожные селения. Было совершенно непонятно, где теперь они живут. По предположению Жеки, прячась от террора то ли корректоров, то ли новоявленных банд, они ушли в степь и перебираются теперь с места на место, как кочевые скотоводы.

Однако пустые дома давали надежду найти в них хоть какое-то пропитание. Как оказалось, надежды эти были довольно смелыми. Уходя, люди забрали с собой все, что можно было положить в рот. Хотя иногда удача улыбалась, и потому оставались некоторые силы, чтобы перебирать ногами по обшарпанному асфальту.

Идти решили не напрямик, а по главным магистралям. Это имело как свои плюсы, так и минусы.

С одной стороны, мог подвернуться какой-никакой транспорт. С другой – дорогами пользовались в основном уверенные в себе и вооруженные – то есть те, кого как раз следовало опасаться.

Однако идти напрямик было куда хуже – непонятно, где там искать еду, как перебираться через реки, как не заблудиться при незнании ориентиров…

В общем, оставалась дорога.

Долгие часы монотонного шага по обочине трассы оставляли мозги опасно свободными. Свято место, как говорится, пусто не бывает, и голову начинали посещать всякие неприятные мысли, сводящиеся, по сути, к рассуждениям, типа «что же будет дальше?» Ничего радужного такие размышления не сулили.

Уже больше не вызывало вопросов существование самого феномена «ци-бомбы». Имели значение только факты. А факты говорили о том, что от прежнего мира не осталось и следа. Будто его в один миг стерли, как решенную задачку со школьной доски.

Предметы старого мира оставались и еще долго будут служить напоминанием о странном, противоречивом, но полном надежд прошлом.

Самое грустное, что почти не осталось тех, кто создавал этот самый прежний мир. Вернее, тех, кто был его душой, его волей и разумом.

Ведь человеческое общество – это не просто совокупность одинаковых людей. Что было бы с историей, если бы чья-то коварная рука на взлете лишила жизни, скажем, Александра Македонского – завоевателя и объединителя народов? Можно предположить, что на его месте появился бы другой полководец, но, несомненно, куда менее энергичный. Допустим, тот же Птолемей. А если вычеркнуть из истории и второго, а следом – и третьего? Простая логика подсказывает, что на каком-то этапе в лидеры ставить будет не кого. По крайней мере – для серьезной цели. Что, срезав только самую-самую верхушку – интеллектуальную, властную, – можно надолго затормозить историю. Историю направляют от силы пять процентов человечества. Без них общество мигом осиротеет. Многие, конечно, не поймут этого, пока из магазинов не исчезнут сотовые телефоны, а следом – продукты. Ведь даже для того, чтобы организовать бесперебойную торговлю – тоже нужно быть лучшим в своей сфере. А большинство привыкает в своей жизни быть исполнителем чужой воли и реализатором чужих идей. В нормальной жизни такое положение вещей оправдано и даже необходимо. Но что делать теперь?

Человечество, конечно, оправится. Вряд ли быстро – из миллиардов простых тружеников не появятся сами собой новые Эйнштейны и Биллы Гейтсы. Это новому поколению придется учиться заново, чтоб наверх вырвались очередные пять процентов. Но кто будет их учить? И захотят ли они – выросшие без собственного дома, лишенные школ и вообще всякой развивающей информации – учиться?

Надо полагать, что те, кто стоит за катастрофой, не будут ждать, пока вырастет новое поколение. Они появятся скоро. Совсем скоро. И нам станет ясно – зачем им все это нужно…

На этот раз Жеке с Саньком повезло. Они набрели на небольшой хутор. Совершенно пустой и разоренный. Однако острый глаз Санька сумел различить в невысоком холмике во дворе безглазого дома заросший травой вход в погреб. Видимо, Санек четко представлял себе, что и где надо искать.

Хозяева погреба, очевидно, рассчитывали сюда вернуться. Потому что вряд ли даже в «старые времена» было бы брошено на произвол судьбы и на зависть крысам такое богатство: здесь была и картошка в длинных сетчатых мешках, и лук, и свекла и еще какие-то овощи, батареями стояли банки с вареньями, гордо раздувались огромные банки с солеными огурцами, тускло отсвечивали солидолом консервы….

Всему этому богатству было не меньше года – до этого люди еще обитали в этих местах. Однако выглядело все вполне съедобно. К тому же выбирать не приходилось.

– Да, запасливый тут жил хозяин, – одобрительно сказал Санек, рассматривая консервную банку. – Скажем ему «спасибо» и затаримся по полной. Эх, жалко машины нет…

– Почему нет? – отозвался Жека. – Вон, вдоль дороги стоят, выбирай любую…

– Если бы они еще работали на варенье, как Карлсон, – глядя на полки, задумчиво произнес Санек. – Упс… Вспомнил! Я тут кое-что интересное видел…

«Интересным» оказался ржавый трактор, что покоился на сдутых шинах тут же во дворе. Санек шустро влез на него и уселся верхом на капот. После чего с усилием и ржавым визгом отвинтил крышку бака и опустил туда длинную прямую веточку.

