(Не)святая Троица: изображая неизобразимое

Книга: Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Учение о Троице – один из важнейших и в то же время один из самых сложных для понимания догматов христианства. Он был утвержден в IV в. на Втором Вселенском соборе в Константинополе и зафиксирован в Никео-Константинопольском Символе веры. Догмат гласит, что три ипостаси Троицы – Бог-Отец, Бог-Сын и Святой Дух – существуют в нераздельной полноте, равны, едины и неделимы. Сын Божий был рожден Отцом до создания мира и единосущен ему, а на Земле он воплотился в человека через Деву Марию. Святой Дух также предвечно изошел от Отца. Спустя семь веков учение о Троице окажется в центре ожесточенных богословских споров. Идейные противоречия двух крупнейших частей христианского мира в конечном итоге приведут к разделению Церкви на католическую и православную.

Никео-Константинопольский символ веры

«Верую во единого Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли, всего видимого и невидимого. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, единородного, рожденного от Отца прежде всех веков, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного, не сотворенного, одного существа со Отцом, через Которого все сотворено; для нас людей и для нашего спасения сошедшего с небес, принявшего плоть от Духа Святого и Марии Девы и сделавшегося человеком, распятого за нас при Понтии Пилате, страдавшего и погребенного, воскресшего в третий день согласно с Писаниями (пророческими), восшедшего на небеса и сидящего одесную Отца, и снова грядущего со славою судить живых и мертвых, Царству Его не будет конца. И в Святого Духа, Господа, дающего жизнь, исходящего от Отца, поклоняемого и прославляемого равночестно с Отцем и Сыном, говорившего чрез пророков. И во единую, Святую, Вселенскую и Апостольскую Церковь. Исповедую единое крещение во оставление грехов. Ожидаю воскресения мертвых и жизнь будущую. Аминь».

Слишком абстрактный и далекий от постигаемой человеком реальности, образ Троицы нуждался в наглядном объяснении. Но не все ипостаси могли быть визуально представлены. Христианские мастера с ранних времен в разных сюжетах изображали Сына, так как он воплотился в человеческой плоти, и Святого Духа, который, как говорилось в Писании, являлся людям в виде голубя или языков пламени. Однако как можно изобразить Бога-Отца, если он, как следовало из Библии, принципиально непредставим? И, что еще сложнее – как визуализировать всю Троицу, продемонстрировав одновременно и тождество, и различие ипостасей? По мнению французского историка искусства Андрея Грабара, за всю историю Церкви так и не возникло какого-то одного визуального воплощения догмата о Троице, которое было бы сочтено окончательным: «лучшим доказательством этого служит тот факт, что все предлагаемые иконографические модели отвергались, а затем сменялись новыми – столь же спорными и недолговечными».

Иконография Троицы всегда оставалась полем визуальных экспериментов. Триединого Бога представляли в виде трех ангелов (373) или трех (почти) идентичных мужских фигур (374, 375). Иногда их объединяла общая мантия (376, 377) или сияние (378 a), а порой у божественных ипостасей оказывалась одна на троих пара ног (378 b, 379).

На других изображениях Троицы ипостаси явно отличаются друг от друга: Отец чаще всего предстает как зрелый муж или седовласый старец; Сын – в привычном облике Христа, как отрок (Эммануил) или с помощью символа – как жертвенный агнец (см. ); Святой Дух – как голубь. Образы триединого Бога, создававшиеся на протяжении веков, по-разному комбинируют эти элементы. Один из самых распространенных вариантов – это «Престол Благодати»: Бог-Отец, который держит на коленях крест с распятым Сыном, а рядом парит (вылетает из их уст) голубь Святого Духа. На других изображениях Бог-Отец держит в руках медальоны с фигурками Агнца и голубя (или только медальон с агнцем, а голубь летит над ними). На некоторых образах мы видим не всю Троицу, а своего рода «Двоицу»: Сына, сидящего рядом с Отцом (380), – а то и одну фигуру, которая олицетворяет все три лица Бога, Троицу в ее совокупности.

Порой, дабы показать единосущие ипостасей, их изображали в виде двух человеческих туловищ, вырастающих из общей нижней части тела (381), или как сочленение птицы Святого Духа с фигурами Отца и Сына (382). И в католических, и в православных землях существовали образы Троицы как человека с двумя или тремя головами (387–392) либо с двумя или тремя сросшимися лицами (393–395, 398). Некоторые художники, не пытаясь изобразить неизобразимое, представляли Троицу с помощью различных схем (403–407) или «монограмм» (408) либо создавали сложнейшие аллегории, где человеческие фигуры растворялись в орнаменте и абстракции (410–413).

Возможно, что важную роль в формировании «монструозной» иконографии Троицы сыграла мысль Псевдо-Дионисия Ареопагита. Этого богослова, жившего в V–VI вв., в Средние века отождествляли с Дионисием из Афин – учеником апостола Павла. Ареопагит подчеркивал, что божественный абсолют непознаваем. Но как тогда изображать Господа? «Подобные», то есть ожидаемые человеком, образы, могут не привести верующих к Богу, а, напротив, увести от него, поскольку золото, короны или царственные престолы соблазняют разум, заставляя думать, что во всем этом великолепии и состоит сущность божества. Тут недалеко до идолопоклонства, так презираемого христианством. Чтобы не вводить людей в заблуждение, Дионисий предлагал использовать так называемые «неподобные подобия» – необычные, приземленные или уродливые образы, которые позволяют продемонстрировать, что Господь непознаваем. Например, Бога можно изобразить не в облике благородного мужа в роскошных одеяниях, восседающего на троне, а как земляного червя:

«Он Сам Себя представляет под видом червя (Пс. 31:7), как предали нам мужи, постигшие тайны Божии. Таким образом, все Богомудрые мужи и истолкователи тайн откровения отличают Святая Святых от предметов несовершенных и неосвященных, и вместе благоговейно приемлют священные изображения, хотя они и не точны, так что для несовершенных Божественное делается недоступным, а любящие созерцать Божественные красоты не останавливаются на сих изображениях, как бы на подлинных. Притом более воздается славы Божественным предметам, когда они описываются точными отрицательными чертами и представляются в несходных изображениях, заимствованных от вещей низких. Следовательно, не будет никакой несообразности, если по вышесказанным причинам и употребляются при описании небесных существ совершенно несходные с ними подобия».

Псевдо-Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии, V–VI вв.

(Перевод монаха Моисея, XVIII в.).

Низкий, странный и ужасный образ, предельно далекий от величия, которого обычно ожидают от изображений Господа, поражает разум и вызывает вопрос – как божество может быть столь нелепым? Именно этот эффект и позволяет понять, что Бог не равен своему визуальному «подобию» – он бесплотен, невидим и непредставим.

Три тела Бога: тождество и различия

Иконография христианской Троицы не возникла из ниоткуда. Божественные троицы были известны в искусстве древних культур, в недрах которых сформировалась христианская иконография: сохранились египетские амулеты с тремя божествами и римские образы двух или трех сопрестольных императоров (двоица иногда сопровождалась птицей – Викторией) с коронами или нимбами. Иногда рядом с императором восседало божество, и их лики были неотличимы друг от друга. Такие троицы перекочевали на донца христианских сосудов, только место римских императоров и божеств заняли Христос с мучениками. «Небесное» воплощение Христа на них порой коронует Христа «земного» – совсем как на росписях в египетских храмах фараон, божество на земле, поклонялся своей же небесной инкарнации.

