* * *
Утром Хасту разбудил тяжелый гул и конское ржание.
— Что происходит?!
Он вскинулся на своем ложе. Анил, сидя на соседней лежанке, натягивал сапоги. Вчера, к изрядному удивлению Хасты, юный царедворец предложил ему разделить временное жилище. "Оставайся со мной сколько хочешь! Я буду кормить тебя и дам кров. Это меньшее, чем я могу отплатить тебе за спасение!" — пылко заявил он. Рыжий жрец, не без некоторых угрызений совести, тут же охотно согласился.
— Что стряслось? — спросил Хаста, лихорадочно пытаясь сообразить, не напал ли кто на Яргару.
— Каргай поднимает отряд в поход.
— Только этого не хватало, — покачал головой рыжий жрец и, наскоро одевшись, бросился наружу.
Каргай восседал на мощном буланом скакуне и орал на своих воинов так, будто они страдали глухотой:
— А ну, быстрее! Поторапливайтесь!
Хаста увидел, как Анил, поспешно поприветствовав воеводу, с волнением обратился к нему:
— Я вынужден напомнить достойному Каргаю, что приказано выделить два десятка воинов для поимки беглого жреца…
— Уйди с дороги, покуда не затоптали! — недовольно рыкнул могучий бьяр. — Вот управимся, вернемся, тогда и выделю.
Анил яростно сверкнул глазами:
— Но это приказ! Ты пренебрегаешь волей блюстителя престола?
— Послушай… — принуждая себя говорить мягче, произнес Каргай. — Мы целую луну готовили западню. Сегодня мы ее захлопнем…
Он наклонился с коня к Анилу, чуть не заставив того отскочить в сторону, и доверительно прошептал:
— Завтра тут неподалеку, около святилища Спящего Бобра, начинается праздник Пугала. Мои соглядатаи разузнали, что на этом празднике, возможно, появится царевич Аюр. Ну или одно из его ложных подобий.
— Что за "праздник Пугала"? — тоже приглушая голос, спросил Анил.
— Его еще зовут днем Последнего Колоса. Сотни бьяров со всех окрестных деревушек соберутся вместе на лесном лугу, чтобы восславить местных духов урожая, поблагодарить за то, что позволили собрать ячмень, не поморозив и не залив дождем. Половина явится в раскрашенных берестяных личинах. Мы сможем подобраться незаметно. А вот когда царевич, истинный или ложный, будет у нас в руках — тогда и лови своего беглого жреца сколько пожелаешь. Обещаю дать тебе не два десятка, а целую полусотню! — Тут он заметил Хасту, стоящего за спиной Анила. — Ага, это твой чудо-звездознатец? Ну что, провидец, — скажи мне, будет ли успешен нынешний поход?
— Смотря что достойный Каргай считает успехом, — усмехнулся Хаста. — Если я тебя верно понял, речь о поимке царевича Аюра? Нет, поймать его не удастся.
— Это еще почему?!
— На реке под стеной скачут солнечные зайчики. Поймай одного из них! И я первый скажу, что твоя затея будет успешна.
Брови Каргая сошлись на переносице.
— Много на себя берешь, звездочет!
— Ты спросил — я ответил, — пожал плечами Хаста. — Невозможно поймать лису там, где она не водится.
Каргай покосился на ждущих его приказа бьярских воинов с луками. Не услышали бы слова чужеземца…
— Поедешь с нами! — подумав, рявкнул ловчий. — Если говоришь правду — будет тебе от меня почет и награда. А если твои слова пусты, как собачий вой, — я велю всыпать тебе столько палок, сколько звезд на небе! Умеешь держаться в седле?
— Не слишком ловко. Я не воин…
— Ничего. Сядешь за спину своему приятелю из столицы.
Хаста поглядел на вспыхнувшего Анила. Того явно бесила взятая воеводой привычка распоряжаться его судьбой, но он не мог сейчас спорить с Каргаем, разве что недовольно ворчать.
— Седлайте коней!
* * *
Целый день войско Каргая двигалось вглубь бьярских лесов. Впереди ехали разъезды, хватая и отправляя в обоз всякого, кто имел несчастье идти или ехать сегодня по здешним дорогам и тропам. Хаста, трясясь в седле за спиной недовольного Анила, то и дело ловил на себе косые взгляды — весть о его предсказании уже распространилась в воинстве Каргая. Но тут где-то в чаще закуковала небывало поздняя кукушка, и все заулыбались — ведь эта примета была самая добрая.
Когда начало темнеть, Каргай велел остановиться на поляне у лесного ручья и призвал в свой шатер всех сотников, полусотников и десятников. Когда Анил вернулся к себе, Хаста уже ждал его.
— О чем можно столько разговаривать? — нетерпеливо воскликнул он. — Мне уже пора уходить!
— Куда? — с недоумением спросил юный воин.
— Как это "куда"? В лес!
— Зачем?
— Погляди, солнце уже зашло, на небо возвращаются звезды! Семеро Мудрецов проснулись и смотрят вниз. Я должен приветствовать их с верхушки самого высокого дерева, какое найду.
— С дерева?!
— А затем предаться созерцанию прочих светил, — внушительно добавил Хаста. — Ибо они суть знаки, являемые богами миру смертных.
— Но разве снизу звезды не видно? — озадаченно спросил Анил.
Хаста поглядел на него с показным изумлением:
— Анил, ты ведь хороший охотник?
— Конечно, — расправил плечи молодой царедворец.
— Разглядишь ли ты оленя в пятистах шагах?
— На пустоши разгляжу, в лесу — нет.
— А сможешь ли попасть в него стрелой?
— Нет, и никто не попадет. Слишком далеко.
— Вот ты сам и ответил на свой вопрос. Чтобы видеть судьбы, нужно быть как можно ближе к небу. Иной раз не заметишь камешка — да и расшибешь об него лоб. Не углядишь самую маленькую звездочку, ошибешься в предсказании — и вся судьба наперекосяк!
— Надо же… Давай я пойду с тобой!
— Хочешь обучиться чтению небесных знаков?
— Шутишь? — засмеялся Анил. — Этому же годами учатся. Но в лесу — хищные звери. К тому же без меня тебя не выпустят дозорные.
Хаста посмотрел на него чуть добрее и с нарочитым вздохом сказал:
— Что ж, в твоих словах есть доля истины. А по дороге, если пожелаешь, расскажи, о чем вам поведал Каргай. Ибо может статься, что его наилучшие замыслы ведут нас в западню.
В лес они зашли не слишком далеко. Когда огни костров пропали за деревьями, Хаста поднял руку и с важным видом заявил:
— Здесь оставь меня. Я чувствую близость лесных духов. Они могут покарать всякого чужака, посмевшего без спросу зайти в их владения.
— А как же ты?
— Я постараюсь с ними договориться.
Он сделал с дюжину шагов вперед и прислушался — да, мальчишка остался позади. После истории у лесного озера Анил не горел желанием излишне любопытствовать, особенно когда речь заходила о бьярских духах. Теперь главное — не пропустить место встречи.
Хаста шагал, пристально вглядываясь в каждое дерево, чтобы в сумерках не пройти мимо знака. Вроде ничего примечательного… Хотя сосновая ветка с тремя шишками, положенная на вывороченный пень недалеко от опушки, указывала именно в эту сторону. Значит, надо смотреть еще внимательней.
Вот! Из дупла росшего на краю узкой прогалины дуба торчала молодая сосенка. Хаста подпрыгнул, ухватился за нижний дубовый сук, подтянулся и полез вверх.
Из листвы послышалось тихое шипение. Хасту очень раздражала эта привычка накхини давать о себе знать. Особенно учитывая, что отличить их шипение от настоящего змеиного было невозможно.
— Привет, — тихо проговорил он, надеясь, что беседует не с какой-нибудь местной гадюкой.
— Ты знаешь, что желтоволосый тащится за тобой? — послышалось из листвы.
— Я оставил его шагов за сто отсюда!
— Значит, он решил выследить…
— Не надо его убивать!
В голосе накхини прозвучала насмешка.
— Как скажешь.
Хаста раздвинул дубовые ветви и оказался на довольно широкой сиже, устроенной в развилке ствола. Марга удобно устроилась там, вытянув ноги и прислонившись спиной к толстой ветке. Ее глаза ярко блестели в сумраке.
— Какие вести? — спросил Хаста, устраиваясь напротив.
— На лугу у Спящего Бобра собирается уйма бьяров. Многие в личинах, нам было легко пройти. Ты не поверишь, кого они там славят… А это что?
— Пироги, — ответил жрец, протягивая ей сверток. — Утащил с вечерней трапезы…
— У нас есть еда.
— Не очень-то похоже. — Хаста посмотрел на ее осунувшееся лицо. — Сама не хочешь, девчонкам отдай.
— Ишь какой заботливый…
Марга не глядя положила узелок с едой рядом с собой на помост.
— Давай к делу, — бросила она. — Царевича на лугу мы не видели. И никого хоть немного похожего на ария. А вот жрец Исвархи в грязно-рыжем рубище, как ты и сказал, там бродит. И ведь что забавно: люд готовится местных духов славить — а ему хоть бы хны. Того и гляди сам расписную личину нацепит.
— Очень может быть, — задумчиво пробормотал Хаста. — На всякий случай вам хорошо бы оказаться в толпе. Если вдруг Аюр появится — во что я, впрочем, не верю, — его надо будет умыкнуть из-под носа у воинов. Если нет, что куда вероятнее, — хватайте жреца. А я покуда соображу, как отвести глаза Каргаю…
— А с чего ему тебя слушать?
Жрец усмехнулся:
— А вот с чего. Каргай — отменный следопыт и опытный воин. Вдобавок он знает местные леса, потому его сюда и послали. Однако и у него есть один недочет. Он полукровка, его отец, как ни удивительно, был арием, а мать — из здешней знати. Я узнал, что Каргай воспитывался у материнской родни, пока отец не забрал его на столичную службу. Видимо, именно поэтому наш воевода с головы до пят набит бьярскими приметами и суевериями. Не так давно он уже собрался поймать Аюра в такую же западню в другом месте. Уже двинулся в путь, однако в последний миг остановил войско и вернулся в Яргару.
— Что ему помешало? — с любопытством спросила Марга.