– Опля! – торжественно сказал Санек. – А соляры-то – полбака!

– Ты чего, – с сомнением произнес Жека. – Предлагаешь на этом чуде техники поехать?

– В принципе, почему бы и нет? – произнес Санек, с прищуром оглядывая драндулет. – Да ладно, не напрягайся. Быстрее, наверное, пешком идти, чем чинить это агрегат каждый километр. Да и не хочется чего-то. Слишком медленно и не модно. Зачем, когда я неподалеку тут классный джип видел?…

«Классный джип» на первый взгляд представлял собой торчащую из кювета груду металлолома. У него были оторваны две боковые двери, две другие – простреляны, словно кто-то поставил себе целью сделать из двери терку. Сиденья, судя по всему, горели, или их просто использовали для тушения окурков. Пластик с руля оплыл, видимо от высокой температуры.

Зато сзади под слоем пыли тускло, но гордо просвечивала надпись «Turbo diesel».

– О! – сказал Жека. – Как новенький. Всегда мечтал о турбированном джипе.

– Сейчас попробуем твою мечту осуществить, – с оптимизмом ответил Санек.

Раздался скрежет, и поднялся капот.

– Тэ-эк, – сказал Санек. – Сюда вроде никто не лазил… Ес! Аккумулятор искрит! И тосола нормально…

Капот захлопнулся…

– Не машина – конфета! Видимо, совсем недавно подстреленная. А вот топливо слили: видишь, бак внизу чем-то пробит. Так это ерунда – мы сейчас пробочку сделаем…

Санек возился с машиной, Жеке казалось, что он обращается с ней, как со старым больным другом, столько теплоты было в его словах, поглаживаниях и похлопываниях по металлу.

– Ну, что, Жека, давай соляру…

Соляры удалось «надоить» из тракторного бака аж на три трехлитровые банки из-под огурцов. Огурцы ели с удовольствием, со смачным хрустом. Жаль, запасливый хозяин не оставил в своем подвале ничего горячительного.

Санек поколдовал с зажиганием, и случилось чудо. Машина затряслась, зачихала и выдала из толстой выхлопной трубы роскошный клуб жирного черного дыма. После чего заработала более или менее стабильно.

– Санек, ты гений, – искренне восхитился Жека, – Хорошо, что тебя до сих пор не убили. Может, ты еще пригодишься человечеству для восстановления технологии…

Санек хохотнул, прыгнул в свободный от дверцы проем и с проворотами огромных колес выскочил задним ходом на асфальт.

– Ну, что – с достоинством произнес Санек. – У нас было что грузить, теперь есть куда. Километров сто, во всяком случае, мы проедем с комфортом.

Жека улыбнулся, глядя на продавленную до подголовников крышу и огромные дыры в сиденьях. Да, у каждого времени свои стандарты комфорта…

Одно колесо было простреляно, но в огромном багажнике валялись аж две «запаски». Вскоре они уже загружали продукты, наваливая их в багажник и на заднее сиденье.

– Зачем нам столько? – ляпнул было Жека, но Санек только усмехнулся в ответ:

– Это валюта, мой друг. Если у нас не отнимут ее силой, может, удастся выменять на нее еще сколько-нибудь соляры. Да и, в конце-концов – не на руках же мы это понесем…

Жека не спорил. В некоторых вопросах Санек, несомненно, оказался удивительно осведомленным и ловким. И, наверное, дальше это будет проявляться еще сильнее. Видимо, и впрямь, наступало время таких вот Саньков…

Никогда еще Жека не испытывал от езды такого удовольствия. Наверное, нечто подобное ощущали пилоты первых аэропланов, с той лишь разницей, что их «аэроплан» был одним из последних.

По дороге попался одинокий «КАМАЗ» с разоренным трейлером. Бак у него оказался точно также пробит снизу. Видимо, им здорово повезло с тем трактором. Больше машин не попадалось.

Едва начало темнеть, как Санек решительно съехал с трассы на какой-то проселок.

– Спрячемся от греха подальше, – пояснил Санек. – Нечего фарами всякую нечисть привлекать. Осталось еще половина от той соляры. Должны дотянуть до города…

– Какого города?

– А, этого… как его… Не важно. Попробуем продукты загнать за топливо…

– А нам по шапке – не того?..

– Есть такой вариант. Но уж больно хорошо ехать…

– Трудно спорить.

– А… И не надо. Давай пожрем, что ли…

Развели костер, с таким расчетом, чтобы его не было видно с трассы. Достали найденную в брошенном доме кастрюлю, и канистру с водой, что наполнили там же в колодце.