Рассматривая раннехристианские фрески в катакомбах Рима, можно заметить, что классическая сцена Тайной вечери напоминает пир древнегреческих философов во главе с Сократом, апостолы на барельефах саркофагов стоят в тех же позах, что и римские политики, а жесты античных риторов и Христа или святых идентичны. Одно из самых первых изображений Троицы тоже появляется в Риме. На так называемом Догматическом саркофаге начала IV в. мы видим сотворение Богом Евы. Причем, чтобы показать, что в процессе творения участвовала вся Троица, скульптор изобразил три почти одинаковые бородатые фигуры (372). Августин, один из влиятельнейших латинских богословов, интерпретировал множественную форму глагола «сотворим» как указание на то, что в творении принимали участие все три ипостаси Бога. Хотя мужчины на саркофаге очень похожи друг на друга, черты их лиц нельзя назвать идентичными. Центральная фигура, Бог-Отец, восседает на троне: это подчеркивает его главенство и напоминает о том, что изображения небесного царя в позднеримском искусстве строились по тем же принципам, что и образы императора.

На этом рельефе Сын «помогает» Отцу в творении Евы – эта деталь чрезвычайно важна. Она напоминает о новой доктрине, которая незадолго до создания саркофага была утверждена на Первом Вселенском соборе в Никее (325 г.). Он провозгласил догмат о том, что природа Христа тождественна природе Бога-Отца. Эта доктрина была обращена против могущественной в то время арианской ереси. Ариане считали, что Сын не единосущен с Отцом, а сотворен им, и поэтому уступает Отцу в божественности.

В течение долгого времени самым распространенным вариантом изображения триединого Бога были три (почти) идентичных ангела. Этот образ («Ветхозаветная Троица»), который известен в иконографии с IV в., восходит к библейской истории о гостеприимстве Авраама (373). Как рассказывается в Книге Бытия (18:1–15), Бог в облике трех путников явился старику Аврааму, который привел их к себе домой. Они сообщили ему, что его жена Сарра скоро будет ждать сына. Сарре показалось невероятным, что она сможет зачать в столь почтенном возрасте, но предсказанное сбылось, и она родила сына Исаака. В следующей главе Бытия загадочные мужи прямо называются ангелами. Августин, интерпретируя Ветхий Завет в свете Нового, увидел в этой истории зримое воплощение и предвозвестие догмата о Троице.

В Средневековье Троица стала изображаться не только в виде трех ангелов, но и как три фигуры, похожие на Христа. Однако, чем больше между ними было сходства (ведь Бог в трех ипостасях един), тем важнее было показать и различия (поскольку единый Бог троичен). Для этого использовались разные по цвету и форме нимбы, похожие, но не тождественные одежды, небольшая разница в чертах лица или жестах. Чтобы передать парадокс, заключенный в таинстве Троицы, художники намеренно играли на визуальной неопределенности и многозначности: три фигуры неуловимо отличались друг от друга, однако зритель далеко не всегда мог понять, где какая из ипостасей.

372. Догматический саркофаг (саркофаг Троицы). Рим (Италия), ок. 320–350 гг. Vaticano. Musei Vaticani. Sarc. № 104

373 a. Часослов Генриха II. Франция, ок. 1547–1559 гг. Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Latin 1429. Fol. 38v

Два варианта Ветхозаветной Троицы: в виде трех мужей-ангелов и как три христоподобные фигуры. На второй миниатюре Отец, Сын и Святой Дух изображены с одинаковыми крещатыми нимбами. Как правило, крест, символ распятия, отличал нимб Христа от нимбов ангелов и святых (см. 310). Однако порой такие кресты, чтобы подчеркнуть единство Троицы, получали все три ипостаси.

373 b. Рудольф Эмсский. Всемирная хроника. Чехия, ок. 1350–1375 гг. Fulda. Hochschul- und Landesbibliothek. Ms. Aa 88. Fol. 44v

374 (LVI). Жан Фуке. Часослов Этьена Шевалье. Тур (Франция), ок. 1452–1460 гг. Chantilly. Musée Condé. Ms. 71

Троица в виде трех идентичных христоподобных образов. Похожие как три капли воды, ипостаси получают одинаковые атрибуты (крещатый нимб и державу – символ мира) и оказываются (практически) неразличимы. Однако можно предположить, что Деву Марию коронует после вознесения на небо именно ее Сын – Христос, в центре на троне сидит Бог-Отец, а справа от него – Святой Дух.

375. Данте Алигьери. Божественная комедия. Сиена (Италия), ок. 1444–1450 гг. London. British Library. Ms. Yates Thompson 36. Fol. 177r

Различия ипостасей могли маркироваться разной формой нимбов. На иллюстрации к «Божественной комедии» Бог-Отец единственный из ипостасей изображен с круглым нимбом, своей формой отсылающим к полноте небесной гармонии; помимо этого, его главенство подчеркивает головной убор, напоминающий корону императора Священной Римской империи.

В центре композиции, как можно угадать по свечению божественного пламени (Деян. 2:3), находится Святой Дух (обычно в центре располагался Отец или Сын). Христос и Бог-Отец симметрично развернуты друг к другу и дотрагиваются до Святого Духа, что символизирует католическую доктрину о его исхождении одновременно от Отца и от Сына («Filioque» – «филиокве», букв. «и от Сына»), а не только от Отца, как учила Православная церковь.

376. Часослов семьи Спинола. Брюгге или Гент (Бельгия), ок. 1510–1520 гг. Los Angeles. The J. Paul Getty Museum. Ms. Ludwig IX 18. Fol. 10v

Один из самых распространенных приемов, позволяющих продемонстрировать единство лиц Троицы, – это общие атрибуты или одежды. Здесь все три ипостаси изображены не просто в одинаковых одеяниях, а в общей мантии из единого куска ткани. У персон Троицы идентичные скипетры и короны, а руки покоятся на одной державе – символе власти над мирозданием. Единственное, что их отличает, – это жест центральной фигуры, которая благословляет того, кто смотрит на эту миниатюру.

377 (LVII). Часослов Филибера де Вири. Лион (Франция), ок. 1511 г. Genève. Bibliothèque de Genève. Ms. Latin 367. Fol. 164v

У трех ипостасей Троицы общая мантия, корона и держава. На короне изображена лилия – символ Троицы (т. к. у этого цветка три лепестка), да и сам венец формой напоминает трилистник. Несмотря на все сходство трех фигур (одинаковые бороды, нимбы…), главенство центрального персонажа – видимо, это Бог-Отец – знаменует большой круглый рубин, украшающий его часть короны.

378 a. Часослов. Великобритания, ок. 1501–1510 гг. London. British Library. Ms. Royal 2 B XV. Fol. 10v

378 b. Часослов графа Ормонда. Великобритания, ок. 1460 г. London. British Library. Ms. Harley 2887. Fol. 33v

На миниатюрах из двух английских Часословов Троица изображена очень необычным образом. Левая ипостась, Христос, нарисована «человеческими» красками, в то время как Бог-Отец и Святой Дух – золотого цвета, что напоминает об их небесной сущности. Все три персоны Троицы обнажены, и их наготу прикрывает сияние исходящего от них божественного света. В одном случае они одеты в одну общую корону, в другом – в три отдельных; на первом изображении ноги видны у всех ипостасей Троицы, на втором – только у Христа, а Бог-Отец и Святой Дух будто бы парят в воздухе.