— Заяц перебежал дорогу как раз тогда, когда Каргай с войском выезжал за городские ворота.
— И?..
Сестра Ширама посмотрела на него, ожидая продолжения.
— И все. Развернулся и сказал, что пути не будет. И вместо похода погнал все войско на ближайшее озеро — смывать порчу…
— О чем только думает этот бьяр! Он же военачальник! — возмутилась Марга. — Другое дело, если бы ему дорогу переползла змея. Но заяц! Это просто нелепо.
— Именно так было написано в доносе, который я прочитал среди прочих свитков — тех, что мы унесли у Кирана. Там еще говорилось, что Каргай всякое утро в небе жаворонка высматривает. Увидит, потом весь день радуется, а нет — ходит темнее тучи и на всех рычит. Ну а уж если ночью поблизости сова кричала, вовсе из дому не выходит… Ладно, пора возвращаться. Как бы Анил нас тут не услышал…
— Не услышит. Он за прогалиной лежит, — спокойно ответила Марга и, поглядев на застывшее лицо собеседника, снисходительно уточнила: — Живой. Девочки его слегка утихомирили, чтобы не шастал где не надо.
— Что ж вам все неймется, — проворчал Хаста, сползая с сижи. — А я его, значит, на спине обратно понесу?
— Ага. И сосну из дупла вытащить не забудь.
* * *
Анил лежал, свернувшись клубком и уткнувшись лбом в выпирающий из земли корень, словно, притомившись ждать, устроился на ночевку. Когда Хаста подошел, в кустах мелькнул рыжий лисий хвост.
— Эй! — Звездочет потряс лежащего за плечо. — Ты чего здесь устроился? Просыпайся!
Анил раскрыл глаза и с недоумением уставился на жреца.
— Что я тут делаю? — прошептал он.
— Это ты мне скажи.
Юный воин уселся, огляделся вокруг и задумчиво проговорил:
— Я пошел следом… Услышал шорох… Что-то коснулось моего затылка… А потом… потом ты начал меня трясти!
— Скажи мне, грозный воин, разве я не просил тебя оставаться там? — Хаста махнул рукой вдаль. — Разве я не говорил тебе, что в лесу полно нечисти? Это же бьярские чащобы! Я сейчас тут видел лису — хорошо, если это был обычный зверь. Тогда она просто отгрызла бы тебе ухо или откусила нос. А если это был оборотень? Задержись я чуток, и остались бы от тебя лишь сапоги да меч…
— Ты опять спас меня, — вздохнул Анил, поднимаясь на ноги. — Я перед тобой в долгу!
— Тем более береги свою голову — иначе как со мной расплатишься? Пойдем!
— А звезды? Что тебе сказали звезды?
— То, о чем я вам и раньше твердил. Царевича на празднике не будет.
Глава 6
Праздник Пугала
Притаившийся на вершине холма наблюдатель повернулся к Каргаю, поднял развернутую ладонь и быстро сжал ее в кулак.
— Едут, — довольно кивнул тот сам себе. — С уловом…
Вскоре на пригорке появились трое всадников, ведущие дюжину связанных бьяров. Рты бедняг были заткнуты деревянными кляпами.
— Это последние, — сообщил старший из всадников.
— Уверен?
— Мы обшарили все окрестности вокруг каменюки. На всякий случай я оставил людей следить за тропами.
— Если ты пропустил хоть одного, я распорю тебе живот и засуну туда крысу! Ну а если сказал все как есть — с меня полдюжины золотых.
— Можешь отсчитать, — осклабился лазутчик.
— Поглядим, — буркнул Каргай. — Ну-ка… — Он обвел взглядом пленников. — Кто из вас готов отвечать на мои вопросы?
Бьяры с ненавистью глядели на главаря ловчих, и то, что он был с ними на одно лицо, казалось, только усиливало их враждебность. Потом один из них, с проседью в бороде, замычал, показывая, что готов говорить.
— Дайте ему молвить слово, — приказал Каргай.
Избавившись от кляпа, бьяр сплюнул наземь сгусток крови, облизнул разбитые губы и резко бросил на местном наречии:
— Мы тебя знаем! Ты Каргай, сын Шиндэ — внучатой племянницы моей прабабки. Наш общий предок, могучий Яргай…
— Я его знаю не хуже, чем ты, — перебил его воевода. — Но речь не о предках. Ответь на мои вопросы, и тебя отпустят. Возможно, даже не станут бить.
Немолодой бьяр тряхнул головой и расправил плечи.
— В чем мы провинились, родич? — с вызовом спросил он. — Мы не душегубы, не грабители! Мы пришли чествовать наших богов, а ты напал на нас, как разбойник!
— Вы — мятежники! Мы доподлинно знаем, что вы ждете здесь самозванца и приготовили ему теплую встречу. А значит, я могу казнить тебя в любой миг, если пожелаю.
— Зарни Зьен…
— Молчи! — рявкнул Каргай, стискивая рукоять плетки. — Тот, кого вы тут собираетесь чествовать, — никакой не Зарни Зьен и не царевич Аюр. Он, как и все прочие ряженые, — бунтовщик, который возмущает народ против законного правителя. У меня приказ схватить его вместе с сообщниками и притащить в столицу в цепях, и я это сделаю! Ну, отвечай — сколько людей на лугу возле святилища? Сколько еще застав на тропах? Сколько людей в заставах?
— Каргай, ты же сам бьяр, хоть и по матери! — вместо ответа воскликнул его пленник. — Как ты можешь, как смеешь нападать на святилище Спящего Бобра?! Да еще привел с собой чужаков с оружием! Или ты не знаешь, что с вами сделает Мать Тарэн? Ты навлекаешь на себя и свой род проклятие. Светлый Сол с отвращением отвернется от тебя! Хул радостно распахнет зубастую пасть, примет вас всех в свои когтистые объятия и утащит в кровавое Озеро Пауков…
— Я верую в Исварху, — поморщился Каргай. — Чем ты грозишь мне, глупец? Да, я вырос среди вас, и что? Боги наших предков слабы! Они поселили бьяров в хижины из бересты и мха. Они заставляют тебя есть кашу из осиновой заболони, точно нечистого зайца. А теперь погляди на величие Исвархи! Наш бог дарует верным силу и власть. Чем же ты пытаешься меня напугать? Прекрати болтовню и отвечай — сколько застав вокруг святилища?
Бьяр исподлобья глядел на воеводу. Тот лишь вздохнул и кивнул лазутчику.
Первый удар заставил упрямца согнуться и застонать. Второй отбросил наземь.
— Когда он все расскажет, оповести меня, — велел Каргай. — Да не задерживайся. Пока лесные недоумки будут стучать и завывать, подберемся поближе — они в эту пору как токующие глухари. А как только вылезет самозванец — начинаем!
Он повернул коня и направился в лес, где у берега реки его ждала сотня всадников.
* * *
— Надо же, сколько народу! — прошептал Анил, глядя на луг сквозь листву из-за отогнутой ветки лещины. — А в столице Бьярму считают почти необитаемой…
Перед тем как окружить святилище, Каргай отдал под руку юноши пару десятков бойцов и велел затаиться в кустах на пригорке совсем рядом со священным камнем на краю луга. Юному арию было дано важное поручение — его, много раз видевшего Аюра при дворе, поставили с отрядом ближе всех, чтоб он опознал царевича и подал знак остальным воинам, скрывавшимся в лесу.
Луг раскинулся по обе стороны тихой и темной лесной речки. По правую руку, где он был шире, его ограждала обрывистая, заросшая лесом гора. И захочешь, не найдешь лучшего места для засады.
Под самой горой громоздился огромный, в два человеческих роста, замшелый валун, очертаниями похожий на лежащего зверя. Из-под валуна сочился прозрачный родник, тонкими струйками стекая по скале и пропадая в траве. В его сторону нескончаемым потоком тянулся народ. Празднично одетые бьяры в меховых безрукавках, расшитых пестрыми бусами и речным жемчугом, несли узелки, короба с жертвенной едой, туеса с пивом. Молодые парни с хохотом и прибаутками тащили круглые пироги — здоровенные, одному не унести. На многих были личины из древесной коры, раскрашенные так, что при виде них даже медведь спрятался бы в берлогу. Повсюду слышались приветственные возгласы — порой соседи не видали друг друга с прошлой осени.
— Да тут, наверно, десятки деревень собрались…
"Вот только обычно бьяры приходят на моление целыми семьями, а здесь почти нет ни женщин, ни детей. Да и стариков, кроме "говорящих с духами", что-то не видать…" — отметил про себя Хаста.
— Так и есть, — отозвался он вслух. — На праздник Пугала люди со всех краев по нескольку дней идут. Вот на таких сборищах люди наместника их и ловили…
— Что за Пугало-то, расскажи?
— А вон оно, видишь — высокое чучело из соломы торчит, там, где складывают костры? Как стемнеет, его одарят, напоят, накормят, споют ему песен, а потом сожгут, чтобы дымом отправился на небеса и отнес дары предкам. Урожай собран, солнце на зиму поворачивает…
— Погляди, погляди! А что они сейчас делают?
Над толпой грянула торжественная песнь. Анил даже привстал, глядя, как седобородые бьяры в длинных белых рубахах, выйдя из толпы вперед всех, выливают из туесов хмельное питье прямо наземь.
— Приносят дары Спящему Бобру, — объяснил Хаста.
— Какие же это дары? Они просто делают лужу. — Анил принюхался. — Переводят хорошее свежее пиво…
"Звездочет" ухмыльнулся. Быстро же этот придворный приучился к здешнему простонародному пойлу.
— Я разузнал — это не просто камень, — продолжал Хаста. — Это ездовой бобер Тарэн, ждущий своего часа.
— Опять Тарэн! — скривился Анил.
— И опять бобры, — кивнул Хаста. — Говорят, что раз в две тысячи лет ярость Матери Зверей сокрушает все границы и поджигает землю и небо. И этот огонь не унять ничем. Реки обращаются в пар, озера выкипают до самого дна. Лишь одно может погасить неуемное пламя и спасти вселенную.
— Что?
— Струя этого бобра.
— Ты шутишь?
— Видишь родник? Местные считают, что его вода имеет великую силу и позволяет уберечься от гнева Тарэн.