Картошка из погреба на вид была жухлая и сморщенная, но после чистки обрела вполне картофельный вид. Сварив картошки, навалили туда тушенки из погребного запаса и перемешали. От одуряюще аппетитного запаха свело желудки. Схватили мародерски похищенные ложки и набросились на кастрюлю, не дожидаясь, пока месиво остынет.

– О! – набитым ртом приговаривал Санек. – Кайф! Ради этого стоило столько пешкрусом наворачивать… Пока есть в мире картошка с тушенкой – цивилизация не сдохла!

– М-м.. Ага, – соглашался Жека. – А когда небеса ниспошлют нам макарон по-флотски, можно будет сказать, что дела пошли на поправку…

– Да, уж… Стоунхендж нас заждался, небось. Такую встречу нам закатят!

– Если дойдем. Ну-ка, пододвинь кастрюлю…

– Что значит – если дойдем?

– Дай кастрюлю!

– На! Смотри, не каркай… Должны дойти. Мне здесь уже не нравится. Не люблю пустоты. Уж лучше бы стреляли…

– Э, ты сам не каркай… Уф, наелся… Где вода?

– Канистру к колесу прислонил.

– А-а. Пойду, принесу…

Жека тяжело встал, направился к машине. И почувствовал на себе пристальный взгляд.

…Волна ужаса окатила Жеку с головы до ног. Он оглянулся влево и увидел ГЛАЗА.

Огромные, сверкающие в темноте зелеными огоньками ГЛАЗА.

Жека не заорал только потому, что ему не хватило сил. Страх был вселенский, первобытный.

Все тело Жеки стало страхом.

Потому что вслед за глазами проявилось лицо. Нет – морда. Морда оборотня, монстра, чудовища. Потому что ее появление не могло быть объяснено причинами, поддающимися разумному объяснению.

Потому что на этой широте не водятся тигры.

Тем более такие – чудовищно огромные…

В те мгновения, когда черный силуэт зверя взвился в воздух, Жека понял, что не брешут люди, когда говорят, будто видели перед смертью всю свою жизнь. Однако растянувшееся в кошмаре время Жека решил потратить с большей пользой.

Во-первых, он успокоился. Невероятно, но спокойствие пришло в один миг – когда еще не успели оторваться от земли задние лапы чудовища.

Во-вторых, Жека выставил перед собой канистру. Сделал он это, конечно, инстинктивно.

В-третьих, очнувшийся Гид своим визгом буквально выдернул Жеку из-под канистры, которая, казалось, просто зависла в воздухе.

Все это напоминало замедленную покадровую съемку.

Но в следующее мгновение все пришло в движение. Огромная сила вышибла канистру из рук Жеки и повергла его на землю. Раздался треск раздираемой куртки, скрежет металла. Краем глаза Жека отметил, как просела и откатилась машина.

– Са!… – крикнул Жека, но его перебили короткие автоматные очереди. Жека отключился…

Они нашли тело зверя только утром, пройдя метров двести по обильному кровавому следу. Жека прихрамывал, придерживал ободранную руку, но не уставал благодарить судьбу. За то, что так легко отделался.

Зверь оказался неправдоподобно огромным, и на свету не так уж похожим на тигра. Во всяком случае, он был не столь полосат.

Жеку вновь посетил тот первобытный страх, что чуть не убил его ночью. В этом окоченевшем, но еще символизирующем мощь, теле, виделось ему какое-то жуткое послание.

– Черт… – сказал пораженный Санек, судорожно сжав в руках автомат. – Что это за чертовщина? Может, мутант какой?

– А ты сюда посмотри, – тихо сказал Жека, указывая на полураскрытую пасть зверя, откуда торчал вывалившийся язык со следами крови.

Клыки «тигра» были невероятно длинны. Как в старой книжке…

– Саблезубый тигр? – пробормотал Санек. – В средней полосе?

– А где у нас вообще живут саблезубые тигры? – поинтересовался Жека.

– Я не знаю…– растерянно сказал Санек.

– Мне раньше казалось, что нигде, – сказал Жека. – По крайней мере, последние сто тысяч лет…

– Дела… – протянул Санек. – Может, из зоопарка сбежал? Сейчас их там кормить не чем…

– Браво, Саня! – отозвался Жека. Что еще ответить на подобную глупость?

– Ну и черт с ним, – плюнул Санек. – Все равно, нам повезло. Вот и славненько.

– Спасибо, тебе, – отозвался Жека. – Если бы не ты – он бы меня порвал на пазлы…

– Да уж. Теперь я и спать буду с автоматом в обнимку… Шкуру с него, что ли, снять?..