379. Фреска в странноприимном доме. Мелле (Италия), XV в.

В Италии сохранилось несколько фресок, где три ипостаси нарисованы как одинаковые фигуры, вырастающие из общего основания. Здесь два боковых туловища словно парят в воздухе и никак не соединены с нижней частью тела. Возможно, в центр помещен Бог-Сын, поскольку он единственный из персон Троицы вочеловечился и, подобно потомкам Адама, ходил по земле. Если так, то Бог-Отец и Святой Дух изображены парящими, чтобы подчеркнуть их небесную сущность. Не исключено, впрочем, что в центре Бог-Отец, а два боковых тела зависли в воздухе просто потому, что не очень умелый мастер просто не придумал, как нарисовать три торса на одной паре ног. Такие фрески, которые сегодня остались лишь в отдаленной сельской глубинке, в Новое время казались образованным клирикам крайне сомнительными.

380 a. Псалтирь Харли. Кентербери (Великобритания), XI в. London. British Library. Ms. Harley 603. Fol. 56v

380 b. Псалтирь Латтрела. Великобритания, ок. 1325–1340 гг. London. British Library. Ms. Add. 42130. Fol. 203r

Святая «Двоица». Существует тип изображения Троицы, на котором присутствуют только две антропоморфные фигуры. Его источник – это 109-й псалом Давида: «Сказал Господь Господу моему: “Сиди справа от Меня, доколе не положу врагов Твоих подножием ног Твоих”».

Из-за сложностей в толковании этих слов (Бог-Отец обращается то ли к Христу, то ли к царю Давиду) художники изображали сидящим рядом с Богом-Отцом то Сына, то, реже, Давида, считавшегося автором Псалтири.

На первой иллюстрации Святой Дух отсутствует, юный Отец восседает на шаре – символе мироздания, а по его правую руку изображен столь же юный Христос – его можно узнать по нимбу с крестом и по фигурам «врагов», которых он попирает.

Согласно альтернативной интерпретации, которая восходит к комментарию Иеронима Стридонского (IV–V вв.) к словам «Сказал Господь Господу моему», перед нами не Отец и Сын, а две природы Христа – божественная и человеческая.

На второй миниатюре мы видим другую «Двоицу». Персонаж в короне, восседающий справа от христоподобного Бога-Отца – это, видимо, царь Давид, который считался не только предком Христа, но и его ветхозаветным прообразом.

381. Лотианская Библия. Оксфорд (Великобритания), ок. 1220 г. New York. The Morgan Library and Museum. Ms. M. 791. Fol. 4v

В английских иллюминированных рукописях встречается уникальный тип изображения Троицы: она состоит из двух фигур, Бога-Сына и Бога-Отца, склеившихся будто сиамские близнецы, и голубя Святого Духа, парящего между ними. У них две общие ноги, но при этом четыре руки и две головы с отдельными нимбами.

На этой миниатюре, представляющей Троицу как творца мироздания, мастер явно пытался «рационализировать» этот причудливый образ. Здесь отрок Иисус стоит на троне рядом с Богом-Отцом. Однако по тому, как построена эта сцена, видно, что она скопирована с изображений, где обе фигуры были соединены воедино. Вокруг триединого Бога, на отдельных небесных «полках», выстроились девять ангельских чинов. Десятая «полка» пуста в напоминание о Люцифере и тех ангелах, которые вместе с ним восстали против Господа и были низвергнуты в преисподнюю.

382 (LVIII). О семи планетах, их влиянии на дни недели и часы, а также об их домах. Ульм (Германия), ок. 1464 г. Los Angeles. The J. Paul Getty Museum. Ms. Ludwig XII 8. Fol. 52r

Троица в виде трех слитых воедино фигур. Святой Дух изображен в виде огромного голубя, а Христос – как младенец с крестом и чашей в руках. У каждой ипостаси крещатый нимб, но цвета нимбов разные. Хотя птица внешне больше напоминает орла, традиционным символом Святого Духа был голубь, и, видимо, здесь все же подразумевается он. Единство лиц Троицы композиционно могли подчеркивать и переплетающиеся кольца, обозначающие движение планет.

«Четверица»: Богоматерь как часть Троицы

С XIV в. появляются изображения Троицы, на которых одна из ипостасей, а иногда и все три напоминают не мужчин, а женщин (392). Несмотря на предположения о том, что существовали некие полностью «женские» Троицы, или что кто-то считал Деву Марию частью триединого божества, на самом деле перед нами вовсе не женщины, а фигуры без пола, поскольку у Господа его нет.

Тем не менее, на некоторых образах Дева Мария, не входя в Троицу, максимально сближается с ней, приобретая особый, полубожественный статус. В христианской традиции Марию, мать Бога, метафорически также именовали его невестой, соотнося с ней строки из Песни Песней: «запертый сад – сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник» (4:12) (см. ). Римский поэт Пруденций (IV–V вв.) говорил о Деве как о невесте Святого Духа, а Иоанн Дамаскин (VII–VIII вв.) – как о невесте Бога-Отца. Немецкая монахиня Мехтильда Магдебургская (XIII в.), стремясь прославить Мадонну, даже называла ее «богиней» («Ее сын – Бог, а она – Богиня»), а немецкий миннезингер Генрих Мейсенский (XIII в.) подчеркивал ее равенство с лицами Троицы:

«Я Бог, он – Бог, и Бог – она, скажу я наконец:

Я – Отцемать, а он – мой Матереотец».

Генрих Мейсенский (Фрауэнлоб). Песнь о Марии, ок. 1300 г.

(Перевод С. О. Зотова)

Отношения Троицы и Девы Марии у него приобретают предельно физиологический характер:

«Сказать могу не утая,

Спала я со всеми Тремя».

Генрих Мейсенский (Фрауэнлоб). Песнь о Марии, ок. 1300 г.

(Перевод С. О. Зотова)

Даже без всякой связи с богословски сомнительными утверждениями о божественности Девы Марии, некоторые образы Троицы, где она восседает рядом с тремя ипостасями, напоминают «семейный портрет» (383–385). Причем иногда Богоматерь сидит не в стороне, а в самом центре, окруженная Троицей (386). Стремясь прославить Деву, средневековые мастера порой создавали потенциально двусмысленные изображения, которые, если интерпретировать их буквально, можно было счесть еретическими.

383. Псалтирь Харли. Кентербери (Великобритания), XI в. London. British Library. Ms. Harley 603. Fol. 1r

Троица как «Отечество». Бог-Отец держит на коленях Иисуса и нежно прислоняется щекой к его щеке: «Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс. 2: 7); «Единородный Сын, сущий в недре Отчем» (Ин. 1: 18). Эта сцена построена так же, как многочисленные византийские иконы, где Дева Мария прижимается к щеке Младенца, который сидит у нее на руках (Богоматерь Умиление). К уху Отца устремляет свой клюв голубь, который символизирует третью ипостась – Святого Духа.

384. Бревиарий Эльфвина Винчестерского. Великобритания, ок. 980–1041 гг. London. British Library. Ms. Cotton Titus D XXVII. Fol. 75v

Святая «Пятерица» – настоящий иконографический курьез. На радуге, Престоле Господнем, сидят пятеро: Богородица с Иисусом на коленях, Святой Дух, Бог-Сын и Бог-Отец. Причем Иисус изображен дважды – младенцем и взрослым. Судя по жесту, Младенец принимает участие в «обсуждении», развернувшимся между Иисусом и Богом-Отцом.

