Ночные дозоры Зак не любил. Как не любил и дневные. Одно дело ходить лесными тропами, высматривая зазевавшуюся дичь, и совсем другое – пялиться в темноту над пустынной рекой. Да и в самом деле, кому придет в голову переплывать реку ночью? Но и увильнуть от дозора в этот раз никак не получалось. Сами костяные боги Уго указали ему на это место, доверить которое он мог только старшему сыну.

Топкий берег жалостно всхлипывал под ногами. Зак прошелся по кромке воды, ожесточенно разогнал целую армию воодушевленных свежей добычей комаров, зачерпнул из-под ног пригоршню глинистой почвы и размазал ее по лицу. В лесу такая маскировка действовала безотказно. Речные кровопийцы, однако, оказались не столь легковерными. В первый момент они сконфуженно покружили в отдалении, погудели, подлетели ближе и, выглядев свободные от плотной грязи участки кожи, рванули в новую атаку. Отмахиваясь, Зак отступил на более твердую почву, и комары наконец отстали. Ни один огонек не светился на берегах Вены. С воды тянуло сыростью. Зак чихнул, отступил от реки еще на несколько шагов и с сожалением посмотрел в сторону невидимого отсюда лагеря и его шатров, в одном из которых его поджидал такой уютный походный тюфяк.

Не таким представлял он себе поход на германцев. Ничего, кроме натертых от долгих переходов ног, укусов насекомых и скучных дозоров, предвкушаемое приключение не приносило, еды с каждым днем выдавали все меньше, уходить на дальнюю охоту не дозволялось, а поблизости от лагеря живности просто не осталось, и о грядущей воинской славе пока приходилось только мечтать. Конечно, все эти походные тяготы могли быть скрашены в кругу друзей, но и здесь все шло не так: с момента, когда Иво отрядили сопровождать невест, с ним толком было не поговорить, а с приходом в лагерь старого друга и вовсе отправили невесть куда. А тут еще все эти слухи.

Задумавшись, Зак вышел на незамеченную ранее песчаную проплешину. Нога болезненно зацепилась за колдобину, и он присел, чтобы поправить сбившийся сапог. Комары в этом месте не докучали, песок оказался мягким и теплым, совсем как на берегу моря в Мергере. Травы вокруг проплешины одуряюще пахли мятой и медом, цикады привычно выводили бесконечную летнюю песню. В воде что-то плеснуло. В сидячем положении высокая трава закрывала обзор, но вставать было лень, да и зачем? Все равно взбаламутивший поверхность реки рыбий хвост уже давно исчез… А корова в хлеву зачем-то положила ему на плечо тяжелую голову и шепчет на ухо…

– Тихо!

Широко распахнув глаза, Зак в ужасе уставился в темноту и застыл. Чья-то крепкая и шершавая, протянутая из-за спины ладонь плотно зажимала ему рот, только что оставленное около ног оружие исчезло, в спину упиралось что-то острое.

– Не бойся. И не дергайся. Это я, Иво. Если ты понял, просто кивни головой.

Зак поспешно закивал.

– Запомни, говорить будем только шепотом. Договорились?

Зак опять кивнул, и сжимавшие его руки освободили хватку, а его закадычный друг предстал перед ним лицом к лицу. Зак облегченно вздохнул:

– Это ты. Я думал…

– Еще тише.

– Хорошо. Но… Зачем ты забрал мое оружие? Где оно? Это правда, что…

– Ты заснул в дозоре. Это большой проступок. Любой враг мог подойти и зарезать тебя. И тех, кого ты охраняешь.

– Я не спал.

– Еще как спал. И храпел. Я нашел тебя по звуку.

– Но я не мог…

– Ладно, не переживай. Я никому не скажу. – Иво опустился на песок рядом с Заком, ободряюще похлопал его по плечу и указал на край проплешины. – Твое оружие там, в траве. Тебя сразу было не узнать. Что с твоим лицом? Если бы не знакомый храп… Не думал, что найду тебя в дозоре. Но я рад тебя видеть. Что у нас в лагере?

– У нас? Да что там может быть. Поговорить не с кем. И припасы заканчиваются. А еще кто-то убил старейшину ваидцев и его сына. Ваидцы нашли женские следы. Уго не разрешал им, пока шло оплакивание Велло и его отряда, но завтра они будут говорить с невестами. Кажется, они думают, что это ты. Все думают так.

– А ты?

– Да… То есть нет. Ты мой друг…

– А если бы не был другом?

– Что? – Зак вскочил на ноги и встревоженно огляделся. – Так это правда? Если ты войдешь в лагерь, тебя… О Боги! Зачем ты это сделал?

– Тише! У меня не было выбора. Они напали первыми, я защищался. Сядь и успокойся, – жестко потребовал Иво. – И мне надо встретиться с Уго. Так, чтобы меня никто не видел. Приведи его сюда.

– Привести отца? Ты с ума сошел. Как я это сделаю? Он воевода, ты не забыл? Перед его шатром всегда несколько наших. После того как… ну, ты понимаешь, никто из старейшин больше не ходит поодиночке. И отец, наверное, сейчас спит.

– Придумай что-нибудь. Например… Ты сказал, у вас кончаются припасы. Там стоит лодка, в ней косуля. Возьми ее и принеси к шатру. Это поможет. Они даже думать ни о чем другом не будут. Просто скажи Уго, что я здесь и нам надо поговорить. Он найдет как.

– А…

– Иди, пока не начался рассвет. А я дождусь тебя здесь. Тебя и Уго.

– Хорошо, но…

– Косулю не забудь.

Иво дождался, чтобы его друг отошел на скрывающее звуки расстояние и, крадучись, последовал за ним. Увесистую тушу Зак нес играючи, словно на его плечи была накинута одна шкура. При каждом шаге свешенные по сторонам ноги косули подлетали вверх, и казалось, что за спиной Зака парят крылья.

Лагерь спал. При виде первых шатров Иво приотстал еще больше, затем и вовсе сменил направление. Если его соплеменники уверены, что старейшину ваидцев убил он, любой встречный может поднять шум, и лучше заранее присмотреть пути отхода. Больше всего ему хотелось вернуться к реке, сесть в лодку и погрести… куда? Все произошедшее у пруда казалось теперь ниспосланным на него свыше наваждением, словно и не он был там вовсе, а некто другой, завладевший на время его телом. Быть может, та самая христианская душа, о которой с таким знанием рассуждают рижские священники и даже сам Каупо. И все, что ему остается в теперешнем положении, это принять приглашение Турайдского вождя?