Анил, поморщившись, поглядел на воду, струящуюся по каменному руслу.
— Дикари, — пробормотал он себе под нос.
— А чтобы бобер не умер, прежде чем ему в очередной раз придется спасать мир, благой бог Сол — как тут называют Исварху — до урочного часа обратил его в камень. Но потом, как всегда, вмешался Хул. Из злого озорства он сотворил еще десяток подобных камней и раскидал их по всем окрестным лесам. Теперь никто точно не знает, какой из Спящих Бобров настоящий. Каждое племя утверждает, что их бобер — самый что ни на есть истинный. Вот и сейчас сперва угостят Спящего Бобра, а уж потом…
— Погоди, — оборвал его Анил, приподнимаясь на колено. — Вон там, видишь?! От бобрового хвоста лезут!
Хаста и сам заметил — там, где из-под камня пробивался родник, на бобровую спину карабкалось несколько человек. Один из них — это было хорошо заметно — носил бурые жреческие одежды. Длинные волосы другого блестели знакомым темным золотом. Такие встречались лишь у самых высокородных арьев.
— Это же Аюр! — подавив порыв заорать в голос, прошептал Анил. — Я узнаю его!
— Его здесь нет, — отрезал Хаста.
— Да как же нет — вон он! Тащите "Путеводную Звезду"!
Один из воинов сноровисто развернул и поставил замысловатую треногу с выдолбленным деревянным желобом. Хаста поглядел, как еще двое несут голову "Звезды" и заполненный серой горючей мякотью чурбак, как соединяют их и обмазывают место соединения.
"Не так, — с тревогой подумал жрец. — Чуть высохнет — растрескается, пламя брызнет во все стороны. Не взлетит или взорвется в руках…"
— Быть может, мудрейший Анил позволит мне подготовить "Звезду" к полету? — не выдержал он.
— "Путеводная Звезда" — не твоего ума дело, — отмахнулся молодой вельможа. — Только жрец высокого посвящения может совладать с волшебными силами, что в ней сокрыты!
"Не моего ума, — горестно подумал Хаста. — Знал бы ты, кто ее изготовил!"
— Не волнуйся, в столичном храме меня научили с ней обращаться, — снисходительно добавил Анил. — Плотнее мажьте, дурачье, иначе вам глаза выжжет!
"Хвала тебе, Исварха!" — перевел дух самозваный прорицатель.
Тем временем золотоволосый и несколько крепких парней с копьями и топорами взобрались на покрытую белыми лишайниками спину каменного бобра. "Царевич" влез на голову любимого зверя Тарэн и, подняв руки, что-то закричал. Ветер доносил лишь обрывки его слов. Но было ясно — он требует внимания.
Разодетая толпа в берестяных масках замерла в почтительном молчании…
— Ну, Солнце с нами!
Анил чиркнул кресалом. Ворох искр просыпался на промасленный жгут, тот вспыхнул, и уложенная в желоб "Путеводная Звезда" с грохотом взмыла над лугом. Еще мгновение — и она рассыпалась тысячами ослепительных алых искр над головой застывших в изумлении бьяров.
В следующий миг из лесу послышался громкий протяжный вой трубы.
— Вперед! — вскакивая и выхватывая меч, закричал Анил. — Окружаем бобра! Никого не упускать! Парни, хватайте всех, потом разберем, кто там кто. Царевича никому, кроме меня, не трогать!
— Сказано, это не он, — с досадой вновь повторил жрец.
— Пошли со мной! — Юный арий дернул его за руку. — Я видел Аюра в столице много раз — это он! Сам убедишься!
— Когда убедишься, что звезды не лгут, — вспомни мои слова. И тогда я расскажу, где его искать…
Последних слов Анил уже не слышал — вместе с прочими воинами он, ломая кусты, с улюлюканьем ринулся вниз по склону.
— Ну чисто дети малые! — насмешливо покачал головой Хаста.
Между тем со всех сторон, грохоча и полыхая, взмывали такие же рукотворные звезды. Народ на лугу заметался, воздух наполнился воплями ужаса. Из лесу вылетел отряд в полсотни всадников во главе с Каргаем и понесся через луг прямо к камню — бьяры только успевали разбегаться. Они не были трусами и не зря славились как лучшие в Аратте охотники; у каждого из них на поясе висел длинный нож. Но в этот миг никто из них и не думал о сопротивлении. Они были совершенно ошеломлены грохотом и воем. Те немногие, кто все же хватался за топоры и ножи, выточенные из лосиных рогов, тут же получали по рукам и спине древками копий.
Отряд Каргая, распавшись на десятки, мигом раскроил толпу на части. Одни бьяры были сбиты конями, другие, крича от ужаса, падали ничком, чтобы защититься от огня падающих звезд. Третьи пытались бежать в лес, но тут же оказывались в сетях, со связанными руками и деревянным кляпом во рту.
Около дюжины человек, сорвав личины и выхватив из-под безрукавок длинные кинжалы, бросились к священному камню. Охранники "царевича" устремились им навстречу.
Хаста моргнул — вот только что он своими глазами видел смуглого юношу с золотистыми волосами, и вдруг тот будто растаял в воздухе! Только старый жрец в крашенной луковой шелухой одежде опрометью метнулся в сторону бобрового хвоста. А юноша — его будто ветром унесло, или он просочился в самое нутро камня! Стражи "царевича", не замечая, что творилось у них за спиной, продолжали отчаянно сражаться за своего бесследно пропавшего господина, покуда все до последнего не были перебиты воинами Каргая.
Наконец суматоха на лугу начинала понемногу затихать. Хаста уже собрался было спускаться с пригорка, как поблизости среди листвы послышалось тихое шипение.
— Марга, ты?
Кусты раздвинулись, и сестра Ширама молча поманила жреца.
— Там не было Аюра, — сказала она, когда Хаста оказался рядом.
— Ты сама это увидела?
— Да, мы с девочками стояли близко, под камнем. Но тот парень был похож. Только двигался иначе — лучники так не ходят. У них плечи разведены, а этот, верно, отродясь боевого лука не натягивал… Но это ерунда. А вот когда заревела труба, самозванец пропал, и на его месте появился какой-то белоголовый бьяр!
Хаста кивнул — нечто подобное он и ожидал услышать.
— Хорошо было бы расспросить того бьяра, — продолжала Марга, — но его убили вместе с другими. И знаешь, что скажу? Похоже, Каргай и не собирался брать Аюра живым.
— Значит, вот какой у него приказ, — пробормотал Хаста. — Киран желает закончить в Бьярме то, что начал в столице… Как я и предполагал. А что луковый жрец, где он? Я говорил, что он нам понадобится.
— Жрец у нас. — Сестра Ширама махнула в сторону леса. — Отвел глаза воинам и хотел удрать, но мои девочки изловили его. Завязали ему глаза, заткнули рот, привязали к дереву и ждут нас в лесу — вон там, ниже по ручью.
— Прекрасно, просто прекрасно! Что ж, пойдем побеседуем с ним…
— Эй, звездочет, ты тут? — послышался снизу оклик Анила. — Каргай желает видеть тебя! Проклятый жрец навел на нас всех морок!
— Я скоро вернусь, — пообещал женщине Хаста и начал спускаться к священному камню.
* * *
Каргай сидел на принесенной бьярами скамье неподалеку от поваленного пугала и мрачно пил свежесваренное пиво из берестяного туеска. Лицо его было усталым и, как показалось Хасте, отрешенным.
— А, чародей, явился…
Глава ловчих поставил опустевшую посудину на скамью и уставился на "звездочета".
— Да, ты не солгал, — буркнул он. — Царевича тут не было. Давай рассказывай, как об этом узнал.
— Ты знаешь, когда дует ветер, — возвел глаза к небу Хаста. — Он может дуть в одну сторону, а затем, хоть ничего и не произошло, задуть в другую. Но сможешь ли ты рассказать, как он дует?
— Опять ты за свое!
— Знамения светил…
— Ладно, не хочешь — не рассказывай. Говори, что тебе известно! Где искать корень этого злочинства?
— Вот сейчас ты задал верный вопрос, доблестный маханвир! Нет смысла ловить солнечные зайчики. Надо искать руку, которая держит серебряное зеркало.
— И тебе ведомо, чья это рука? — напрягся Каргай.
— Догадаться нетрудно. Рядом с самозванцем стоял жрец Северного храма. Все мы знаем, на какие чудеса они способны. Он навел морок, заставив людей поверить, что они видят царевича. Даже Анил признал в самозванце Аюра, а ведь он не раз видел его в столице. Но это значит, что и жрец видел настоящего царевича так же ясно, как ты меня. Стало быть, жреца и надо спрашивать!
Каргай скривился, будто раскусил незрелую клюкву:
— Когда бы Белазору не смыло большой волной, я бы тоже думал, что искать нужно там.
— Разве Северный храм разрушен?
— Не знаю. Можно было бы спросить у жреца, но он с помощью колдовства исчез у нас из-под носа!
— Если пожелаешь, — скромно сказал Хаста, — я постараюсь отыскать его.
Тусклые глаза Каргая мгновенно ожили и приобрели жесткий блеск.
— Пожелаю! Сколько людей дать тебе в подмогу?
— Сейчас не нужно. Но пусть Анил и его люди будут у меня под рукой.
— Хорошо, — кивнул Каргай. — Так и будет.
Анил догнал Хасту на самой опушке леса.
— Ты что удумал? — возмущенно напустился он на "звездочета". — Ты же знаешь, что у меня свой приказ! Меня сюда послали ловить мятежного жреца Хасту и его накхини! Зачем ты затребовал у Каргая мой отряд?! Я только-только получил людей, чтобы наконец заняться поисками, а теперь мне придется бегать по твоей указке!..
— Послушай, — миролюбиво сказал рыжий жрец, — ты говоришь, что должен поймать мятежника Хасту. Но кто знает, может, тот жрец, которого вы сегодня упустили, он и есть?
Анил озадаченно умолк.
— Вот-вот, поразмысли над этим хорошенько! Кстати, объясни, как он умудрился пройти мимо вас незамеченным?
— Откуда я знаю? — огрызнулся молодой вельможа. — Это все проклятое бьярское колдовство!