Художник объединил две распространенных в его время сцены: сопрестольных Иисуса и Бога-Отца и Деву Марию с Младенцем и Святым Духом (в облике голубя), подходящую к небесному трону.

Иллюстрируя 109-й псалом, художник стремился одновременно показать двойную природу Христа и явить всю Троицу. Поэтому, вместо того, чтобы просто добавить к «Двоице» голубя, он дважды изобразил Христа – не символически, но буквально, а также нарисо вал Богоматерь для того, чтобы она держала Младенца (ведь не мог же он ходить сам по себе!).

Мастер мог бы не рисовать взрослого Иисуса, однако ему было важно показать не только «земную», но и «небесную» ипостась Христа, так как еретики-ариане, интерпретируя 109-й псалом, отрицали равенство Сына Отцу. Поэтому на миниатюре Иисус попирает ногами не только скованного Иуду, но даже самого Ария, защищая и человечество, и доктрину Боговоплощения.

385. Фреска в церкви св. Иакова. Уршаллинг (Германия), XIV в.

На этой фреске из Германии в центре Троицы под общей мантией изображена женская или женоподобная фигура. Существует несколько версий того, как интерпретировать этот необычный сюжет.

Некоторые ученые полагают, что в подобном обличье мог предстать Святой Дух, поскольку на древнееврейском и в сирийском языках слово «дух» женского рода. Дух определялся как женщина и в некоторых апокрифических сочинениях гностиков. В памятнике христианского права «Наставление апостольское» (III в.) звучат отголоски этих представлений: там сказано, что епископ – это земное воплощение Бога-Отца, дьякон – Сына, а диаконисса – Святого Духа.

Однако средневековые мастера вряд ли что-то слышали о текстах гностиков. Скорее всего, дело совсем в другом. Как сформулировал Иероним Стридонский, «у божества нет пола». Так что, вероятно, создатели этой фрески стремились показать андрогинную природу Святого Духа.

Наконец, существует еще одна теория: художники просто изобразили его очень юным, и сходство с женщиной вышло случайно.

386. Часослов Жана Бесстрашного. Нидерланды, ок. 1409–1419 гг. Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. NAL 3055. Fol. 195v

Образ Святой «Четверицы». На миниатюре из часослова Жана Бесстрашного Мария не стоит на коленях, принимая корону, но восседает наравне с Отцом и Сыном на небесном троне. Единство семейственной троицы – Отца, Сына и Матери – показано с помощью золотого обруча. Ранее исследователи считали, что он как раз и обозначает Святого Духа. Однако, если внимательно присмотреться, видно, что на правой части обруча сидит едва заметный голубь. Как считается, первое подобное изображение появляется в алхимическом трактате «Книга святой Троицы» (см. ). Оттуда такие образы могли попасть и в традиционную церковную иконографию.

Существуют свидетельства о том, что различные «Четверицы» существовали и в русской иконописи: четвертой персоной оказывался то любимый народом св. Николай Угодник, то Богородица. По сообщению российского этнографа XIX в. Сергея Максимова, подобный мотив он видел на одной белорусской иконе XVI в.: «Богородица в виде Царицы Небесной покрывает своей мантией Духа, парящего у нее на груди, под Духом изображен Бог-Отец, прилепившийся к ее «лону», у ее ног притулился распятый Христос».

Многоглавый Бог: языческие корни

Приезжая в Азию, европейские путешественники XIII–XVI вв. неизменно удивлялись местным изображениям богов. Многоликие, многорукие и многоглавые идолы разительно отличались от знакомых им образов святых, Девы Марии или Христа и казались христианам дьявольскими чудовищами. Однако и само христианское искусство порой представляло сакральных персон в монструозном обличье.

С XII–XIII вв. Троицу иногда стали изображать как человека с тремя головами на одном торсе (387–392); чуть позже, с XIII в., появились и трехликие Троицы – с тремя ртами, четырьмя (393–394) или двумя (395) глазами на одной голове. Откуда же взялись эти изображения, которые сегодня трудно было бы представить в католическом или православном храме?

Многие ученые считают, что истоки монструозных изображений Троицы следует искать исключительно в самой тринитарной доктрине. Три ипостаси единого Бога было логично визуализировать как три лица на одной голове или три головы на одной шее. Именно в такой форме Троица упоминается уже в IV в. в видении патриарха Александрии Петра, а в V–VI в. – у африканского епископа Вигилия Тапсийского, критиковавшего «нелепые» изображения Троицы в виде треугольника, четырехугольника или трехглавого существа.

Однако можно ли объяснить появление монструозных образов Троицы лишь через богословие? Трехликие божества были известны во многих языческих традициях, искусство которых питало христианскую иконографию. Невозможно не принимать в расчет, что церковные мастера, изображая Троицу, могли придавать ей форму тех трехглавых или трехликих божеств, которые были им хорошо известны.

Мнения исследователей разнятся: одни ищут истоки трехголовых и трехликих изображений Троицы в Риме, другие – у кельтов, третьи – в культе трехглавого божества, который якобы в раннем Средневековье был популярен по всей Европе.

Неясно, насколько сильно на изображение Троицы в виде фигуры с тремя лицами или головами могли повлиять отголоски древнегреческого политеизма. Задолго до появления христианства были известны статуи триединой богини Гекаты-Селены-Артемиды в виде женщины с тремя головами – в первые века нашей эры они распространились в мультикультурном пространстве Римской империи (396). Еще одно божество со сросшимися лицами – это двуликий Янус, римский бог дверей, переходов и времени (один его лик обращен в прошлое, а второй – в будущее). В Средневековье эта фигура служила олицетворением месяца января – оба слова происходят от общего корня, обозначающего «начало» (397, 398). Кроме того, с такими же, как у Януса, сочлененными головами изображали многие другие персонификации – Фортуну, Благоразумие, Обман, Время и т. д. Первые известные примеры трехглавой Троицы были связаны именно с античным наследием. В 1154 г. архиепископ Йорка использовал для своей печати древнюю гемму, на которой была изображена трехглавая химера. Для того, чтобы христианизировать этот образ, мастера приделали к ней круговую надпись: «Сие есть глава наша – Троица».

387. Капитель колонны в церкви св. Марии Великой. Аббатство Алькесар (Испания), XII в.

Одно из древнейших изображений трехголовой Троицы сохранилось на капители в арагонском аббатстве Алькесар. Мы видим Бога-Творца с тремя головами, который готовится вдохнуть жизнь в Адама, лежащего у него на руках (вместе их фигуры образуют крест). Однако, так как нимб просматривается только вокруг центральной головы, некоторые исследователи считают, что возможно, перед нами не трехглавый Бог, а Творец с двумя головами ангелов по бокам.

388 а (LIX). Фреска на своде нартекса в церкви св. Георгия. Кастория (Греция), XIII в.

388 b. Миссал. Экс-ан-Прованс (Франция), 1423 г. Aix-en-Provence. Bibliothèque municipale. Ms. 11. P. 462

Многоликие Троицы с птицей вместо третьей головы. Этот необычный вариант изначально возник не в Западной Европе, а в православной Охридской архиепископии, откуда затем попал во Францию и Италию (правда, особого распространения не получил). Некоторые исследователи связывали этот образ с сообщениями византийских историков о том, что богомилы, – гностическая христианская секта, – поклонялись трехглавому богу.

