После ухода мясника епископ еще долго сидел в одиночестве, размышляя над услышанным на исповеди. Всевышний создал род человеческий таким, как он есть, и не ему, грешному, судить об этом. Жизнь схимника не лучший выход. По его собственному повелению в устье Вены возвели монастырь-крепость Дюнамюнде. Фанатичные монахи-цистерианцы проводят там жизнь в суровой изоляции, в трудах и молитвах, подавляя позывы собственной плоти. Но разве отказ от дарованного Всевышним в самом деле благо? Великий Рим воздвигли язычники, грешники, вся его история пронизана развратом и заговорами, насилием и убийствами, но величие города только растет, население прибывает, империя процветает. С каждым днем все больше становится и Рига. Вся Ливония. Не отрешением и молитвами, прости Господи, а трудами и силой, огнем и мечом. Люди плодятся потому, что ими движет страсть и похоть. Может быть, в этом и есть ирония и величие Божьего замысла, чтобы грешники своими руками выстраивали замок света, который будет ярко высвечивать несовершенства каждого из них? И потому мелкие, доступные человеку радости плоти в краткий век земной жизни не столь уж тяжкий грех по сравнению с дарованной человеку вечностью души! Акт раскаяния важней маленьких человеческих слабостей. Главное – безусловная вера в Бога, в возможность будущего прощения. Сомнения в умах переходят в заговоры и бунты, когда ум человеческий находится в праздности, когда нет впереди великой цели, ради которой можно пожертвовать многим, даже самою жизнью. И разве его, пастора, высшим назначением не является указание пастве этой цели? Разве не для этого доверен ему его высокий пост?

Он снял маску, спрятал ее в специально сооруженный в полу тайник, вышел из исповедальни в опустевшую залу, и тотчас из-за ближайшей колонны к нему бесшумной тенью шагнул верный монах.

– Надеюсь, ты не подслушивал, о чем говорил прихожанин на исповеди, – стараясь не выдавать эмоций, сказал епископ.

– Разве бы я посмел, отче, – виновато прогнусавил под нос Карл. – Я только поджидал ваше преосвященство. А у Магнуса такой голос, что его слышно даже… Но я ничего не понял!

– Правда не понял?

– Особенно в конце, когда он называл имена заговорщиков. Рыцарь…

– Стой, – резко перебил его епископ. – Просто присмотри за ними. Тебе ясно?

– Ясно, отче. То есть не совсем. Этот вертеп, в котором прелюбодействуют и предаются запретным игрищам, – почему его просто не закрыть. Стоит вам…

– Не стоит! Дьявол затягивает в свои сети слабых. Но сам Господь допускает это испытание. Как иначе проверить стойкость христианина, если ему не будет ниспослан соблазн? А нам, слугам Господним, лучше знать, где находится вертеп и что в нем замышляют, чем дать злу расползтись по неведомым углам…

– Как скажете, отче.

– И больше никаких имен. Нас тоже могут услышать.

– Но здесь никого нет. Я осмотрел каждый уголок.

– Все равно. Сейчас тревожное время. И без того ходят слухи, что коварные курши собираются напасть на город. Магистр послал людей к устью Вены проверить, так ли это. Нельзя действовать сгоряча. Ты помнишь, что было, когда убили достопочтенного магистра Винно фон Рорбаха? Жители Риги должны спать спокойно, не опасаясь, что поутру кого-то из них могут найти с отрезанной головой. Или что их малолетние дети будут рассказывать о монстре, который хватает их прямо на улице и затаскивает…

– Я не хватал, – запротестовал монах. – Я только…

– Не важно! – оборвал епископ. – Я не называл твоего имени. Мы разберемся со всем, но с христианским терпением и смирением. Нельзя, чтобы дети боялись выходить из дома. В конце концов, есть мальчики из церковного хора, которые сами… но ты знаешь это и без меня. И давай покончим с делами. Сегодня был длинный день. Пора и отдохнуть.

– Как скажете, ваше преосвященство. Я провожу вас в опочивальню.

– Вот это как раз ни к чему. Да, и вот еще что…

– Я слушаю.

– У нас появился новый служка. Ну, ты помнишь, такой, с розовыми щеками.

– Конечно, ваше преосвященство. Его зовут…

– Я же предупреждал, – мягко напомнил епископ. – Никаких имен. Просто приведи его ко мне. Он еще совсем юн, но уже подает большие надежды, и я хочу… хочу перед сном поговорить с ним.