— Вот видишь? Без меня ты не сможешь поймать Хасту, даже если окажешься с ним нос к носу. Следуй за мной и поверь — в нужное время я укажу тебе, где скрывается этот дерзкий мятежник.
— Правда? — вновь обретая надежду, спросил Анил.
Хаста торжественно поднял обе руки к небу:
— Клянусь Семью Мудрецами!
— Если так, то хорошо, — милостиво склонил голову юный воин. — Я буду помогать тебе.
— А сейчас мне надо удалиться в лес. Побеседовать со звездами. И вновь прошу — не ходи следом.
— Но сейчас же день, звезд не видно…
— Есть такие места, где звезды можно увидеть средь бела дня. И тебе лучше туда не попадать… Выполни мою просьбу, а то я в другой раз могу и не успеть защитить тебя.
* * *
Хаста не поверил глазам. Марга имела вид смущенный и виноватый, что совершенно не вязалось с ее обычным резким и высокомерным поведением. Сейчас она больше напоминала ребенка, застигнутого во время поедания заготовленных на празднество сластей.
— Что-то случилось? — настороженно спросил он.
Сестра Ширама кивнула.
— Что-то с луковым жрецом?
Марга тяжело вздохнула и снова качнула головой.
— Вы его убили?!
— Не совсем…
И она пустилась в объяснения, чем снова привела Хасту в состояние оторопи.
— Сначала он умер…
— Умер? Постой, как это "сначала"? О чем ты говоришь?!
— Когда ты ушел, мои девочки заскучали и, чтобы не тратить время впустую, решили разговорить его. А он взял и умер. Они еще ничего и сделать не успели! Говорят, вдруг обвис у них в руках, и все — не дышит, сердце не бьется…
— Та-ак… — протянул Хаста с досадой. — Значит, совсем ничего не сделали, а он умер?
— Девочки поклялись тайным именем Отца-Змея, что так и было, — подтвердила Марга. — А потом он встал и ушел.
— Как это — ушел?!
— Я ждала тебя тут. Девчонки бросились ко мне. Молодые еще, неопытные — одной нужно было на месте остаться. Словом, мы вернулись на поляну — а жреца нет. Только следы и остались.
— Следы? — изумленно спросил Хаста.
— Да, его следы. Он ушел спиной вперед. По следу-то видно, что пятка в мох входит глубже, чем обычно. Мертвецы часто так ходят. Вот только это тряпье и осталось…
Она тихо свистнула сквозь зубы, и Яндха с Вирьей — бледные, без кровинки в лице, — вышли из-за кустов. В руках одной из них было рыжее жреческое одеяние.
— Он что, сам его сбросил?
Накхини замотали головой.
— Я же сказала, они этого колдуна разговорить хотели. Отвязали от дерева, раздели…
Хаста сдвинул брови:
— Эх, как скверно…
В этот миг юные накхини одновременно шагнули вперед, преклонили колено и обнажили клинки.
— Они не выполнили приказ, — с грустью в голосе пояснила Марга. — Убей их.
— Что?!
Хаста невольно отпрянул, едва не упав навзничь.
— Можешь сделать это сам или поручи мне. Или вели им самим покончить с собой — они это немедля исполнят.
— Святое Солнце! Вы, накхи, воистину безумны! Как насчет того, чтобы все остались живы?
— Они заслужили казнь и знают это.
Хаста глотнул воздуха, пытаясь вернуть самообладание. Вот уж пришла беда, откуда не ждали!
— Марга, послушай! Ты сказала, их жизни принадлежат мне?
— Да.
— Тогда я и буду решать их судьбу как пожелаю.
— Но они должны умереть, — требовательно напомнила накхини.
— В свое время, Марга, в свое время.
Марга, нахмурившись, долго молчала.
— Что ж, твоя воля, — сказала она наконец.
Девицы поднялись на ноги и вложили мечи в ножны. Хаста ожидал увидеть радость на их лицах, но скорее наоборот — они будто выглядели раздосадованными, что их готовность пропала впустую. Самому смелому человеку не так-то просто заставить себя смотреть в лицо смерти.
— Но если ты покуда сохраняешь им жизнь, — все еще хмурясь, вновь заговорила Марга, — мы должны решить, как защититься от ухра.
— От кого?
— Ходячего мертвеца. Он питается жизненными силами людей и зверей. И в первую очередь тех, из-за кого умер. Девочки уже проткнули острым железом все следы мертвеца, но этого мало…
— Погоди-ка! Куда вели следы?
— К ручью.
— Ходячие мертвецы терпеть не могут ручьев и рек! Марга, этот человек не умирал. Он своей волей остановил сердце, а потом вновь повелел ему биться. Жрецы Северного храма любят этакие проделки, я много о них слыхал. Он вас обманул.
— А если все же нет? — недоверчиво спросила Марга, но в ее голосе послышалась надежда. — Тут можно раздобыть мак?
— Зачем?
— Засыплем следы. Какое-то время ухр не сможет нас найти, а мы пока…
— Забудьте о маке! — прервал ее Хаста. — Я говорю вам — никакого мертвеца не было! Ловкий жрец обманул вас и сбежал по ручью. Но все время он не будет идти по воде — это неудобно, да и холодно. Где-то все же выйдет. Найдите следы — и убедитесь, что я прав. Ну а если нет — будем думать, как защититься от вашего ухра… Встречаемся на дереве, как обычно.
Хаста взял из рук накхини линялые обноски беглого жреца:
— А вот это мне, пожалуй, пригодится…
Марга неожиданно выдавила из себя улыбку. Потом вдруг на миг склонила перед Хастой голову:
— Я не понимаю, для чего брат велел мне присмотреться к тебе. Не знаю, что я должна была в тебе найти. Но теперь понимаю, что нашел он.
Она подала знак, и юные накхини опрометью бросились к ручью.
— Буду ждать вестей, — бросила Марга и скрылась из виду.
Хаста проводил ее растерянным взглядом:
— Да уж… Что он нашел, что я потерял…
Хасте вдруг живо представилась ждущая его в ледяных степях улыбчивая мохначка, добродушный белый мамонт, уютная хижина из звериных костей и шкур… Тихий приют — почти как родной дом, который он почти забыл. А может, и вовсе выдумал.
Ладно. До этой хижины еще нужно дойти. А пока нужно отыскать царевича.
В глубокой задумчивости он спустился к каменному бобру, рядом с которым ждал его Анил.
— Вот… — Хаста потряс добычей. — Все, что осталось от лукового жреца.
— Его что, звери сожрали? — удивился Анил.
— Почему — звери? Никто его не сжирал. Он сбросил это и сбежал по ручью. Теперь никто не отличит его от простого бьяра, ушедшего в лес за хворостом.
— Нужно поскорее отправляться в погоню!
— Вот еще. Теперь пусть те, кто прислал сюда самозванца и того ловкача, побегают за нами.
Анил сдвинул брови:
— О чем ты?
— Теперь ты будешь царевич Аюр, а я — жрец Северного храма.
Глава 7
Тайная крепость
Охота наместника умчалась за оленем-трехлеткой. Сам же Аршалай придержал коня и, дождавшись, когда стихнет топот копыт и хруст веток, свернул в сторону. Люди из свиты правителя Бьярмы знали, что у того есть обыкновение внезапно уединяться во время общего веселья. Но проверять, куда в это время тот направляет бег коня, не пытались. Рассказывали, что в прежние времена кто-то из дворцовой стражи осмелился последовать за господином — да только его и видели.
Аршалай пустил коня шагом, внимательно вглядываясь по сторонам и вслушиваясь в шорохи осеннего леса. Над острыми вершинами елей низко проплывали косматые серые тучи, в воздухе пахло сыростью и прелью. Наместник морщился, когда еловые лапы то и дело царапали его руки и лицо. Что за неприветливые места! То ли дело зеленые дубравы в окрестностях столицы или душистые цветущие степи его почти позабытой родины…
Конечно, за десятилетия службы Аршалай уже свыкся с обросшими мхом елями и березами в четыре обхвата толщиной, с полуночным солнцем в короткую теплую пору и бесконечно долгим зимним мраком. Когда в высоком голубом небе сияло солнце и листья наливались живым золотом, чащобы Бьярмы даже радовали глаз. Но стоило светилу скрыться в тучах…
Завидев по левую руку торчащий из земли валун, Аршалай остановился и начал напряженно оглядываться, особое внимание уделяя ветвям ближайших деревьев. Листва с них уже почти осыпалась, открывая взору то, что было спрятано летом.
— Скелет, — пробормотал себе под нос наместник. — Человеческий… В прошлый раз его, кажется, не было. Или я просто не заметил? Кому это так не повезло…
Скелет был привязан к стволу дерева среди ветвей росшей неподалеку старой березы. Судя по тому, что кости были дочиста объедены куницами, — уже довольно давно.
— Что за дикарские нравы! — вздохнул Аршалай. — Надо будет сказать Данхару, чтобы приструнил своих людей. Пусть уж зарывают… Или в болото сбрасывают…
— Почтеннейший наместник желает видеть маханвира? — раздалось прямо над ухом всадника.
Тот подскочил от неожиданности и гневно насупился.
"Как они это делают?! И ведь сколько раз говорено — не появляться за спиной! Нет же, как не слышат! Озорники!"
— Да, я хочу видеть Данхара, — сварливо отозвался он.
— Я проведу.
Накх в полном боевом облачении сложил ладони у рта и трижды каркнул вороном. Два раза, и затем, повременив, еще раз. Из лесу послышался перестук копыт. Вскоре рядом с провожатым возник гнедой конек излюбленной горцами легконогой породы. Едва коснувшись руками лошадиной холки, накх запрыгнул на спину скакуна и ударил бока пятками.
Ехать пришлось долго. Аршалай понимал, что его попросту дурачат и водят кругами, но ничего не мог поделать. Всякий раз, когда он пенял Данхару, тот кивал, соглашаясь, а в следующий раз все повторялось вновь.
Наконец вдали показался лесистый холм. На вершине среди деревьев виднелся остроконечный частокол. Неприметная тропа вела наверх, к воротам крепости.