389. Псалтирь. Великобритания, ок. 1270-1280 гг. (изображения), ок. 1397–1400 гг. (текст). Cambridge. St. John's College. Ms. K 26. Fol. 9r, 9v

Авраам принимает у себя Троицу. В центре триединого Бога – седобородый Отец. По его левую руку, видимо, юный безбородый Христос, а по правую – огненный Святой Дух. У гостя три головы, вырастающие из общего торса, и четыре руки. Их «распределение» между ипостасями изображено максимально двусмысленно: можно сказать, что на столе лежат руки Отца, а Сын и Дух сзади приобнимают друг друга, а можно решить, что Отец сзади держит Сына и Духа за плечи, а на столе мы видим правую руку Духа и левую руку Сына. У персон Троицы общий нимб, сложенный из трех совмещенных окружностей. На столе и в одном из блюд в руках Авраама – круглые хлеба, которые напоминают гостии – тело Христово.

В сцене гостеприимства Авраама в кембриджской Псалтири вместо трех мужей, в облике которых праотцу явился Господь, мы видим царственную фигуру Троицы с тремя головами, вырастающими из одного тела.

390. Янсен Эникель. Всемирная хроника. Германия, ок. 1370 г. München. Bayerische Staatsbibliothek. Ms. Cgm 5. Fol. 35r

391. Фреска в церкви Успения Пресвятой Богородицы. Армено (Италия), XV в.

392. Фреска в церкви аббатства св. Петра. Перуджа (Италия), XIV в.

Изображение трехглавой Троицы с необычайно женоподобными ипостасями, вероятно, связано со стремлением показать, что у Бога нет и не может быть пола.

393. Антифонарий. Италия, XV в. Museo di San Gemignano

Помимо трехглавой Троицы существовала и трехликая. Чаще всего такие изображения представляли собой Иисуса с четырьмя глазами и тремя носами, расположенными на одной голове. В России этот тип назывался «смесоипостасным» и регулярно встречался в старообрядческой иконе.

394. Историческая Библия. Швабия (Германия), ок. 1375–1400 гг. New York. The Morgan Library and Museum. Ms. M.0268. Fol. 1v

Три соединенные воедино лика Троицы не всегда оказывались одинаковыми. Например, здесь по центру явно изображен Бог-Отец (с седой бородой), слева – Бог-Сын (с бородой покороче), а справа – «юный» Святой Дух (вовсе без бороды).

395. Нидерландская школа, ок. 1500 г. Частная коллекция

Менее распространенный вариант трехликой Троицы – образ с двумя глазами и тремя носами. Ипостаси, находящиеся по бокам, изображены в профиль, а центральная – анфас, что подчеркивает их иерархию.

Теория о всеобщем европейском культе трехглавого бога основана на археологических находках и письменных свидетельствах древних историков о том, что у германских, славянских и балканских племен были свои версии многоголовых божеств. Среди самых известных изображений – рог из Галлехуса (V в.), где изображен германский трехголовый бог с топором (предположительно, Тор); славянский Збручский идол (X в.), у которого имеется четыре лица, направленные по четырем сторонам света; балканские барельефы т. н. «Фракийского всадника» (IV в. до н. э. – IV в. н. э) – на некоторых из них у всадника три головы («Фракийский всадник» стал образцом для христианских изображений Георгия Победоносца, побеждающего змия) (399). Судя по сохранившимся описаниям, под Радомышлем стоял восточнославянский идол Четыребога, у балтийских славян был бог по имени Триглав, а в религиозном центре полабских славян Арконе с IX по XII вв. находился четырехглавый идол бога Святовита.

396. Скульптура богини Гекаты. Анталья (Турция), III в. Antalya Müzesi

397 а. Часослов. Франция, ок. 1156–1157 гг. Charleville. Bibliothèque municipale. Ms. 246 B. Fol. 138v

Двуликий Янус с нимбом.

397 b. Часослов Бедфорда. Париж (Франция), 1423 г. London. British Library. Ms. Add. 18850. Fol. 1r

Двуликий Январь-Янус и Моисей.

397 c. Августин. О Граде Божьем. Париж (Франция), ок. 1475 г. Den Haag. Museum Meermanno. Ms. 10 A 11. Fol. 321r

Персонификация сторон света в форме четырехликого Януса (видимо, подразумевается, что один лик скрыт от зрителя). Янус обнимает мир, словно христианский Бог, который на многих изображениях обхватывает руками сотворенную им Землю.

398. Часослов Бедфорда. Париж (Франция), 1423 г. London. British Library. Ms. Add. 18850. Fol. 14r

В Часослове Бедфорда есть изображения и двуликого Януса, и двуликой же ветхозаветной Троицы. Но почему христианский Бог, с его тремя ипостасями, предстает двуликим? Некоторые исследователи считают, что на невидимой зрителю стороне головы подразумевался и третий лик. Однако логично предположить, что эта фигура все же двулика, так как Бога-Отца и Бога-Сына было принято изображать в виде людей, а Святой Дух тут предстает в виде языка пламени над головой двуликого Бога, так же, как в сценах Пятидесятницы – над головами апостолов. Косвенно это доказывают изображения Троицы, которые можно назвать одновременно и двуликими, и трехликими – на них Святой Дух в образе голубя вылетает из головы Троицы (388).

399. Изображения языческих трехглавых богов. Слева – фрагмент развертки малого рога из Галлехуса, в центре – развертка Збручского идола, справа – фотография барельефа с Фракийским всадником.

Дьявольская триада

Несмотря на то, что в Средневековье образы трехголовой и трехликой Троицы были гораздо более распространены, чем сегодня принято думать, трехликость и трехглавость в иконографии часто были атрибутом дьявола и его слуг. Вероятно, что именно из-за этих сомнительных параллелей подобные изображения Троицы были в конце концов запрещены.

Например, на шведском гобелене XII в., висевшем в церкви в местечке Ског, дьявол предстает в виде трехголового монстра, сидящего верхом на льве. Гобелен создавался вскоре после принятия Швецией христианства, и его языческие элементы видны невооруженным глазом: слева изображена то ли Троица, то ли скандинавские боги Один, Тор и Фрейр, а рядом дьявол – с тремя головами (400).

Первое надежное свидетельство о трехглавом дьяволе появляется в Житии св. Норберта, которое было написано в XII в. Когда Норберт основал в Премонтре свое аббатство, Сатана, который не мог стерпеть, что послушники и монахи там живут столь праведно, принялся их преследовать. Однажды ночью один из послушников, размышляя о природе святой Троицы, узрел видение божества. Господь похвалил его за благочестие и в награду явил ему свой трехглавый образ. Однако визионер не стал торопиться с выводами: хотя он и был исполнен восхищения, вокруг чувствовалось зловоние, которое, несомненно, указывало на присутствие дьявола – ведь древний враг рода человеческого часто являлся верующим под видом святых или самого Бога, чтобы смутить их и заставить ступить на неправедный путь. Тогда послушник ответил владыке ада, что раскусил его план, и дьявол исчез. Эти видения ясно говорят о том, что в XII в. образ трехглавой Троицы уже был известен – иначе зачем дьяволу было являться именно в этом странном и монструозном обличье?

400. Гобелен из Скога. Швеция, XII в. Stockholm. Statens historiska museum

Портрет Люцифера

«И я от изумленья стал безгласен,

Когда увидел три лица на нем;

Одно – над грудью; цвет его был красен;

А над одним и над другим плечом

Два смежных с этим в стороны грозило,

Смыкаясь на затылке под хохлом.