Жека с трудом отговорил Санька сдирать шкуру с поверженного зверя. Главным оказался аргумент, что она будет страшно вонять – у них ведь нет ни опыта, ни дубильных веществ. Но в глазах Санька так и осталось сожаление охотника о потерянной добыче.

– Ладно, – сказал Санек. – Едем в город. Больше все равно заправиться нигде не вариант. Может, новости какие узнаем. А то, как дикие какие-то, неделю уже болтаемся в неизвестности…

У Жеки вдруг перехватило дыхание.

«Гид, – позвал он. – А гид?»

«– Ну? – нехотя отозвался тот»

«– Стоит в город идти?»

«– Бежать надо… Бежать… – бесцветно отозвался Гид.»

«– Я не понимаю тебя…»

«– Я сам не понимаю… Но… Дальше только страх…»

«– Не говори загадками. Тебя что, зверь напугал, что ли?»

«– Зверь… – нервно хихикнул Гид. – Котенок…»

«– Ты там с ума не съехал, дорогой?»

«– Смотри, сам не съедь, – отозвался Гид. – Страх… Тьма…»

С Гидом, видно, были не лады. Жека достал монетку и посмотрел на небо сквозь отверстие в ней. Как в иллюминатор с морского дна. Подкинул монетку.

«Идти нам в город?» – спросил он.

«Нет» – ответила монетка.

– Санек, – неуверенно сказал Жека. – А может – ну его, этот город?

– Нам его никак не обойти. Мост через реку четко в него упирается. Если вплавь или на лодке – джип бросать придется. А зачем это делать раньше времени? Не боись – кто не рискует, то не пьет шампанского. Шампанское я не люблю, но, может, мы там пивка найдем, а? Как ты считаешь?

Спорить не хотелось. Все равно придется делать то, что придется. Монетка не очень помогает в ситуациях, когда особо выбирать не приходится. Она из другого мира – того, где продается мороженое и идут по телеку бесконечные японские «анимашки».

…Выехали на дорогу и взяли курс на север – к ближайшему городу. Когда начала мигать лампочка, предупреждая о том, что топливо подходит к концу, въехали на мост.

Река текла такая же спокойная и величественная, как и тысячи лет назад, когда никакого города здесь и в помине не было. Пройдет какое-то время, рухнет и этот мост, а река продолжит свое спокойное течение. И постепенно растворит в своих водах остатки бетонных конструкций…

Показалась городская окраина. Движущихся машин на улицах видно не было. Людей тоже. Решили спрятать машину, чтобы не вызывать излишнего внимания. Заехали в какие-то заросли, что заполонили частные дворики даже в этом городе. Закидали джип ломаными ветками. Трудно сказать, насколько эффективна была такая маскировка, однако некоторое душевное спокойствие и иллюзию защищенной собственности она принесла.

Людей нигде не было видно, хотя они брели уже по центральным улицам.

– Еще один покинутый город, – сказал Жека. – Как тот, в котором Игоря чуть не сожрали…

– Главное, чтобы нас не сожрали, – отозвался Санек. – Солярки, я так полагаю, мы здесь не найдем…

– Нам хоть хватит ее, чтобы из города выехать?

– По идее, должно… Хотя, если это такой же покинутый город, то здесь должно быть полно брошенных машин. И есть шанс, что мы найдем топливо…

– Что-то мне подсказывает, что если отсюда ушли люди, то и нам здесь нечего делать.

– Это, наверное, правильно. Мы и уйдем отсюда. Но, только с противоположной стороны…

Покинутый город завораживал. Была какая-то недобрая магия в том, что огромные многоэтажные массивы пусты, что стоят на тротуарах целехонькие иномарки, и никому до них нет дела.

Пыльный ветер гонял по улицам маленькие смерчики пыли. Только эта пыль, что теперь не смывали ежедневно трудолюбивые машины, говорила о том, что город мертв…

Хотя, можно ли говорить, о том, что город мертв, если живут в нем птицы, кошки, собаки, крысы, наконец? Разве люди – это основа живого? Конечно, скоро город превратится просто в пересеченную местность, и пятно цивилизации постепенно сольется с окружающим пейзажем.

Только в чем смысл всего этого? Ведь не в том, чтобы освободить жизненное пространство для крыс и мышей? Зачем это нужно Покровителям? Да и за что их звать теперь так, когда оказалось, что несли они с собой только обман и разрушение? Как намерены они поставить точку в своей странной и страшной игре?

Внезапно что-то заставило Жеку остановиться. Он прислушался к своим ощущениям и понял, что за пазухой появилось что-то горячее. Еще не веря появившемуся предчувствию, он достал чудом сохранившуюся «лапу».

На ней ярко горел индикатор.

Назад: 2. ЦЕПОЧКА НЕНАВИСТИ

Дальше: 4. ХОД МАМОНТОМ