Свое уединенное убежище Страж Севера выстроил любовно и тщательно. За частоколом поднималась башня вроде тех, какие возводили на кручах в Накхаране, — сужающаяся кверху, снизу каменная, сверху надстроенная из дерева. Видно, Данхар собирался выстроить себе дом, как на родине, но камней не хватило. Больше ничего снаружи видно не было, но Аршалай пару раз бывал внутри и знал, что там находится. Небольшая крепость была отлично устроена. Конюшня, кузница, сеновалы, амбары с припасами, колодец и даже подземная темница — ни о чем не было забыто. Такое укрепление можно было удерживать очень долго. Видел там наместник и столб из врытого комлем вверх соснового ствола, причем из этого комля был весьма искусно вырезан двенадцатиголовый Первородный Змей. Аршалай икнул, но сделал вид, что не заметил пакости, хотя змей нагло торчал прямо посреди двора.
Данхар поджидал гостя у края тропы, ведущей к воротам крепости.
— Мой друг желает отобедать? — Словно принуждая себя, он указал наверх.
Аршалай незаметно улыбнулся. Он знал, что для накха вводить чужака в свой дом — почти нестерпимое мучение. Даже одно приглашение расценивается как знак высочайшего доверия… Несколько мгновений наместник колебался, но, вспомнив об угощении, которое ему в прошлый раз подали накхи, все же решил отказаться от их гостеприимства. "Это жареная белка, нарочно для тебя ловили — кушай, дорогой друг! — содрогнулся он, вспоминая одну из худших трапез в своей жизни. — И ведь пришлось есть, иначе Данхар изобразил бы смертельную обиду. В этот раз, может, и жарить не станут — за хвост, об дерево, и пожалуйте за стол! А может, и не белка это никакая была, а вовсе крыса…"
— Благодарю тебя за приглашение, — любезно ответил Аршалай. — Я бы и рад, да в прошлый раз я видел у тебя на лавке здоровенную гадюку. Как бы мне по неловкости не сесть на нее!
— Дом без змеи — пристанище дивов, — ответил Данхар накхской пословицей. — Если в доме не живет змея-хранительница, а лучше несколько, он неуютен и пуст. По нему шастают мыши и призраки. Не беспокойся. Я попрошу ее тебя не кусать.
— Можно подумать, она тебя послушает, — проворчал наместник. — Нет уж, пошли лучше прогуляемся. Порадуемся лику Исвархи, который так редко является нам в здешних краях…
Как и прежде, он спокойно оставил коня пастись под присмотром невидимых стражей, и старые друзья направились по знакомой тропинке к небольшому лесному озерцу.
— Я слышал, ты прибыл прямо из Майхора, — заговорил Данхар после недолгого молчания. — Все ли благополучно в столице Бьярмы? Как здоровье твоей драгоценной супруги?
Аршалай дернул уголком рта и махнул рукой:
— Ты не мог спросить о чем-нибудь более занимательном? Например, о моих новых плавильных печах. Они беспокоят меня куда больше, чем здоровье драгоценной супруги. Вот недавно одна лопнула без всяких видимых причин! Я страшно переживаю, как бы и остальные…
Данхар усмехнулся.
— С чем ты приехал? — без обиняков спросил он.
— Я получил вести из Белазоры, — начал Аршалай. — Мой человек сообщает, что в Северном храме видели царевича Аюра. На сей раз не подменыша, а самого настоящего.
— Как это поняли? Его кто-то узнал?
— Он остановил большую волну.
— Совсем? — удивленно поглядел на него накх.
— Нет. Но все выжившие как один утверждают, что волна застыла на месте и стояла неподвижно, покуда царевич не отпустил ее.
— Разве такое возможно?
— Не забывай, сын Ардвана — из Солнечной династии. Одному Исвархе ведомо, на что они способны.
— Твой человек видел это чудо своими глазами или кто-то рассказал ему после третьей кружки?
— Он был там, смотрел с храмовой стены.
Данхар недоверчиво покачал головой:
— Мне сложно в это поверить. Ни мой отец, ни дед, ни дед моего деда не рассказывали о каких-либо чудесах, совершенных правителями Аратты. Но я верю тебе, если ты ручаешься за своего человека… Кстати, он сообщил, где сейчас царевич?
— Еще совсем недавно Аюр был в храме. Потом некто — вероятно, блюститель престола — подослал к нему убийцу.
На изуродованном шрамами лице накха появилась жутковатая улыбка.
— Занятно. Расскажи!
— В самом деле занятно, друг мой, — согласился Аршалай. — Когда убийца проник в покои царевича, тот спал — да так и не проснулся…
— Аюр мертв?
— Нет — он не проснулся, но, верно, силой мысли заставил убийцу выброситься в окно.
— Ты шутишь?
— Это правда, Данхар. Мой человек все видел своими глазами. Вскоре после покушения сын Ардвана в глубокой тайне покинул храм. С ним всего два человека свиты — раненый стражник и хромой мальчишка…
— И где Аюр сейчас?
— Об этом надо спросить у Светоча. Да только вряд ли он пожелает разговаривать с нами.
— Я могу его попросить, — оскалился Данхар.
— Лучше не пробуй. И, кроме того, не забывай, что он все же один из высших служителей Исвархи.
Накх промолчал, пренебрежительно дернув плечом.
— В любом случае, — продолжал Аршалай, — в храме царевича больше нет. Его отправили в тайное лесное убежище, известное только Светочу. После чудес с водами Змеева моря Аюр был очень плох, но сейчас быстро поправляется…
— Если все упирается в старикашку-жреца, давай я пошлю в Белазору накхов, — предложил Данхар. — Они притащат сюда этого Светоча, и ты сам побеседуешь с ним.
— Ты что, вздумал умыкнуть главу Северного храма? — возмутился Аршалай.
— Не думаю, что это будет сложно.
Наместник вздохнул, возведя глаза к небу, а Данхар продолжал:
— Даже если Светоч окружит себя храмовой стражей…
— Нет-нет, и не думай! Это никудышная затея! Во-первых, ты не представляешь, что такое "этот Светоч". Он способен убить человека, просто поглядев на него!
— Что ж, этак я не умею, — согласился Страж Севера. — Но я знаю сотни других способов. И уж поверь, с завязанными глазами и кляпом во рту ему будет крайне сложно убить кого-то взглядом… Или, может, ты сомневаешься в моих людях? Опасаешься, что их заметят и обвинят тебя?
— Речь совсем не об этом!
Данхар вдруг остановился, поднял руку, и из-за ало-золотистого куста боярышника, точно вырос на кочке, появился молодой накх.
— Семнадцать, — с поклоном сообщил он и вновь исчез в лесу.
— Могло быть и лучше, — заметил ему вслед Данхар.
— О чем это он? — изумленно спросил Аршалай.
Страж Севера хмыкнул:
— Пойдем, кое-что тебе покажу, чтобы ты не сомневался.
Данхар направился вперед быстрым шагом. Наместник последовал за ним.
На берегу озерца выстроился ряд накхов. Воины исподлобья глядели на стоящего перед ними собрата — того самого, который с загадочными словами появлялся на тропе. Накх, завидев выходящих из леса Данхара и наместника, устремил на маханвира вопрошающий взгляд.
— Начинай, — приказал Данхар.
Юноша неторопливо пошел вдоль строя, отвешивая каждому из стоящих накхов оглушительную пощечину. Было видно, как воины шатаются после удара.
— Что он делает?
— Бьет. Сам видишь, их семнадцать.
— Я уже сосчитал. Но зачем?
— Погоди, сейчас увидишь.
Вскоре из лесу один за другим начали появляться еще накхи. На этот раз наместник насчитал пятерых. Бивший остановился, тяжело вздохнул, поднял голову и завел руки за спину. Вновь прибывшие начали по очереди подходить к нему и наотмашь лупить по щеке его самого. Когда все пятеро закончили этот странный обряд, едва стоявший на ногах накх рухнул на прибрежный песок.
— А все же что это было? — озадаченно спросил Аршалай.
— Игра, — с улыбкой объяснил Данхар. — Мы называем ее "прятки". Несколько воинов уходят в лес и прячутся там. Но тот, кто ищет, никогда не знает, сколько именно. Он просто идет, слушает и глядит вокруг себя. Если кого-то заметил — указывает на него. Когда заканчивает путь — сообщает, сколько человек нашел. Дальше ты все видел сам. Те, кого он заметил, получают оплеуху. Те, кого пропустил, — сами ее дают. Если бы он упал раньше, чем получил бы все оплеухи, то потом их отвесили бы ему сначала.
— Веселые у вас, накхов, игры…
— Да. Эту я придумал, — не без гордости ответил Данхар. — Можешь поверить: после таких игр заметить моих парней в лесу невозможно, даже наступив любому из них на руку.
— Неужели никто из них не затаил зла? — с сомнением глядя на жестоко избитых друг другом накхов, спросил Аршалай.
Данхар неподдельно удивился:
— На что обижаться? Они прекрасно знают, что каждый дружеский удар позволяет им избежать гибели в бою. Они благодарны друг другу!
— И верно, тебе особенно?
— Как же иначе? Да хоть бы им не нравилась моя игра, они все равно повиновались бы. Верность долгу и своему вождю у накхов в крови.
— Гм… То есть прикажи ты им не поколотить, а убить друг друга…
— Они бы это сделали. Но зачем? Пусть парни играют. Зато потом, даже если они залезут в спальню к Светочу…
— То, что я увидел, достойно восхищения, — поспешно отозвался Аршалай. — Но послушай меня, Данхар. Мы не станем похищать верховного жреца — ни из спальни, ни из храма.
— Ну а как тогда мы будем искать Аюра?
Аршалай переплел пальцы:
— Мы несомненно будем его искать… Но будет намного лучше, если Аюр призовет нас под свои знамена сам, без принуждения. Тогда уже мы будем решать, что делать… А если ты притащишь сына Ардвана как пленника, перебив его людей, мы получим врага, которого нет смысла оставлять в живых. Мне что-то не нравится затея убивать наследника Солнечной династии — особенно такого, который способен приказывать морю…
— Для этого его сперва нужно найти, — напомнил Данхар.
— Да, конечно, но…
Друзья продолжили неспешную прогулку — на этот раз в обратную сторону. Аршалай шагал, задумчиво пиная сосновые шишки, что подворачивались ему под ноги. Наконец он поднял голову и спросил:
— Ты знаешь, что в Яргару прибыл человек Кирана с войском?