Лицо направо – бело-желтым было;

Окраска же у левого была,

Как у пришедших с водопадов Нила […].

Струи Коцита леденя до дна.

Шесть глаз точило слезы, и стекала

Из трех пастей кровавая слюна.

Они все три терзали, как трепала,

По грешнику; так, с каждой стороны

По одному, в них трое изнывало».

Данте Алигьери. Божественная комедия (Ад, XXXIV, 37–45, 52–57), ок. 1308–1321 гг.

(Перевод М. Л. Лозинского)

На средневековых изображениях постоянно встречался не только трехглавый, но и двух- или семиглавый Сатана или Антихрист (см. ). Однако именно три головы ярче всего демонстрировали их коварство. Ведь благодаря им повелители зла пародировали саму Троицу. На то, что трехликий монстр – все же не триединый Бог, а Антихрист или дьявол, в иконографии указывают многочисленные демонические атрибуты: вздыбленные или похожие на языки пламени волосы, змеи, которых он держит в руках, торчащие из пастей растения и т. д. (401). Во французских морализованных Библиях XIII в. и более поздних рукописях трехликий Сатана или Антихрист часто восседает на троне, обнажив громадный меч, а его королевская корона ощетинивается шипами, разоблачая истинную природу неправедного царя (402).

401. Барельеф на фасаде церкви св. Петра. Тускания (Италия), XII в.

На фасаде церкви св. Петра дьявольская фигура с тремя сросшимися лицами повторяется дважды: над и под оконным проемом. Снизу Сатана, который держит в руках змею, изображен с пламенеющими волосами, сверху у него на голове небольшие рога. Обе фигуры связаны растительными побегами, которые выходят из их боковых ртов. В завитки, которые они образуют с двух сторон от окна, вплетены фантастические гибриды.

402 a. Морализованная Библия. Париж (Франция), вторая четверть XIII в. London. British Library. Ms. Harley 1527. Fol. 128v

Трехглавый Антихрист. Последователи «сына погибели» со своими лживыми книгами и кошелями отстаивают пагубную доктрину перед монахом с боговдохновенным писанием в руках.

402 b. Морализованная Библия. Париж (Франция), вторая четверть XIII в. London. British Library. Ms. Harley 1526. Fol. 29r

Трехликий Антихрист приказывает убить пророков Еноха и Илию.

402 с (LX). История Мерлина. Анже (Франция), ок. 1450–1455 гг. Paris. Bibliothèque nationale de France. Ms. Français 96. Fol. 61

Трехликий Сатана и его придворные демоны.

Папство против Троицы

Трехголовые или трехликие Троицы, изображавшиеся практически таким же образом, как языческие боги или даже сам дьявол, в раннее Новое время попали под подозрения богословов. Первая серьезная волна иконографических запретов поднялась после Тридентского собора (1545–1563), где, помимо прочих сюжетов, обсуждались суеверия, которые множатся вокруг культа образов, и изображения, дискредитирующие Католическую церковь. К этому католиков подталкивала Реформация: лютеране объявили войну культам святых и Девы Марии, которые они считали новым идолопоклонством. Французский реформатор Жан Кальвин (1509–1564) также критиковал неподобающие изображения, в т. ч. и трехликую Троицу. Наряду с этим, среди протестантов существовали и группы антитринитариев, которые вовсе отрицали догмат о Троице. К примеру, испанский естествоиспытатель Мигель Сервет (1511–1553) считал, что христианин не должен поклоняться «трехглавому Церберу», так как в Библии о Троице ничего не сказано. За подобные взгляды он навлек на себя преследования и со стороны католиков, и со стороны протестантов, и в итоге, по инициативе Кальвина, был отправлен на костер.

Чтобы пресечь критику, которую вызывали догматически сомнительные, полные суеверий или «нелепые» образы, Тридентский собор в 1563 г. принял специальный декрет, касавшийся почитания святых и их изображений. Однако он не перечислял конкретные образы, которые следовало запретить, и за эту работу взялись многие католические богословы. Так, фламандский профессор теологии Иоанн Моланус в трактате «О священных картинах и образах» (1570) подробнейше перечисляет спорные, ложные и откровенно опасные трактовки сакральных сюжетов. Впрочем, говоря о Троице с тремя лицами как об образе, который рискует ввести верующих в заблужение, Моланус тут же его оправдывает, поскольку тот удачно передает идею единства Бога в трех ипостасях. Защищал трехликую Троицу и испанский гуманист Григорий Валенсийский (1550–1603). В то же время, теологов, выступающих против неоднозначного изображения, в XVI в. было еще больше. К примеру, венгр Стефан Чазмай написал для сборника «Об истинных и ложных представлениях о единстве Отца, Сына и Святого Духа» (1568 г.) главу под названием «О чудовищных идолах, изображающих тройного и единого Бога». В ней он собрал курьезные изображения Троиц, в т. ч. двухглавые и трехликие, и даже подписал их именами античных богов и чудовищ: Януса, Гериона, Цербера. Постепенно большинство богословов сошлось на том, что трехликие образы Троицы – это монстры, несовместимые с достоинством Господа.

Однако рассуждения теологов, несмотря на их высокий авторитет, оставались всего лишь мнением, и не имели обязательной силы. Настоящие, официальные запреты начались только в следующем столетии. Сначала изображения Троицы с двумя или тремя лицами (в т. ч. с голубиным «ликом») запретила инквизиция (1625 г.). Затем, 11 августа 1628 г., аналогичный запрет на трехликие образы Бога выпустил папа Урбан VIII, а в 1745 г. тот же запрет повторил папа Бенедикт XIV. Он поделил все изображения Троицы на три категории – разрешенные, допустимые и запрещенные. К последним относились трехголовые и трехликие Троицы, а Троицу в виде трех идентичных фигур он относил к категории допустимых.

В православном мире папские распоряжения, разумеется, не имели силы, и там изображения трехликих Троиц просуществовали еще несколько столетий. В 1692 г. переписчик церковных книг священник Урсу из Котиглета (Трансильвания, территория современной Румынии, где такие иконы были особенно распространены) прямо указывал, что триединого Бога можно писать трехликим. В России 21 мая 1722 г. вышел указ Синода о запрете икон, «противныя естеству, истории и самой истине» (как изображения св. Христофора с песьей головой или Богородицы с тремя руками). Однако трехликие Троицы там не упоминались. Они были настолько популярны, что императрице Екатерине II даже подарили такую во время путешествия по Волге. На местах их все же порой запрещали – к примеру, известны указы Тобольской консистории 1748 и 1770 гг. против «неприличного иконописания» смесоипостасного образа Святой Троицы, выпущенные специально для одного тюменского монастыря. Несмотря на такие меры, в русской иконописи трехликая Троица дожила до начала XX в. Упорство, свойственное не только деревенским богомазам, но и профессиональным иконописцам, показывает, насколько плотно укоренился этот образ в сознании российских клириков и мирян.

Тринитарная инфографика

Стремясь не только «показать» Троицу, но и разъяснить суть догмата, средневековые богословы и художники порой отказывались от антропоморфных изображений триединого Бога в пользу геометрических схем.