— Да, уже знаю, — кивнул накх. — Его зовут Каргай. Он привел с собой четыре сотни воинов.
— А о нем самом ты что-нибудь слыхал?
— Нет… — Данхар задумался. — Прибыл из столицы, а имя вроде бы местное…
— Каргай — бьярский полукровка, — объяснил наместник. — Когда нынешний блюститель престола правил болотными вендами, Каргай у него верховодил следопытами. Сам знаешь, Киран терпеть не может накхов, а без следопытов в тех краях никак не обойтись. Говорят, что когда-то Каргай выследил и заманил в западню верховного вождя болотных вендов…
Данхар одобрительно кивнул:
— Славный воин. И зачем же его сюда прислали? Ты уже узнал?
— Конечно.
— Гм… Как тебе это удалось?
— Хотелось бы сказать, что мои соглядатаи куда лучше твоих, — с хитрым видом ответил правитель Бьярмы. — Но по правде сказать, Каргай сам явился ко мне с грамоткой от Кирана. Ему поручено изловить самозванца и подавить зачатки мятежа.
— Вот как!
— Да. Мне предписывается оказывать ему всемерную помощь. Он имеет право даже забрать мои штаны, если те ему понадобятся, чтобы поймать ими царевича… Я попытался убедить его, что сам, без меня, он едва ли справится. Но он лишь посмеялся. Зачем ему я, если у него есть бьяры и войско? Здесь это важнее…
— К чему ты клонишь? Уж не боишься ли, что его сюда прислали на твое место?
— К чему говорить о страхах? — поморщился Аршалай. — Тем паче сам знаешь — все, что угрожает моей голове, и твоей не полезно… Но я пекусь о другом. Каргай наверняка кого-то выследит. Ибо в последнее время в наших краях действительно проросли зерна мятежа. Однако кто может сказать наверняка, что наш ловчий случайно не захватит истинного царевича? Как мне видится, Киран удобно расположился на престоле своего тестя и вовсе не горит желанием кому-то его отдавать.
— Тогда он сам бунтовщик!
— Ты сегодня проницателен как никогда, мой друг! Но за ним есть сила, а за местными самозванцами — нет. И что хуже всего, сейчас ее нет и за настоящим царевичем. За храмом тоже, иначе бы они его не прятали… А это значит, что Каргай может поймать настоящего Аюра и утопить его в болоте — и никто ему слова не скажет…
Данхар поглядел на него с недоумением:
— К чему ты ведешь?
— Как — к чему? Сейчас, когда Аюр слаб и одинок, первый, кто поможет ему, станет его лучшим другом и соратником!
— Но Киран все еще сидит на престоле, — напомнил Данхар. — Он объявит истинного Аюра самозванцем, а нас с тобой — бунтовщиками и назначит награду за наши головы.
— И об этом я тоже размышлял, — кивнул Аршалай. — Признаюсь, мысль о том, что моя голова, отдельно от всего остального тела, будет глядеть на въезжающих в Верхний город, совершенно меня не радует.
— И поэтому ты придумал…
— И поэтому я действительно кое-что придумал. Как ты помнишь, твой родич Ширам нынче провозглашен саарсаном и успешно воюет на юге. Когда царевич будет у нас, ты уведомишь его о том, что Аюр — здесь, в безопасности, окруженный надежным войском…
— Я не стану посылать Шираму письмо. И никаких дел с ним иметь не желаю.
— Слушай, мне нет дела до ваших семейных дрязг. Какие-то давние счеты не должны стоять на пути великих деяний!
— Я не стану, — раздельно ответил накх.
— Значит, найди, кто это сделает вместо тебя!
Голос Аршалая прозвучал резко, как удар кулаком об стол.
— Нет! — бросил Страж Севера.
С десяток шагов они шли молча.
— Ладно, — произнес наконец Аршалай, — не хочешь — не пиши. Когда Аюр будет в наших руках, всегда останется возможность войти в переговоры с Кираном. Скажем, что мы нарочно изловили царевича, чтобы передать ему из рук в руки. Но в любом случае этот наглый Каргай с его войском для нас — как заноза в заднице.
— Что мне с ним сделать? — спросил Данхар.
На губах вельможи вдруг заиграла лукавая улыбка.
— Раз уж он следопыт, то и пусть идет по следу!
— Какому следу? — в замешательстве спросил Страж Севера, тщетно пытаясь успеть за причудливым полетом мысли наместника.
— Который ты ему проложишь.
— О чем ты, не понимаю!
— Скоро я дам тебе того, кто на время станет Аюром. Твоя задача — пусть Каргай узнает о нем. И проследи, чтобы ловчий ушел за ним как можно дальше в чащобы, туда, где он перестает доставлять нам беспокойство… Можно, к примеру, завести его к южным отрогам Змеиного Языка. Говорят, там водятся такие жуткие твари, что можно помереть от одного их вида…
— Сделать так, чтобы он там и остался? — уточнил Данхар.
Наместник неопределенно пожал плечами:
— Я сказал "увести". Но ты волен понимать как пожелаешь. Я не стану останавливать тебя.
Страж Севера кивнул.
— А что потом, когда мы избавимся от Каргая? Начнем ловить Аюра?
— Ох, что ты такое говоришь?! Не "ловить Аюра", а искать молодого государя, чтобы верноподданнически предложить ему помощь и поддержку! Кстати, из Белазоры ведет не так много дорог. Советую твоим воинам следить за жрецами, которые отправятся оттуда в лесной край в одиночку…
— Угу, — ухмыльнулся накх. — А всех самозванцев, какие мне подвернутся в поисках, я, стало быть, побросаю в болото…
— Ну зачем же сразу в болото? Их тоже тащи ко мне. И непременно вместе со жрецами! — Аршалай воздел руки в притворном негодовании. — "Неужто Северный храм опустился до такого низкого обмана?!" Этот вопрос я задам Светочу при встрече. Ну а если мы с ним не договоримся, ложные Аюры и настоящие луковые жрецы в одной клетке отправятся к Кирану…
Тропа вновь вывела их на берег озера, возле заросшего камышом затона. Наместник и воевода остановились, наблюдая за полетом гусей, которые клином летели к югу, то появляясь, то исчезая в разрывах туч. Было слышно, как птицы еле слышно перекликаются где-то в вышине.
Наместник вдруг застыл на месте, невольно пригнувшись. Над пожелтевшими камышами плавно двигалась черная, по-змеиному длинная шея.
— Смотри! — зашептал Аршалай. — Святое Солнце, кто это там?
Через мгновение он получил ответ. Из камышей на чистую воду медленно выплыл огромный черный лебедь. У наместника перехватило дыхание. Ничего подобного он в жизни не видал. В Бьярме лебеди встречались редко, только белые и куда мельче.
— О свет Исвархи, впервые вижу такую птицу! — Аршалай, не разгибаясь, начал пятиться от озера в сторону крепости. — Скорее пошли кого-нибудь за моим луком, он у седла…
— Нет, — негромко ответил Данхар, крепко взяв приятеля за локоть. — В него нельзя стрелять. Один такой с луком уже сюда явился в начале лета, сидел вон в тех кустах, выслеживал… Это его скелет ты видел сегодня на березе.
— Вот как… — в замешательстве протянул наместник, провожая величественную птицу взглядом. — Однако странно, что бьяр решил поохотиться на лебедя, тем более на такого необычного. Скорее, принял бы его за местное божество…
— А это был и не бьяр.
Аршалай хотел было спросить "а кто", но промолчал, решив, что ответ в любом случае ему не понравится.
— Лебедь прилетел сюда еще весной, — тихо заговорил Данхар. — Один, без пары. Живет на нашем озере все лето. Мы его оберегаем, следим, чтобы никто его не тревожил…
Черный лебедь поднял голову, глядя вслед пролетающим гусям, вытянул шею и издал призывный клич, эхом раскатившийся над водой.
— В последние дни он что-то беспокоится, — добавил Данхар. — Все смотрит в небо, кричит… Мы думаем, он скоро улетит.
— Эх, — подавляя досаду, вздохнул Аршалай. — Но откуда он такой здесь взялся?
— Не знаю откуда. Но знаю зачем. Он прилетел за чьей-то душой, — спокойно ответил Данхар. — Кого-то из нас.
Глава 8
Побег
Аршалай закончил лакомиться белорыбицей, запил ее вином, утер губы и повернулся к десятнику:
— Зови следующего.
Тот поклонился и отправился на двор, где ждали самые молодые из пригнанных на Ров пособников заговорщика Артанака.
— Все не то!
Наместник, скривившись, повернулся к сидевшему рядом Данхару:
— Стая дворняжек! Поневоле пожалеешь, что мятежных арьев казнят в столице, а не шлют сюда…
— Позапрошлый парень вроде был похож на Аюра.
— Слушай, ему уже лет двадцать пять, а то и побольше. Мне нужен юнец лет шестнадцати.
— А если такой не сыщется?
— Должен сыскаться.
Дверь приоткрылась, и десятник втолкнул в просторную клеть изможденного подростка с большими, глубоко запавшими глазами. Тот затравленно озирался, но, заметив уставленный яствами стол Аршалая, застыл как околдованный. В животе у ссыльного заурчало, ноги подкосились, мальчишка качнулся вперед, схватившись за дверь.
В руке накха тут же возник метательный нож.
— Не надо, пощадите! — взмолился юнец. — Я ничего не сделал! Просто я давно не ел…
— Разве тебе поутру не давали лепешку? — строго спросил Аршалай.
— Половину я отдаю надсмотрщику, чтобы он не бил меня за то, что я медленно копаю… Но у меня нет сил копать быстрее…
— Эй, что ты такое несешь, лживый червяк? — возмутился десятник.
— Замолчи и выйди! — оборвал его наместник. — Когда нужно, я призову тебя.
Когда дверь за стражником закрылась, изучающий взгляд правителя Бьярмы снова устремился на мальчишку-ссыльного.
— Итак, ты давно не ел, — повторил Аршалай, накладывая серебряной ложечкой икру на тонкий ломоть хлеба. — Это легко поправить. Ты честно и без утайки ответишь на мои вопросы, и я накормлю тебя.
— Я скажу все, что знаю! — всплеснул руками тот. — Хотя, клянусь Исвархой, дарующим свет моим глазам, я уже говорил это много раз!
— Просто отвечай на мои вопросы. Как тебя зовут?
— Мать назвала меня Маганом, ясноликий господин.
— Судя по твоему выговору, ты вырос в столице?
— Да, мой отец был конюшим у мятежника Артанака, да будет проклято его имя! Отцу отрубили голову, а меня отправили сюда…
— Он был арием? — удивился наместник.
— Да, господин.
— А по тебе и не скажешь.
— Моя мать была полукровкой, служанкой в доме Хранителя Покоя.
— А ты, стало быть, решил вознестись над своей судьбой и примкнул к заговору ничтожных против государя?
— Поверь, господин, и в мыслях не было! — жалобно зачастил подросток. — Я ничего не знал до той поры, пока Жезлоносцы Полуночи не скрутили меня и не поволокли в пыточную…
— Ты хочешь сказать, — развеселился Аршалай, — что просто шел по улице и тебя схватили жезлоносцы?
Маган опустил голову и тяжело вздохнул:
— Нет, господин. При мне была записка. Мой высокородный отец велел передать ее начальнику городской стражи. Время от времени он приказывал мне относить послания. Но я же не знал, что в них! Не ведал, кто их писал… Откуда мне было знать, что Артанак — да пожрет его душу Змей! — задумал недоброе? Ведь он был близким другом государя!
Аршалай повернулся к Стражу Севера:
— Как думаешь, друг мой, заморыш говорит правду?
— К чему ему врать? — пожал плечами накх. — Дальше Великого Рва его уже точно не сошлют.
— Я говорю правду, милосердные господа! — воскликнул Маган, жадно глядя на стол наместника. — Да иссушит Исварха мое тело до последней косточки, если я соврал хоть словом!
— Выходит, ты почти невиновен?
— Так и есть, клянусь Солнцем!
— Хорошо, я готов тебе поверить. Сейчас тебя накормят.
Глаза сына конюшего блеснули, но затем его лицо вновь приобрело опасливое выражение.
— Но ведь не просто так… Какую службу мне надо будет исполнить?
— Самую привычную. Я дам тебе письмо…
— Опять письмо? — прошептал ссыльный, бледнея и отшатываясь к двери.
— Зато дело знакомое, — усмехнулся Аршалай. — Не скажу, чтобы оно было совершенно безопасным, но к тебе приставят охрану. А уж ты сделай все, чтобы выполнить мое поручение.
— Я могу отказаться, добрый господин? — осторожно спросил Маган, обнадеженный его улыбкой.
— Можешь, — добродушно ответил Аршалай. — Но тогда завтра тебе уже не надо будет делиться лепешкой с кнутобойцем.
Подросток замер, переваривая услышанное. Чем бы ни грозило поручение наместника, оно давало хотя бы несколько дней жизни. А уж там — будь что будет…
— Я повинуюсь, господин, — сдавленным голосом ответил он.
— Вот и замечательно. Сейчас тебя накормят, отмоют дочиста… Тебе придется несколько изменить внешность, чтобы не привлекать внимания. Мой брадобрей займется этим. Эй! — Аршалай хлопнул в ладоши, вызывая десятника. — Остальных можно вернуть на работы. Этому дайте есть. К моему отъезду он должен выглядеть как человек. И не вздумайте больше его бить. Обращайтесь с ним с высочайшим почтением.
Тот склонился и сделал мальчишке знак следовать за ним.
— Скажи, друг… — Данхар проводил их полным сомнений взглядом и обратился к наместнику: — Тебе прежде доводилось видеть царевича?
— Да, мельком. Много лет назад я приезжал в столицу и был принят государем. Его младший сынишка тогда скакал на деревянном коне и рубил кусты маленьким мечом. Уверен, с тех пор он несколько изменился…
— Наверняка, — буркнул Данхар. — Неужели ты думаешь, что Каргай, видевший Аюра много раз, спутает царевича с задохликом-полукровкой? Как по мне, мальчишка не похож ни на ария, ни на бьяра, ни на венда, ни тем паче на накха. Обычное никто из Нижнего города!
— Это и хорошо, — довольно отозвался Аршалай. — Мой брадобрей окрасит ему волосы. Но не в золотистый цвет, а в песочный или рыжий. Так, чтобы было издалека видно, что они крашеные. И парень — не тот, за кого себя выдает. Он почти одних лет с Аюром и держится совсем не так, как местные жители. Этого достаточно, чтобы пустить нужный слух.
— А глаза? Как же глаза? У юнца они серые.
— Я тоже это заметил, — кивнул наместник. — Но их цвет можно разглядеть только вблизи. Наша забота — сделать так, чтобы к парню было не так просто приблизиться… — Аршалай потянулся и поднялся из-за стола. — Ну а теперь, когда вопрос с "царевичем" решен, займемся его свитой…
Лицо Данхара вдруг исказила страшноватая гримаса, у прочих людей означавшая улыбку.
— Кстати, о свите; ты уже слышал, что учудил твой Каргай?
— Он такой же мой, как и твой, — брезгливо поджал губы Аршалай.
— Да плевать. Какая-то лесная птица насвистела ему, что Аюр со свитой объявится в святилище Спящего Бобра на празднике… что там у них чествуют? Последний сноп?
— День Пугала.
— Так твой Каргай решил стать самым лучшим пугалом для бьяров и заявился туда со всем войском. Когда его сородичи принялись поливать пивом тамошний священный камень, его свора набросилась на разряженных бьяров. Побросали людей в грязь лицом, кого-то порубили, но царевича не поймали. Сам Каргай призывает Исварху в свидетели, что Аюр там был, и его люди твердят, будто видели его собственными глазами. Но все это очень похоже на сговор. А у этого Каргая, как мне представляется, ума не больше, чем у дятла…
Аршалай в задумчивости глядел на накха.
— Не думаю, что все так просто. Каргай вовсе не глупец. Если кто-то провел его, значит мы имеем дело с хитрым и ловким противником. Проклятие… я совсем не хочу с ним враждовать!
— Ты намекаешь на Северный храм? — сообразил Данхар.
— На что же еще! Не на местных же росомах. Хотя, несомненно, они мерзкие твари.
— Жрецы?
— Росомахи!
— Так, может, не будем мудрить? Не хочешь похитить Светоча, как я предлагал, — напиши ему, что мы с ним заодно!
— А с чего ты взял, что мы с ним заодно? — хмыкнул Аршалай. — Ты пойми: Светоч и его люди — вовсе не то же самое, что ученый Тулум, сидящий над свитками в своем златокупольном храме. Эти не согласны на роль правой руки государя. Эти желают, чтобы государь был у них на посылках…
Дверь с грохотом распахнулась. На пороге, тяжело дыша, появился начальник стражи с обнаженным мечом в руке:
— Ссыльные взбунтовались! Доблестный Данхар, спасайте наместника, я задержу их!
* * *
В тот день Господь Солнце, кажется, решил не подниматься на небосклон вовсе. С самого утра небо заволокла косматая сизо-серая туча. Задул ледяной ветер, и свирепый снегопад обрушился на Великий Ров. Вмиг его грязно-желтые скаты стали белыми. Неужели в Бьярму пришла зима?
Но вскоре ветер изменился, и сразу потеплело. Снег таял прямо в воздухе, по дну котлована побежали мутные ручьи, быстро превращая глинистую землю на дне Великого Рва в липкую непролазную грязь. Снегопад перешел в затяжной ливень, который к полудню только усилился. Студеные струи бичами хлестали ссыльных по тощим спинам. Из онемевших рук выпадали заступы и лопаты. То один, то другой обессиленно валился наземь. И когда их обжигали удары кнутов, люди лишь дергались и стонали от боли, не в силах подняться.
— Бесполезно, — глядя на мучения землекопов, твердил начальнику охраны смотритель работ. — Они лишь месят грязь! Тачку невозможно закатить даже по настилам — слишком скользко…
— Но господин сказал, работы не должны останавливаться из-за какого-то там дождя, — возражал сотник.
— Господин не говорил, что ссыльные должны подыхать во рву без всякого толку! Там, наверху, тоже есть работа. Пусть дробят камень, раз нельзя копать…
— Смотри… — Начальник стражи ткнул собеседника пальцем в грудь. — Ты сказал — я услышал. Надеюсь, ты говоришь правду.
— Какой обман? Сам все видишь!
К сотнику подошел один из стражей и что-то прошептал на ухо.
— Я отлучусь на время, — бросил тот и повернулся к стражнику. — Пока меня не будет, остаешься главным. Если вдруг что — я спрошу с тебя.
Площадка на самом краю рва была обнесена наскоро поставленным частоколом. С его внешней стороны ходила стража. Утром каждого дня со всей округи бьяры свозили сюда найденные по округе валуны. Чуть свет повозки, запряженные парой невысоких мохнатых быков, с трудом вползали внутрь изгороди и разгружались неподалеку от места, где работали дробильщики.
Обычно здесь долго не заживались. Целыми днями бить камень, задыхаясь от висящей в воздухе серой влажной пыли, и все это впроголодь — даже самые крепкие через несколько лун начинали кашлять, плевать кровью и вскоре умирали. Тела сбрасывали между двух вбитых в днище Великого Рва стен, засыпали битым камнем и сверху замазывали глиной.
Но пока ссыльные были живы, они раз за разом наваливали крупные осколки в короб дробилки, носившей по своему изобретателю прозвище "Благословение святейшего Тулума". Те, кто посильнее, налегали на рычаги, поднимая и опуская закрепленную над ней бронзовую чушку, раскалывающую камень на части. Затем короб приподнимался, наклонялся, и осколки ссыпались вниз.
Мерные удары тяжелых молотов по камню заглушали все вокруг. Варлыга зыркнул на ближайшего стражника, затем наклонился к соседу и проорал ему в ухо:
— Как договаривались!
Тот кивнул. Оба засунули шесты под увесистый камень, чтобы свалить его в деревянный короб дробилки. Напряглись… В этот миг шест в руках вожака вендов треснул, камень сорвался… Приятель Варлыги едва успел отскочить в сторону.
— Ты что же делаешь? — закричал он, набрасываясь с кулаками на венда.