Впервые такую попытку предпринял в XII в. Петр Альфонси – крещеный испанский еврей, врач, астроном и богослов. На рисунке к своему «Диалогу против иудеев» он изобразил тетраграмматон – четырехбуквенное имя Бога (IEVE, т. е. «Иегова»), которое в иудейской традиции не произносится и почитается как священное. Однако Альфонси, интерпретируя его в новом, христианском, духе, вписал его в схему, символизировавшую Троицу. Она выглядит как треугольник с тремя окружностями, в которые вписаны части тетраграмматона (IE, EV и VE). Они олицетворяют три ипостаси Троицы, а по центру – на «табличке», которую держат в зубах странные зооморфные существа, – имя Бога написано целиком. Известно, что Альфонси придавал догмату о Троице большое значение и занимался поисками тринитарных символов в Священном Писании и в современных ему иудейских ритуалах. Итальянский мистик Иоахим Флорский в схемах, вошедших в его «Книгу фигур» (1202 г.), также пытался разъяснить суть догмата о Троице с помощью диаграмм и различных геометрических операций с элементами тетраграмматона (403).

403. Иоахим Флорский. Книга фигур. Италия, XIII в. Oxford. Corpus Christi College. Ms. 255A. Fol. 7v

Одна из страниц книги Иоахима Флорского полностью посвящена различным схемам Троицы. Слева мы видим уже знакомый вариант Альфонси – треугольник с тетраграмматоном, который вписан в букву «А». Внизу – тетраграмматон Троицы уже в букве «W». Вместе «A» и «W», т. е. альфа и омега, первая и последняя буквы греческого алфавита, образуют распространенный в христианстве символ Бога, корни которого уходят в библейский стих: «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний» (Откр. 22:13).

В центре изображены три сцепленных друг с другом кольца, символизирующие неразделимую Троицу: зеленый круг обозначает Отца, синий – Сына, красный – Святого Духа. Тетраграмматон вписан в эту сложную фигуру, и даже повторению буквы «Е» придается особый смысл: оно означает исхождение Святого Духа и от Отца, и от Сына – филиокве.

Схемы Петра Альфонси и Иоахима Флорского, как считают многие историки, лежат в основе традиции так называемых «щитов веры» (404). На этих изображениях, призванных объяснить, что три ипостаси одновременно тождественны и различны, углы треугольника связаны дополнительными звеньями, на которых подписано «есть» и «не есть». С XIII в. богословская схема со щитов веры стала использоваться как герб Троицы (405 а).

В то время на волне увлечения геральдикой гербы стали придумывать не только для реальных родов, городов или гильдий, но и для персонажей из далекого прошлого (от Иисуса Навина до Александра Македонского и Карла Великого), для героев рыцарских романов (как рыцари Круглого стола), для святых (как Георгий, Маврикий и другие воины-мученики) и даже для самого Христа (с орудиями его Страстей) или Сатаны (с тремя жабами или с его собственным рогатым «портретом») (405b). Такие воображаемые гербы порой включали в гербовники наряду с реальными, «земными», эмблемами.

На исходе Средневековья и в раннее Новое время отношения между ипостасями Троицы стали все чаще визуализировать с помощью различных пиктограмм (406, 407) или переплетенных вместе букв – «монограмм», обозначавших свойства трех божественных персон (408).

404. Джон Уоллингфордский. Хроника понтификов и императоров римских. Аббатство св. Альбана (Великобритания), ок. 1247–1258 гг. London. British Library. Ms. Cotton Julius D. VII. Fol. 3v

Одно из первых изображений щита веры, на котором начертано: «Отец не есть Сын, но есть Бог; Сын не есть Святой Дух, но есть Бог; Святой Дух не есть Отец, но есть Бог». Внутри него расположено распятие, в которое с обеих сторон метят стрелами демоны и еретики. В позднее Средневековье и раннее Новое время щиты с этой схемой часто изображались в руках самой Троицы в облике трехликого человека. Такие образы были популярны не только в Европе, но и в испанских колониях в Новом свете.

405 a (LXI). Вильгельм Перальдус. Сумма о пороках. Великобритания, ок. 1236-1250 гг. London. British Library. Ms. Harley 3244. Fol. 28r

Рыцарь, борющийся с семью смертными грехами, несет щит с геральдическим знаком Троицы. Детали его амуниции, а также части тела коня символизируют пятнадцать духовных даров (к примеру, копье – это терпение, меч – слово Господне, шпоры – дисциплина, а круп лошади – добрая воля). Поскольку в ту эпоху, когда была создана эта миниатюра, Христа часто аллегорически уподобляли рыцарю (см. ), можно предполагать, что здесь с дьяволом, воплощенным в семи смертных грехах, сражается сам Господь.

405 b. Сборник для духовного паломничества. Германия, XV в. Paris. Bibliothèque de l'Arsenal. Ms. 212. Fol. 9v

Герб Христа с символами его Страстей (Arma Christi): крестом, на котором запечатлены его раны; сердцем с раной от копья, пронзившего его бок; фигурой Иуды с предательским кошельком; гвоздями и пр. На шлеме, венчающем щит, надет терновый венец, а сверху (вместо нашлемника) закреплены копье, губка с уксусом, розги и бичи, которыми Христа истязали, а между ними – его благословляющая длань с крещатым нимбом. Такой герб был инструментом благочестивой медитации о Страстях Христовых. Напротив него идут тексты молитв, обещавшие тому, кто их произнесет, индульгенции на определенное число лет.

406. Дирк ван Дельф. Скрижаль христианской веры герцога Альбрехта. Утрехт (Нидерланды), ок. 1400–1404 гг. Baltimore. The Walters Art Museum. Ms. W.171. Fol. 2r

Усовершенствованная схема Троицы, выражающая единство ипостасей без всяких слов, с помощью своего рода средневековых «эмодзи»: креста (Христос), благословляющей длани (Бог-Отец) и голубя (Святой Дух). В центре – изображение неделимой Троицы в образе Иисуса Христа.

407. Григорий IX. Декреталии. Болонья (Италия), 1343 г. Angers. Bibliothèque municipale. Ms. 378. Fol. 2r

На этой миниатюре, изображающей небесный трибунал, в роли Судии выступает сразу вся Троица. В окружении сонма ангелов сияет круг, разделенный на три цветных доли. В золотом секторе изображено сияющее светило – символ Бога-Отца; в белом – ребенок с нимбом, символ Христа; в красном – птица с нимбом, символ Святого Духа.

408 а, b. Псалтирь. Венеция (Италия), ок. 1648 г. Dijon. Bibliothèque municipale. Ms. 2974. Fol. 95v

Более поздние «монограммы» Троицы устроены тем же образом, что и кольца Иоахима Флорского, – каждая буква опутывает две соседние.

В первом случае «монограмму» образуют буквы S, U и перевернутая U, с которых начинаются слова «unus et sanctus» (в пер. с лат. – «единый и священный»). Во втором – S, T и U, что означает «sanctus, trinus et unus» («священный, тройственный и единый»).

Композиция второго изображения усложнена перевитыми геометрическими фигурами: круги символизируют три персоны Троицы, четыре треугольника – евангелистов, а в промежутки между ними вписаны имена девяти ангельских чинов.

Троица там, где ее нет

Как показать Троицу, если Бог-Отец принципиально неизобразим? Ответов на этот вопрос было множество. Если одни художники шли по пути «неподобных подобий», создавая ужасающие своей необычностью образы, другие пытались отказаться от привычного антропоморфного Бога в пользу безóбразности и рисовали различные схемы. Однако были мастера, которые пытались совместить привычный антропоморфизм с его отрицанием (409).

Возможно, самым необычным экспериментом с иконографией Троицы стал цикл миниатюр в иллюминированном манускрипте конца XIII в., который известен под названием «Ротшильдские песнопения». Эта небольшая книжечка – богато украшенный сборник гимнов, библейских и богословских изречений, которые были призваны служить опорой для мистической медитации. Среди ее иллюстраций можно увидеть как традиционные образы Троицы, так и уникальные изображения, где триединое божество скрывается за сиянием Солнца (410), занавесями (411, 413) и геометрическими фигурами (412).

Иконографические эксперименты по сокрытию облика Троицы опирались на рассуждения о том, что Бога можно познать, лишь отрицая все его возможные определения. Этот метод мышления о Боге назывался апофатической (негативной) теологией, а разрабатывали ее такие гиганты богословия, как Августин (IV–V вв.) и Псевдо-Дионисий Ареопагит (V–VI вв.), Бонавентура (XIII в.) и Майстер Экхарт (XIII–XIV вв.).

409. Псалтирь. Йорк (?) (Великобритания), ок. 1240–1270 гг. Cambridge. Trinity College Library. Ms. B.11.4. Fol. 119r

Уникальное изображение Троицы, на котором лицо Бога-Отца скрыто узором в форме золотого четырехлистника. Правда, неясно, был ли этот образ изначально так нарисован, либо его позже «отцензурировали». Французский историк Жан Вирт предполагает, что узор мог быть добавлен позже, в XIV в., когда среди теологов вновь обострились споры о том, можно ли вообще придавать Богу-Отцу человеческий облик.

410. Ротшильдские песнопения. Нидерланды или Германия, XIII–XIV вв. New Haven. Yale University Library. Ms. Beinecke 404. Fol. 40r

Первые изображения Троицы в «Ротшильдских песнопениях» традиционно антропоморфны. Однако потом с каждой миниатюрой художник все дальше отходит от привычного образа Троицы как Отца и Сына в человеческих обличиях с голубем (Святым Духом) между ними.

Уже на одной из первых иллюстраций Троица предстает в облике человека, держащего три Солнца, которые явно указывают на три ипостаси. Его лицо закрыто лучами, что напоминает о непознаваемости Бога. На другом листе божественный свет, показанный как огромное Солнце, загораживает всю верхнюю часть туловища Господа, оставляя видимым лишь конечности. По сути, Троицу заслоняет ее же нимб.

411 а, b. Ротшильдские песнопения. Нидерланды или Германия, XIII–XIV вв. New Haven. Beinecke Rare Book & Manuscript Library. Ms. 404. Fol. 92r, 88r

Иллюстратор «Ротшильдских песнопений», постепенно скрывая Троицу, пытается провести сознание визионера от простых, антропоморфных, символов Бога к осознанию того, что увидеть его невозможно.

Слева мы видим, как Троица, воплощенная в образе Иисуса с тремя Солнцами, окружающими его фигуру, будто бы заворачивает себя в покрывала. Бог не только защищает себя от профанного взгляда, но и дозволяет зрителю-«визионеру» видеть часть изображения, играя с ним в прятки.

Люди, изображенные внизу, прикасаются к покрывалу божества. Эта сцена либо отсылает к библейскому изречению о том, что даже край одежды Бога способен исцелить («Коснулась края одежды Его; и тотчас течение крови у ней остановилось» – Лк. 8:44), либо символизирует попытки познания Троицы.

На иллюстрации справа Троица в облике Христа полностью завернута в покрывало. Так иллюминатор, после череды Троиц из трех фигур, хотел показать, что божество едино и неделимо, и подписал изображение: «Господь Бог наш есть Господь единый» (Мк. 12:29).

Странный образ Христа в узелке из покрывал объясняется цитатой из Книги Иова, также помещенной на листе: «И говорил я: в гнезде моем скончаюсь, и дни мои будут многи, как песок» (29:18).

412 а, b, c. Ротшильдские песнопения. Нидерланды или Германия, XIII–XIV вв. New Haven. Beinecke Rare Book & Manuscript Library. Ms. 404. Fol. 96r, 100r, 104r

Первое изображение вдохновлено цитатой из Библии, которая приводится рядом с ним: «Я одна обошла круг небесный» (Сир. 24:5). Хотя в тексте небесный круг обходит Премудрость, художник ставит на ее место Бога, который охватывает окружность широко расставленными руками и ногами. При этом божество наполовину скрыто светом трех Солнц. Зритель вынужден наблюдать Троицу как бы сквозь перегородку с небольшими отверстиями, что означает неполноту человеческого познания и непостижимость Бога.

На двух других иллюстрациях мы также видим только части тела Троицы, на этот раз представленной тремя фигурами. На второй миниатюре гигантское Солнце, составленное из семи космических сфер, полностью заслоняет Троицу, и зрителю видны только три ноги и три руки, указывающие на присутствие божества.

На третьей иллюстрации применяются сразу два способа отказа от изображения. Один из них, когда видны лишь части Троицы, нам уже знаком: на этот раз три ипостаси прячутся за Солнцем как за ширмой, и зрителю видны только части их спин и конечностей. Бог, находясь и внутри окружности, и снаружи, тем самым показывает, что он пребывает и в мире, и вне мира. Второй способ – это геометризация образа Троицы: голубь приближается крыльями к рукам Отца и Сына, а они, будто заправские акробаты, соприкасаются ногами, замыкая круговую композицию.

413. Ротшильдские песнопения. Нидерланды или Германия, XIII–XIV вв. New Haven. Beinecke Rare Book & Manuscript Library. Ms. 404. Fol. 106r

На последних изображениях Троицы в ней не остается уже никакого сходства с человеческой фигурой. Мы видим лишь совершенную сферу – Солнце, сияющее божественным светом. Лучи Солнца-Троицы охватывают окружность Вселенной, показывая ничтожность мира пред ликом Господа. Этот образ также, возможно, напоминает о том, что «Бог – это бесконечная сфера, центр которой везде, а окружность – нигде».

Постепенно заслоняемая облаками, покрывалами и лучами света, сначала понемногу, а затем почти полностью, неизобразимая Троица в конечном итоге предстает в облике Солнца. Этот образ столь же далек от подлинного Бога, как и человеческий, но уже не столь опасен, поскольку не вводит в соблазн антропоморфизма. Облака и покрывала, распахивающиеся словно занавес в театре, больше не способны скрывать Троицу и бессильно расступаются.

414 (LXII). Алтарный образ из прихода св. Иакова. Ауфхам (Германия), 1853 г.

Иисус Христос – аптекарь

Спаситель изображен за аптекарским столом, он держит в руках весы, а рядом с ним стоят баночки со снадобьями. В центре композиции – евхаристическая чаша, напоминающая об истинном лекарстве для души – Слове Божьем. Весы, которые в руках Христа традиционно ассоциировались со Страшным судом и «взвешиванием» грехов, здесь превратились в ремесленный инструмент, отмеряющий дозы духовного лекарства.

В отличие от изображений Христа за работой, иллюстрировавших его земную биографию, как она была изложена в Евангелиях или в апокрифах, подобные «профессиональные» аллегории, каких в Средневековье было не счесть, никак не связаны с тем, чем Иисус занимался при жизни. Они требовались для того, чтобы с помощью ярких – часто взятых из повседневности – образов как можно доходчивее разъяснить верующим суть учения Церкви и тем самым помочь им спасти свои души.

Назад: Нимбы: от Христа к Антихристу

Дальше: «Профессии» Иисуса Христа