Варлыга встретил приятеля могучим пинком. Тот отлетел, поскользнулся в мокрой грязи, взвился на ноги и снова бросился в драку.
— А ну, прекратить! — подскочил к ним стражник.
И рухнул, хрипя, — в горло ему воткнулся острый обломок шеста. Варлыга сунул в рот два пальца и засвистел так, что было слышно даже сквозь грохот молотов.
Тут же, будто подчиняясь приказу, работники набросились на охрану. Воинов валили наземь, подцепив сзади под ноги, колотили шестами, добивали упавших тяжелыми молотами.
Завыл сигнальный рожок. Появившаяся на ограде стража была встречена градом камней, брошенных с помощью длинных лоскутов, загодя оторванных от собственной одежды.
В это время дробильщики с молотами подскочили к воротам и в несколько ударов разнесли засов.
— Вперед! Бегом! Все бегом! — кричал Варлыга.
Его соплеменники толкали упиравшихся работников в спину.
— Нас же всех казнят! — слышались вокруг перепуганные голоса.
— Вперед, не то я сам тебя прибью! А ну, встал и побежал!
Венд подхватил одного из ссыльных, пытавшегося спрятаться между убитыми, пнул его под зад и заорал:
— Бегом, скотина! Забирайте у стражников оружие! Вот теперь все будет как надо…
* * *
К вечеру дождь поутих, но все же продолжал накрапывать, повисая в ранних вечерних сумерках влажным облаком. Аршалай стоял посреди двора дробильни, с досадой разглядывая свои перепачканные сапоги из дорогой кожи и тела стражников, погибших во время мятежа. Начальник охраны хотел убрать их, но Данхар запретил трогать мертвецов до осмотра. Сейчас он бродил между ними, то и дело наклоняясь и качая головой.
— Есть что-то стоящее внимания? — спросил наместник.
— Пожалуй. — Накх выпрямился. — Среди ссыльных были воины?
— Откуда мне знать? — пожал плечами правитель Бьярмы. — Сюда присылают людей из разных мест. Кто-то из них наверняка поднимал оружие против Солнечного Престола.
— Нет. Я говорю о наших. Тех, кто учился воинскому делу в столице, под знаменами государя.
— Почему ты так решил?
— Смотри — вот лежит мертвый стражник. Остальные отбивались от бунтовщиков копьями, а у него был меч. Должно быть, он десятник — простых вояк не обучают работать мечом…
— Я не вижу у этого парня никакого меча, — возразил Аршалай.
— В том-то и суть. Меча нет, но остались ножны на поясе. А теперь гляди… — Данхар указал себе под ноги, — около мертвеца два обломка шеста. На одном зарубка. Но она идет не прямо, а косо. Значит, тот, у кого этот шест был в руках, не просто подставил деревяшку под удар, пытаясь закрыться, а увел клинок в сторону. А вторым обломком он нанес сильный и точный удар десятнику в висок — видишь рану? Потом мятежник отбросил палку и завладел мечом…
— Откуда ты знаешь?
— Ну, как ты верно заметил, меча у этого парня уже нет. — Данхар наклонился, выпрямился и поднял два обломка палки. — Видишь? У десятника проломлен череп, толстый конец палки в крови. Тонкий конец тоже в крови, он заострен — я бы сказал, искусно обломан. Там, у самой дробилки, лежит еще один бедняга. Ему воткнули древко в горло. Я уверен, то же самое древко. Но заметь — бунтовщик не позарился на копье. Он был совершенно уверен в своих силах. С легкостью убил двух вооруженных стражников сломанной палкой, забрал меч…
— Что ж, тонкое наблюдение, — похвалил Аршалай. — И что это нам дает?
— Многое, мой благородный друг. Очень многое. Окажись среди ссыльных накх, я бы не удивился столь ловкому владению оружием с обеих рук. Но мне известно еще одно племя, где подобное в чести. Это венды. Их с детства учат сражаться двумя руками, используя второй клинок вместо щита. Покуда не пришли арьи с конными лучниками, и нам, и им для войны этого вполне хватало. Лютвяги и сейчас умудряются отбивать палкой летящую стрелу… Итак, мы имеем дело с вендом. Он высокий — здесь остались его следы, — сильный, дерзкий, очень быстро соображает. И, судя по тому, что унес меч, он прошел обучение в столице, в войске государя. А теперь скажи мне, как его зовут.
— Варлыга, — с отвращением проговорил Аршалай. — То-то я думал, где он так хорошо навострился болтать по-нашему…
— Тот самый, которого ты поставил старшим над землекопами, — посмеиваясь, уточнил Страж Севера.
— Я, несомненно, сделал правильный выбор! — обиделся наместник. — Он прекрасно руководит людьми… Кстати, у меня имеется по его поводу кое-какая мысль…
— Порубить на куски и скинуть в ров?
— Для начала излови его. Живьем.
— Лучше бы мертвым, — буркнул Данхар. — Таких лучше в живых не оставлять.
Наместник покачал головой, улыбаясь:
— Не-ет. Варлыга мне еще пригодится…
* * *
Лесная речушка была не слишком широкой, но быстрой. Струи воды вскипали и пенились на перекатах, то и дело обнажая речное ложе, усеянное обломками дикого камня.
— Здесь пойдем, — внимательно осмотрев противоположный берег, промолвил Андемо.
— Уверен, что здесь? — с сомнением глядя на бурлящий среди камней поток, спросил Варлыга. — Не снесет?
— Я тут прежде ходил, — ответил бьяр. — А на той стороне, как пройдем, надо будет сразу греться. Вода студеная!
— До той стороны еще дойти надо…
— Дойдем. Все тихо. — Он обвел рукой густой окрестный ельник. — Арьяльцы про этот брод не знают.
— О прошлом ты говорил то же самое — а мы едва не столкнулись с ними нос к носу!
— Они, верно, и не знали, раз так шумели. Нас искали, вот и наткнулись на брод. Поди, и сейчас нас там ждут… — Молодой бьяр улыбнулся. — Мы-то их видели, а они нас — нет!
— Может, ты и прав…
Варлыга еще раз внимательно осмотрелся. Лес, казалось, спал долгим, беспробудным сном.
— Дам тебе трех вендов, — решил предводитель беглецов. — С ними вперед уйдешь. Осмотритесь там. Если и впрямь все как видится, дай знак. Мы пока подождем тебя здесь. И братья твои тоже.
— Братья-то чего? Не доверяешь?
— Когда б я вам не доверял — еще у первого брода прикончил бы, — мрачно ухмыльнулся Варлыга. — Не говори пустого. Сам подумай — а вдруг и тут арьяльцы уже засели? Как нам обратно в лес уходить? Нас тут же отыщут по горячему следу! А так, глядишь, твои братья уведут тайными тропами…
— Все-то предусмотрел, — покачал головой Андемо. — Значит, мне, если что, первому погибать?
— А ты как думал? Мы с тобой о том и рядились. Мои парни тебя с братьями на Великом Рву защитили? Защитили. Когда бы не они, вас бы там попросту затоптали.
— Защитили, — склонил голову бьяр. — Ты, верно, и сам не понимаешь, что для нас сделал. Милостью богов ты вызволил моих родичей из Длинной Могилы. Аршалай губит землю, разрушает обиталища духов, оскверняет священные места — и все это нашими руками! Гнев Тарэн зреет, как весенний паводок, чтобы внезапно прорваться, уничтожая правых и виноватых. Мы страдаем от этого ожидания больше, чем от голода и непосильного труда. Наместник, словно слепой или безумец, тащит всех прямо в трясину…
Варлыга с изумлением слушал приятеля. Никогда прежде он не слыхал от тихого и немногословного Андемо таких длинных речей.
— Мы все обязаны тебе больше чем жизнью, — продолжал тот. — И поможем всем, чем сумеем. Хочешь пройти через наши земли до Холодной Спины — значит тому и быть. Мы пойдем вперед, разведаем дорогу, проведем тебя и твоих людей, а потом вернемся по домам. И будем молить нашего небесного защитника Зарни Зьена снова явиться и остановить святотатство.
— Да услышат тебя ваши бьярские боги, — отозвался Варлыга.
Андемо кивнул и шагнул вперед. Вслед за ним трое вендов по приказу Варлыги вступили в холодную воду. Она обожгла их так, что даже на берегу было слышно тихое подвывание. Буруны крутились у самых колен, но крошечный отряд продолжал двигаться к дальнему берегу. Осторожно прощупывая ступнями мокрый камень, беглецы втыкали длинные шесты в еле заметные в клочьях пены трещины между камнями, опирались, делали очередной шаг. Варлыга не отрываясь глядел на соратников. Рядом с высокими плечистыми вендами Андемо выглядел совсем подростком. Но свои леса он должен знать прекрасно. Если он утверждает, что эту реку можно здесь перейти, значит так оно и есть.
Варлыга стиснул зубы, не желая показывать сотоварищам, как хочется ему уже оказаться в дривских лесах. Там земли его рода — вот только родовичей не осталось. Может, кто и уцелел, но об этом он узнает, только когда вернется в Мравец…
Наконец все четверо оказались на другом берегу. Разошлись и вскоре снова вернулись на берег, показывая: все спокойно.
— Сейчас иду я, со мной десяток и ты. — Вожак указал на младшего брата проводника. — Вы трое пока сторожите на этом берегу. Если недруг появится, орите во всю глотку…
Отряд выстроился цепочкой и, держась за плечи друг друга, вошел в ледяную воду.
Казалось, уже ничто не может задержать беглецов. Но в тот самый миг, когда они были посреди реки, берега вдруг ожили. Пушистые зеленые ели в единый миг будто взмыли в воздух, и из подземных укрытий на вчерашних ссыльных бросились накхи. Венды даже не успели изготовиться к бою. Их швыряли лицом на землю и скручивали, как лосят.
— Назад! — закричал Варлыга.
Однако едва оглянулся, как понял, что уже поздно. Накхи были повсюду.
Из лесу на берег вышел Данхар в сопровождении нескольких воинов.
— Стойте, где стоите! — насмешливо крикнул он. — Не заставляйте меня пожалеть, что вы еще живы! Ты, как тебя там, — Варлыга! Бросай оружие! Подчинишься — поживете еще немного. Если нет — никто из вас не выйдет из этой реки!
